Проф. Михаилъ Николаевичъ Скабаллановичъ – Праздникъ Рождества Христова и церковная служба въ эти дни (Литургическій очеркъ).
Хотя Рождество Христово принадлежитъ, по церковному уставу, къ дванадесятымъ праздникамъ, но среди этихъ праздниковъ оно занимаетъ такое исключительное положеніе, что его едва ли можно назвать просто дванадесятымъ праздникомъ. По характеру, продолжительности и торжественности празднованія оно такъ напоминаетъ величайшій изъ церковныхъ праздниковъ – Пасху, что въ Псалтири слѣдованной (мѣсяцесловная часть, см. 25 декабря) оно прямо называется Пасхой: «еже по плоти Рождество Господа... Пасха, праздникъ тридневный».
Хотя духовная радость, которая соединяется у истиннаго сына Православной Церкви съ тѣмъ или другимъ церковнымъ праздникомъ, есть вещь, не поддающаяся количественному измѣренію, но каждый согласится, что у этой радости могутъ быть свои степени. Радость, которою наполняетъ сердце христіанина, напр., праздникъ Пасхи, совершенно не такова, значительно больше радости того же христіанина въ любой другой праздникъ, хоти бы самый великій; равно какъ дванадесятый праздникъ больше говоритъ сердцу нашему, чѣмъ память святаго, хотя бы то и наиболѣе чтимаго. Итакъ, значитъ, въ нѣкоторомъ смыслѣ можетъ быть рѣчь о мѣрѣ духовной радости, которая соединяется съ тѣмъ или другимъ праздникомъ.
Но каждая мѣра допускаетъ количественное выраженіе. И какъ ни странно это звучитъ, торжественность праздника, на точномъ основаніи нашего церковнаго устава, можетъ быть отчасти измѣрена количественно, допускаетъ нѣкоторое числовое выраженіе. Степень торжественности того или другаго праздника опредѣляется въ уставѣ количествомъ дней, которые онъ празднуется. Дванадесятые праздники уставъ тѣмъ такъ замѣтно выдѣлилъ изъ ряда другихъ и тѣмъ такъ отличилъ и возвысилъ ихъ надъ памятью самыхъ великихъ святыхъ, что опредѣлилъ праздновать каждый изъ нихъ не одинъ день, а по нѣсколько дней, т. е. положилъ для нихъ такъ называемыя предпразднства и попразднства. Количествомъ этихъ предпразнственныхъ и попразднственныхъ дней и измѣряется въ уставѣ торжественность праздника.
Если мы съ этой стороны станемъ сравнивать другъ съ съ другомъ дванадесятые праздники, то легко откроемъ тѣ основанія или законы, которыхъ держится уставъ въ распредѣленіи дванадесятыхъ праздниковъ по разрядамъ. Въ отношеніи предпразднства онъ уравниваетъ между собою почти всѣ дванадесятые праздники, назначая для каждаго одинаково одинъ день предпразднства. Различаетъ же онъ праздники лишь количествомъ дней попразднственныхъ. Для праздниковъ Господскихъ онъ вообще назначаетъ вдвое большее попразднство сравнительно съ Богородичными праздниками, а именно: нормальное количество дней попразднетва для Господскихъ праздниковъ – 7, а для Богородичныхъ – 4. Мы говоримъ «нормальное число», потому что это число выдерживается не всегда, а лишь тогда, когда ничто не препятствуетъ выдержать его. При совпаденіи же или сближеніи праздниковъ между собою, равно какъ при совпаденіи ихъ съ постомъ, это число сокращается, иногда значительно (такъ попразднство Благовѣщенія сокращено до одного дня, Входъ Господень въ Іерусалимъ совсѣмъ не имѣетъ попразднетва и т. п.).
Зная этотъ какъ бы «законъ» предпразднствъ и попразднствъ въ уставѣ, мы сразу замѣтимъ, какой изъ праздниковъ и насколько уставъ выдвигаетъ изъ ряда другихъ. Такъ, напримѣръ, Успеніе онъ значительно выдвигаетъ изъ ряда Богородичныхъ праздниковъ, назначая для него не 4, а 8 дней попразднства. Этимъ уставъ, явно, хочетъ сдѣлать этотъ праздникъ вдвое торжественнѣе другихъ Богородичныхъ праздниковъ, и это понятно: среди Богородичныхъ праздниковъ Успеніе занимаетъ такое же мѣсто, какъ Пасха между Господскими, ибо въ Успеніи Богоматери Церковь празднуетъ и Ея воскресеніе (потому-то и канонъ на Успеніе положенъ на первый «пасхальный» гласъ и исполняется напѣвомъ, почти тожественнымъ съ напѣвомъ пасхальнаго канона).
Само собою понятно, что Рождество Христово въ разсматриваемомъ отношеніи, т. е. въ отношеніи продолжительности предпразднства и попразднства, значительно возвышено уставомъ надъ всѣми дванадесятыми праздниками. Изъ послѣднихъ одно только Крещеніе Господне ставится уставомъ на равной почти съ нимъ высотѣ (въ древности Рождество и Крещеніе праздновались въ одинъ день вмѣстѣ). Впрочемъ, попразднству Рождества уставъ не могъ дать желательной продолжительности, вслѣдствіе близости этого праздника къ Крещенію и Обрѣзанію, и долженъ былъ ограничиться лишь 6 днями попразднства, – количествомъ, меньшимъ нормальнаго. Зато предпразднства для этого праздника онъ назначаетъ 5 дней, – цифра поразительно большая, если мы припомнимъ, что у всѣхъ прочихъ дванадесятыхъ праздниковъ безразлично (исключая Крещеніе, но это по особенной, указанной выше причинѣ) предпразднства только одинъ день.
Отличаясь такою продолжительностью, предпразднство Рождества Христова замѣтно выдѣляется изъ ряда предпразднествъ еще одной стороной. Считая Рождество Христово другой «Пасхою», уставъ предпразднство его отожествляетъ съ предпасхальной, Страстной седмицей, приближая службы этого предпразднства къ службамъ страстнымъ, именно: на каждый день предпразднства на повечеріяхъ положены каноны, составленные по образцу канона Страстной седмицы. Извѣстно, какою умилительностью отличаются пѣснопѣнія Страстной седмицы, и мысль положить въ основу предпразднственныхъ пѣній Рождества Христова эти пѣснопѣнія нельзя не признать замѣчательною. Притомъ подражаніе страстнымъ канонамъ въ этихъ канонахъ предпразднства удивительно удачно: изъ каноновъ Страстной седмицы удержано каждое ихъ выраженіе, каждый образъ, – только эти выраженія и эти образы приложены къ другому событію. Такимъ образомъ о всѣхъ событіяхъ Рождества Христова пѣснописецъ говоритъ языкомъ страстныхъ пѣснопѣній. Этимъ онъ поистинѣ вдвойнѣ трогаетъ души слушателей. Этимъ онъ также проводитъ великую богословскую идею – именно, что воплощеніе Слова Божія, будучи Его истощаніемъ, явилось для Него своего рода крестомъ, первымъ крестомъ, можетъ быть не менѣе тяжелымъ, чѣмъ крестъ послѣдній, настоящій... Эта важная сторона событія Рождества Христова почти не выдвигается въ пѣсняхъ самаго праздника; тамъ она нѣсколько омрачила бы свѣтлую праздничную радость. Ея мѣсто, – мѣсто для благоговѣйнаго размышленія надъ этой стороной празднуемаго событія, – въ полускорбные, постные дни предпразднства. Въ качествѣ образца этихъ приспособленныхъ къ событію Рождества Христова страстныхъ пѣснопѣній приведемъ два ирмоса, составленныхъ по образцу общеизвѣстныхъ страстныхъ ирмосовъ: «Къ тебѣ утренюю» и «Волною морском». Первый получилъ такой видъ: «Къ тебѣ утренюю, благоутробія ради Себе истощившему непреложно и зракъ раба отъ Дѣвы носившему, Слове Божій, миръ подаждь ми падшему, человѣколюбче». Ирмосъ «Волною морского» передѣланъ такъ: «Волною морского сокрывшаго древло гонителя мучителѣ, въ яслехъ сокрываемаго, убити ищетъ Иродъ, но мы съ волхвы поимъ: Господеви воспоимъ, славно бо прославися».
Мы не останавливаемся на общеизвѣстныхъ уставныхъ особенностяхъ послѣдняго великаго дня предпразднства – 24 декабря, который вполнѣ напоминаетъ службами своими Великую пятницу и субботу. Отмѣтимъ лишь замѣчательный въ уставѣ случай, когда 24 декабря приходится въ воскресенье (какъ въ этомъ году). Служба воскресная тогда почти не поется, уступая мѣсто иредпразднственной. Даже ирмосы воскресные замѣняются велико-субботними ирмосами: «Волною морскою». Мы называемъ этотъ случай замѣчательнымъ, потому что воскресная служба не отмѣняется даже для двунадесятаго Богородичнаго праздника, который приходится на воскресенье.
* * *
Когда мы, послѣ столь долгаго и умилительнаго приготовленія, наконецъ съ трепетнымъ предрщущеніемъ праздничной радости начинаемъ слушать самую службу величайшаго изъ праздниковъ, наше вниманіе не можетъ не обратить на себя одно обстоятельство. То, что предлагаетъ Церковь своимъ сынамъ въ этотъ день въ храмахъ, – служба праздника и прежде всего его всенощное бдѣніе, – какъ будто не столько выдвигается изъ ряда другихъ праздничныхъ службъ, какъ то можно было бы ожидать, судя по важности этого праздника, а главное – по продолжительному и такому исключительному приготовленію къ нему со стороны Церкви. Правда, нельзя сказать, чтобы эта служба, въ частности всенощное бдѣніе Рождества Христова, ничѣмъ не отличалась отъ бдѣній другихъ праздниковъ: началомъ своимъ она отличается весьма значительно отъ этихъ послѣднихъ, но это отличіе скорѣе какъ-бы уменьшаетъ торжественность. Вмѣсто торжественной вечерни съ ея предначинательнымъ псалмомъ, входомъ, ектеніями, мы слышимъ болѣе монотонное, а главное – покаянное и поэтому скорбное великое повечеріе. Въ данномъ случаѣ Церковь поступаетъ такъ же, какъ предъ Пасхой: приходящимъ слушать пасхальную заутреню она прежде предлагаетъ канонъ погребенію Христову. И въ томъ и въ другомъ случаѣ она какъ бы не рѣшается начать праздничное ликованіе раньше, чѣмъ съ утрени, чтобы не нарушить строгаго поста кануна.
Исключая начальной части рождественскаго бдѣнія, все оно по составу не отличается отъ обычныхъ бдѣній дванадесятыхъ Праздниковъ. Ни одной изъ составныхъ частей обычныхъ суточныхъ службъ уставъ не отмѣняетъ для этого праздника, какъ то онъ дѣлаетъ для праздника Пасхи. Даже каѳизмы читаются рядовыя того дня; даже на канонѣ не положено (за исключеніемъ 9-й пѣсни) какого-либо особаго припѣва, но стихи ветхозавѣтныхъ пѣсней (на практикѣ обыкновенно замѣняются, безъ достаточнаго основанія, припѣвами во всѣ дни года, исключая Великаго поста). Словомъ, по составу, по схемѣ, рождественская служба – обычная служба дванадесятыхъ праздниковъ. Сравнять ее въ этомъ отношеніи съ пасхальной службой уставъ не рѣшился, вѣроятно, въ тѣхъ видахъ, чтобы пасхальную службу безконечно превознести надъ всѣми другими.
Но, не измѣнивъ порядка суточныхъ службъ для праздника Рождества Христова, уставъ зато наполнилъ службу этого праздника содержаніемъ и напѣвами, превосходящими всю священную литературу этого рода. Трогательное по всѣмъ своимъ обстоятельствамъ событіе Рождества Христова, конечно, могло вдохновить церковныхъ пѣснописцевъ болѣе, чѣмъ какое-либо другое событіе евангельской исторіи, и они въ своихъ пѣснопѣніяхъ на Рождество Христово какъ-бы превосходятъ самихъ себя. Что всего удивительнѣе, по смотря на обиліе пѣснопѣній, при которомъ, повидимому, неизбѣжны частыя повторенія, каждое пѣснопѣніе находитъ новую сторону въ событіи, разсматриваетъ его съ совершенно другой стороны. Тогда какъ одни пѣснопѣнія болѣе занимаются внутреннимъ значеніемъ праздника (напр. тропарь праздника), другія въ поэтической картинѣ рисуютъ намъ потрясающую внѣшность событія (кондакъ). Самое значеніе событія, блага воплощенія Божія, такъ какъ они были многосторонни, позволяютъ разсматривать себя съ разныхъ точекъ зрѣнія и въ разныхъ отношеніяхъ, и легко замѣтить, какъ одно пѣснопѣніе или одинъ пѣснописецъ усваиваетъ одну точку зрѣнія, а другой – другую. Возьмемъ, наир., стихиры «на Господи воззвахъ». Первая изъ нихъ, какъ то и слѣдуетъ, ставить вопросъ, какъ отразилось событіе Рождества Христова на всемъ мірѣ, въ его цѣломъ, на мірѣ небесномъ и земномъ въ ихъ совокупности, на ихъ отношеніяхъ другъ къ другу. Этотъ широкій горизонтъ въ дальнѣйшихъ стихирахъ какъ бы съуживается: вторая стихира занимаетъ ближайшими свидѣтелями событія; третья заглядываетъ въ будущее, на вѣковѣчное вліяніе этого событія; слѣдующая стихира въ своеобразной формѣ изливаетъ восторженное благодареніе за эти всѣ блага; наконецъ, стихира на «Слава и нынѣ» разсматриваетъ событіе въ историческомъ свѣтѣ.
Какъ въ службѣ пасхальной канонъ составляетъ средоточную часть, такъ это можно сказать и о рождественскомъ бдѣніи. Два величайшихъ церковныхъ пѣснописца – Косьма и Іоаннъ Дамаскинъ – написали каноны на этотъ день, и уставъ, какъ бы затрудняясь, какому изъ каноновъ отдать предпочтеніе, положилъ пѣть оба вмѣстѣ. Если мы, не вдаваясь въ подробный анализъ содержанія этихъ каноновъ, ограничимся для примѣра сравненіемъ ихъ ирмосовъ, то сразу поймемъ, почему уставъ положилъ пѣть ихъ оба: одинъ канонъ является дополненіемъ другаго. Въ то время, какъ ирмосы перваго канона («Христосъ раждается») послѣдовательно раскрываютъ образъ воплощенія Сына Божія, – ирмосы втораго канона являются молитвеннымъ изліяніемъ переполненной восторгомъ души пѣснопѣвца («Призри на пѣнія рабовъ, благодѣтелю»... «Очищеніе намъ, Христе, бодренно нынѣ совершающимъ пѣснь, яко благодѣтелю, пріиди...» «Унзенъ азъ мучащаго стрѣлою, Христу воспѣваю»). Этотъ различный характеръ обоихъ каноновъ особенно рельефно высказался въ заключительныхъ ирмосахъ обоихъ: въ то время, какъ 9-й ирмосъ перваго канона («Таинство странное») весь наполненъ образами празднуемаго событія, ирмосъ втораго канона («Любити убо намъ») ни словомъ не упоминаетъ о немъ.
Пѣть каноны положено на первый гласъ, – напѣвомъ, близкимъ, почти тожественнымъ съ пасхальнымъ. Изъ Господскихъ праздниковъ это, кромѣ Пасхи, единственный, въ который канонъ, и именно оба канона вмѣстѣ, положено пѣть на первый гласъ. Гласу канона уставъ придаетъ, повидимому, большое значеніе, судя по тому, что на каждый изъ двунадосятыхъ праздниковъ онъ назначаетъ особенный гласъ для канона. Дѣйствительно, если мы примемъ во вниманіе, что пѣть положено въ канонѣ не одни ирмосы его, а и тропари, въ просторѣчіи называемые стишками, и что въ каждой изъ 9 пѣсней канона такихъ стишковъ 16, то для характера всей праздничной службы, всего праздничнаго бдѣнія, конечно, не безразлично будетъ, какимъ напѣвомъ, на какой гласъ пѣть всѣ эти 144 пѣсни къ ряду. Есть гласи радостные, живые, и есть грустные, скорбные. Пѣніемъ канона всего сподрядъ на гласъ радостный, понятно, сообщится радостный колоритъ всей утренѣ и всему праздничному бдѣнію. Самый веселый гласъ – первый, какъ самый скорбный – шестой. Посему на первый гласъ положены каноны самыхъ радостныхъ и торжественныхъ праздниковъ Пасхи и Рождества, а на шестой гласъ по той же причинѣ никогда не поется канонъ въ большой праздникъ. Это гласъ для каноновъ погребальныхъ («Яко по суху»), великопостныхъ («Помощникъ и покровитель») и страстныхъ («Волною морскою», «Къ тебѣ утренюю»).
Такимъ образомъ, при точномъ исполненіи устава, бдѣніе рождественской ночи, состоящее, подобно пасхальной службѣ, тоже почти изъ одной утрени, получило бы вполнѣ пасхальный характеръ: главную часть его занялъ бы канонъ со своими полутораста пѣснями, исполняемыми на мотивъ «Воскресенія день».
М. Ск.
«Подольскія епархіальныя вѣдомости». 1900. № 51. Ч. Неофф. С. 1175-1182.
