Подарокъ мірянину, ревнующему о своемъ спасеніи (Бесѣда старца съ міряниномъ о духовной жизни).
Мірянинъ. Признаю себя счастливымъ, честный отче, что могу открыть вамъ свое душевное состояніе. Имѣя заботу о спасеніи души своей, много испыталъ я различныхъ скорбей сердечныхъ, приключающихся мнѣ, какъ отъ своей худости и неразумія, такъ и отъ незнанія вообще пути спасительнаго. Я желалъ имѣть опытнаго наставника и руководителя на этомъ пути, искалъ таковаго, но увы, не нашелъ! Въ виду сего много сложилось у меня въ сердцѣ разныхъ недоразумѣній относительно внутренней жизни, которыя и желательно было бы всѣ разрѣшить. Прошу васъ, честный отче, не откажитесь побесѣдовать со мною объ этомъ.
Старецъ. Доброе желаніе твое, сынъ мой, и я готовъ послужить тебѣ во спасеніе, сколько Господь дастъ мнѣ силъ и разумѣнія.
Мірянинъ. Вотъ уже нѣсколько лѣтъ прошло съ того времени, какъ я, по милости Божіей, воспріялъ на себя благое иго заповѣдей Господнихъ. Въ началѣ моего обращенія на путь истинный, не скрою, честный отче, послѣ небольшихъ сравнительно трудовъ и добродѣланій, въ сердцѣ начала ощущаться благодать Господня. Во время молитвъ, въ храмѣ ли то, или дома, обильно стало являться въ душѣ благодатное умиленіе и сокрушеніе, чего ранѣе не было. Отъ каждаго священнаго возгласа, отъ каждаго пѣснопѣнія и молитвы чувствовалась душою какая то благодатная жизненность и сила. Не замѣтно для меня въ то время проходили церковныя службы, душа же не могла вполнѣ насытиться сладостію словесъ Божіихъ. Нѣкоторые изъ священныхъ возглашеній настолько глубоко напечатлѣвались въ сознаніи, что иногда по нѣсколько дней обращались въ умѣ и сердцѣ и доставляли душѣ райское блаженство. Чтобы болѣе углубиться въ изученіи ихъ смысла и какъ бы извлечь всю заключающуюся въ нихъ сладость благодати, я уходилъ иногда далеко отъ селенія человѣческаго и тамъ наединѣ поучался ихъ смыслу. Временами возгарался въ сердцѣ духовный огнь благодатный, ни съ чѣмъ не сравнимый, который, какъ бы пережигалъ собою и переваривалъ всю нечистоту внутреннюю. Впослѣдствіи, этотъ благодатный огнь сдѣлался присущимъ неотходно сердцу и отъ него внутренняя жизнь стала умиротворяться. Замѣчать я началъ тогда измѣненіе въ себѣ, а именно: вмѣстѣ съ благодатнымъ горѣніемъ сердца произрастать стали въ душѣ кротость, незлобіе, терпѣніе и трезвенность. Худые помыслы и страстные пожеланія меня совсѣмъ не безпокоили, а если когда и приражались къ сердцу, то достаточно мнѣ было возвести внутреннія очи свои горѣ и уже являлась, отнюду же помощь небесная. Позналъ я тогда на дѣлѣ и всѣ Богомудрыя наставленія святителя Ѳеофана, какъ о молитвѣ Іисусовой, такъ и о духовномъ благодатномъ огнѣ. Сладки моему сердцу были слова этого угодника Божія. Они меня возбуждали, поддерживали и руководили въ жизни. Ими я жилъ, утѣшался и укрѣплялся среди мірской жизни. Въ отличіе отъ прочихъ св. отцевъ въ писаніяхъ святителя, какъ благодатное помазаніе, ощущается духъ особенной ревности о Богоугожденіи, который я и воспринималъ всею душою. Вмѣстѣ съ улучшеніемъ душевнаго состоянія, благоустроилось и мое служебное положеніе, со стороны же ближнихъ и сослуживцевъ замѣтно стало благорасположеніе ко мнѣ. И много удивлялся тогда я силѣ и величію благодати Божіей. Въ такомъ вотъ сердечномъ настроеніи и благодатномъ духѣ протекло года полтора, или два, а потомъ слегка стало замѣтно нѣкоторое охлажденіе внутреннее. Отягощать временами начала лѣность и сонливость при молитвѣ, усиливаться стали и грѣховныя возбужденія въ сердцѣ, да и умиленность сердечная стала умаляться и скрываться въ душѣ; къ тому же впослѣдствіи присоединилось нѣкоторое измѣненіе въ образѣ жизни, отъ котораго еще болѣе усилилось душевное нестроеніе, и вотъ, мало по малу, честный отче, душа моя пришла въ совершенную какую то холодность и нерадѣніе и лишилась благодатнаго утѣшенія. Рѣдко, рѣдко, какъ покажется въ душѣ благодатное умиленіе, а потомъ опять скроется на долго. Грѣховныя же страсти и возбужденія сильно начали тревожить душу, увлекая ее на путь грѣха. Того благодатнаго воспламененія совсѣмъ не стало въ сердцѣ, вмѣсто же онаго, тяжесть и томность ощущается въ немъ. Когда же я восприму въ себя нѣкоторую ревность и буду возбуждать себя на слезы, плачь и сокрушеніе, чтобы возвратить прежнее состояніе, то прихожу въ жестокость сердечную и усиливаться начнутъ во мнѣ еще въ большей степени грѣховныя страсти. И не знаю, что теперь мнѣ и дѣлать!.. Возвратиться назадъ и предаться прежней грѣховной жизни? Но боюсь рабства грѣховнаго; да признаться, ужъ больно натерла мнѣ бока грѣховная жизнь. Съ другой стороны мнѣ уже и стыдно себя самого, да и жалко оставить этотъ путь, ибо видѣста очи мои на немъ благодать Господню. Простираться ли впередъ? Но предо мною стало какъ бы темное облако, и пути праваго я не вижу. Остановиться ли на мѣстѣ и собраться съ силами? Но враги душеспасенія не даютъ мнѣ покоя и ослабленія отъ борьбы ни на часъ. Мое душевное состояніе теперь подобно тому, какое испытывалъ древній Израиль, путешествовавшій изъ Египта въ землю обѣтованную. Съ радостію вышелъ онъ изъ Египта, свѣтлое облако во дни и огненный столпъ въ нощи путеводили его въ землю желанную, немокрыми ногами прошелъ онъ пучину Чермнаго моря, которая всеоружнымъ всадникамъ фараоновымъ содѣлалась гробомъ и бездною; видя ихъ потопленными въ водахъ моря въ радости воспѣлъ онъ побѣдную пѣснь Богу Помощнику и Покровителю своему и затѣмъ вступилъ въ жестокую пустыню, лишенную всякаго утѣшенія, гдѣ его начали отягощать скудости, скорби, испытанія!.. Таково же точно и мое душевное состояніе, и я испытываю теперь подобныя же скорби. Мнѣ также нуженъ новый Моѵсей, который бы наставилъ меня на путь истинный, который бы провелъ чрезъ пустыню жестокую, который бы ввелъ въ землю обѣтованную!.. Открывая свое душевное состояніе, прошу васъ, честный отче, сказать мнѣ слово во утѣшеніе души. За грѣхи ли мои такъ случилось со мною, или ужъ такъ Богу угодно?
Старецъ. Не скорби и не тужи, сынъ мой. Все что случилось съ тобою, такъ и должно быть; таковъ ужъ общій путь житія духовнаго. «Вначалѣ усовершенія (говоритъ въ одномъ мѣстѣ Еп. Ѳеофанъ) благодать Господня даетъ душѣ вкусить сладости Божіей всѣмъ чувствомъ и удовлетворительно, чтобы умъ имѣлъ точное познаніе о конечной наградѣ богоугодныхъ трудовъ, а потомъ надолго скрываетъ драгоцѣнность сего животворнаго дара, чтобы, хотя исполнимъ всѣ добродѣтели, считали себя рабами неключимыми. Какъ совершенный побѣдитель, душа носится во все это время въ своей области совершенно свободная, все устрояетъ по своему, всему даетъ новый видъ, всюду какъ бы налагаетъ цѣпи на побѣжденныхъ и никто не противорѣчитъ ей. Душа восходить въ это время на такую высоту, память о которой потомъ въ продолженіи всей жизни служитъ для нея кореннымъ воодушевляющимъ началомъ; временами же исполняетъ жизнь святою тоскою о потерѣ нѣкоего драгоцѣннаго бисера. Восхитительное состояніе! Но человѣку, бренною плотію обложенному, невозможно навсегда держаться на такой высотѣ. И благодать скоро сводитъ его опять въ обыкновенный кругъ жизни, гдѣ волны грѣха снова силятся покрыть его отовсюду и ему предлежатъ новыя брани». Основываясь на вышесказанномъ разсужденіи, я могу съ увѣренностію сказать тебѣ, что для смиренія души и нравственной пользы сокрылось въ сердцѣ твоемъ благодатное утѣшеніе, попускается же вмѣстѣ съ этимъ и грѣху искушать тебя нечистыми пожеланіями. Легко было бы проходить путь Хрістіанской жизни, имѣя въ душѣ такое утѣшеніе, но мало принесло бы ей пользы для внутренняго преуспѣянія; даже нанесло бы ей неисцѣльный вредъ и отдалило отъ Бога, чрезъ самомнѣніе, которое подъ благодатнымъ утѣшеніемъ возросло бы въ душѣ, не замѣтно дня тебя самого. Но теперь не то: не видя въ себѣ ничего добраго, не находя достаточныхъ силъ нравственныхъ для противоборства грѣху и не ощущая благодатныхъ присѣщеній, естественно будешь зазирать себя, – какъ непотребнаго раба, уничижать и осуждать, – какъ великаго грѣшника, а все это взятое вмѣстѣ и будетъ приводить тебя ко смиренію, которое по разумѣнію св. отцовъ есть основаніе всѣхъ спасительныхъ добродѣланій. Св. Іоаннъ Лѣствичникъ въ одномъ мѣстѣ говоритъ объ этомъ такъ: «какіе бы мы высокіе подвиги ни проходили, но если не имѣемъ смиреннаго и сокрушеннаго сердца, они лживы и ни къ чему не годны». Спрошу же тебя, сынъ мой: тѣ умиленныя воззванія души Божественнаго псалмопѣвца изъ какого душевнаго состоянія родились? Не изъ состоянія ли скорби, тягости, озлобленія и болѣзненности! А глубокіе воздыханія св. Андрея Критскаго и трогательные гимны св. Іоанна Дамаскина, развѣ не выражаютъ собою глубокаго плача и сѣтованія, какъ о грѣховности и немощности естества человѣческаго, такъ и о лишеніи и потерѣ нѣкоего драгоцѣннаго сокровища благодати? И такъ, не скорби сынъ мой и не впадай въ бездну безнадежности, а веселись и радуйся; къ твоей душевной пользѣ благопромыслительно вся это устроилось.
Мірянинъ. Истинны слова твои, честный отче, и сердце мое утѣшается въ томъ, что ради моей душевной пользы, сокрылась во мнѣ благодатная жизнь и сила. Но не объ этомъ печалюсь я главнымъ образомъ, честный отче, что не ощущаю благодатнаго присѣщенія, а о томъ, что не имѣю въ сердцѣ теплаго усердія къ трудамъ и подвигамъ добродѣланія, что удобопреклоненъ сдѣлался я къ грѣховнымъ пожеланіямъ души, и что отбиваетъ меня врагъ отъ тѣснаго пути спасенія и силится увлечь на путь широкій, т. е. чтобы оставилъ я ежедневныя хожденія во св. храмы, чтобы позаботился и поберегъ свое здоровье, чтобы оставилъ чтенія Святоотеческихъ твореній, а занялся бы газетами, современною литературою свѣтскою и т. п. чтеніями. И временами кораблецъ души моея находится въ великомъ волненіи отъ соблазновъ мірскаго житія. Печалуюсь, отче: какъ бы не увлекла меня мірская жизнь и не лишила надежды спасенія!
Старецъ. Раздѣляю такую печаль, сынъ мой, ибо она по Бозѣ и содѣлываетъ страхъ во спасеніе. Но выслушай и мои наставленія, исходящія изъ любящаго сердца. Не дано, видно, нашему роду и современнымъ подвижникамъ огненныхъ крыльевъ благодати, чтобы свободно и легко перелетать море житейскихъ скорбей, какъ то было прежде. Напротивъ въ удѣлъ нашему времени достались скорби и труды, которые и надо намъ переносить со всякимъ терпѣніемъ. Относительно же твоего душевнаго состоянія скажу слѣдующее: ты переживаешь теперь самое трудное и искусительное время въ духовной жизни. Свобода твоего произволенія, по Божьему промышленію и устроенію, испытывается многими скорбями и соблазнами въ единствѣ любви къ Господу Богу и въ сердечной преданности спасительнымъ заповѣдямъ Его. Ты, по милости Божіей, удостоился узрѣть великое сокровище благодати, сокровенной на селѣ твоего сердца. Удостоился вкусить и познать ея сладость и благотворность для души, – ощутить въ себѣ и свободу хрістіанской жизни отъ рабства страстей; отъ тебя теперь зависитъ взыскать ее вновь и многими трудами и скорбями стяжать въ совершенствѣ. «Ибо, какъ говоритъ преподобный Сѵмеонъ новый Богословъ (слово 57-е) многіе удостоивались Божественнаго просвѣщенія и осіянія благодатнаго, но впослѣдствіи по причинѣ животолюбія и покоелюбія своего, не захотѣли вдать себя всецѣло въ подвиги и взыскать сего просвѣщенія съ болѣзнію сердца, отчего сдѣлались недостйными такого дара и лишились живота вѣчнаго». И такъ, теперь ты долженъ самымъ дѣломъ засвидѣтельствовать о себѣ: дѣйствительно ли ты Богочтецъ, а не самоугодникъ; любитель ли Хрістовыхъ уставовъ, а не сластолюбецъ; ревнитель ли добрыхъ дѣлъ, а не покоелюбецъ?.. «И если ты, сынъ мой, дѣйствительно подвижникъ, стремящійся къ добродѣтели и если есть въ тебѣ душевное раченіе, то яко добръ воинъ злопостражди во время наведенія, законно подвизаясь во спасеніе. Ибо непремѣннодолжно тебѣ выдержать за сіе всякую брань, воздвигаемую естественными страстями, противленіемъ міра сего, постоянною и непрекращающеюся злобою демоновъ, съ какою обыкновенно нападаютъ на насъ и со всѣми ихъ злоухищреніями. Не бойся, что жестокость брани непрерывна и продолжительна; не приходи въ колебаніе отъ долговременности борьбы; не ослабѣвай и не впадай въ бездну безнадежности, если можетъ быть и приключится тебѣ на время поползнуться и согрѣшить. Но если и потерпишь что нибудь въ сей великой брани, будешь пораженъ въ лице и уязвленъ: сіе ни мало да не воспрепятствуетъ тебѣ стремиться къ доброй цѣли. Паче же пребывай во избранномъ дѣланіи и достигай вожделѣннаго и похвальнаго конца, т. е. чтобъ оказаться твердымъ и не поколебимымъ, обагреннымъ, кровію язвъ своихъ и ни коимъ образомъ не прекращай борьбы съ самимъ собою и со всѣми сопротивниками. (Св. Исаакъ Сир. Слово 7-е).
Скажу еще тебѣ нѣчто въ назиданіе. Видѣлъ я, сынъ мой, собственными глазами, какъ иные во время благодатнаго просвѣщенія и оживленія настолько измѣнялись въ сердцѣ, что рѣками изводили изъ очей сладостныя слезы умиленія, въ такую приходили острозрительность духовную, что даже проницали въ мысли другихъ и неощутимо для прочихъ, познавали сердечныя настроенія. Но впослѣдствіи разслабѣвали душевно, впадали въ страсти и плотскую жизнь еще глубже прежняго. «Такова и цѣлая жизнь человѣческая: она не довольствуется предшествовавшимъ, но питается не столько прошедшимъ, сколько будущимъ. Что пользы человѣку во вчерашней сытости чрева, если нынѣ при возродившемся голодѣ не находитъ свойственнаго утѣшенія снѣдей? Такъ и душѣ не пользуетъ вчерашнее доброе дѣло, если въ сей день оставлено исполненіе правды. Ибо сказано: какимъ тебя найду, такимъ и признаю. Поэтому напраснымъ дѣлается трудъ праведника и неукоризненнымъ нравъ грѣшника послѣ происшедшей съ ними перемѣны, когда одинъ отъ лучшаго перейдетъ къ худшему, а другой отъ худшаго къ лучшему. Гдѣ столь многочисленные труды раба Моѵсея, какъ скоро минутное прекословіе воспрепятствовало ему взойдти въ землю обѣтованія? Къ чему послужило Гіезію обращеніе съ Елисеемъ, когда по сребролюбію навлекъ онъ на себя проказу? Что пользы и Соломону во множествѣ мудрости и въ такой предшествовавшей любви къ Богу, когда впослѣдствіи отъ женонеистовства впалъ онъ въ идолослуженіе? Да и блаженнаго Давида не неукоризненнымъ содѣлала разсѣянность за прегрѣшеніе съ женою Уріи. Къ приведенію въ безопасность жительствующаго по Богу достаточно видѣть и ниспаденіе изъ лучшаго въ худшее Іуды, который столько времени былъ ученикомъ Хрістовымъ, а потомъ продавъ Учителя за малое вознагражденіе, пріобрѣлъ себѣ удавку. Поэтому, да будетъ тебѣ извѣстно сынъ мой, что не тотъ совершенъ, кто хорошо началъ, но тотъ благоискусенъ предъ Богомъ, кто хорошо даетъ въ дѣлѣ отчетъ. Посему, сынъ мой, не давай сна очима и дреманія вѣждома своима (Псал. 131, 4) пока не спасешься, какъ серна отъ тенетъ, и какъ птица отъ сѣтей! Ибо смотри, ты идешь среди сѣтей и ходишь поверхъ высокой стѣны, откуда запасть не безопасно» (св. Вас. Вел. наставл. ученику Хилону).
Мірянинъ. Много пользы душевной ощущаю отъ словъ твоихъ, честный отче. Словеса мудрыхъ яко остны воловіи и яко гвоздie вонзенно (Еккл. гл. 12 ст. 11) возбуждаютъ и укрѣпляютъ въ добромъ разслабленную грѣхами душу. Но прошу твою святыню долготерпѣливо еще послушать меня: мнѣ хочется раскрыть предъ вами всѣ тайны душевныя и повѣдать свои сердечныя скорби, которыхъ у меня такъ много.
Старецъ. Я готовъ послушать, говори, сынъ мой.
Мірянинъ. Что меня еще особенно смущаетъ въ настоящее время, такъ это то, что я не вижу ни какого плода добраго въ душѣ и не имѣю молитвы къ Богу настоящей. Я тружусь по силѣ, смиряю себя во всемъ, стараюсь переносить обиды и не воздавать зломъ за зло, стараюсь никого не осуждать въ душѣ, воздерживаюсь по силѣ, удаляюсь отъ худыхъ сообществъ, хожу въ церковь святую, – даже каждый день, когда имѣю возможность; молюсь и дома въ вечеръ и заутра, но внутренняя жизнь не улучшается. Напротивъ, вижу, что я и гордъ зѣло, и самонадѣянъ и самомнителенъ, тщеславенъ, гнѣвливъ, раздражителенъ, непостояненъ, завистливъ, похотникъ на злое, сластолюбецъ и міролюбецъ! Вражескія же искушенія сильно безпокоятъ меня и временами приводить душу въ глубокое уныніе. Излить же свою скорбь предъ Богомъ въ молитвѣ не могу. Когда я начну молиться, то множество мечтаній и суетныхъ помышленій представляется уму и не даютъ чисто помолиться. Затѣмъ, что я въ теченіи дня услышу, или увижу, все то и воспоминается мнѣ во время молитвы. А такъ какъ добрыя рѣчи и хорошіе примѣры рѣдко приходится слышать и видѣть, болѣе же суетные и соблазнительные, то таковые и смущаютъ въ молитвѣ. Отъ бесѣдъ же съ ближними, даже и о добромъ, воспринимается иногда сердцемъ горесть и тяжесть какая то, и я послѣ подолгу не могу успокоиться отъ того. Почасту, особенно вечеромъ, нападаетъ на меня сонливость и разслабленіе душевное и я, будучи не въ силахъ перебороть и пересилить себя, какъ плѣнникъ какой и измѣнникъ себѣ, падаю на отдыхъ и засыпаю, даже не сотворивъ на себѣ крестнаго знаменія. Отъ сего множество бываетъ во время сна вражескихъ мечтаній, отъ которыхъ впослѣдствіи происходитъ большое разстройство душевное. Когда же я, бія, терзая и осуждая себя за допущенное послабленіе, буду понуждать себя на плачъ, сокрушеніе и слезы, то часто прихожу въ жестокость сердечную и отъ нея впослѣдствіи еще хуже дѣлается на душѣ. Во время дневной дѣятельности меня безпокоятъ злые помыслы, а во время сна вражескіе страхи, соблазны и мечтанія: такъ иногда видятся мнѣ во снѣ звѣри, кошки, змѣи и гады, распутныя женщины, пьяные оборванцы, черныя птицы и т. п., и отъ сего часто нападаетъ на меня великій ужасъ. Освободиться отъ нихъ я никакъ не могу. Облегченіе отъ нихъ и нѣкоторое утѣшеніе бываетъ только тогда, когда я приму въ себя Св. Хрістовы Тайны. Посему какъ елень къ источникамъ воднымъ, такъ и я стремлюсь душою къ этимъ небеснымъ, свѣтлымъ и животворящимъ таинствамъ, хотя и сознаю, что я недостоинъ такой благодати, по грѣхамъ своимъ. Но это сказано въ видѣ отступленія. Временами приходятъ мнѣ на умъ помыслы о безполезности такого образа жизни; смущеніе находитъ также, что чрезъ это все я могу впасть въ прелесть и обольщеніе вражеское и погибнуть навѣки. Искусительный же помыслъ представляетъ уму не рѣдко слѣдующее: посмотри на другихъ подвизающихся? какъ они живутъ покойно, весело и благодарно! Исполняють по силѣ своей заповѣди Господни, дѣла милосердія оказываютъ, усердны къ службамъ святымъ и не терпятъ такихъ искушеній и омраченій, Господь же имъ помогаетъ во всемъ; а ты какъ ночный вранъ на нырищи и яко птица особящаяся на здѣ (Пс. 101 ст. 8, 9) не имѣешь покоя и утѣшенія ни днемъ ни ночью? Не лучше ли было бы оставить все это и прилежать милосердію, посѣщенію больныхъ, утѣшенію ихъ въ скорбяхъ, смиренію себя, какъ грѣшника и всепрощенію!.. И отъ сего бѣдная душа моя приходитъ временами въ великое смущеніе. Стану ли я понуждать себя къ молитвѣ и сокрушенію, впадаю отъ сего въ жестокость и самомнѣніе; буду ли смирять и осуждать себя, какъ грѣшника, впадаю въ уныніе, вялость и разслабленіе. И вотъ, честный отче, не знаю что и дѣлать? Обыде мя послѣдняя бездна и нѣсть избавляяй (1-го гл. пѣснь Воскр. кан.)! Пришелъ я во глубину золъ и лежу ранами грѣховными уязвленный!.. Временами, для утѣшенія души своей повторяю умилительные слова Св. Псалмопѣвца «на рѣкахъ Вавилонскихъ» и т. д. Иногда же представляя себя какъ бы стоящимъ у дверей милосердія Божія и толкающимъ въ нихъ покаяніемъ, изрекаю сердцемъ такія слова: когда то отверзетъ Господь мнѣ эти двери? Или уже забылъ меня совсѣмъ Господь за грѣхи мои, и не приложитъ благоволити паки?.. (Пс. 76 ст. 8). Иногда же воспоминая свои свѣтлые дни, бывшіе въ началѣ обращенія на путь истины и то благодатное возгорѣніе сердца, которое ощущалось тогда, повторяю слова Іова: кто мя устроитъ по мѣсяцамъ прежнихъ дней, въ нихже мя Богъ храняше, якоже егда свѣтяшеся свѣтильникъ Его надъ главою моею, егда свѣтомъ его хождахъ во тьмѣ (гл. 29 ст. 2 и 3). Уже не стало у меня на душѣ ничего такого, что увеселяло бы меня; напротивъ, скорби, горести и нужды окружили меня!.. Точно дорогая и вожделѣнная гостя, посѣтила на время мою грѣшную душу милость Господня и вотъ скрылась невѣдомо куда, оставивъ по себѣ глубокую скорбь и сердечное болѣзнованіе. И обратишься гусли моя въ плачь мнѣ, пѣснъ же моя въ рыданіе мнѣ (Іова гл. 30 ст. 31). Какъ обнищавшій богачъ, утратившій свои драгоцѣнныя сокровища и пришедшій въ крайнюю скудость, воспоминая свои свѣтлые дни, неутѣшно скорбитъ о семъ; такъ и я воспоминая дни первыя очень скорблю душею. Но помилуй меня, отче, помилуй; и болѣзненно умоли Владыку и Господа, да словомъ Своимъ всесильнымъ исцѣлитъ меня разслабленнаго душею и я прославлю Имя Его Святое.
Старецъ. Если бы ты зналъ, сынъ мой, какую пользу приносятъ для души твоей эти скорби и искушенія и какъ благотворно они дѣйствуютъ во спасеніе то не приходилъ бы въ разстройство и уныніе, а наипаче радовался бы. «Ибо твоя великая печаль, твое покаяніе, твои воздыханія, сѣтованія, слезы, мучительство совѣсти, недоумѣніе помысла, самоосужденіе, плачъ ума, плачевный вопль сердца, сокрушеніе, смущеніе, окаяваніе и уничиженіе себя – это все и прочее, тому подобное – постигающее тѣхъ, которые ввергаются въ желѣзную пещь искушеній, далеко честнѣе и благопріятнѣе Богу, нежели подаяніе обильныхъ милостыней и всякихъ благотвореній мірянъ, неподвергающихся искушеніямъ отъ бѣсовъ» (Св. Іоаннъ Карпафійскій).
«Отъ такихъ искушеній человѣкъ пріобрѣтаетъ душу одинокую и беззащитную, сердце омертвѣвшее и смиреніе. И симъ дознается, началъ ли онъ вожделѣвать Создателя. Промыслитель соразмѣряетъ искушенія съ силами и потребностями пріемлющихъ оныя. Въ насъ срастворяются и утѣшеніе и пораженіе, свѣтъ и тьма, брани и помощь, короче сказать тѣснота и пространство. И это служитъ знакомъ, что человѣкъ, при помощи Божіей преуспѣваетъ» (Исаакъ Сир. сл. 78).
Свободнымъ отъ скорбей и искушеній никто не былъ, даже и изъ святыхъ. Аще безъ наказанія, говоритъ св. Апостолъ, емуже причастницы быша вси, убо прелѣбодѣйчища есте, а не сынове (Евр. 12, 8). «Промежутокъ между обращеніемъ на путь заповѣдей и свободнымъ хожденіемъ по нему проходитъ въ состояніи полугорькомъ и полуотрадномъ, полуживомъ и полумертвомъ. У одного онъ длиннѣе, у другаго короче; но у всякаго бываетъ. Таковъ законъ правды Божіей въ устроеніи нашего спасенія. Крещенный или искренно покаявшійся есть уже и сынъ и наслѣдникъ; но одному предстоитъ пройти полный курсъ воспитанія, а другому только законную эпитимію. Конецъ этого состоянія есть, когда вычистится душа, и дѣятельность ея на добромъ пути сдѣлается легко быстро-движною, какъ будто невидящею препятствій и задержаніи. До того же времени – борьба и трудъ: многое приходится испытать труженику» (Еп. Ѳеофанъ. Толк. 118-го пс. ст. 28). Такъ и ты, сынъ мой, смиренно перетерпи все приключающееся тебѣ и Господь дастъ облегченіе тебѣ на послѣдокъ. «Побѣда и свобода отъ страстей – даръ Божій, даруемый подвижнику Богомъ въ свое время, извѣстное единому Богу и опредѣляемое единымъ Богомъ. Самыя побѣжденія бываютъ нужны для насъ. Здѣсь разумѣются побѣжденія, происходящія отъ немощи и грѣховности нашей, а не отъ измѣнившагося произволенія, и они попутаются намъ къ нашему смиренію, для того, чтобъ мы усмотрѣли и изучили паденіе нашего естества, признали необходимость въ Искупителѣ, увѣровали въ Него и исповѣдали Его» (Еписопъ Игнатій Брянчаниновъ. т. 1, стр. 79). Это говорю тебѣ вообще о скорбяхъ и искушеніяхъ; въ отдѣльности же, относительно недоумѣній твоихъ въ этихъ искушеніяхъ скажу слѣдующее:
1) «Множество помысловъ и мечтаній естественно возникаетъ изъ падшаго естества. Даже свойственно молитвѣ открывать въ грѣшной душѣ сокровенные признаки ея паденія. Діаволъ же, зная какое великое благо – молитва, старается во время ея возмутить подвижника грѣховными, суетными помыслами и мечтаніями, чтобъ отвратить его отъ молитвы, или молитву сдѣлать безплодною. Изъ среды помысловъ, мечтаній и ощущеній грѣховныхъ, изъ среды этого порабощенія и плинѳодѣланія нашего, тѣмъ сильнѣе возопіемъ и будемъ вопіять молитвою ко Господу, подобно Израильтянамъ возстенавшимъ отъ работъ фараоновыхъ и возопившимъ. И взыде, говоритъ Писаніе, вопль ихъ къ Богу отъ дѣлъ. И услыша Богъ стенаніе ихъ (Исх. 2, 23. 24)» (Еписопъ Игнатій Брянчаниновъ).
2) Когда чрезъ бесѣду съ ближними мы воспринимаемъ отъ нихъ нѣкую горесть и тягость, то это въ большинствѣ случаевъ бываетъ отъ того, что и наша душа болѣзнуетъ грѣхомъ. Преподобный Авва Дороѳей прекрасно любомудрствуетъ о семъ въ одномъ своемъ словѣ. «Развѣ, говоритъ, ближній вложилъ въ тебя свою худость? Нѣтъ; онъ только растревожилъ таившуюся въ тебѣ болѣзнь!». Слѣдовательно, горесть получается не столько отъ худости ближняго, сколько отъ нечистоты нашего сердца. Но бываетъ и такъ, когда дѣйствительно отъ ближнихъ приключается намъ разстройство душевное, а именно, когда наслушаемся отъ нихъ осужденій, злорѣчій и т. п., то въ такихъ случаяхъ каяться нужно предъ Господомъ Богомъ за допущенное согрѣшеніе, впередъ же уклоняться отъ такихъ бесѣдъ. Что святые, будучи чисты сердцемъ, не терпятъ разстройства душевнаго отъ бесѣдъ съ ближними, на пользу души, я приведу тебѣ небольшой примѣръ. Когда на Валаамѣ подвизался блаженной памяти – старецъ Ѳеодоръ, ученикъ Паисія Величковскаго, то къ нему, какъ къ мужу опытному и мудрому въ духовной жизни множество стекалось лицъ разныхъ званій за полезными совѣтами и иногда старецъ цѣлые дни проводилъ съ ними въ бесѣдахъ. Видя это, одинъ сподвижникъ обратился къ старцу Ѳеодору съ такими словами: «батюшка! я блазнюсь на васъ, какъ это вы по цѣлымъ днямъ пребываете въ молвѣ и бесѣдахъ со внѣшними; каково есть дѣло сіе?» – «Экой ты, братецъ, чудакъ, отвѣчалъ старецъ, да я изъ любви къ ближнему два дня пробесѣдую съ нимъ и пребуду несмущеннымъ». Изъ этого отвѣта вотъ ясно видно, отчего намъ приключается разстройство сердечное.
3) Сновидѣнія бываютъ таковы, каково сердце. Ихъ можно большею частію считать свидѣтелями о нравственномъ нашемъ состояніи, которое въ бодрственномъ состояніи не всегда видится. У человѣка безпечнаго, преданнаго страстямъ, они всегда нечисты, страстны: душа тамъ бываетъ игралищемъ грѣха. У человѣка, обратившагося и ревнующаго объ очищеніи сердца, они бываютъ то хороши, то худы, смотря по тому, что возьметъ перевѣсъ, а иногда какимъ заснетъ. Онъ же подвергается здѣсь частымъ нападеніямъ бѣсовъ, которые иногда сильно соблазняютъ мало опытныхъ (что испытываешь теперь и ты). По мѣрѣ очищенія сердца очищаются и сновидѣнія, такъ что у святыхъ и совершенныхъ они бываютъ какъ бы продолженіемъ ихъ бодрственной дѣятельности (Еп. Ѳеофанъ. Начертаніе). Покойный, Митрополитъ Кіевскій Филаретъ говаривалъ о себѣ: «я часто вижу во снѣ – какъ бы стоя во св. храмѣ читаю сладчайшія слова Хріста Спасителя и когда по обычаю своему – сотворю на себѣ крестное знаменіе и хочу приложиться къ нимъ, то въ тоже время и пробуждаюсь, но предъ собою ничего уже не вижу». Вотъ видишь, сынъ мой, какія сновидѣнія бываютъ у святыхъ! Но не вдругъ вѣдь и они взошли на такую степень совершенства, а постепенно и мало-по-малу.
4) Пріобщаться Св. Хрістовыхъ Таинъ по возможности часто, хорошо и преполезно – ибо гдѣ же и жизнь и сила благодатная, какъ не во Св. Тайнахъ? Только надо приступать къ нимъ съ должнымъ приготовленіемъ и во смиренныхъ чувствахъ.
5) Противъ лѣности, разслабленія и сонливости по возможности надо бороться, но побѣда, какъ я уже и сказалъ тебѣ – даръ Божій. Преподобный же Исаакъ Сиріанинъ говоритъ вотъ что: «Пока проступокъ еще малъ и не созрѣлъ, истреби его, прежде нежели пустилъ вѣтви въ широту и сталъ созрѣвать. Не предавайся нерадѣнію, когда недостатокъ кажется тебѣ малымъ; потому что впослѣдствіи найдешь въ немъ безчеловѣчнаго властелина, и побѣжишь предъ нимъ, какъ рабъ узникъ. А кто въ началѣ противоборствуетъ страсти, тотъ вскорѣ возгосподствуетъ надъ нею» (Слово 57-е). «Въ оный день Богъ будетъ судить насъ не о псалмахъ, не за оставленіе нами молитвы, но за то, что опущеніемъ сего дается входъ бѣсамъ. А когда найдутъ они себѣ мѣсто, войдутъ и заключатъ двери очей нашихъ: тогда мучительски и нечисто исполнятъ на насъ то, что дѣлателей ихъ подвергаетъ Божественному осужденію и жесточайшему наказанію» (Слово 71-е). Но чѣмъ и какъ они истребляются, онъ же говоритъ въ другомъ мѣстѣ: «когда препобѣдишь страсти смиреніемъ, а не пренебреженіемъ ихъ» (Слово 56-е).
6) Внутренняго подвига, т. е. вниманія, самоосужденія, плача и сердечнаго болѣзнованія оставлять никакъ не совѣтую. Ибо совершенство монаха (т. е. смиреніе), какъ говорятъ св. Отцы, зависитъ отъ внутренняго дѣланія. И посмотри какъ это бываетъ: зрѣніе своихъ согрѣшеній и недостатковъ, отъ зрѣнія согрѣшеній – осужденіе себя и сердечное болѣзнованіе, отъ сердечнаго болѣзнованія – плачъ и покаяніе, отъ плача – сокрушеніе сердца и слезы, отъ которыхъ и бываетъ уже сердце смиренное. И такъ, если ты оставишь это дѣланіе по трудности его, устремишься же всецѣло къ добродѣтелямъ внѣшнимъ, то хотя таковыми и будешь украшаться, но чуждъ будешь внутреннихъ. «Благодатныя дарованія получаютъ только тѣ, которые имѣютъ внутреннее дѣланіе и бдятъ о душахъ своихъ», сказалъ Преподобный Серафимъ.
Можетъ быть ты смутился въ душѣ словомъ, сказаннымъ мною: «совершенство монаха», какъ не относящимся къ мірянину?
На это скажу вотъ что: это слово относится и ко всякому человѣку, ревнующему о своемъ спасеніи. «Въ послушаніи Евангелію потребуется отчетъ у всѣхъ людей, – монахи ли они, или живутъ въ супружествѣ. Для вступившаго въ бракъ достаточно и того, что ему извиняется невоздержаніе, пожеланіе жены и сожитіе съ нею; прочія же заповѣди, какъ всѣмъ равно узаконенныя преступать не безопасно. И Хрістосъ, благовѣствуя заповѣди Отца, обращалъ рѣчь къ живущимъ въ мірѣ. А если и случалось, что вопрошенный наединѣ отвѣчалъ ученикамъ Своимъ, то свидѣтельствовалъ говоря: а яже вамъ глаголю, всѣмъ глаголю (Мар. 13, 37). Поэтому и ты, избравшій общежитіе съ женою, не будь безпеченъ, какъ будто въ правѣ ты предаться міру. Тебѣ для изученія спасенія потребно больше трудовъ и осторожности, потому что избралъ себѣ жилище среди сѣтей и державы отступническихъ силъ, имѣешь предъ глазами побужденія ко грѣхамъ, и всѣ твои чувства день и ночь напряжены къ вожделѣнію ихъ. Посему знай, что не избѣжишь борьбы съ отступникомъ, и не одержишь надъ нимъ побѣды безъ многихъ трудовъ на стражбѣ евангельскихъ догматовъ. Ибо какъ возможешь отказаться отъ ратоборства со врагомъ, ведя жизнь на самомъ ратоборномъ поприщѣ? А это поприще – вся поднебесная земля, которую приходитъ и обходитъ врагъ, какъ бѣшеный песъ, ища кого поглотить, какъ узнаемъ изъ исторіи Іова (гл. 2, 2). И поэтому, если отрекаешься отъ брани съ сопротивникомъ, то ступай въ другой міръ, въ которомъ его нѣтъ; тамъ возможно будетъ для тебя отреченіе отъ борьбы съ нимъ и безопасное небреженіе о догматахъ евангельскихъ. А если это не возможно, если такого міра нѣтъ, спѣши обучиться ратоборству съ нимъ, въ Писаніи изучая ратоборное искусство, чтобы тебя, побѣжденнаго имъ по незнанію, не предали вѣчному огню. И это какъ бы мимоходомъ да будетъ сказано тѣмъ, которые въ супружеской жизни безъ опасенія пренебрегаютъ сохраненіемъ Хрістовыхъ заповѣдей» (Василій Вел. т. 5. Слово подвижн.).
и 7-е) Теперь скажу еще и относительно молитвы. Не вдругъ простирайся, сынъ мой, на верхъ совершенства молитвеннаго, хотя и хорошо и вожделѣнно оно, но постепенно и со многою осторожностію, чтобы какъ нибудь по незнанію не зайти тебѣ въ глубокія дебри. Изуй, сначала, сапоги отъ ногъ твоихъ, т. е. отрѣшись по возможности сердцемъ отъ всѣхъ заботъ житейскихъ, волнующихъ душу, и тогда приступи къ мѣсту сему (къ дѣланію молитвы), ибо мѣсто это «земля свята есть» (Исх. 3, 5). Въ основаніе же шествія твоего положи доброе жительство и уготовь душу свою во искушенія, ибо много придется тебѣ ихъ перетерпѣть на этомъ пути. Впрочемъ, если смириши себе предъ Господомъ, и далече сотвориши отъ жилища твоего неправду, будетъ убо тебѣ Вседержитель помощникъ отъ врагъ, чиста же сотворитъ тя якоже сребро разжжено, потомъ дерзновеніе возимѣети предъ Богомъ, воззрѣвъ весело на небо. Помольшуся же тебѣ къ Нему, услышитъ тя, дастъ же ти обѣты твоя воздати (Іова 22, 23-27).
Въ твое назиданіе я присовокуплю еще вотъ что: когда во время молитвеннаго углубленія въ сердцѣ будешь замѣчать, что сердце чувствуетъ отъ того щеманіе нѣкоторое и жестокость, то оставь внутреннюю молитву и переходи на гласную, или на пѣніе; также, когда увидишь, что умъ во время молитвы при углубленіи въ сердце обуревается блудными помыслами, то такъ же поступи, какъ сказано выше. Не пренебреги, сынъ мой, такими незначительными по виду замѣчаніями: впослѣдствіи, дастъ Богъ, самъ узнаешь, какъ они полезны будутъ.
Добрымъ признакомъ въ твоемъ молитвенпомъ преуспѣяніи будетъ вотъ что: временами будетъ являться въ душѣ обильное умиленіе и плачъ, отъ которыхъ внутренняя брань будетъ стихать. Такое умиленіе будетъ показываться сначала разъ, или два въ недѣлю, а затѣмъ и чаще. Съ теченіемъ же времени, оно по милости Божіей, еще будетъ учащаться и усиливаться и тогда много доставлять будетъ душѣ утѣшенія и облегченія. Когда же, при помощи Божіей, достигнешь ты «юдоли плачевной» по Пророку, то будетъ являться и каждый день, и содѣлается оно тогда для души необходимою потребностію. И въ тотъ день, когда не увидишь ты въ себѣ этого благодатнаго утѣшенія, то будешь считать этотъ день потеряннымъ для жизни. Затѣмъ, самыя молитвы твои будутъ тогда со многими воздыханіями сердца. И дивиться ты тогда будешь, какъ сѣмена малыхъ трудовъ и скорбей возрастили тебѣ такой чудный плодъ жизни, увеселяющій дѣлателя. Узнаешь тогда на дѣлѣ, что иго Хріста Спасителя есть благо и бремя Его легко. Скажешь тогда съ Пророкомъ: терпя потерпѣхъ Господа и внятъ ми и услыша молитву мою, и возведе мя отъ рова страстей и отъ бренія тины; и постави на пространнѣ нозѣ мои и исправи стопы моя (Пс. 39. 1-3). Вотъ что будетъ служить тебѣ добрымъ признакомъ въ этомъ пути.
Еще присовокуплю тебѣ, какъ нѣкую сладость, краткую замѣтку о молитвенномъ дѣланіи Св. Старцевъ. Чтобы скрыть отъ взора людскаго благодатный даръ молитвы и воздыханій, они уединялись отъ всѣхъ и затворялись въ своихъ молитвенныхъ клѣтяхъ. Такъ, въ житіяхъ Марка Саровскаго подвижника, Макарія и Амвросія Оптинскихъ, Митрополита Филарета Кіевскаго и др. говорится, что въ утреннее время, часа на два, или менѣе, они уединялись отъ всѣхъ и пребывали на единѣ съ Богомъ. Въ какомъ занятіи проводили они это время не извѣстно, но догадываться можно, что въ глубокихъ молитвахъ и сердечныхъ воздыханіяхъ. Насколько дорожили они этими драгоцѣнными часами видно изъ словъ Митрополита Филарета: «я, не промѣняю этихъ часовъ ни на какое царство»! (говаривалъ онъ).
Такъ дороги и вожделѣнны для нихъ были часы – молитвеннаго общенія съ Богомъ!.. Вотъ и все, что я могъ сказать тебѣ въ пользу душевную. Но я буду молиться за тебя Богу.
Мірянинъ. Душа моя жаждетъ еще слышанія словъ твоихъ, честный отче, ибо они служатъ исцѣленіемъ грѣшной души моей. Прошу тебя скажи мнѣ еще что либо въ назиданіе?
Старецъ. И помяни Сотворшаго тя во днехъ юности твоея, дондеже не пріидутъ дніе злобы твоея, и приспѣютъ лѣта, въ нихъ же речеши: нѣсть ми въ нихъ хотѣнія (Еккл. 12, 1).
Пока не затворились предъ тобою на вѣки двери покаянія, пока крѣпость твоихъ физическихъ силъ не сокрушилась какою-либо болѣзнію и немощію тѣлесною, пока колесо жизненнаго пути не разбилось о какой-либо камень соблазна и претыканія и пока время сокращенное еще не пресѣкло тебѣ доброй надежды на исправленіе себя, – потрудись въ дѣлѣ своего спасенія и надъ воздѣлываніемъ своего сердца. Святые Ангелы возрадуются о тебѣ, видя тебя кающимся и подвизающимся, добрымъ же человѣкамъ послужишь впослѣдствіи во спасеніе души и они прославятъ за тебя Создателя Бога своего!..
На этихъ словахъ и закончилась бесѣда старца съ міряниномъ.
Н. К.
«Церковное слово». Изд. Вологодскаго братства Всемилостиваго Спаса. 1909. № 115. С. 226-230; № 116. С. 243-253.
