Сокровенность воскресшаго Христа Господа.
По-видимому не важное св. Петръ Апостолъ изрекаетъ слово: «Не всему народу Господь являлся по воскресеніи, но намъ, которые съ Нимъ ѣли и пили» (Дѣян. X, 41); на самомъ же дѣлѣ изреченіе это очень важно и тѣмъ настойчивѣе напрашивается на вниманіе изслѣдователя, чѣмъ многочисленнѣе его попытки отнестись къ нему легкомысленно. Эта добавка Апостола была бы праздною и ничего не говорящею, если бы она не содержала въ себѣ основанія, по чему Воскресшаго видѣли только при земной Его жизни бывшіе близкими къ Нему, а не міръ. Именно то добавочное слово Апостола сказываетъ намъ объ исключительной способности лишь учениковъ Христовыхъ видѣть прославленнаго, преображеннаго Царя жизни. Они «ѣли съ Нимъ и пили». Что сказывается этимъ?
Сказывается нѣчто первѣе всего уже словомъ «съ Нимъ». Тысячи народа накормлены были въ пустынѣ немногими хлѣбами, преломленными благословляющею и раздѣляющею рукою Господа. Народъ тотъ принялъ хлѣбъ изъ рукъ Господа чрезъ посредство Апостоловъ, но ни самъ Господь не ѣлъ вмѣстѣ съ народомъ, ни народъ съ Нимъ; было какое-то основаніе для этого; была какая-то внутренняя причина, по которой и насыщенный Господомъ народъ ушелъ изъ пустыни, не вынесши съ собою живой вѣры въ Него. Спаситель предрекаетъ о днѣ, когда многочисленныя массы людей будутъ толкаться во врата дома Его и домогаться допущенія въ Его домъ на томъ основаніи, что предъ лицемъ Его они ѣли и пили; но Онъ отвѣтитъ имъ, что не знаетъ, кто они. Иное дѣло значитъ «предъ Нимъ и съ Нимъ ѣсть» и иное «отъ Него принимать ядомое»; послѣднее обстоятельство еще не ссужаетъ христіанина никакими особыми правами въ царствѣ славы; права въ ономъ получаютъ тѣ лишь, кто «съ Нимъ» ѣлъ и пилъ. Почему же такъ? Что значитъ со Спасителемъ ѣсть? Сказывается словомъ этимъ прежде всего объ общеніи со Спасителемъ. Существовало между Нимъ и учениками Его такое общеніе во время и земной жизни Спасителя; осталось оно и по раздѣленіи Его съ ними; продолжала жить въ нихъ надежда на обновленное возсоединеніе Его съ ними. Сказывается словомъ тѣмъ даже большее нѣчто. Стоитъ лишь вслушаться въ тѣ слова св. Петра, чтобы тотчасъ же возникло въ мысли воспоминаніе о той вечерѣ Спасителя съ учениками, которая собою увѣнчала все прежнее между ними общеніе въ пищѣ и навсегда осталась образцовой вечерею. Часа той вечери Господь такъ желалъ, ибо она была послѣднею изъ тѣхъ, которыя Онъ благословлялъ на землѣ. И эта послѣдняя Его вечеря была и осталась не только образцомъ общенія вообще, но она отражаетъ собою и всю искренность и сердечность Его любви; она стала и осталась первообразомъ всякаго дѣйствительнаго единенія сердецъ; она есть предъизображеніе того вѣчнаго общенія, когда Онъ возсядетъ со своими вѣрными и они съ Нимъ для вѣчной вечери. И какъ скоро этотъ союзъ любви закрѣпленъ былъ, имъ обусловливалась возможность и зрѣнія Преображеннаго; а гдѣ этотъ союзъ разорванъ былъ или никогда вполнѣ и не былъ заключенъ, тамъ Воскресшій не являлся. Здѣсь ключъ къ уразумѣнію явленій Воскресшаго однимъ и сокровенности Его отъ другихъ. Каждый разъ какъ Писаніе разсказываетъ намъ, что воскресшій изъ мертвыхъ Спаситель видимъ былъ человѣческими глазами, говоритъ оно объ откровеніи. Съ явленіемъ Воскресшаго то откровеніе не совпадало; но послѣ того какъ тѣлесно Онъ явился видѣвшимъ Его, Онъ открывался. Онъ явился Маріи Магдалинѣ рано утромъ вскорѣ по восходѣ солнца; Онъ явился двумъ ученикамъ шедшимъ въ Эммаусъ; Онъ явился одиннадцати, когда они вечеромъ собрались вмѣстѣ, за собой заперши двери: во всѣхъ этихъ случаяхъ Явившійся далъ признать Себя. Обмѣнялся Онъ нѣсколькими словами съ Маріей, и все-же она оставалась печальною, счетши Его за садовника. Долго разговаривалъ Онъ съ двумя учениками, а они считали Его за иностранца, пришедшаго въ Іерусалимъ на праздникъ Пасхи. Вступилъ Онъ въ среду одиннадцати; ученики оторопѣли, пришли въ ужасъ, вообразивъ что духъ предъ ними. Во всѣхъ этихъ случаяхъ глаза, видѣвшія плоть Его, нѣкоторое время удерживались; не тотчасъ загоралась въ нихъ радость при видѣ нѣкогда ихъ осчастливливавшаго облика. И ничего тутъ нѣтъ страннаго. Тѣло Его было уже не то, которое незадолго предъ тѣмъ охладѣло на крестѣ и двумя благочестивыми Іудеями было погребено въ пещерной усыпальницѣ. По смерти пшеничнаго зерна въ землѣ, тѣло духовное, возвышенное надъ ограниченіями пространства и времени, было первымъ плодомъ, возникшимъ изъ сѣмени смертнаго. Оттого въ чертахъ Его лица не льзя было сразу признать чертъ Распятаго. Въ воскрешенномъ Лазарѣ тотчасъ признанъ былъ недавно умершій Лазарь; въ преображенномъ Христѣ не тотчасъ можно было признать прежняго Христа. Приняли лице Его и все тѣло другія черты, характерныя не для плоти, а для духа. Это не была наружность, имѣвшая опредѣленныя формы и ихъ подобіе; это былъ Незнакомецъ, въ которомъ, въ манерахъ, въ дѣйствіяхъ, въ обращеніи, въ обхожденіи котораго удобно могъ быть признанъ хорошо извѣстный, искренно любимый образъ. Поэтому-то всѣ, которымъ воскресшій Спаситель нашелъ нужнымъ открыть Себя, вполнѣ знакомы были съ этими отличительными духовными признаками Его свѣтозарной личности, по которымъ могли узнавать Его. «Мы, которые съ Нимъ ѣли и пили», такъ говоритъ Апостолъ. И въ самомъ дѣлѣ не замѣчательно ли, что при большей части явленій Воскресшаго вечеря, преломленіе хлѣба, общеніе въ пищѣ было именно тѣмъ обстоятельствомъ, при которомъ вѣрные видѣли Христа Господа и познавали? И было, что когда въ Эммаусѣ «Онъ возлегъ съ ними, взялъ Онъ хлѣбъ, благодарилъ, преломилъ и подалъ имъ; тогда открылись у нихъ глаза и они узнали Его; но Онъ сталъ невидимъ для нихъ» (Лук. XXIV, 30-31). И въ одномъ изъ послѣднихъ явленій, явленіи на морѣ Тиверіадскомъ, общеніе въ пищѣ было не только исходнымъ и центральнымъ пунктомъ откровенія, зерномъ его, но вмѣстѣ съ тѣмъ и посредствомъ, способствовавшимъ догадкѣ учениковъ, что это Господь, перейти въ увѣренность. Утверждать, что общество, собравшееся для священной вечери, было единственною средою и мѣстомъ явленій и откровеній Воскресшаго, конечно не льзя; не льзя сказать, что исключительно благодарственная молитва къ Отцу, преломленіе хлѣба, раздача онаго снимали покровъ съ глазъ учениковъ Христовыхъ; но на томъ нужно настаивать, что откровенія Христа Господа прославленнаго во всѣхъ случаяхъ имѣли связь съ воспоминаніями о раннемъ Его общеніи. Явился и открылся Онъ Маріи Магдалинѣ не во время вкушенія отъ хлѣба, – общеніе съ нею въ принятіи пищи и ранѣе конечно не было частымъ; все-таки для нея признаками личности Спасителя послужили тонъ голоса, взоръ на нее упавшій, когда Онъ назвалъ ее по имени. Господь не ѣлъ вмѣстѣ съ учениками, когда въ 8-й день по Пасхѣ вторично вступилъ въ среду ихъ; замѣной общенія въ пищѣ было при этомъ случаѣ привѣтствіе ихъ миромъ: вѣрный знакъ, что въ среду ихъ Онъ, Іисусъ воскресшій, явился. Этотъ же миръ Господь оставилъ ученикамъ въ качествѣ своего завѣщанія, въ качествѣ дара и возносясь съ земли. Господь не имѣлъ общенія въ пищѣ съ Ѳомой, показывая ему раны на рукахъ и въ боку; и все-же ученикъ тотъ въ полнотѣ вѣры восклицаетъ: «Господь мой и Богъ мой!» (Іоан. XX, 28). Любовь Господа, исполнившая требованіе ученика, та же самая любовь, которую и ранѣе онъ тысячи разъ испытывалъ отъ Него, была для него признакомъ, по которому онъ призналъ въ явившемся Господа. Такъ было, что тѣ, которые съ Нимъ ѣли и пили, которые Его любили, въ Него вѣрили, Его знали, тѣ могли, были въ состояніи видѣть Его и воскресшимъ. Не льзя сказать, что только они одни оказались достойными этой благодати; но утверждать то возможно, что только они были способны воспринять Его откровеніе (ср. о семъ мнѣніе Оригена. Яросл. Еп. Вѣд. 1879 г. № 32 и 49).
Міру же по воскресеніи своемъ Господь не явился лично. Темное свѣдѣніе о чудѣ воскресенія Его дошло до ушей міра инымъ путемъ. Стражи въ ужасѣ убѣжали отъ гробничной пещеры и принесли вѣсть объ отваленномъ отъ входа въ нее камнѣ. Вотъ бы, казалось, самое удобное время явиться предъ глазами міра! Напрасно. Подобно тому какъ тлѣнію не причастенъ лишь святой Божій, подобно этому и глазъ смертныхъ, мертвыхъ не могъ видѣть и Его преображенія. Нѣкогда слышимъ былъ голосъ съ неба: «Прославилъ и еще прославлю» (Іоан. XIV, 28); а мертвый духомъ народъ говорилъ: «громъ это»; а другіе: «Ангелъ съ Нимъ говоритъ». Чего инаго можно ожидать было и отъ явленія Воскресшаго въ тѣлесномъ своемъ образѣ и живымъ въ средѣ такихъ людей? Когда Господь отверзъ слѣпорожденному его очи, сосѣди и ранѣе сего слѣпца знавшіе стали говорить между собою: «Не тотъ ли это, который нѣкогда сидѣлъ и просилъ милостыни»? И произошелъ споръ. Одни говорили: «Это онъ»; а другіе: «Только похожъ на него». О лицѣ воскресшаго Спасителя міръ едва ли сталъ бы и спорить; просто всѣ сказали бы: «Это не Онъ; совсѣмъ и не похожъ на Него. И черты лица другія, и видъ другой». Послѣдствія отъ явленій Воскресшаго міру, съ несомнѣнностію можно утверждать то, были бы именно такія. Только бывшіе близкими къ Спасителю во время Его земной жизни, которыхъ далъ Ему Отецъ Его, только они, находившіеся съ Нимъ въ дѣйствительномъ общеніи, только ихъ глазъ годился на то, чтобы видѣть и признать Возлюбленнаго. Только имъ открывался Господь по воскресеніи; міръ же не былъ удостоенъ этой милости. «Богъ далъ Ему являться, по воскресеніи Его изъ мертвыхъ, не всему народу, но свидѣтелямъ предъизбраннымъ отъ Бога, тѣмъ, которые съ Нимъ ѣли и пили» (Дѣян. X, 41).
Есть и еще слово въ Писаніи, которымъ объясняется причина, по которой Господь не являлся по воскресеніи всѣмъ. Въ прощальной своей бесѣдѣ Господь говорилъ ученикамъ: «Еще немного и міръ уже не увидитъ Меня, а вы увидите Меня, ибо Я живу и вы жить будете. Въ тотъ день узнаете вы, что Я въ Отцѣ Моемъ и вы во Мнѣ и Я въ васъ. На это Іуда (не Искаріотъ) сказалъ: «Господи что это, что Ты хочешь явить Себя намъ, а не міру? Іисусъ же сказалъ ему въ отвѣтъ: Кто любитъ Меня, того и Я люблю и явлюсь ему самъ» (Іоан. XIV, 19-28). Такимъ образомъ и слово самого Спасителя сказываетъ то же, что выше изложено было: раннее общеніе любви и очищенный любовію глазъ дѣлали учениковъ способными зрѣть Воскресшаго.
Многозначительно это слово Господа и оно особенно помогаетъ болѣе глубокому проникновенію въ дѣло. Отвѣтъ, который Господь далъ своимъ ученикамъ, сказываетъ намъ, что внѣшнее откровеніе, видимое тѣлесное явленіе Его, воскресшаго, обусловливалось душевной способностію къ воспринятію откровенія, чувствомъ что Христосъ Господь, какъ Сынъ Божій, пребываетъ въ Отцѣ своемъ, а она, душа, въ Сынѣ; душа должна опытно знать это, и тогда она проникается жизненною силою Воскресшаго. И въ настоящее время Спаситель сердцу Его любящихъ открывается такъ, что оно чувствуетъ Его близость; это бываетъ напр. при торжествѣ св. Евхаристіи, при вниканіи въ Его слово, въ часы одинокой и общественной молитвы. Всѣ эти благодатныя посѣщенія суть внутреннія о Себѣ свидѣтельства Воскресшаго. Внѣшнія же Его явленія по воскресеніи тѣмъ только и отличались отъ этихъ, что тѣ душевныя состоянія были послѣдствіемъ сихъ внѣшнихъ явленій Воскресшаго своимъ ученикамъ.
Когда Іисусъ изъ мертвыхъ воскресъ, то содѣлалъ Его Богъ Господомъ и Христомъ и совозвысилъ до сѣдѣнія одесную своей славы. Спаситель пересталъ съ тѣхъ поръ быть гостемъ и странникомъ на землѣ; онъ сталъ Господомъ неба и земли. Когда Онъ являлся, таинственъ былъ Его приходъ, таинственно было и Его отшествіе. Никто не зналъ, откуда Онъ приходилъ и куда отходилъ. Онъ приходитъ къ дому; двери затворены и заперты; и тотчасъ внезапно стаетъ въ средѣ своихъ близкихъ. Онъ уходитъ, но никто не видитъ Его поступи, не слышитъ шелеста Его шаговъ; Онъ исчезаетъ. Эти явленія воскресшаго Господа суть предъизображенія позднѣйшихъ Его, исключительно духовныхъ самосвидѣтельствъ; но на половину они уже и первые примѣры ихъ. Не съ вознесенія на небо, а уже съ воскресенія началось господство Спасителя. Писаніе само въ этомъ случаѣ срѣтаетъ насъ и намъ подаетъ желанную помощь. Желая убѣдить коринѳскихъ христіанъ въ томъ, что Іисусъ Христосъ дѣйствитетьно восталъ изъ мертвыхъ, св. Павелъ ссылается на всѣхъ свидѣтелей, которые видѣли Его живымъ. Апостолъ говоритъ: «Видѣлъ Его Петръ, потомъ двѣнадцать, потомъ многіе изъ братій, нѣкоторые изъ которыхъ еще и понынѣ остаются въ живыхъ, а нѣкоторые уже почили; потомъ явился Онъ Іакову, потомъ всѣмъ Апостоламъ. Далѣе же св. Павелъ продолжаетъ: А послѣ всѣхъ явился и мнѣ какъ нѣкоему извергу, который недостоинъ и Апостоломъ называться» (1 Кор. ХV, 5. 7). Здѣсь внѣшнее явленіе сопровождалось и откровеніемъ давнымъ давно на небо вознесшагося Господа; поэтому-то св. Павелъ и ставитъ оное въ одинъ рядъ съ явленіями Воскресшаго своимъ ученикамъ. Что другое послѣ сего думать о сихъ послѣднихъ явленіяхъ, какъ не то, что и въ этихъ послѣднихъ случаяхъ Господь являлся не только чувственному, но гораздо полнѣе внутреннему душевному глазу? И что другое опять слѣдуетъ изъ этого какъ не то, что предъ лицемъ лишь тѣхъ Онъ могъ поставить Себя по воскресеніи, которые равнымъ образомъ способны были къ воспріятію и внутренняго откровенія? Къ данному обстоятельству приложимо то же самое, что написано и о Духѣ Святомъ, что міръ не можетъ Его пріять, потому что онъ не видитъ Его и не знаетъ. И относительно прославленнаго Спасителя должно сказать то же самое: міръ не могъ зрѣть Его. Объяснимо это такъ напримѣръ. Что это за кругъ, въ которомъ Господь желалъ являться въ силѣ своего духа? Онъ говоритъ: «Гдѣ двое или трое собраны во имя Мое, тамъ и Я посреди ихъ» (Матѳ. XVIII, 20). Этотъ же самый кругъ единственно есть и тотъ, въ которомъ Воскресшій могъ давать откровенія о Себѣ. Во имя Его ученики собирались вмѣстѣ; и принося миръ имъ приходитъ Онъ въ среду ихъ. Міръ Его не вѣдущій, не связанный общественнымъ союзомъ любви ко Христу, оттого не могъ зрѣть Его и въ своей средѣ. И опять: Что это за сердца, въ которыхъ Господь благоволитъ свидѣтельствовать о Себѣ въ силѣ своего духа; что это за души, которымъ Онъ отдаетъ Себя въ полную ихъ собственность? Это души, страстно Его домогающіяся. Въ сердцахъ разбитыхъ и душахъ страшливыхъ Онъ устрояетъ Себѣ жилище. И вотъ доказательство. Двое учениковъ съ тоскою въ сердцѣ проходятъ полемъ въ Эммаусъ; ихъ глаза полны слезъ, ихъ сердца настроены крайне непріятно; слышны сѣтованья и жалобы; но Господь, прогоняющій печаль, былъ не далеко отъ нихъ. Марія стоитъ при погребальной опустѣвшей пещерѣ и плачетъ; тутъ въ сторонѣ отъ нея является Господь и превращаетъ печаль Маріи въ радость. И еще: кому обѣщаетъ Онъ близость свою, силу своего утѣшающаго, радующаго духа? Онъ обѣщаетъ осиротѣлую душу посѣтить, въ Немъ потерявшую свою опору и утѣху и вновь въ Немъ ищущую своей силы и крѣпости; «не оставлю васъ сиры»; говоритъ Онъ, «пріиду къ вамъ» (Іоан. XIV, 18). Итакъ при отвѣтѣ на вопросъ: почему Господь по воскресеніи не явился міру, съ увѣренностію мы останавливаемся на этомъ его разрѣшеніи: только глазъ любви могъ признать Его; лишь сердце полное любви было въ состояніи объять Его: «кто Меня любитъ», говорилъ Онъ, «того и Я возлюблю и явлюся ему самъ» (Іоан. XIV, 21).
То безъ сомнѣнія можетъ быть утверждаемо, что не было дѣломъ произвола, а слѣдствіемъ внутренней невозможности, когда Господь не міру явился по воскресеніи, а только своимъ близкимъ. Но этимъ не исключается, что сокровенность Воскресшаго была вмѣстѣ съ тѣмъ дѣломъ и мудрости. Міръ лишенъ былъ счастія видѣть Воскресшаго, но о воскресеніи все-таки онъ долженъ былъ узнать, только не путемъ очевидности, а чрезъ проповѣдь. Св. Петръ говоритъ: «И Онъ повелѣлъ намъ проповѣдыватъ народу» (Дѣян. X, 42). Весьма не многочисленъ былъ кружокъ очевидцевъ Воскресшаго; но ихъ свидѣтельствомъ должны были сломлены быть всѣ границы; свидѣтельство то должно было проникнуть ко всей твари, даже до концовъ земли. Воскресеніе было фундаментомъ для этой проповѣди. Для нея содержаніе теперь дано было ясное и законченное. Христосъ, который умеръ, Онъ воскресъ изъ мертвыхъ; Христосъ, за людскіе грѣхи Себя на смерть предавшій, Онъ воскресъ чтобы насъ содѣлать праведными. Совершенное Имъ оправданіе теперь для всѣхъ было очевидно. Безъ воскресенія проповѣдь была бы суетна и безполезна, а проповѣдники были бы свидѣтелями лживыми. Благословеніе проповѣди наконецъ, оно въ воскресеніи имѣло ручательство за себя; потому что Воскресшій, составлявшій ея содержаніе, могъ теперь сопровождать это свидѣтельство силою своего духа. Явленія Воскресшаго міру имѣли быть замѣнены слѣдовательно проповѣдію о Немъ. «Явился Онъ Ангеламъ, проповѣданъ народамъ» (1 Тим. III, 16): – явился ученикамъ и устами ихъ возвѣщаемъ былъ міру. Во всякомъ случаѣ рисовать въ фантазіи картину тѣхъ послѣдствій, которыхъ Господь достигъ бы являясь предъ всѣмъ народомъ, значитъ рисовать вещи несбыточныя; картина та воображаемыхъ богатыхъ плодовъ исчезаетъ при первой ея провѣркѣ разсудкомъ и не выдерживаетъ прикосновенія къ ней строгаго его взгляда. Богачъ говоритъ въ притчѣ: «Если бы кто либо изъ мертвыхъ явился къ моимъ братьямъ, то они повѣрили бы», и получилъ отвѣтъ: «кто словамъ пророковъ не вѣритъ, тотъ пренебрежетъ и покаяннымъ зовомъ мертвыхъ». Не трудно примѣнить это слово и къ явленіямъ Воскресшаго міру, еслибъ такія послѣдовали. Только недоразумѣвающая, заблуждающаяся любовь можетъ рисовать себѣ мнимый тріумфъ Спасителя, когда Онъ въ качествѣ побѣдителя явился бы предъ своими врагами; истинная же любовь совершенно инаго мнѣнія о томъ. Всякій истинный плодъ, отъ котораго долженъ былъ исходить и тріумфъ истины, долженъ былъ слѣдствіемъ быть вѣсти о воспослѣдовавшемъ воскресеніи. Сокровенность Воскресшаго была слѣдовательно на то разсчитана, чтобы проповѣдь Его учениковъ была приглашеніемъ къ вѣрѣ, съ другой стороны судомъ надъ невѣріемъ.
«Ярославскія Епархіальныя Вѣдомости». 1885. № 13. Ч. Неофф. С. 193-202.
***
О явленіяхъ Господа по Воскресеніи.
(Изъ твореній св. Іоанна Златоуста).
«Денми четыредесятми являлся имъ» (Дѣян. I, 3). Въ то время Хрістосъ уже не постоянно былъ съ апостолами, не такъ, какъ до воскресенія. Не сказалъ: четыредесять дней, но «денми четыредесятми», такъ какъ Хрістосъ являлся и опять скрывался. Для чего же такъ? Чтобы возвысить мысли учениковъ и не допустить ихъ обращаться съ Нимъ по прежнему... Почему же Онъ являлся не всѣмъ, а только апостоламъ? Потому что народу, не знавшему неизреченнаго таинства, Онъ показался – бы привидѣніемъ. Если и сами ученики сначала не вѣрили, приходили въ смущеніе и нуждались въ прикосновеніи рукою и въ общеніи трапезы, то чего естественно слѣдовало ожидать отъ народа? Потому-то воскресеніе неопровержимо и доказывается чудесами, чтобы оно было несомнѣннымъ не только для тогдашнихъ людей, но и для всѣхъ послѣдующихъ родовъ. Что у первыхъ происходило оттого, что они видѣли чудеса, то у всѣхъ послѣдующихъ должно было происходить отъ вѣры. Поэтому отсюда мы заимствуемъ доказательства и противъ невѣрныхъ. Въ самомъ дѣлѣ, если Онъ не воскресъ, но остался умершимъ, то какимъ образомъ апостолы совершали знаменія Его именемъ? Или не совершали знаменій? Въ такомъ случаѣ, какимъ образомъ возникъ нашъ хрістіанскій родъ? Этого невѣрные, конечно, ужъ не станутъ отвергать и не будутъ спорить противъ того, что видятъ; а потому, когда они говорятъ, что знаменій не было, то тѣмъ еще больше безчестятъ сами себя. Въ самомъ дѣлѣ, то было-бы величайшее чудо, если бы безъ чудесъ вся вселенная прибѣгла ко Хрісту, будучи уловлена двѣнадцатью бѣдными и неучеными людьми. Не множествомъ богатства, не мудростію словъ, не другимъ чѣмъ-нибудь подобнымъ побѣдили рыбари, такъ что поневолѣ должно признать, что въ нихъ была сила божественная, такъ какъ невѣроятно, чтобы сила человѣческая могла столько сдѣлать. Поэтому и Самъ Хрістосъ оставался на землѣ послѣ воскресенія сорокъ дней, давая видѣть Себя въ теченіе продолжительнаго времени, чтобы не сочли видимаго привидѣніемъ. Да и этимъ Онъ не удовольствовался, но присовокупилъ еще и трапезу, о чемъ далѣе богоглаголивый Лука повѣствуетъ: «съ ними же и ядый» (ст. 4). Это всегда сами апостолы считали доказательствомъ воскресенія, говоря: «иже съ Нимъ ядохомъ и пихомъ» (Дѣян. X, 41). А что Хрістосъ дѣлалъ во время Своихъ явленій, это показано въ послѣдующихъ словахъ: «являлся имъ и глаголя яже о царствіи Божіи» (ст. 3). А такъ какъ апостоламъ надлежало выступить на великіе подвиги, то Онъ, ободряя ихъ словами о будущемъ, «повелѣ имъ отъ Іерусалима не отлучатися, но ждати обѣтованія Отча, еже слышасте отъ Мене» (ст. 4.). Когда же, скажешь, они слышали? Тогда, когда Онъ говорилъ имъ: «уне есть вамъ, да Азъ иду: аще бо не иду Азъ, Утѣшитель не пріидетъ къ вамъ» (Іоан. XVI, 7). И опять: «Азъ умолю Отца, и иного Утѣшителя послетъ вамъ, да будетъ съ вами» (ст. 16).
«Церковное слово». Изд. Вологодскаго братства Всемилостиваго Спаса. 1909. № 130. С. 466-467.
