Протоіерей Николай Писаревскій – Апостолъ Петръ (Опытъ характеристики).
Изъ двѣнадцати Апостоловъ-учениковъ Іисуса Христа, самовидцевъ Господа, Евангелисты ни о комъ не говорятъ такъ много, какъ объ Апостолѣ Петрѣ. Тогда какъ другіе Апостолы дѣвствуютъ и говорятъ мало и только въ весьма немногихъ случаяхъ одинъ кто-либо изъ нихъ въ отдѣльности, а чаще въ совокупности, Апостолъ Петръ не только болѣе, чѣмъ другіе, говоритъ и дѣйствуетъ отъ себя и за себя лично, но часто является какъ бы представителемъ Апостоловъ, вопрошаетъ и отвѣчаетъ Господу отъ лица всѣхъ. Отсюда-то и происходитъ, что тогда какъ другіе Апостолы, пораженные какимъ-либо чудомъ Іисуса Христа, пребываютъ въ безмолвіи, удивленіи и ужасѣ (напримѣръ, при чудесномъ ловѣ рыбы на Генисаретскомъ озерѣ предъ вторичнымъ призваніемъ Апостоловъ), Петръ является говорящимъ и дѣйствующимъ{1}. Тамъ, гдѣ ученики безмолвно внимаютъ Господу или безпрекословно повинуются Ему, хотя и не могутъ ясно понять цѣли извѣстнаго дѣйствія, Петръ нетерпѣливо прерываетъ рѣчь Господа, какъ только встрѣчается у него какое-либо недоумѣніе или какой-либо вопросъ по поводу словъ Христа{2}, и если прямо въ дѣйствіи Христа не видно цѣли, онъ, объясняя ее по своему, возражаетъ Господу, какъ это случилось на Тайной Вечери при умовеніи ногъ{3}. По воскресеніи Господа, какъ только Петръ получаетъ вѣсть, что нѣтъ Господа во гробѣ, онъ стремительно бѣжитъ туда, входитъ въ самую пещеру, тогда какъ Іоаннъ наблюдаетъ издали{4}. При явленіи воскресшаго Господа на берегу Генисаретскаго озера, когда прочіе ученики заботятся о сѣти и стараются поворотить лодку, Петръ, какъ только узналъ отъ Іоанна, что на берегу Господь, бросается въ море и, борясь съ волнами, въ мокрой одеждѣ достигаетъ берега и падаетъ къ ногамъ Учителя{5}. Въ книгѣ Дѣяній Апостольскихъ Петръ, особенно въ началѣ, также представляется говорящимъ и дѣйствующимъ впереди и болѣе другихъ Апостоловъ. Онъ, по вознесеніи Господа, предлагаетъ избрать новаго Апостола на мѣсто выбывшаго Іуды и говоритъ по этому поводу рѣчь{6}. По сошествіи Святаго Духа на Апостоловъ, онъ первый начинаетъ проповѣдь о Христѣ Спасителѣ{7}. Вообще, въ дѣлѣ первоначальнаго распространенія христіанства онъ является самымъ виднымъ, ревностнымъ дѣятелемъ, причемъ Іоаннъ является только молчаливымъ спутникомъ его. Дѣйствуя болѣе другихъ въ дѣлѣ распространенія христіанства, Петръ прежде всѣхъ и болѣе другихъ терпитъ гоненіи за имя Христово; полагаетъ основаніе Церкви среди язычниковъ и выступаетъ виднымъ дѣятелемъ на Апостольскомъ соборѣ. Личность Апостола Петра такъ ярко выдѣляется среди другихъ Апостоловъ по своему положенію и образу дѣйствій, что ни одно наиболѣе значительное событіе въ жизни и дѣятельности Небеснаго Учителя, ни одна бесѣда Его съ учениками не происходили безъ дѣятельнаго участія Петра, такъ что в Самъ Небесный Учитель часто обращался къ нему и лично изрекалъ ему свои повелѣнія и обѣтованія, долженствующія лечь въ основу дѣятельности всѣхъ Апостоловъ. Благодаря всему этому и, въ особенности, своей ревностной дѣятельности, Апостолъ Петръ и заслужилъ въ первохристіанскомъ обществѣ имя столпа Церкви и слава его была громче славы всѣхъ другихъ Апостоловъ.
Уже одно это обстоятельство дѣлаетъ въ высшей степени достопримѣчательной личность величайшаго ученика Господа. Факты, сообщаемые о Петрѣ Евангелистами и Апостольскимъ дѣеписателемъ, равно какъ и самое свойство ихъ – обиліе внѣшней дѣятельности, прежде всего, указываютъ на коренныя особенности характера Петра: пылкость, стремительность. Слово и дѣйствіе у него являются какъ бы нераздѣльными съ душевными движеніями. Каждое новое ощущеніе, новая мысль, побуждаютъ его къ той или другой дѣятельности. Возникаетъ-ли у него удивленіе, недоумѣніе, вопросъ, – онъ не выжидаетъ разрѣшенія и не задумывается самъ долго, но тутъ-же высказывается и проситъ у Господа разрѣшенія.
Но еще большій интересъ возбуждаетъ малопонятный на первый разъ образъ дѣйствій этого Апостола. То въ Петрѣ ярко обнаруживается возвышеннѣйшая вѣра въ небесное величіе своего Учителя, пламенная любовь къ Нему, безграничное довѣріе его словамъ, твердость духа самого Апостола, готоваго жертвовать для своего Учителя не только всѣми земными благами, но и самою жизнью, замѣчательная воспріимчивость ко всему духовному и божественному; то въ немъ непонятное малодушіе, даже робость, недовѣріе къ величайшему назначенію Іисуса Христа, упорная невнимательность къ словамъ Господа, дѣтское непониманіе и неспособность возвыситься отъ земного и чувственнаго къ духовному и небесному. И что всего замѣчательнѣе – эти моменты высоты и крайняго упадка духа слѣдуютъ часто непосредственно одинъ га другимъ. Вотъ онъ исповѣдуетъ Христа Сыномъ Божіимъ, за что ублажается и получаетъ названіе Петра, и непосредственно за тѣмъ упорно противорѣчитъ Господу и называется имъ сатаной. Нѣсколько позднѣе, послѣ горячаго и многократнаго удостовѣренія особенной своей преданности Господу и готовности положить за Него свою жизнь, онъ малодушно отрекается отъ Него и клятвою подтверждаетъ свое отреченіе. Эта постоянная борьба столь противоположныхъ проявленій духа, раскрывая внутреннюю жизнь Апостола, очевидно представляетъ намъ въ его лицѣ могучій образъ человѣка, постепенно и притомъ безъ всякаго ущерба для личной свободы, порабощаемаго Христу, духовный ростъ и воспитаніе его для царства Божія.
Въ чемъ же превосходство Апостола, стяжавшее ему такое высокое положеніе въ первенствующей Церкви, въ чемъ его сила, отмѣченная Христомъ при первой встрѣчѣ съ нимъ и давшая ему возможность предъ другими Апостолами осуществить великую задачу утвержденія Христова ученія? Какъ, съ другой стороны, объяснить его непонятную слабость, такъ удивительно чередующуюся съ его мощью? – Отвѣтить на эти вопросы можно не иначе, какъ уяснивъ себѣ, по тѣмъ свѣдѣніямъ, какія о немъ сохранены въ Священномъ Писаніи, отличительныя черты характера Апостола.
Едва-ли можно сомнѣваться, что Апостолъ Петръ принадлежалъ къ числу такихъ натуръ, у которыхъ дѣятельность сердца, обыкновенно, преобладаетъ надъ дѣятельностью разсудка; чувство ихъ скоро и сильно взволновывается и подчиняетъ себѣ умъ и волю. Такія натуры отличаются особенно сильною возбудимостью по отношенію къ внѣшнимъ впечатлѣніямъ, которыя, дѣйствуя прежде и сильнѣе всего на сердце, быстро охватываютъ все существо человѣка, вызываютъ немедленно къ соотвѣтствующей внѣшней дѣятельности. Отсюда быстрота, рѣшительность въ дѣйствіяхъ, но отсюда-же и необдуманность, безотчетное увлеченіе первымъ впечатлѣніемъ. Но если внѣшнія впечатлѣнія дѣйствуютъ съ такою силою на душу такихъ натуръ, если онѣ такъ сильно возбуждаютъ чувство и неотразимо вліяютъ на поступки, то это еще не служитъ гарантіей прочнаго усвоенія ихъ душою. Легко и быстро воспринимаются такими людьми внѣшнія впечатлѣнія и подъ вліяніемъ возбужденнаго ими чувства быстро входятъ въ связь съ прежнимъ душевнымъ содержаніемъ и какъ бы охватываютъ все существо ихъ. Поэтому такія натуры обладаютъ живымъ, подвижнымъ воображеніемъ; представленія у нихъ ярки, картинны, но при всемъ этомъ у нихъ не достаетъ глубины, прочности, твердыхъ, логически выработанныхъ понятій и убѣжденій. Развлекаясь внѣшнею дѣятельностью, душа мало занимается новыми впечатлѣніями, равнымъ образомъ, и первоначальная связь впечатлѣній съ прежнимъ душевнымъ содержаніемъ, чаще всего основанная на чувствѣ или опосредствованная имъ, также не прочна, какъ и само чувство. Только долгое и сильное дѣйствіе цѣлаго ряда впечатлѣній въ одномъ направленіи въ состояніи образовать въ такихъ натурахъ прочное и постоянное душевное содержаніе, которое представляетъ чаще массу соединенныхъ по ассоціаціи идей, чувствъ и стремленій, чѣмъ стройную группу логически соединенныхъ мыслей и твердыхъ убѣжденій. За то и это содержаніе у нихъ настолько прочно, что новыя впечатлѣнія, если они дѣйствуютъ непродолжительно и не повторяясь, или не достигаютъ громадной, исключительной силы, и не въ состояніи потрясти глубоко и сильно все существо человѣка, то, хотя и могутъ вызвать къ извѣстнымъ дѣйствіямъ, но не могутъ укрѣпиться въ душѣ и, при новомъ рядѣ впечатлѣній, легко и часто безслѣдно теряются. – Таковы главныя свойства характера Апостола Петра.
Но при этомъ нельзя не видѣть различія образовъ Петра, изображаемыхъ Евангелистами и Апостольскимъ дѣеписателемъ. Въ Дѣяніяхъ образъ Петра производитъ впечатлѣніе стремительной, дѣятельной, но при этомъ ровной, величавоспокойной, постоянной въ одномъ направленіи силы. По Евангеліямъ Петръ столь же стремителенъ и дѣятеленъ, но его дѣятельность еще заключаетъ въ себѣ много неровностей, излишней горячности, поспѣшности, измѣнчивости и непостоянства. Такое различіе объясняется тѣмъ, что въ Евангельской исторіи характеръ Петра еще въ періодѣ воспитанія, а въ Апостольской – уже вполнѣ сложившійся, образовавшійся.
Неученый рыбакъ, житель презрѣннаго Галилейскаго города, Симонъ былъ склоненъ думать о Мессіи такъ же, какъ думали о Немъ фарисеи. Изъ воспитанія и прежней своей жизни{8} Петръ вынесъ вполнѣ іудейскія плотскія воззрѣнія на лицо и дѣло Мессіи, хотя онѣ у него и не соединялись съ такою чрезмѣрною національною гордостію, какъ у іудейскаго народа и, какъ основанныя болѣе на необразованности, чѣмъ на ложномъ іудейско-фарисейскомъ образованіи, не имѣли такихъ глубокихъ корней, какъ у образованныхъ іудеевъ, однако, были еще тверды и дѣйственны въ немъ, благодаря той указанной особенности его натуры, по которой старое душевное содержаніе особенно долго и прочно держится, тогда какъ новое трудно и долго усвояется. Благодаря этому обстоятельству въ душевной жизни Петра являются два теченія, подъ вліяніемъ которыхъ онъ дѣйствуетъ: прежнее – іудейскія воззрѣнія на Мессію, и новое, образовавшееся подъ вліяніемъ личности, бесѣдъ и дѣлъ Іисуса Христа. Не смотря на всю очевидность для него несоотвѣтствія ожидаемаго евреями Мессіи съ смиренною личностію Іисуса Христа, не смотря на положительное ученіе Его о Себѣ и о характерѣ основываемаго имъ царства, Петръ до самой смерти Учителя не освободился отъ своего плотскаго взгляда. Онъ не хотѣлъ допускать для Господа возможности страданій, онъ и самъ не хотѣлъ умирать, предпочитая лучше вдали отъ всѣхъ опасностей наслаждаться постояннымъ лицезрѣніемъ прославленнаго Господа. Этими двумя душевными теченіями осложняются естественное непостоянство и измѣнчивость Петра, происходящія отъ безотчетнаго, необдуманнаго влеченія къ дѣйствію подъ вліяніемъ перваго впечатлѣнія. Отсюда образъ Ап. Петра по Евангеліямъ производитъ впечатлѣніе юношеской неустойчивости, скорѣе похожъ на образъ горячаго, стремительнаго, но непостояннаго, съ не окрѣпшимъ еще, неустановившимся характеромъ юноши, чѣмъ постояннаго, твердаго, дѣятельнаго мужа. Онъ жадно, быстро воспринимаетъ впечатлѣнія, но не останавливаетъ на нихъ долго своего вниманія, не обдумываетъ ихъ и потому не овладѣваетъ ими, но подчиняется имъ самъ. И поступки Петра носятъ скорѣе характеръ горячихъ, стремительныхъ юношескихъ порывовъ, чѣмъ энергичныхъ, мужественныхъ дѣйствій. Онъ быстръ, рѣшителенъ, безъ замедленія и колебанія дѣйствуетъ, но дѣйствуетъ необдуманно, безотчетно, часто по первому впечатлѣнію – и потому непостояненъ: другія случайныя побужденія могутъ увлечь его иногда къ совершенію противоположныхъ поступковъ. Казалось бы, при такомъ характерѣ и при такихъ плотскихъ понятіяхъ о Мессіи Петръ, подобно своимъ грубымъ, закоснѣлымъ въ невѣріи соотечественникамъ, долженъ былъ отвергнуть Христа, не признать за Нимъ никакого достоинства. Но онъ не былъ всецѣло сыномъ своего отечественнаго города, не раздѣлялъ вполнѣ воззрѣній своихъ согражданъ. Не смотря на особенности своего характера, по своему нравственному воспитанію онъ принадлежалъ къ тѣмъ соотечественникамъ, взглядъ которыхъ на Мессію, хотя не былъ вполнѣ свободенъ отъ ходячаго воззрѣнія, но не опредѣлялся имъ исключительно. Истинный израильтянинъ, съ горячимъ стремленіемъ къ нравственному совершенству и глубокимъ сознаніемъ своего безсилія, Петръ не могъ удовлетвориться внѣшней фарисейской праведностью, какую рекомендовали ему эти «учители» народа. Онъ желалъ, прежде всего, разрѣшить и уяснить себѣ высшія стремленія духа, на которыя не только мало обращали вниманія, но старались совершенно подавить гордые вожди народа. А потому и Мессія былъ для него не столько славный царь народа израильскаго, сколько выразитель истинной святости («отойди отъ меня, Господи, я человѣкъ грѣшный» Лк. V, 8), великій учитель, который проповѣдуетъ глаголы вѣчной жизни (Іоан. VI, 68). Насколько эти высшія стремленія духа были близки Апостолу Петру, видно изъ того, что, когда открылась строгая, обличительная проповѣдь Іоанна Предтечи, брать Ап. Петра Андрей – послѣдователь Предтечи, – ранѣе увидѣвшій Спасителя, лишь только сообщилъ о Немъ Петру, какъ уже этотъ послѣдній спѣшитъ къ обрѣтенному Мессіи, ни мало не сомнѣваясь въ его достовѣрности, потому что внутреннее стремленіе духа пересилило въ Петрѣ всякое сомнѣніе. Какъ бы то ни было, галилейскій рыбакъ жилъ не одними плотскими интересами и не съ этой только точки зрѣнія смотрѣлъ на ожидаемаго Мессію; его духу были присущи болѣе высшія потребности и онѣ составили ту добрую почву, на которой, подѣ вліяніемъ личныхъ особенностей Петра, зародился и развился великій образъ перваго Апостола Христова. Порывистость, рѣзкость и перемѣнчивость настроеній Ап. Петра, граничащія съ высочайшею и чистѣйшею вѣрою, съ одной стороны, и переходящія часто въ отрицаніе, сомнѣніе и колебаніе – съ другой: все это плодъ тѣхъ стремленій духа, къ уясненію которыхъ стремился Петръ. Эти колебанія логически вытекаютъ изъ натуры Апостола Петра, не нарушая ея цѣлостности, выказываютъ во всей полнотѣ всю личность Апостола. Поэтому не удивительно, что въ одно время обаяніе Божественной личности Спасителя такъ сильно дѣйствуетъ на Петра и вызываетъ его въ одномъ случаѣ къ пылкому, восторженному исповѣданію Господа Сыномъ Божіимъ, а въ другомъ – къ горячему обѣщанію даже душу свою положить за Него. – Но вотъ прошло немного времени, какъ впечатлѣніе Божественнаго лица Іисуса Христа перестало прямо, непосредственно дѣйствовать на Петра, – оно уже ускользаетъ изъ души его почти безслѣдно и онъ дѣйствуетъ по другимъ противоположнымъ побужденіямъ. Иногда безотчетное, необдуманное стремленіе къ дѣйствію подъ вліяніемъ перваго впечатлѣнія и сильная возбужденность чувства приводятъ ап. Петра даже къ такимъ поступкамъ, въ которыхъ можно видѣть непослушаніе. Онъ не повинуется Господу и возражаетъ ему, когда Господь хочетъ умыть ему ноги. Онъ принимаетъ этотъ поступокъ Господа, какимъ онъ кажется по первому впечатлѣнію, – какъ униженіе для Господа, – не задумываясь надъ тѣмъ, съ какою цѣлію поступаетъ такъ Господь. Дѣйствуя не разсуждая, не давая себѣ отчета, Петръ, хотя смѣлъ и отваженъ, готовъ на всякое опасное дѣло, все же часто теряетъ мужество среди дѣйствія, приходитъ въ смущеніе и при незначительной опасности. Какъ скоро онъ увидѣлъ Господа, идущаго по водѣ къ ученикамъ, готовымъ погибнуть отъ бури, радость за спасеніе и любовь къ Господу такъ взволновываютъ его, что онъ проситъ позволенія у Господа идти къ Нему по водѣ и, получивъ его, быстро и отважно ступаетъ на воду, несмотря на бурю, такъ ужасавшую его прежде вмѣстѣ съ другими учениками, не разсуждая, хватитъ-ли его силъ и вѣры на такой поступокъ. Но смѣлая рѣшительность, отважность и мужество сохраняются не долго: сильный вѣтеръ и страшныя волны скоро такъ сильно подѣйствовали на него, что поколебали его мужество и вселили въ него страхъ, такъ-что онъ, утопая, воскликнулъ: «Господи, спаси меня». Петръ даетъ смѣлое обѣщаніе Господу даже душу свою положить за Него и, дѣйствительно, безбоязненно защищаетъ Господа въ саду Геѳсиманскомъ и въ своея горячности даже идетъ на архіерейскій дворъ; но здѣсь, застигнутый врасплохъ вопросомъ служанки, онъ быстро приходитъ въ смущеніе и трижды отрицается отъ Господа{9}.
Но, при всемъ непостоянствѣ въ поступкахъ, характеръ Ап. Петра сохраняетъ свою мощь и силу. Сила эта безотчетная, часто безъ разсужденія дѣйствующая, но сила живая, дѣятельная, стремительная, а не инертная. Непостоянство и измѣнчивость ап. Петра не есть слабость, колебаніе не рѣшающееся, не дѣятельное: оттого онъ и измѣнчивъ, что слишкомъ рѣшителенъ. Гордости и самолюбія въ немъ нѣтъ; напротивъ, простое, смиренное, доброе и довѣрчивое сердце его способно было къ безграничной любви, ко всему истииному, доброму, святому. Правда, чтобы возбудить и укрѣпить въ немъ любовь къ Господу, вслѣдствіе особенностей его натуры, нужно было именно такое поражающее дѣйствіе, обаяніе личности и чудесъ Іисуса Христа, какое было, наприм., при вторичномъ призваніи Апостоловъ (на Генисаретскомъ озерѣ, послѣ чудесной ловли рыбы); но, какъ скоро онъ увѣровалъ и полюбилъ Господа, его вѣра и любовь несокрушимы, тверды, какъ скала, какимъ именемъ почтилъ его Господь, всевидящимъ окомъ узрѣвшій подъ внѣшними наслоеніями недостатковъ природы и воспитанія великую духовную крѣпость, твердость любящаго духа Петра.
Самой яркой, природной чертой, – развитой и еще болѣе укрѣпленной общеніемъ со Христомъ, – души Ап. Петра, безъ сомнѣнія, была наивная откровенность его сердца, ума, его искренность, которая, несмотря на недостатки природы и воспитанія, дѣлаетъ личность этого Апостола неотразимо привлекательной, несмотря на частыя его ошибки и даже иногда упорство въ своихъ заблужденіяхъ.. Это свойство души Петра имѣло громадное значеніе для него самого, прежде всего, потому, что оно снискало ему особое расположеніе Небеснаго Учителя. «Отъ того часа (часа призванія) Петръ святый, – говоритъ св. Димитрій Ростовскій, – бысть послѣдователь Христу, якоже и Андрей братъ его и прочіе новозванніи ученицы, и любимый бѣ Господемъ за правую простоту сердца своего»{10}. Не меньшее значеніе имѣла эта откровенность Петра въ его душевной жизни вообще и въ частности въ его самовоспитаніи. Она восполняла въ Петрѣ недостатокъ другихъ качествъ, часто выводила изъ затруднительнаго положенія, когда измѣняли другія душевныя силы и способности, когда онъ падалъ духомъ, терялся и недоумѣвалъ. Новозавѣтныя писанія сохранили для насъ много такихъ случаевъ изъ жизни апостола Петра, такихъ его душевныхъ движеній, гдѣ онъ является никакъ уже не мужемъ крѣпости и духовной мощи, – и въ этихъ случаяхъ онъ говоритъ и дѣйствуетъ такъ же откровенно, какъ и въ моменты величія духа. Откровенностью дышатъ первыя слова Апостола, какія намъ сохранили еванг. Лука и Іоаннъ{11}, гдѣ – въ первомъ случаѣ – обнаруживается смутное состояніе души Петра при видѣ необычайнаго явленія, а во второмъ твердая увѣренность въ томъ, что Петръ нашелъ истину, къ которой стремился его духъ.
На помощь этому внутреннему расположенію ап. Петра является необыкновенная его чуткость, необыкновенная душевная воспріимчивость. Въ то время, какъ другіе ученики только недоумѣвали по поводу сказаннаго, Петръ живо воспринималъ и, смотря по тому, какъ извѣстное содержаніе отражалось въ его душѣ, онъ или предавался печали, или восторгался, чувствовалъ необычайное присутствіе духа, или малодушно смущался{12}. То обстоятельство, что Ап. Петръ является неизбѣжно самымъ дѣятельнымъ участникомъ всѣхъ значительнѣйшихъ событій изъ жизни Господа, ярымъ совопросникомъ во всѣхъ Его бесѣдахъ, ясно показываетъ всю воспріимчивость его натуры.
Вмѣстѣ съ необычайной воспріимчивостью Ап. Петръ соединялъ въ своемъ характерѣ не менѣе сильное стремленіе къ внѣшней дѣятельности: онъ, какъ уже ранѣе замѣчено, былъ по преимуществу человѣкъ практическій. Всякое наставленіе Господа, всякое Его дѣйствіе, всякій вопросъ къ ученикамъ – вызывалъ Петра къ дѣйствію. Дѣйствуетъ онъ и тогда, когда даже не понимаетъ вполнѣ, что ему заповѣдуется, или что отъ него требуется. Увидѣвъ Господа идущимъ по морю, онъ, одинъ изъ учениковъ, испросивъ на то позволеніе, спѣшитъ къ Нему на встрѣчу{13}. Услышавъ вопросъ Господа – за кого почитаютъ Его ученики, онъ тотчасъ произносить свое возвышеннѣйшее исповѣданіе{14}. На Ѳаворѣ онъ спѣшитъ высказать свое желаніе{15}. Въ саду Геѳсиманскомъ заявляетъ свою любовь къ Господу отсѣченіемъ уха Малху{16}. На предложеніе Господа закинуть сѣть, Петръ тотчасъ исполняетъ Его желаніе{17}. По вознесеніи Господа, Петръ устрояетъ избраніе Матѳея на мѣсто Іуды{18}, исцѣляетъ хромаго{19}, разслабленнаго Энея, воскрешаетъ умершую Тавиѳу{20}, проповѣдуетъ предъ собраніемъ фарисеевъ въ Кесаріи{21}, руководитъ соборомъ апостольскимъ{22}. Наконецъ, преданіе, хотя и не безусловно достовѣрное, представляетъ намъ ап. Петра предпринимающимъ обширныя апостольскія путешествія, причемъ, являясь въ каждый городъ, онъ поставляетъ епископовъ, устрояетъ изъ новообращенныхъ Церковь. Словомъ вся жизнь его ничто иное, какъ обширная и непрестанная дѣятельность на пользу Церкви Христовой.
Неутомимость, съ какою Ап. Петръ внималъ словамъ и дѣламъ Господа, его постоянное стремленіе воплотить ученіе Христа въ своей жизни и дѣятельности предполагаютъ въ немъ значительный запасъ воли и энергіи. Но не эта способность души Ап. Петра давала направленіе его характеру. Натура Ап. Петра принадлежала къ тѣмъ, въ которыхъ преобладающей силой души, главнѣйшимъ нервомъ дѣятельности является чувство. Прежде всего, воспріимчивость Петра по отношенію къ наставленіямъ и дѣламъ Господа есть результатъ не столько проницательности его ума, сколько плодъ живости его чувства, и какъ такая – она есть, по преимуществу, его чувствительность. И, дѣйствительно, стоитъ только обратить вниманіе на то, какъ Ап. Петръ относился къ тѣмъ или другимъ явленіямъ и дѣйствіямъ изъ жизни Господа, какъ воспринималъ Его ученіе, чтобы видѣть всю зависимость его отъ этой силы души. Всякое постороннее внушеніе, когда оно усвояется человѣкомъ какъ убѣжденіе ума, становится его собственнымъ достояніемъ не сразу и вдругъ: ему предшествуетъ рядъ сомнѣній и колебаніи, по крайней мѣрѣ, ожиданій. Не то видимъ въ Ап. Петрѣ. Всякое слово Господа, всякое Его дѣйствіе, такъ или иначе относившееся къ ученикамъ, мгновенно возбуждало духъ Петра и отражалось въ его сознаніи. Таковы по характеру всѣ величайшіе моненты въ жизни Петра. Тотчасъ послѣ торжественнаго исповѣданія Іисуса Христа Сыномъ Божіимъ, очевидно еще находясь подъ живымъ впечатлѣніемъ этого обстоятельства, Петръ высказываетъ полную неспособность усвоить себѣ истинный образъ Мессіи, имѣющаго собственною смертію завершить дѣло искупленія: онъ съ упорствомъ отговариваетъ своего Учителя отъ страданій. Ап. Петръ представлялъ себѣ лишь одно, что онъ долженъ предупредить несчастіе, которое тяготѣетъ надъ его Учителемъ, – и съ этой цѣлью онъ прерываетъ рѣчь Господа. Подобное состояніе Ап. Петра мы наблюдаемъ и не задолго до страданій Господа на Тайной Вечери, когда онъ, только что успокоившійся отъ мучительнаго вопроса о личности предателя, снова слышитъ отъ Господа предувѣдомленіе объ отреченіи отъ Него самого Петра. Эти слова Господа привели въ недоумѣніе искренняго Петра и довели его чувство до величайшаго напряженія. Онъ на столько любитъ Господа, что готовъ за Него въ темницу и даже на смерть. И вотъ, только что кончилась вечеря и ученики вышли изъ горницы, Петръ снова слышитъ отъ Господа, что всѣ ученики соблазнятся о Немъ въ эту ночь. Для Петра, при его состояніи, подобное предположеніе было не возможно: онъ позабылъ свое уваженіе къ Господу, позабылъ объ Его величіи и святости, позабылъ, что Господь не можетъ говорить лжи, – онъ помнилъ только объ одномъ – о своей любви къ Нему: если и всѣ соблазнятся, но не онъ. И когда Господь описалъ самыя обстоятельства его отреченія, онъ только началъ еще болѣе увѣрять въ силѣ своей привязанности{23}. Тоть же отпечатокъ преобладанія сердечнаго влеченія отражается и на дѣятельности Ап. Петра. Не смотря на общее расположеніе къ практической дѣятельности, самый, ходъ ея у Ап. Петра отмѣченъ какою-то непослѣдовательностію, страшною порывистостью. Часто, съ увлеченіемъ начавъ дѣйствовать въ извѣстномъ направленіи, Петръ, послѣ непродолжительнаго промежутка, совершенно ослабѣваетъ или быстро мѣняетъ направленіе своей дѣятельности. И эта смѣна необыкновенной энергіи и совершеннаго упадка дѣятельности наступала у Ап. Петра часто почти внезапно и всегда сопровождалась значительными нравственными мученіями. Возбужденный прощальной бесѣдою Господа, необычными событіями, сопровождавшими Его взятіе на страданія, Ап. Петръ быстро выхватываетъ мечъ и отсѣкаетъ ухо Малху{24}; но тотчасъ же, устрашенный множествомъ воиновъ, Ап. Петръ убѣгаетъ вмѣстѣ съ другими учениками{25}.
Неразрѣшимыя недоумѣнія, сомнѣнія, скорбь и печальныя опасенія за судьбу такъ горячо любимаго имъ Госиода, затѣмъ – нетерпѣливое, мучительное ожиданіе, чѣмъ все это кончится, поперемѣнно, быстро волнуютъ душу Петра. Подъ вліяніемъ такихъ сильныхъ, волнующихъ ощущеній, забывая все, почти безсознательно, идетъ онъ на архіерейскій дворъ, съ безпокойнымъ нетерпѣніемъ слѣдя только за однимъ, что будетъ съ Господомъ, не обращая вниманія на все остальное, его окружающее. И вдругъ онъ слышитъ такой неожиданный вопросъ служанки: «и ты не ученикъ ли этого обвиняемаго»? Вопросъ незначительный, не важный, но, при такой неожиданности, среди такихъ обстоятельствъ, при слишкомъ сильной и быстрой возбудимости и воспріимчивости Петра къ внѣшнимъ впечатлѣніямъ, еще болѣе усиленной внутреннимъ волненіемъ, и при слишкомъ быстрой отзывчивости на нихъ какихъ-либо внѣшнимъ дѣйствіемъ, не удивительно, что подъ вліяніемъ этого вопроса Петру такъ живо и сильно представилась вся опасность его положенія, не удивительно, что, съ одной стороны, чувство страха, опасеніе быть узнаннымъ, а съ другой – непріятное чувство досады и раздраженія, что отвлекаютъ его вниманіе отъ главнаго предмета его душевной дѣятельности въ данную минуту, желаніе удалить эту опасность и помѣху направленію его мыслей и чувствъ – все это, вмѣстѣ взятое, – вызвало съ его стороны быстрое, безпокойное, скорѣе какъ бы выскользнувшее безсознательно отрицаніе: «не знаю, что ты говоришь». Этимъ онъ избавился отъ первой опасности. Правда, у него еще остается легкое безпокойство, которое заставляетъ его выйти изъ внутренняго двора за ворота, но, опять предаваясь главному теченію мыслей и чувствъ и безпокойному ожиданію, чѣмъ кончится судъ надъ Господомъ, онъ уже не думаетъ о своемъ отреченіи. Но вскорѣ опять другая служанка говоритъ: «и этотъ былъ съ Іисусомъ Назаряниномъ» – и опять Петръ быстро, чтобы только отдѣлаться отъ назойливыхъ вопросовъ, не задумываясь, не обращая вниманія на эти вопросы, быстро повторяетъ свое отреченіе. Занятый исключительно своими тревожными мыслями, чувствами и ожиданіями, онъ и послѣ этого нисколько не подумалъ о томъ, что сдѣлалъ. Проходитъ еще немного времени и къ Ап. Петру приступаютъ, наконецъ, многіе, изобличая его въ томъ, что онъ былъ съ Іисусомъ. Уже два раза отрекшійся, онъ почти невольно, безсознательно, какъ бы по инерціи начинаетъ клясться и божиться, что не знаетъ Іисуса. Здѣсь уже дѣйствуетъ не столько чувство страха, опасенія, сколько внутреннее смущеніе и раздраженіе, при тайномъ сознаніи, хотя и слабомъ, что онъ говоритъ неправду и сильное желаніе во что бы то ни стало выйти изъ такого ложнаго, непріятнаго положенія.
Для человѣка, признающаго сверхъестественное вліяніе на Апостоловъ, не склоннаго видѣть во всей жизни Ап. Петра дѣйствіе однихъ его природныхъ силъ, не устранима трудность примирить этотъ фактъ изъ жизни Ап. Петра съ послѣдующею его дѣятельностью. Въ жизни Ап. Петра, какъ и всѣхъ Апостоловъ Христовыхъ, былъ моментъ, который рѣзко раздѣлялъ ее на два періода: – это сошествіе Святаго Духа. Петръ до сошествія Св. Духа совсѣмъ не тотъ, что Петръ по сошествіи Св. Духа, – и если въ послѣднемъ этотъ поступокъ весьма трудно объяснимъ, то въ первомъ онъ всецѣло обусловливался особенностями его человѣческаго характера, съ одной стороны, и обстоятельствами, сопровождавшими этотъ поступокъ, – съ другой. Если припомнить характеръ отношенія Петра къ Мессіи – своему Учителю, какъ всемогущему чудотворцу, Владыкѣ неба и земли, причемъ такое представленіе о Немъ у Петра основывалось не столько на умственномъ убѣжденіи, сколько на силѣ непосредственнаго чувства, близости къ Учителю и доступности взору Петра дѣйствій Мессіи, – то ясно будетъ, что въ послѣднее время жизни Спасителя, время исключительно бесѣдъ со своими учениками, во время которыхъ не было почти никакихъ чудесъ, впечатлѣніе личности Мессіи – чудотворца у Петра значительно ослабѣло. Послѣднія минуты жизни Спасителя выражались въ такихъ чертахъ Его ученія, какія менѣе всего останавливали на себѣ вниманіе Петра. Мессія оставлялъ своихъ учениковъ, удалялся туда, куда, по Его словамъ, Петръ не могъ послѣдовать за Нимъ, не смотря на всю силу его любви. Образъ Мессіи съ живымъ, неотразимымъ вліяніемъ на духъ впечатлительнаго Петра все болѣе и болѣе слабѣлъ въ немъ, настойчиво возбуждая возникавшія въ немъ недоумѣнія подъ вліяніемъ окружающей обстановки. Предсказаніе Господа о паденіи на нѣкоторое время возбудило духъ Петра, оживило въ его сознаніи привлекательный образъ Спасителя и разрѣшилось въ саду Геѳсиманскомъ порывистымъ дѣйствіемъ Петра на защиту своего Учителя. Апостолъ Петръ, быть можетъ, ожидалъ, что Учитель-Мессія сотворить здѣсь чудо и проявить свое всемогущество предъ врагами (основаніе этому – замѣчаніе Спасителя Петру объ его поступкѣ), но здѣсь Петръ не только не увидѣлъ ничего въ зтомъ родѣ, но и еще разъ услышалъ изъ устъ Спасителя подтвержденіе необходимости страданія{26}. И вотъ, съ видимымъ удаленіемъ отъ Петра Его Учителя, удалился изъ его сознанія и живой образъ Его и выступили на видъ личныя заботы: его мысли и чувства все болѣе и болѣе сосредоточивались на себѣ, на своей участи. Блестящее будущее, которое такъ увлекало воображеніе Петра, теперь было для него немыслимымъ, когда онъ видѣлъ своего Учителя среди его враговъ; умъ Ап. Петра былъ занятъ безотрадными мыслями, безпокойство и подозрѣніе всецѣло овладѣли его душой. Дикіе возгласы враговъ его Учителя, подозрительные опросы – не послѣдователь ли онъ Іисуса – звучали для Петра обвиненіемъ, приговоромъ надъ нимъ самимъ, приводили его въ замѣшательство и заставляли говорить вовсе не то, что онъ думалъ. Слабое внѣшнее впечатлѣніе нашло здѣсь благопріятную почву во внутреннемъ его настроеніи и быстро выросло до степени напряженности, думы о своей опасности и ни о чемъ другомъ болѣе. Петръ въ такомъ состояніи отвѣчаетъ, не сознавая истиннаго смысла своихъ словъ, и видитъ въ своемъ отрицаніи единственное средство удалить угрожающую ему опасность. Отреченіе совершилось; образъ Спасителя, подъ вліяніемъ личной опасности, померкъ въ душѣ Ап. Петра и онъ клятвенно подтвердилъ свое отреченіе. Безобразія, допускаемыя разнузданною толпой надъ его Учителемъ, наполнили душу Петра смятеніемъ и ужасомъ и заставили его напрячь всѣ усилія, чтобы спасти себя. Но вотъ новое незначительное внѣшнее впечатлѣніе – пѣніе пѣтуха и взглядъ Спасителя – съ одно мгновеніе отрезвило Петра, произвело страшный переворотъ въ направленіи его чувствъ, напомнивъ ему слова любимаго Учителя. Въ душѣ Петра съ прежнею силою возникъ позабытый образъ; вспомнилось предсказаніе Спасителя, что прежде чѣмъ пропоетъ пѣтухъ Петръ трижды отречется отъ Него{27}, – и Петру сталъ понятенъ истинный смыслъ произнесенныхъ имъ словъ, стала понятна та пропасть, въ которую увлекъ его эгоизмъ личныхъ чувствъ, и страшная, глубокая, мучительная скорбь сжала сердце Петра, сильное раскаяніе охватило его душу и заставило съ горькимъ плачемъ удалиться съ ахіерейскаго двора – мѣста своего паденія.
Рѣзкая перемѣна замѣчается въ характерѣ Ап. Петра при его возстановленіи въ Апостольскомъ достоинствѣ, по воскресеніи Господа. Его самоувѣренность, порывистость и стремительность уступаютъ мѣсто глубокому смиренію. Онъ уже не осмѣливается на вопросъ Спасителя: «Симоне Іонинъ любишн ли Мя паче сихъ?» – отвѣчать утвердительно и увѣрять въ этомъ Господа, о чемъ онъ торжественно завѣрялъ Господа предъ страданіемъ и что такъ соотвѣтствовало его природному характеру, но боится даже прямо утверждать о своей обыкновенной любви къ Спасителю и смиренно заявилъ: «Господи, Ты все знаешь, Ты знаешь, что я люблю Тебя». Теперь уже у Апостола Петра выросло и развилось сознаніе того, какъ часто онъ позабывалъ, что Господь все знаетъ, и его, Петра, знаетъ болѣе, чѣмъ онъ, Петръ, знаетъ самъ себя. Вся дальнѣйшая дѣятельность Ап. Петра уже носитъ въ себѣ отпечатокъ той перемѣны, какая произошла въ немъ послѣ паденія. Это тотъ же горячій, стремительный и энергичный провозвѣстникъ истины Христовой, но не самоувѣренный и самомнѣнный, а смиренный, опирающійся не на свои собственныя силы, но болѣе полагающійся на силы благодатныя. Его жребій въ дѣлѣ устроенія Церкви по прежнему практическій, – въ смыслѣ устроенія управленія и распоряженія Церкви – и наставительный – въ смыслѣ руководительства нравственной жизнью членовъ Церкви. Въ вопросахъ догматическаго и теоретическаго характера онъ является не столько самостоятельнымъ и оригинальнымъ вѣроучителемъ, сколько провозвѣстникомъ общеапостольскаго церковнаго ученія.
Таковъ характеръ и значеніе Апостола Петра въ первобытной христіанской Церкви.
Н. Писаревскій.
«Странникъ». 1895. Т. 2. № 5. С. 3-21.
{1} Примѣры подтвержденія сказаннаго: Мѳ. XIV, ст. 24-32. XVI, 16 и сл. 22. ХVII, 1-4. XV, 15. Іоан. VI, 67-69. Лк. ХII, 41.
{2} Мѳ. XVIII, 21. Мрк. XI, 21.
{3} Іоан. ХIII, 6-10.
{4} Іоан. XX, 2-4.
{5} Іоан. XVI, 7.
{6} Дѣян. I, 15-22.
{7} Дѣян. II, 14 и слѣд.
{8} Воспитаніе Апостола Петра и вообще вся его жизнь до послѣдованія за Христомъ не могли вполнѣ плодотворно подѣйствовать на его природныя свойства. Но, говоря такъ, нужно замѣтить, что прямыхъ указаній на жизнь Апостола до его встрѣчи съ Христомъ очень не много, да и тѣ касаются лишь внѣшняго положенія Петра. О внутренней жизни духа Петра можно строить только догадки на основаніи тѣхъ немногочисленныхъ намековъ, которые разбросаны въ Евангеліяхъ. Апостолъ Петръ, Симонъ или Симеонъ (Дѣян. XV, 14; 2 Петр. 1, 1 по гречески), сынъ Іоны, родомъ Іудей (Галат. II, 14. 16), по преданію изъ колѣна Симеонова, былъ жителемъ Виѳсаиды (Іоан. I, 42). Впрочемъ, вслѣдствіе какихъ-то побужденій, онъ перемѣнилъ мѣсто жительства и вскорѣ послѣ призванія Господомъ является живущимъ въ Капернаумѣ, гдѣ имѣетъ свой домъ (Мѳ. VIII, 14-15). Ко времени своего поступленія въ число учениковъ Господа онъ былъ уже женатъ на дочери Аристовула, родного брата Апостола Варнавы, какъ сообщаетъ преданіе, и имѣлъ дѣтей. Вмѣстѣ съ своимъ отцомъ и братомъ Андреемъ – также Апостоломъ – онъ занимался рыбною ловлей (Мѳ. IV, 18-22), каковое занятіе, вѣроятно, было главнымъ средствомъ пропитанія его семейства. Въ своей юности Петръ не получилъ никакого научнаго образованія, былъ человѣкомъ простымъ, не книжнымъ (Дѣян. IV, 13). Галилейскій народъ, къ которому принадлежалъ Ап. Петръ, какъ свидѣтельствуетъ исторія, былъ благорасположенный, довѣрчивый, свободолюбивый и смѣлый, но вмѣстѣ съ тѣмъ доступный чуждому вліянію, любопытный и измѣнчивый. Эти народныя черты, конечно, должны были отразиться и на Петрѣ и по своему свойству не могли вліять на его натуру вполнѣ благопріятнымъ образомъ. Далѣе, недостатокъ умственнаго развитія, воспитаніе и жизнь среди простыхъ неразвитыхъ галилейскихъ поселянъ, образъ постоянныхъ занятій – рыбная ловля и т. п., вообще вся обстановка воспитанія и жизни Петра не имѣла въ себѣ ничего такого, что въ достаточной мѣрѣ могло бы способствовать измѣненію его природнаго расположенія къ лучшему. Напротивъ, она всего скорѣе способствовала сохраненію природныхъ свойствъ Петра въ ихъ естественномъ видѣ, какъ онѣ даны отъ природы. Но этотъ недостатокъ умственнаго образованія и всей жизненной обстановки въ значительной мѣрѣ восполнялся воспитаніемъ нравственнымъ. Ко времени явленія Христа уже окончательно опредѣлилась теорія нравственно-обрядовой жизни истиннаго израильтянина. Фарисеи, главные выразители и распространители этой теоріи, пользуясь своимъ вліяніемъ на народъ, успѣшно воспитывали въ своемъ направленіи даже простыя массы его. Не избѣжалъ этого фарисейскаго вліянія и Симонъ, будущій Петръ – Апостолъ Господа. И ему былъ не чуждъ духъ мелочной разсчетливости въ отношеніи къ людямъ, какая составляла главную особенность фарисейской педагогики. И онъ, считая верхомъ гуманности до семи разъ прощать своему ближнему наносимую имъ обиду, совершенно искренне недоумѣваетъ надъ тѣмъ: можно-ли быть еще гуманнѣе, можно-ли прощать обиды болѣе семи разъ и въ этомъ смыслѣ предлагаетъ вопросъ Господу (Мѳ. XVIII, 21). Слѣдовательно, и онъ вмѣстѣ съ фарисеями склоненъ былъ думать, что любви къ ближнимъ можетъ быть опредѣленная граница, преступивъ которую истинный израильтянинъ врядъ-ли поступитъ вполнѣ законно. Но главнымъ пунктомъ, дающимъ направленіе какъ умственной, такъ и нравственной жизни народа израильскаго, было ожиданіе Мессіи, ставшее особенно напряженнымъ вслѣдствіе извѣстныхъ событій его политической жизни. Перемѣна внѣшняго положенія Израиля не осталась безъ вліянія и на самое представленіе Мессіи. Потерявшему свою политическую самостоятельность, угнетенному народу особенно по сердцу былъ славный царь, потомокъ Давида, царствованіе котораго будетъ сопровождаться величайшими благами для чадъ Авраама. Онъ все болѣе и болѣе позабывалъ о Мессіи какъ о смиренномъ праведникѣ, имѣющемъ своею смертію открыть новое царство всѣхъ народовъ. Гордые вожди народа – фарисеи особенно настойчиво поддерживали этотъ взглядъ на Мессію, какъ славнѣйшаго царя народа Израильскаго – и не безуспѣшно.
{9} Нужно замѣтить, что въ обоихъ этихъ случаяхъ Ап. Петръ есть выразитель человѣчества вообще, ибо 99 проц. послѣдняго поступили бы точно также.
{10} Книга «Житій Святыхъ». Мѣсяцъ іюнь, 29-й день. Житіе и подвиги страданіе св. славнаго и всехвальнаго ап. Петра. Стр. 187. Москва. 1767.
{11} Лук. V, 8. Іоан. VІ, 68. Сравни: Мѳ. XVIII, 21. XIX, 27.
{12} Лук. V, 8. Мрк. XI, 13-14. 20-21. Іоан. XIII, 36.
{13} Мѳ. ХIV, 28.
{14} Мѳ. XVI, 16-19.
{15} Мрк. IX, 5.
{16} Мѳ. XXVI, 51.
{17} Лук. V, 5.
{18} Дѣян. I, 15-22.
{19} Дѣян. III, 1-6.
{20} Дѣян. IX, 32-35. 36-40.
{21} Дѣян. X, 24-48.
{22} Дѣян. XV, 7-11.
{23} Мѳ. XXVI, 31-35. Мрк. XIV, 27-31.
{24} Мѳ. ХХVІ, 51.
{25} Мѳ. XXVI, 56. Мрк. XIV, 50.
{26} Мѳ. ХХVІ, 54. Мрк. ХІV, 47. Лк. XXII, 51. Іоан. XVIII, 11.
{27} Іоан. XIII, 38.
Об авторе. Протоиерей Николай Николаевич Писаревский (1866–1937) получил известность в церковных кругах кон. XIX – нач. XX вв. как один из миссионеров, служивших на разных приходах Германии. Сначала пастырь был назначен настоятелем православной общиныпри миссии в Веймаре, а затем перемещен в Дрезден. В 1906 г. награжден саном протоиерея. В общей сложности около 15 лет прот. Николай, будучи сперва диаконом, а затем священником, провел вдали от Родины. Вернувшись в Россию в 1911 г., служил в нескольких храмах северной столицы почти до самого своего последнего ареста, который произошел в 1935 г. О. Николай был осужден к 10 годам лишения свободы в Сибирском ИТЛ (Сиблаге). После оглашения приговора 5 мая 1935 г. был помещен в межобластную тюремную больницу имени доктора Ф. П. Гааза, после чего 31 мая 1935 г. отправлен к месту лишения свободы. Он прожил в нечеловеческих условиях Сиблага 2 года и 4 месяца и скончался 22 сентября 1937 г
