Памяти св. Кукши, просвѣтителя вятичей.
Для просмотра изображения кликните по нему.
Поминайте наставники ваша, иже глаголаша вамъ Слово Божіе (Евр. 13, 7). Ученьями различными и чуждыми не увлекайтесь (ibid ст. 9).
Апостоломъ славянскаго племени вятичей, предковъ жителей нынѣшнихъ Тульской, Орловской и Калужской губерній, былъ священномученикъ Кукша, инокъ Кіево-Печерскаго монастыря. Несмотря на его заслуги предъ отечественной Церковью, какъ насадителя христіанства среди многочисленнаго племени, – свѣдѣнія о немъ крайне скудны. Не сохранилось о немъ никакихъ слѣдовъ памятованія даже и среди его духовныхъ чадъ, потомковъ обращенныхъ имъ въ христіанство вятичей, собранныхъ его трудами въ оградѣ св. Церкви.
Несомнѣнно, что его духовныя дѣти болѣе ранняго времени, т. е. наши предки, знали о немъ болѣе, чѣмъ мы, послѣдующія поколѣнія. Но эти свѣдѣнія не могли дойти до насъ во всей полнотѣ, ибо на протяженіи времени, отдѣляющаго насъ отъ св. Кукши, происходилъ двукратный перерывъ святыхъ преданій, касающихся исторіи нашего края.
Во-первыхъ, древняя область вятичей, и между прочимъ Тульская губернія, какъ ея часть, въ XV столѣтіи была подчинена католической Литвѣ, и это подчиненіе продолжалось цѣлое столѣтіе. Это обстоятельство не могло не вліять на искусственное забвеніе имени св. Кукши, какъ насадителя православной вѣры въ подчиненномъ католикамъ краѣ, которые всегда и вездѣ стремились православныхъ обратить съ собою въ единовѣріе чрезъ распространеніе уніи. Въ этомъ отношеніи святыя преданія, какъ крѣпкій фундаментъ, на которомъ стояла св. православная вѣра «отцовъ и дѣдовъ», прежде всего должны были испытать на себѣ удары католической пропаганды. Ослабить силу св. преданій было все равно, что ослабить крѣпость православія. «Католики, враги православія, употребляли всевозможныя мѣры къ уничтоженію и совершенному изглаженію всѣхъ слѣдовъ, мало-мальски напоминавшихъ о православной вѣрѣ и древнерусской національности», говоритъ Волынскій Патерикъ{1}.
Имена насадителей православія они старались или предать забвенію, или извратить ихъ дѣятельность такъ, какъ будто православные просвѣтители язычниковъ были католическими миссіонерами. Такова ихъ басня о св. Кириллѣ и Меѳодіи. Несомнѣнно, что эти всегдашніе пріемы католической проповѣди имѣли мѣсто какъ вообще относительно священныхъ преданій, такъ въ частности и преданій о св. Кукшѣ. А что литовцы старались насадить католическую унію въ предѣлахъ земли вятичей, объ этомъ говоритъ сохранившееся извѣстіе о передачѣ ими въ удѣлъ г. Бѣлева кн. Василію Одоевскому съ условіемъ насажденія въ немъ уніи{2}. Не объ одномъ, конечно, Бѣлевскомъ удѣлѣ они такъ радѣли и не одну, конечно, эту только мѣру къ сему прилагали. Все это должно было нанести большой ущербъ цѣлости преданій христіанской старины нашего края.
Во-вторыхъ, несчастіе смутнаго времени довершило этотъ ударъ преданіямъ нашего края. Вся древняя область вятичей въ «лихолѣтье» пидвергалась сильному погрому. Тула и Калуга съ городами ихъ областей сдѣлались гнѣздомъ буйныхъ и мятежныхъ скопищъ{3}. Многіе монастыри, – центры христіанской жизни и всегдашніе хранители св. преданій, – были разграблены, иноки ихъ – разсѣяны и разошлись въ разныя стороны, и вмѣстѣ съ ними унесены были навсегда драгоцѣнныя преданія о минувшихъ судьбахъ нашего края, передававшіяся изъ поколѣнія въ поколѣніе. Во многихъ мѣстахъ, изъ боязни поруганія, были скрыты мощи святыхъ и доселѣ мѣста ихъ скрытія указываются гадательно. Такъ было съ св. мощами преп. Тихона Калужскаго, Макарія Жабынскаго и пр. Житія и сказанія о подвигахъ этихъ угодниковъ затеряны безвозвратно{4}. Обители затѣмъ были возобновлены, населились новыми иноками, но въ жизни обителей и преданіяхъ произошелъ перерывъ. Если это было такъ съ преданіями, имѣвшими свѣжесть сравнительно недавняго времени, то что нужно сказать о такихъ, которыя относились къ сѣдой старинѣ, каковыми были преданія о св. Кукшѣ? Они должны были погибнуть въ развалинахъ монастырей и забыться въ средѣ разсѣянныхъ иноковъ. Этимъ и должно объяснить, почему имя и подвиги св. Кукши находились и доселѣ находятся въ забвеніи у людей, обязанныхъ ему свѣтомъ Христовой вѣры.
Возобновить повѣсть о подвигахъ св. Кукши едва ли есть какая-нибудь возможность. Можно лишь пролить нѣкоторый свѣтъ па его апостольскіе труды и указать на историческую обстановку его подвиговъ. Вотъ что о немъ говоритъ преданіе.
Св. Кукша былъ инокъ Кіево-Печерскаго монастыря, жилъ въ XII в., говорятъ, что родомъ онъ былъ изъ племени вятичей. Неизвѣстно, гдѣ и какъ пріявши св. Христову вѣру, онъ постригся въ Печерскомъ монастырѣ. Надо думать, что жизнь его инокомъ въ Печерской обители была продолжительна, ибо онъ удостоился посвященія въ священническій санъ, что въ то время давалось нелегко и нескоро, по прошествіи продолжительнаго искуса и тяжелыхъ иноческихъ подвиговъ. Въ особенности это было такъ въ Печерской обители, во времена св. Кукши жившей еще подъ живымъ впечатлѣніемъ подвиговъ преп. Ѳеодосія, недавно предъ тѣмъ скончавшагося, а равно и не ослабнувшаго еще созданнаго имъ уклада монастырскаго житія. Преп. Ѳеодосій представился въ 1074 г., ему наслѣдовалъ въ управленіи монастыремъ св. Стефанъ. Въ 1091 г. было событіе открытія мощей преп. Ѳеодосія, а въ 1108 г. его канонизація. Изъ этого видно, что вся жизнь иноковъ Печерскаго монастыря во времена св. Кукши была наполнена духомъ и силою его славнаго игумена. Для того, чтобы получить при этихъ обстоятельствахъ священническій санъ, какъ то было со св. Кукшей, требовалось очень много отъ пострижника. Недаромъ священноиноки Печерскаго монастыря того времени были едва-ли не единственными кандидатами во епископовъ всей почти русской земли. По свидѣтельству св. Симона, еп. Владимірскаго (XII и нач. XIII вв.), изъ среды иноковъ Печерскаго монастыря было уже до 50 епископовъ къ его времени{5}. Многіе изъ нихъ были угодниками Божіими. Изъ этого видно, что и св. Кукша не могъ иначе получить священническаго сана, какъ взойдя на высоту подвиговъ и достигнувъ духовнаго опыта и святости жизни.
По прошествіи неизвѣстнаго времени, св. Кукша рѣшился принять на себя апостольскій подвигъ среди своего родного племени и принялъ на это благословеніе у еп. Черниговскаго Ѳеоктиста. Долго-ли, коротко-ли было его проповѣдничество среди вятичей, преданіе умалчиваетъ. Но оно указываетъ мѣсто его апостольскихъ трудовъ – это около Мценска, Орловской губерніи. Здѣсь св. Кукша вмѣстѣ съ своимъ ученикомъ, святое имя котораго забыто{6}, былъ побитъ камнями и потомъ усѣкнутъ мечемъ{7}. Честное тѣло его было перенесено кѣмъ-то въ Кіевъ, вѣроятно, христіанами изъ вятичей, хорошо знавшими обычаи пострижниковъ Печерской обители, въ силу которыхъ они, гдѣ бы ни преставлялись, завѣщевали погребать ихъ въ Печерскомъ монастырѣ. Мощи его и понынѣ почиваютъ въ пещерахъ, память же его совершается 24-го августа.
Возникаетъ вопросъ: когда и въ какіе годы подвизался св. Кукша съ проповѣдью св. вѣры у вятичей?
Въ самомъ преданіи для разрѣшенія этого вопроса даются нѣкоторыя данныя. Во 1-хъ, еп. Ѳеоктистъ черниговскій жилъ въ первой четверти XII ст. – у него св. Кукша получилъ благословеніе на благовѣстіе, а во 2-хъ, въ отдѣлѣ: «Святые и мѣстно чтимые подвижники», приложенномъ къ книгѣ: «Сборникъ для справокъ въ богослужебной практикѣ», годъ смерти св. Кукши показанъ около 1110{8}. Изъ этого видно, что св. Кукша былъ сподвижникомъ и современникомъ печерскаго инока, преп. Нестора лѣтописца, который пережилъ св. Кукшу четырмя-пятью годами (ум. около 1114 г.), – обстоятельство важное для историческаго освѣщенія условій проповѣди св. Кукши. Лѣтописецъ Несторъ такъ описываетъ вятичей, изъ среды которыхъ происходилъ св. Кукша и къ которымъ пошелъ съ проповѣдью: «живяху (вятичи) въ лѣсѣхъ, якоже и всякій звѣрь, ядуще все нечисто, и срамословіе въ нихъ предъ отцы и снохи; а браци не бываху въ нихъ, но игрища межю селы. Имяху по двѣ и по три жены. И аще кто умряше, творяше тризну надъ нимъ, и посемъ творяху кладу велику (костеръ), и возложахуть и на кладу мертвеца сожьжаху, и восемь собравше кости, вложаху въ судину малу и поставляху на столпѣ на путѣхъ, еже творятъ вятичи и нынѣ», добавляетъ лѣтописецъ{9}.
Лѣтописецъ коснулся почти всѣхъ обстоятельствъ жизни человѣка, которыя вездѣ и у всѣхъ обязательно сопровождаются обрядомъ религіи. По этому отрывку можно судить о необычайной грубости и примитивности религіи вятичей, видимо не парившей къ небу, но едва преподымавшейся отъ земли. И если религія есть показатель степени культуры человѣка, то послѣдняя была весьма незначительна у вятичей. Таковы были наши предки. Тѣмъ не менѣе историческая справедливость заставляетъ признать, что такое изображеніе вятичей, современниковъ св. Кукши, односторонне и во всякомъ случаѣ подлежитъ большому ограниченію.
Ко времени св. Кукши и лѣтописца всѣ племена славянъ были уже исповѣдниками христіанской религіи, успѣли дать обильный плодъ христіанской вѣры въ лицѣ сонма своихъ угодниковъ и въ католичествѣ множества монастырей. Все это указываетъ не на поверхностное усвоеніе ими Христовой вѣры, а на проникновеніе христіанскихъ началъ въ глубь ихъ духа. Область вятичей въ буквальномъ смыслѣ была окружена тѣснымъ кольцомъ разсадниковъ и оплотовъ христіанства – монастырями. Такъ, въ Кіевѣ въ XII в. ихъ было 17; въ Переяславлѣ – 4; въ Черниговѣ – 4; въ Смоленскѣ – 5; въ Новгородѣ – 20, а съ пригородами до 30; въ Ростовѣ – 2; въ Суздали – 4; во Владимірѣ – 5; Переяславлѣ зал. – 1; въ Костромѣ – 1; Ниж. Новгородѣ – 1{10}.
Послѣ этого законенъ вопросъ: мыслимо-ли допустить при такомъ выраженіи христіанства существованіе какого-то рѣзкаго оазиса дикаго язычества и звѣринаго образа жизни, описаннаго лѣтописцемъ? Законы жизни исключаютъ такую возможность, нивеллируя нравы посредствомъ вліянія общежитія, и христіанство, въ силу своего естественнаго роста и постунательнаго развитія, должно было коснуться вятичей, имѣвшихъ границы своей области, но не сидѣвшихъ за китайскою стѣной. Дѣйствительно, область вятичей ко времени св. Кукши не была сплошнымъ язычествомъ, но на ряду съ язычествомъ здѣсь, несомнѣнно, существовало и христіанство. Почва для проповѣди св. Кукши была уже разработана{11}.
При отсутствіи прямыхъ доказательствъ исторіи и археологіи земли вятичей на этотъ счетъ, доселѣ еще совершенно для разработки нетронутыхъ, можно однако воспользоваться относящимся сюда указаніями косвенными. Въ предѣлахъ Тульской епархіи существовалъ Веневъ монастырь, основанный въ глубокой древности. Уже въ XIV ст. онъ имѣлъ далекую извѣстность за предѣлами своей мѣстности. Такъ, преп. Сергій прислалъ въ даръ игуменскій жезлъ его настоятелю. Сюда пришелъ искать уединенія и молитвъ кн. Юрій Смоленскій, угрызаемый совѣстью и угнетаемый тяжестью своего грѣха{12}. Время такой извѣстности этого монастыря отдѣляется отъ времени св. Кукши всего двумя столѣтіями. Основаніе же его, такъ какъ онъ долженъ былъ просуществовать немалое время, прежде чѣмъ достигнуть далекой извѣстности, должно приближаться ко времени св. Кукши на неопредѣленное число лѣтъ. Но еще болѣе должно приближаться къ этому времени, если не быть современнымъ, появленіе здѣсь христіанства, которое, безъ сомнѣнія, задолго предшествовало возникновенію здѣсь монастыря и обусловливало его. Въ мѣстахъ, окружавшихъ Веневъ монастырь, св. Кукша не проповѣдывалъ, а христіанство, посѣянное имъ, не могло въ короткій срокъ такъ далеко распространиться и пустить уже такіе глубокіе корни, что, немного спустя, явилась потребность въ монастырѣ. Явно, что оно появилось здѣсь помимо трудовъ св. Кукши и, быть можетъ, ранѣе ихъ.
Затѣмъ надо обратить вниманіе на тотъ фактъ, установленный историками, но упущенный изъ вниманія лѣтописцемъ, благодаря постепенности своего образованія, что ко времени св. Кукши закончилось образованіе сильнаго Суздальскаго княжества чрезъ колонизацію южно-русскаго народа въ эту и сосѣднія области. Спустя послѣ смерти св. Кукши лѣтъ 25-30, кн. Юрій Долгорукій водилъ уже цѣлые полки чрезъ землю вятичей, чрезъ которую «залегали дороги прямоѣзжія», по сказанію былинъ{13}. Проф. Ключевскій подмѣчаетъ характерную особенность этого переселенческаго движенія – появленіе въ коланизуемыхъ мѣстахъ св. иконъ южно-русскаго типа и особо чтимыхъ народомъ. Переселенцы съ юга несли съ собою на сѣверъ и чтимыя иконы. Къ числу ихъ онъ относитъ и св. икону Николая угодника, что во Мценскѣ, около котораго проповѣдывалъ св. Кукша{14}. Такимъ образомъ, эта икона по крайней мѣрѣ современна св. Кукшѣ, если только не предшествовала ему своимъ появленіемъ во Мценскѣ. Но была икона, – были, слѣдовательно, и молящіеся ей. Такимъ образомъ, ко времени св. Кукши въ землѣ вятичей были колонизаторы-христіане, даже въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ онъ проповѣдывалъ. И они, конечно, не могли не вліять на вятичей въ смыслѣ подготовленія почвы къ принятію христіанства. Да и самъ св. Кукша, прежде чѣмъ итти въ Кіевъ искать монашества, ненремѣнно долженъ былъ стать христіаниномъ. Обязанъ же былъ и онъ кому-нибудь своимъ христіанствомъ! Полученіе св. Кукшей благословенія у епископа Черниговскаго Ѳеоктиста указываетъ согласно съ исторіей, что область вятичей находилась въ это время въ вѣдѣніи черниговской каѳедры. Не надъ язычниками же былъ по отношенію къ ней епископомъ Ѳеоктистъ! иначе какъ же область вятичей подлежала его вѣдѣнію и управленію, если тамъ не было христіанъ, а одно сплошное язычество, да еще въ формѣ, описанной лѣтописью?
Такимъ образомъ, на основаніи совокупности этихъ косвенныхъ указаній слѣдуетъ признать, что въ землѣ вятичей, ко времени проповѣди св. Кукши, язычество должно было потерять свой острый характеръ, описанный въ лѣтописи, и ослабѣть подъ вліяніемъ напора христіанства со всѣхъ сторонъ; равно и то, что въ средѣ язычествующихъ вятичей были и христіане. Этимъ была подготовлена почва для проповѣди христіанства св. Кукшей, и этимъ только объяснимо, почему христіанство въ короткій срокъ восторжествовало надъ язычествомъ этой области, ибо въ XII в. оно утверждается здѣсь окончательно.
Сколь продолжительна была проповѣдь св. Кукши? На этотъ вопросъ преданіе не отвѣчаетъ. Но однако имѣются двѣ базы для рѣшенія этого вопроса. Одна – это обозначеніе года смерти св. Кукши около 1110 и, несомнѣнно, въ августѣ 27 числа, такъ какъ именно въ этотъ день этого мѣсяца совершается его память. Печерскіе иноки имѣли, по-видимому, обычай совершать память своего святого не въ иной день, какъ въ день его блаженной кончины. Отсюда тоже самое должно заключать и о днѣ и мѣсяцѣ кончины св. Кукши. Другая – это полученіе благословенія св. Кукшей у еп. Ѳеоктиста, Черниговской епархіи, на свой апостольскій подвигъ. Сопоставляя эти данныя преданія съ данными исторіи, мы видимъ слѣдующее: еп. Ѳеоктистъ былъ призванъ на Черниговскую каѳедру изъ игуменовъ Печерскаго монастыря{15}. Но, по свидѣтельству лѣтописи Нестора, онъ въ 1108 году былъ не епископомъ, но еще игуменомъ{16}. Такимъ образомъ, св. Кукша въ этомъ году, но не ранѣе, только и могъ полупить у него благословеніе, какъ епископа Черниговскаго, если предположить, что Ѳеоктистъ въ этомъ же году получилъ «хиротонію во епископа. Затѣмъ св. Кукша не могъ, конечно, проповѣдывать слово Божіе послѣ 1110 г. – года своей смерти. Отсюда ясно, что его проповѣдничество не могло быть болѣе интервалла между 1108-1110 годами, т. е. превышать самое большее двухъ лѣтъ.
Но тогда въ какомъ же смыслѣ преданіе усваиваетъ ему названіе апостола и просвѣтителя вятичей? Вѣдь христіанство и помимо его трудовъ уже вторгалось въ область вятичей; его-же труды, оказывается, были столь кратковременны, что едвали могли оказать столь существенные результаты въ распространеніи и утвержденіи христіанства, чтобы то и другое по справедливости могло связываться съ его именемъ?
Въ такомъ заключеніи есть одна только логически-формальная правда но не историческая и нравственная. Во первыхъ: мы видѣли, что христіанство распространялось до св. Кукши въ землѣ вятичей только силою своего органическаго роста. Но не было до св. Кукши лица, которое бы принципіально взяло на себя эту миссію. Принципіальная же проповѣдь св. вѣры и есть существенная черта апостольства. Такимъ образомъ, св. Кукша называется апостоломъ вятичей прежде всего по характеру своего подвига. Во вторыхъ изъ кратковременности его трудовъ вовсе нельзя заключать о малоплодности ихъ. Мы видили, что самая трудная и требующая продолжительности сторона апостольства св. Кукши – подготовка почвы для воспріятія христіанства была уже совершена до него самой исторіей того времени. Здѣсь требовался только дѣлатель жатвы, а не сѣятель.
Такимъ образомъ, историческая обстановка его проповѣди говоритъ за существовавшую возможность въ малое время сдѣлать многое, что несомнѣнно и было, иначе преданіе не стало бы съ такой настойчивостью именовать св. Кукшу усвоенными ему названіями.
Возникаетъ вопросъ: гдѣ проповѣдывалъ св. Кукша христіанство, въ какомъ мѣстѣ земли вятичей? хотя св. Кукша есть общій для всѣхъ вятичей просвѣтитель, но многіе города стараются видѣть въ немъ непосредственнаго просвѣтителя (напр. г. Бѣлевъ).
Для рѣшенія этого вопроса надо имѣть въ виду указаніе преданіемъ мѣста проповѣди св. Кукши и мѣста его смерти. Таковыми преданіе называетъ окрестности г. Мценска. Затѣмъ, такъ какъ св. Кукша, чтобы дойти до г. Мценска, долженъ былъ пройтти немалое пространство по землѣ вятичей, то надобно найти этотъ благовѣстиическій его путь. Этимъ и будетъ опредѣляться мѣсто его проповѣднической дѣятельности.
Отысканіе пути св. Кукши ко Мценску не можетъ представлять затрудненій, благодаря тому обстоятельству, что всѣ вообще дороги того времени не находились въ зависимости отъ свободы человѣка, какъ нынѣ, а напротивъ – самъ человѣкъ отыскивалъ естественныя дороги и къ нимъ принаравливалъ свою свободу и образъ жизни. Область вятичей времени св. Кукши была сплошнымъ лѣсомъ, перерѣзаннымъ въ разныхъ направленіяхъ рѣками. Въ подобныхъ лѣсныхъ дебряхъ «однѣ только рѣки давали возможность пробраться, куда было надобно, не столько въ полыя воды или лѣтомъ, но особенно зимою, когда воды останавливались и представляли для обитателей лучшую дорогу по льду, чѣмъ наши шоссейныя дороги»{17}. Всѣ поселки въ то время располагались исключительно по берегамъ рѣкъ, и послѣднія были естественными путями между ними. Главный путевой, а вмѣстѣ жизненной артеріей земли вятичей была р. Ока, выносившая ихъ на широкій волжскій просторъ.
Насколько можно судить по историческимъ даннымъ, изъ Кіева въ землю вятичей общепринятымъ былъ путь на Черниговъ, по р. Деснѣ къ пограничному городу вятичей Брянску и отъ него къ верховьямъ р. Оки, прорѣзывающій всю землю вятичей съ юга на сѣверъ. На Черниговъ чрезъ землю вятичей въ Кіевъ ѣхалъ изъ Мурома Илья Муромецъ{18}, на Брянскъ изъ Чернигова шелъ Святославъ Ольговичъ въ 1147 году громить землю вятичей. Наконецъ, эта же дорога и по географическимъ условіямъ должна быть названа единственно-подходящей для путешествія изъ Кіева въ землю вятичей.
Если бы для св. Кукшн было все равно, гдѣ бы среди вятичей ни проповѣдывать Слово Божіе, то, очевидно, мы должны были бы встрѣтить его именно на этомъ пути, какъ общепринятомъ, ближайшемъ и имѣвшемъ то преимущество, что онъ велъ въ самый центръ жизни земли вятичей – къ р. Окѣ. Однако не здѣсь мы видимъ св. Кукшу, не въ юго-западной сторонѣ земли вятичей, а въ противоположной – юго-восточной, примыкавшей не къ Брянску, а къ Курску. Предполагать, что онъ могъ 1) или переброситься изъ одной стороны въ другую, или 2) дойти до р. Оки, затѣмъ по ней дойти до устья р. Зуши и по ней уже спуститься ко Мценску, – совершенно невозможно. Первое невозможно потому, что переходъ съ запада на востокъ въ землѣ вятичей, отъ мѣстъ, примыкавшихъ къ Брянску, въ мѣста, примыкавшія ко Мценску, – не только долженъ быть совершенъ безъ естественныхъ дорогъ, а какъ разъ перерѣзать ихъ поперекъ, ибо всѣ естественныя дороги шли съ юга на сѣверъ, въ этомъ же направленіи, слѣдовательно, тянулись и поселки вятичей. А какъ затруднительно было совершать переходы, не сообразуясь съ естественными дорогами по лѣснымъ мѣстностямъ того времени, – на это указываетъ тотъ фактъ, что въ 1176 г. двѣ рати – одна Московская, а другая Владимірская, – шедшія другъ другу навстрѣчу, заблудились и «Божьимъ Промысломъ минустася въ лѣсѣхъ», замѣчаетъ лѣтописецъ{19}. Если такимъ случайностямъ могли подвергаться постоянные жители лѣсныхъ мѣстъ, то силою какой необходимости рѣшился бы на это св. Кукша?
Второе невозможно потому, что св. Кукша, какъ мы видѣли, не обладалъ такимъ большимъ временемъ, чтобы въ короткій срокъ пройти почти половину земли вятичей, до устья р. Зуши, да еще съ такимъ дѣломъ, которое требуетъ продолжительныхъ остановокъ. И почему-жь онъ съ Оки перешелъ на Зушу, а не продолжалъ свое благовѣстническое путешествіе по Окѣ, что было бы всего естественнѣе, если ему было безразлично, гдѣ ни проповѣдывать?
Изъ всего этого видно, что на р. Зушу св. Кукша попалъ не случайно, а съ руководящей, очевидно, цѣлью; пришелъ на берега р. Зуши не обычнымъ путемъ того времени, а скорѣе всего изъ г. Курска, въ предѣлахъ княжества котораго р. Зуша беретъ свои истоки, – это самый легкій и естественный путь для него достигнуть г. Мценска. На р. Зушу и къ городу Мценску его естественнѣе всего могли звать простыя чувства и соображенія. Скорбѣвшій о духовной смерти родного своего племени, погибавшаго въ язычествѣ, онъ прежде всего, конечно, и по человѣчеству, и по христіанской заповѣди, долженъ былъ скорбѣть и помнить о родныхъ своихъ, присныхъ и знаемыхъ, о которыхъ заповѣдано всякому «пещись», дабы не оказаться хуже язычника, по суду слова Божія. Здѣсь гдѣ-нибудь, около Мценска, и надо искать его родину. Начать свое благовѣстническое путешествіе изъ Курска св. Кукша долженъ былъ не только потому, что это былъ для него самый короткій и удобный путь ко Мценску, но и по религіознымъ соображеніямъ. Всѣ печерскіе иноки его времени были полны благоговѣнія къ своему святому игумену Ѳеодосію; но въ годъ или наканунѣ апостольскаго путешествія св. Кукши, именно въ 1108 году, произошло чрезвычайно важное обстоятельство – признаніе всею Русскою Церковью святости преп. Ѳеодосія, и вел. кн. Святополкъ съ митрополитомъ «повелѣ вписывать (преп. Ѳеодосія) по всѣмъ епископьямъ, и вси епископи съ радостью вписаша, и поминати и на всѣхъ соборѣхъ»{20}. Это обстоятельство должно было поднять на высшую ступень благоговѣніе въ печерскихъ инокахъ къ имени ихъ усопшаго игумена. Но извѣстно, что преп. Ѳеодосій былъ родомъ изъ г. Курска, тамъ началъ свой юношескій подвигъ и сдѣлалъ этотъ городъ священнымъ для печерскихъ иноковъ. Подъ живымъ впечатлѣніемъ событія канонизаціи преп. Ѳеодосія, и св. Кукшѣ удобнѣе всего было начать свой апостольскій подвигъ съ священныхъ для него мѣстъ града Курска, поклонившись этимъ мѣстамъ и какъ бы прося благословеніе у своего великаго игумена на свой святой подвигъ.
Если это было такъ, то мѣста, на которыхъ онъ проповѣдывалъ и своими руками непосредственно насадилъ христіанство, – опредѣляются весьма ясно. Въ г. Бѣлевѣ онъ не могъ быть ни при какихъ случаяхъ. Идя берегами р. Зуши, онъ побывалъ въ г. Новосили и въ тѣхъ мѣстахъ Новосильскаго и Чернскаго уѣздовъ нашей губерніи, по которымъ протекаетъ эта рѣка. Отсюда онъ перешелъ въ Орловскую губернію, ко Мценску, гдѣ и умеръ истино-апостольскою смертію, уподобившись въ пріятіи избіенія камнями св. Стефану, а усѣченія мечемъ – св. Павлу, напоявши своею кровію ту землю, которую онъ такъ любилъ и ради которой пріялъ смерть.
Какъ и чѣмъ можетъ быть объяснена смерть св. Кукши, если вятичи были подготовлены къ пріятію христіанства?
Само собою разумѣется, что христіанская проповѣдь, какъ таковая, сама по себѣ не могла, развить такого остраго отношенія между св. Кукшей и его слушателями. Но для насъ станетъ понятнымъ такой печальный конецъ проповѣдника, если обратимъ вниманіе на то, что и теперь, а встарину гораздо въ большей степени было трудно различать, что въ проповѣди новой вѣры принадлежитъ «Кесареви» и что «Богови», такъ какъ къ миссіонерству пристегивалась политика. Извѣстно, что Путята крестилъ огнемъ, а Добрыня мечемъ, – и миссіи проповѣди Христовой вѣры сопровождались войскомъ. И это было такъ не въ одномъ Новгородѣ{21}. Если христіанство распространялось среди вятичей силою своего естественнаго роста, то это было не все равно, что оно распространяется спеціальнымъ проповѣдникомъ. Въ спеціальномъ проповѣдникѣ видѣли и доселѣ видятъ политическаго дѣятеля той страны и мѣстъ, вѣру которыхъ онъ распространяетъ. Вятичи въ политическомъ смыслѣ видѣли исконнаго врага въ Кіевской Руси. Вся исторія между вятичами и Кіевскою Русью состояла издревле въ томъ, что Кіевъ старался подчинить своему владычеству вятичей и собирать съ нихъ дань. Вятичи постоянно подымали возстаніе противъ своихъ поработителей{22}, ибо вся ихъ жизнь тяготѣла къ р. Волгѣ, они имѣли свои самостоятельные культурные центры и различные отъ Кіевской Руси, стояли, словомъ, спиною къ Кіеву и его культурѣ, а лицомъ къ Волгѣ, т. е. политическая ихъ жизнь была діаметрально противоположна по своему тяготѣнію съ таковою же Кіевской Руси{23}. Вредъ проповѣдью св. Кукши эта политическая и житейская вражда между вятичами и Кіевомъ была подогрѣта Мономахомъ. Въ короткій срокъ Мономахъ совершилъ три похода въ землю вятичей. То онъ съ оружіемъ въ рукахъ проходитъ «сквозь вятичей», т. е. насквозь ихъ землю; то совершаетъ походъ «ко Коредню», въ ихъ землю; то «по двѣ зимы ходихъ на Ходоту и сына его» (вѣроятно вожди вятичей){24}. И надо же быть такому совпаденію, что въ этотъ разгаръ борьбы и политической ненависти между Кіевскою Русью и вятичами изъ Кіева къ вятичамъ приходитъ проповѣдникъ Кіевской вѣры!
Вполнѣ понятно, что исторія и послѣдніе походы Мономаха достаточно подготовили встрѣчу его метаніемъ камней.
Какое христіанское имя носилъ св. Кукша?
Что христіанскія греческія святцы, по которымъ давались имена не только монахамъ, а и мірянамъ того времени, не знали такого имени до смерти св. Кукши, – объ этомъ и говорить нечего. И несомнѣнно, не это несуществующее въ святцахъ имя носилъ св. Кукша, но онъ носилъ же какое-нибудь святое имя. Уже послѣ смерти св. Кукши его имя было включено въ требники кіевскаго изданія, и то, кажется, не во всѣ. Что же касается требниковъ московскаго изданія то, поскольку удалось намъ прослѣдить ихъ, это имя включено въ святцы не далѣе 30-40 лѣтъ тому назадъ и опять-таки не во всѣ. Странность этого имени для слуха христіанъ послужила поводомъ даже для возникновенія легенды, что настоящее имя св. Кукши было Іоаннъ{25}. Но такой домыслъ однако ни на чемъ не основанъ.
Объ имени св. Кукши можно думать только двояко: или оно языческое, и тогда христіанское имя его забыто; или напротивъ, оно не языческое, – тогда оно неизбѣжно христіанское. Изъ двухъ этихъ предположеній, принимая во вниманіе, что въ древнее время одно лицо носило и языческое и христіанское имя, справедливо какое-нибудь одно, но не два разомъ. И несомнѣнно справедливо то мнѣніе, что имя св. Кукши – христіанское имя. Къ этому вынуждаютъ насъ слѣдующія соображенія. Во первыхъ, практиковавшійся обычай на ряду съ христіанскимъ именемъ носить и языческое имя замѣчался только въ міру, а не въ монастыряхъ, гдѣ отрѣшались отъ міра и его обычаевъ, особенно языческихъ. На этомъ основаніи мы не находимъ ни одного примѣра ношенія монахами, къ каковымъ принадлежалъ св. Кукша, двойственныхъ именъ, т. е. христіанскаго и языческаго, исключая св. Николы-Святоши, который и держалъ свое языческое имя благодаря исключительнымъ обстоятельствамъ своей жизни: будучи монахомъ, онъ, какъ князь, не терялъ связи съ міромъ. Во вторыхъ, допустимо-ли, что монахи забыли христіанское имя своего сотоварища-подвижника, имѣвшее продолжительное практическое употребленіе въ общежитіи монастыря, и запомнили его языческое имя, практическаго употребленія въ монастырѣ не имѣвшее?
Напротивъ, благодаря тому, что не языческое, а христіанское имя употреблялось обычно въ монастыряхъ даже по отношенію къ мірскимъ людямъ, мы и знаемъ христіанскія имена напр., князей, по обычаю въ міру звавшихся только языческими именами. Въ синодикахъ слуцкомъ, любецкомъ христіанское имя князей ставится на первомъ мѣстѣ, а языческое – какъ дополненіе ему{26}.
Изъ этого видно, что имя св. Кукши отнюдь не можетъ быть языческимъ, и оно, несомнѣнно, христіанское, хотя въ такой формѣ, какъ оно усвоено св. Кукшѣ, въ православныхъ святцахъ и не встрѣчается. Весь вопросъ, слѣдовательно, сводится только къ формѣ его употребленія.
Акад. проф. Соболевскій указываетъ, что форма именъ собственныхъ, оканчивающихся на ша, – была древнѣйшей формой уменьшительныхъ именъ Кіевской Руси. Какъ примѣры такого образованія, онъ указываетъ: изъ Мстислава – Мстиша, Ротміра – Ротьша, Святослава – Святоша, Путяты – Путьша и т. д.{27}. Несомнѣнно, что такого-же образованія и Кукша. Надо при этомъ имѣть въ виду, что употребленіе уменьшительныхъ именъ въ древней Руси имѣло широкое житейское примѣненіе даже въ отношеніи къ князьямъ, и другая ихъ форма на «ко» обычна въ лѣтописяхъ (Михалко, Владимірко, Василько, Давыдко и пр.){28}, поэтому оно не имѣло тогда такого смысла и значенія, которое усваиваемъ мы ему нынѣ.
Судя по тому, что законъ образованія уменьшительнаго имени изъ собственнаго заключался въ большинствѣ случаевъ въ замѣнѣ окончанія слогомъ «ша», – причемъ первые слоги оставлялись безъ перемѣны, единственнымъ именемъ православныхъ святцевъ, которое могло дать при этомъ образованіи слово Кукша – это Куѳій (пам. 11 августа).
Такъ какъ звука «х» въ славянскомъ и русскомъ языкѣ не существуетъ и онъ привнесенъ сюда ради иностранныхъ словъ, то и въ древности, какъ теперь, въ произношеніи этотъ звукъ замѣнялся то звукомъ «х» или «хв» (Хома, Хведоръ), то звукомъ «к» – проскура (просфора), кто – фто{29}), мѣшаются между собою звуки «ф» «к» – крестьянинъ – христьянинъ, карактеръ – характеръ и т. д. Поэтому въ образованіи уменьшительнаго имени отъ Куѳій звукъ «ф» долженъ былъ подлежать соотвѣтствующей замѣнѣ звукомъ «к» или непосредственно – Кукша, или чрезъ посредство звука «х» – Куша.
Итакъ, ими св. Кукши есть христіанское имя, и единственное имя православныхъ святцевъ, которое могло его дать въ своемъ образованіи согласно съ исторіей языка, – это Куѳій; его, это имя, и носилъ, несомнѣнно, апостолъ вятичей. И да будетъ оно памятно изъ рода – въ родъ.
Въ 1903 году граждане г. Мценска ходатайствовали о перенесеніи св. мощей Кукши изъ Кіева во Мценскъ, но ходатайство ихъ успѣха не имѣло. Въ память св. Кукши во Мценскѣ существуетъ братство его имени, и при братской церкви предѣлъ во имя его. Единственная церковь въ Тульской губерніи, посвященная его имени, – это при Бѣлевскомъ духовномъ училищѣ, освященная въ 1902 году. Вотъ и всѣ знаки памятованія объ имени св. Кукши въ области, имъ просвѣщенной свѣтомъ евангельскаго ученія. Не слышно даже, чтобы его духовныя дѣти постарались закрѣпить память о немъ хотя бы пріобрѣтеніемъ въ св. храмы его иконъ. И какъ бы благоразумно было видѣть его ликъ въ св. храмѣ, какъ насажденіи его рукъ, осязательно видѣть его образъ среди молящихся, какъ отца среди своихъ дѣтей, въ особенности въ нынѣшнее смутное время, когда, въ суетѣ о благахъ временной жизни, многіе забыли блага вѣчныя, остались овцами безъ пастыря, не вѣдаютъ на чей зовъ и куда итти и около какого имени и лица собраться и сплотиться во едино! Да просвѣтитъ ихъ снова Господь молитвами честнаго мученика Кукши и да соберетъ ихъ снова въ Христовой оградѣ, созданной его святыми трудами. Но для сего не забвеніе наставника требуется, а непрестанное о немъ памятованіе и непрестанный молитвенный вопль къ нему: да не забудетъ стадо свое, посѣщая духомъ чадъ своихъ! Молитвами св. отца нашего Кукши, укрѣпи насъ въ вѣрѣ, Господи!
Г. Епифани священникъ Василій Ивановскій.
«Тульскія Епархіальныя Вѣдомости». 1912. Ч. Неофф. № 9. С. 149-156; № 10. С. 175-184.
{1} «Волынскій Патерикъ», проф. нѣжин. лицея А. Ф. Хойнацкаго, стр. XII, изд. 1888 г.
{2} «Приходы и церкви Тул. епар.» стр. 146. См. нашу статью: «Къ исторіи удѣльныхъ князей нашего края». Тул. Еп. Вѣд. 1898 г. № 17.
{3} Калуга была мѣстомъ пребыванія Тушинскаго вора. Первый самозванецъ объявилъ Тулу своою столицею, а туляковъ – своими тѣлохранителями. Лже-петръ-Илейка своею резиденціей имѣлъ г. Тулу.
{4} Преп. Макарій Жабынскій жилъ и умеръ въ то время, когда жизнь, потрясенная лихолѣтіемъ, не вошла еще въ свое русло. Житіе преп. Тихона составлено на основаніи акаѳиста и службы ему и ничего кромѣ общихъ фразъ и мѣстъ не содержитъ.
{5} «Волынскій Патерикъ», стр. 45.
{6} Преданіе все-таки предало намъ имя этого сподвижника и сострадальца – Никонъ, мощи котораго, по-видимому остались неотысканными и, какъ безцѣнное сокровище, таятся до времени, Господомъ опредѣленнаго, въ нѣдрахъ земли. Ред.
{7} Тул. Еп. Вѣд. 1902 г. стр. 177: «Къ празднованію памяти преп. Макарія и свящ. муч. Кукши». стр. 568: «Бѣлевскія торжества». Воскова.
{8} См. эту книгу свящ. Трисвятскаго, стр. 56.
{9} См. «Лѣтопись Нестора» изд. Чудинова, стр. 6.
{10} Истор. хрестом. Гуревича: «Изъ русск. церк. ист.» проесв. Макарія, стр. 154.
{11} Лѣтопись Нестора есть сборникъ лѣтописныхъ трудовъ разныхъ авторовъ разнаго времени. Та часть ея, гдѣ описаны вятичи, писана задолго до Нестора и взята составителемъ сборника въ качествѣ введенія въ лѣтопись въ собственномъ смыслѣ. См «Курсъ русск. исторіи» проф. Ключевскаго, стр. 98-113, «Изъ лекціи по русск. истор.» Костомарова. Гуревичъ, стр. 164. Поэтому къ XII в. вятичи могли быть иными даже въ своемъ язычествѣ и обычаяхъ.
{12} «Церкв. и приходы Тул. Епар.», стр. 671.
{13} См. «Курсъ, русской исторіи» проф. Ключевскаго, стр. 350-56, изд. 1904 г., а также «Лекціи по Русской истор.» проф. Платонова.
{14} См. его академическія лекціи 1892-3 г. издан. литографир.
{15} «Волынскій патернкъ» Хойнацкаго, стр. 46.
{16} «Лѣтопись» подъ этимъ годомъ; изд. Чудинова, 1893 г.
{17} И. Забѣлинъ «Исторія г. Москвы», изд. 1902 г.
{18} См. «Книга былинъ» Авенаріуса, стр. 95.
{19} «Лавр. лѣтопись», 1176 г., стр. 356.
{20} См. Лѣтопись Нест. подъ 1108 г.
{21} Археологъ Савельевъ, на основаніи расковокъ въ Суздальскомъ краѣ, приходитъ къ заключенію, что христіанскіе храмы возникли на пожарищахъ языч. капищъ. См. «Очерки рус. исторіи въ памятникахъ быта», Полевого, стр. 144.
{22} Лѣтоп. Нест. подъ годами: 956, 966, 981, 982, въ кои двукратно ходилъ Святославъ и столько же Владиміръ на вятичей.
{23} Кіевская Русь тяготѣла къ Греціи, – вятичи въ сторону магометанскаго востока.
{24} См. «Поученіе Мономаха» Лѣтоп. Нестора Лаврен. списокъ, стр. 117.
{25} См. юбилейную рѣчь прот. Знаменскаго, Тул. Еп. Вѣд. 1902, стр. 191.
{26} См. «Черниговъ», изд. 1863 г. стр. 38: «помяни Г-ди... Константина – Мстислава, Николу – Святослава, Михаила – Олега, Бориса – Святослава, Пахомія – Глѣба»... и все въ этомъ родѣ.
{27} См. «Лекціи по исторіи русскаго языка» акад. Соболевскаго, изд. 1903 г., стр. 279.
{28} Эта форма заимствована изъ Галицкой Руси.
{29} См. лекціи Соболевскаго стр. 127.
Мощи св. Кукши и доселѣ почиваютъ нетлѣнно въ такъ называемыхъ ближнихъ Антоніевыхъ пещерахъ.
Священномученикъ Кукша и его ученикъ Никонъ.
⸭ ⸭ ⸭
Тропарь, гласъ 3-й:
Му́ченическою кро́вію, свяще́нне Ку́кшо,/ въ про́повѣди Ева́нгелія со ученико́мъ ти́ блаже́ннымъ, че́стнѣ украси́выйся,/ и Пи́мине, въ по́стничествѣ свѣтоза́рнѣ просія́вый,/ въ еди́нъ де́нь и ча́съ внидо́сте въ свѣ́тъ незаходи́мый,/ идѣ́же моли́теся Го́сподеви,// да пода́стъ на́мъ ве́лію ми́лость.
Кондакъ, гласъ 4-й:
Свѣти́ла разу́мная, соше́дшеся, хвала́ми воспое́мъ, лю́діе,/ просія́ли бо су́ть въ мíрѣ се́мъ:/ Пи́минъ – мно́гими по́двиги,/ Ку́кша же со ученико́мъ – про́повѣдію сло́ва;/ и сíи тріе́, единоу́мно предстоя́ще Святѣ́й Тро́ицѣ,/ я́ко со́лнце сія́ютъ и просвѣща́ютъ// любо́вію па́мять и́хъ восхваля́ющихъ.
Слу́жбы Преподо́бнымъ отце́мъ Пече́рскимъ, и́хже мо́щы въ Бли́жной и Да́льной пеще́рѣ нетлѣ́нно почива́ютъ. Кíевъ: Въ тѵпогра́фіи Кíево-Пече́рскія Ла́ѵры, 1785.
