Филипповки (Историко-бытовой очеркъ).
Празднику Рождества Христова принадлежитъ не только первое, но и совершенно особое мѣсто среди дванадесятыхъ праздниковъ Православной Церкви. Ни одинъ изъ нахъ не празднуется съ такомъ торжествомъ, какъ праздникъ Рождества Храстова. Благодаря этой особой торжественности, онъ въ церковныхъ книгахъ называется «тридневнымъ празникомъ» и даже Пасхою. Вмѣстѣ съ тѣмъ ни одинъ изъ дванадесятыхъ праздниковъ не отличается такою продолжительностію, какъ празникъ Рождества Христова, особенно по отношенію ко времени, предшествующему самому празднику, такъ-назынаемому, приготовительному. Извѣстно, чю рождественскія пѣснопѣнія, и именно канонъ праздника Христосъ рождается запѣвается болѣе чѣмъ за цѣлый мѣсяцъ до дня Рождества Христова, начинаясь впервые за утреннимъ богослуженіемъ праздника Введенія во храмъ Пресвятыя Богородицы, совершаемаго 21 ноября. Еще раньше на одну недѣлю, съ 15 ноября, начинается Рождественскій постъ, являющійся первымъ и также приготовительнымъ временемъ къ празднику Рождества Христова. Такое приготовительное значеніе Рождественскаго поста выдвигаетъ его изъ ряда другихъ какъ по характеру предписываемаго имъ подвига, такъ и особенно по цѣлому ряду богослужебныхъ священнодѣйствій, которыми онъ отличается отъ прочихъ постовъ.
Въ богослужебныхъ книгахъ нашей Церкви Рождественскій постъ, какъ и Великій называется Четыредесятницею, по числу сорока дней, въ продолженіе которыхъ церковный Уставъ предписываетъ поститься передъ праздникомъ Рождества Христова.
Установленіе Рождественскаго поста относится къ самымъ первымъ вѣкамъ существованія Церкви. Въ IV вѣкѣ онъ былъ распространенъ уже въ западныхъ церквахъ и о немъ свидѣтельствую въ своихъ твореніяхъ святые отцы и учители Западиой церкви, Амвросій Медіоланскій и блаженный Августинъ. Для V вѣка Рождественскій постъ былъ уже древнимъ установленіемъ какъ объ этомъ засвидѣтельствовалъ Левъ Великій. Въ болѣе позднее время, именно Симеономъ Ѳессалоникійскомъ, указано было символическое значеніе Рождественскаго поста. «Постъ рождественской Четыредесятницы, по словамъ Симеона Солунскаго, изображаетъ постъ Моисея, который, постившись 40 дней и 40 ночей, получилъ на каменныхъ скрижаляхъ начертаніе словесъ Божіихъ. А мы, постясь 40 дней, созерцаемъ и пріемлемъ живое Слово отъ Дѣвы, начертанниое не на камнѣ, но воплотившееся о родившееся и пріобщаемся Его Божественной плоти».
Впрочемъ, Рождественскій постъ далеко не всегда и не во всѣхъ церквахъ имѣлъ одинаковую продолжительность. Нѣкоторые христіане постилось даже только семь дней передъ праздникомъ Рождества Христова. Единообразіе въ Восточныхъ Церквахъ установлено было лишь въ XII вѣкѣ. На соборѣ 1166 года, бывшемъ при патріархѣ Лукѣ и императорѣ Мануилѣ, положено было всѣмъ христіанамъ поститься сорокъ дпей передъ праздникомъ Рождества Христова. Основаніемъ для установленія именно такой продолжительности Рождественскаго поста послужило для собора только преданіе церковное, за отсутствіемъ какихъ-либо опредѣленныхъ письменныхъ правилъ и установленій. Въ нашей Русской Церкви Рождественскій постъ, надо думать, существуетъ съ самаго начала ея и принятъ былъ со всѣми церковными установленіями и обычаями при самомъ введеніи ихъ въ Русской землѣ. По крайней мѣрѣ, въ одномъ изъ древнѣйшихъ рукописныхъ уставовъ, XII вѣка, есть уже правила о вкушеніи пищи монахами въ продолженіе этого поста, и самая продолжительность поста въ этомъ уставѣ (Синодальной библіотеки) уже не отличается отъ настоящей, причемъ постъ называется «постомъ святаго Филиппа».
Строгость Рождественскаго поста, по требованію этого устава, должна быть особенно велика по отношевію къ воздержанію въ пищѣ и питьѣ всѣхъ монашествующихъ. Уставъ дѣлаетъ нѣкоторое снисхожденіе лишь въ субботы, воскресенія и праздничные дни. Въ эти дни Уставъ разрѣшаетъ инокамъ вкушать дважды въ день по два блюда, одно «съ зеліемъ», а другое «съ сочивомъ»{1}, оба «съ деревяннымъ масломъ и съ лукомъ», и пить урочныя чаши: три на обѣдѣ и по двѣ на вечери. Въ прочіе дни Уставъ предписываетъ вкушать пищу лишь одинъ разъ въ день по два кушанія: «варево съ зеліемъ и съ масломъ» и «сочиво варено безъ масла». Что же касается до рыбной пищи, то употребленіе ея во время Рождественскаго поста уставъ предоставляетъ усмотрѣнію и разрѣшенію настоятеля монастыря, но и это разрѣшеніе онъ ограничиваетъ субботою, воскресеніемъ или другимъ праздникомъ и совсѣмъ не распространяетъ его на прочіе дни недѣли.
Съ теченіемъ времени эта строгость въ воздержаніи отъ пищи распространена была и на всѣхъ православныхъ мірянъ. По уставу 1553 года (письменному, Сѵнодальной же библіотеки), «во святый постъ Христова Рождества повелѣно и узаконено божественными правилами всякому христіанину поститься». При этомъ для мірянъ установлено было особое правило воздержанія: три дня въ недѣлю, въ понедѣльникъ, среду и пятницу, положено «хранити постъ непрестано» и совсѣмъ не употреблять, «никако отнюдь», рыбы, масла и вина, а въ прочіе дни, во вторникъ, четвергъ, субботу и воскресенье, Уставъ разрѣшалъ мірянамъ «невозбранно» употреблять рыбу, масло и вино.
Въ послѣдующее время и такое воздержаніе въ Рождественскомъ посту было признано недостаточнымъ и еще болѣе усилено. Церковнымъ Уставомъ, дѣйствующимъ и доселѣ, во вторникъ и четвергъ во весь постъ запрещено употребленіе рыбы и разрѣшены «елей и вино». Въ понедѣльникъ же, среду и пятницу запрещены и эти приправы къ постному столу и дозволено только «сухояденіе», и то одинъ разъ въ день послѣ вечерни. Послабленія допускаются только въ томъ случаѣ, если на одинъ изъ этихъ дней придется память «великаго святаго» или большой праздникъ. Тогда въ дни сухояденія разрѣшаются вино и елей, а въ другіе дни даже рыба, «за любовь святаго, праздника его ради». Въ послѣдніе же дни поста, начиная съ предпразднества 20 декабря, употребленіе рыбы ни въ какомъ случаѣ не разрѣшается.
Эта строгость въ соблюденіи воздержанія въ Рождественскомъ посту очень сближала его съ постомъ Великнмъ и въ житейскомъ быту старыхъ поколѣній благочестиваго Русскаго народа эта строгость Рождественскаго поста стояла никакъ не ниже требованій церковнаго Устава, но совершенно наоборотъ, превосходила, по-видвмому, эти строгія требованія и правила. Разумѣется само собою, что впереди народа въ этомъ подвигѣ шли высшіе представители и высшіе классы тогдашняго русскаго общества. Извѣстно, какъ строго исполняли всѣ предписанія церковнаго Устава Московскіе государи, и особенно царь Алексѣй Михайловичъ, превосходившій, по свидѣтельству современниковъ, даже монаховъ въ постничествѣ и воздержаніи. Въ дни постовъ онъ не ограничивался воздержаніемъ отъ скоромной пищи, но находилъ несвоевременнымъ и постный столъ того времени; крайне простой и скудной до убожества, и нерѣдко совсѣмъ лишалъ себя всякой пищи. Конечно, еще болѣе строгъ къ себѣ въ постные дни бывалъ святѣйшій патріархъ Московскій. Онъ чаще всего совсѣмъ отказывался отъ пищи, а если и вкушалъ, то преимущественно растительную пищу и грибы въ самыхъ скромныхъ размѣрахъ. Въ рядовые дни поста къ столу его подавались всѣ кушанья безъ масла, капуста холодная, рѣдька, грибы (грузди о рыжики) холодные и грѣтые, черносливъ, кисель клюковный, шти съ сокомъ, пирогъ косой съ сокомъ, пироги долгіе съ лукомъ, кашка тертая. Но, разумѣется, это обиліе и разнообразіе блюдъ нисколько не свидѣтельствуетъ о невоздержаній: таковъ былъ обычай древней Руси, чтобы на столъ подавалось очень много блюдъ, но кушали очень немного, а остальныя раздавалось въ почетъ любимымъ людямъ. Извѣстно, какъ страдали отъ голода въ постные дна Арабы, посѣтившіе Москву вмѣстѣ съ антіохійскомъ патріархомъ Макаріемъ. Постъ и воздержаніе русскихъ людей казалось имъ невѣроятными. «Мы переносили вмѣстѣ съ ними большое мученіе, разсказываетъ Павелъ Алеппскій, подражая имъ противъ воли особенно въ ѣдѣ, мы испытывали великую, неописуемую муку». «Они истинно святые», заключаетъ онъ свой разсказъ о постѣ русскихъ людей. Этотъ же нелицепріятный свидѣтель живаго быта Руси того времени передаетъ несомнѣнное извѣстіе о стремленіи благочестивыхъ Москвичей постоянно усиливать требованія церковнаго Устава. «Мы дивились на порядки ихъ, разсказываетъ онъ, ибо видѣло, что всѣ они, отъ вельможъ до бѣдняковъ, прибавляли къ тому, что содержится въ законѣ, канонахъ и постановленіяхъ Типикона» прибавляли постоянные посты, неуклонное посѣщеніе службъ церковныхъ, непрестанные большіе поклоны до земли даже по субботамъ и воскресеньямъ, хотя это не дозволено, постъ ежедневный почти до девятаго часа или до выхода отъ обѣдни{2}, а не такъ, какъ повелѣваетъ законъ поститься только по средамъ и пятницамъ».
Рядомъ съ воздержаніемъ, въ Рождественскомъ посту шли усиленные подвиги въ молитвѣ и въ посѣщеніи храмовъ Божіихъ. Церковный уставъ въ этомъ случаѣ давалъ руководящее указаніе постящимся добраго стараго времени. Богослуженіе Рождественскаго поста, по предписаніямъ этого устава, остающимся въ силѣ и въ наши дни, совершенно приближалось къ великопостному. Кромѣ многихъ общихъ подробностей, оно ограничивалось часами и сопровождалось великопостными поклонами и чтеніемъ извѣстной молитвы Св. Ефрема Сирина Господи, Владыко живота моего. Также какъ и въ Великомъ посту установлена была особая молитва духовнымъ дѣтямъ, печатающаяся и доселѣ въ Требникѣ{3}. Ее, впрочемъ, положено было читать не въ началѣ, а при окончаніи Рождественскаго поста, предъ причащеніемъ Святыхъ Таинъ, которымъ русскіе люди заканчивали свои подвиги поста и молитвы{4}. Любопытно, что относительно этой молитвы возникалъ вопросъ, читать ли ее только мірскимъ постникамъ или и монахамъ. Митрополитъ Кипріанъ въ особомъ посланіи объяснилъ, что мірянамъ молитва эта необходима, такъ какъ они «попеченіями міра сего» отвлекаются отъ молитвы и отъ посѣщенія храмовъ и отъ «уставныхъ ястій и питій», «чернецамъ же не надобны мірскія молитвы», такъ какъ они «всегда въ церковныхъ правилахъ дневныхъ и нощныхъ суть».
Въ молитвенномъ подвигѣ въ Рождественскомъ посту впереди всѣхъ былъ и служилъ промѣромъ для всѣхъ самъ царь. Благочестіе царя всегда служило выразителемъ благочестія всенароднаго. Оттого съ такою непреложностію цари соблюдали весь кругъ церковныхъ моленій.
Праздники Рождественскаго поста давали поводъ и царицамъ усилить свое молвтвенные подвиги. Строй семеной жизни того времени полагалъ опредѣленную границу интересамъ и самой царицы. Въ то время какъ молитва царя отвѣчала, благочестивымъ цѣлямъ всего народа, молитвенная мысль царицы сосредоточивалась, главнымъ образомъ, въ цѣляхъ и дѣлахъ собственной царской семьи, выражала внутреннюю, сокровенную жизиь царскаго дома, отвѣчала благочестивымъ и набожнымъ цѣлямъ семейнаго государева быта. Святые Рождественскаго поста располагали какъ нельзя болѣе царицу къ молитвѣ. У нея во дворцѣ была своя домовая церковь святой великомученицы Екатерины, устроенная для особыхъ молитвъ святой великомученицѣ, посылавшей облегченіе въ трудныхъ родахъ. Тутъ царица праздновала 24 ноября. Немало моленій совершала она и въ храмѣ Зачатія святой Анны, «егда зачатъ Святую Богородицу» (праздникъ 9 декабря). Рядомъ съ этомъ храмомъ стояла церковь святителя Николая Чудотворца, къ молитвамъ котораго именно въ этомъ храмѣ царицы прибѣгало очень часто, и онъ даже построенъ былъ по царскому обѣщанію, вѣроятно по случаю рожденія царевны Ирины, въ честь ангела которой здѣсь былъ устроенъ придѣлъ. Самый праздникъ Николая Чудотворцца торжественно справлялся всею Москвой, причемъ на три дня совершенно закрывались всѣ питейные дома. Хаживала царица на богомолье къ Николаю Явленному на Арбатъ, причемъ раздавала богагую милостыню нищимъ, во множествѣ собиравшимся «на монастырѣ» этого храма. Хаживала она въ посту и въ Чудовъ монастырь, въ Ивановскій и Знаменскій монастыри, къ Спасу на Новое и принимала у себя чудотворныя и чтимыя иконы московскія. Другіе праздники и дни памяти святыхъ, какъ Введеніе во храмъ, Знаменія, Великомученицы Варвары, Саввы, Петра митрополита, почто во все продолженіе Рождественскаго поста поддерживали и возбуждали на подвигъ молитвы и богомолья.
Особое значеніе въ древне-русской жизни занимало первое число декабря мѣсяца, день памяти пророка Наума. Въ этотъ день наши предки начинали учить своихъ дѣтей грамотѣ. Естественно, что начало сему многотрудному подвигу полагалось также съ Божія благословленія и обставлялось обычаями и церемоніями, уже теперь совсѣмъ забытыми. Еще заранѣе условливались съ приходскимъ дьячкомъ или другимъ грамотеемъ, который за опредѣленное вознагражденіе брался обучать грамотѣ. Въ начальный день ученія, 1 декабря, все семейство отправлялось въ храмъ, гдѣ послѣ обѣдни служили молебенъ, испрашивая благословенія на отрока. Въ назначенное время учитель являлся въ домъ родителей ученика, которые встрѣчали его съ почетомъ и ласковымъ словомъ, и съ поклонами сажали его въ передній уголъ. Послѣ этого отецъ держа сына за руку, передавалъ его учителю и просилъ научить его уму-разуму, а за лѣность наказывать. Въ это время мать, по обычаю, стояла у двери и горько плакала. Ученикъ трепетно приближался къ учителю и творилъ ему три земные поклона. Учитель ласково осматривалъ своего ученика и осторожно ударялъ его по спинѣ три раза плеткой. Мать сажала сына за столъ, вручала ему узорчатую указку, и учитель, развернувъ азбуку, начиналъ нелегкую науку: «азъ-земля-еръ-азъ». Мать тѣмъ временемъ усаливала свой плачъ и молила учителя не морить сына за грамотой. На одномъ «азѣ» оканчивался первый урокъ. Учитела послѣ трудовъ угошали, чѣмъ Богъ послалъ, и дарила подарками. Отецъ давалъ ему платье, хлѣбъ, а мать дарила ему полотенце своеручной работы. Проводы и уговоры продолжалась до воротъ. На другой день ученика снаряжали азбукой и указкой и отправляли къ учителю. Матъ нагружала сынка огромнымъ завтракомъ и посылала съ нимъ куръ въ подарокъ учителю. Начиналось ученіе.
Въ самомъ началѣ XVIII вѣка, особенно съ переселеніемъ царскаго двора къ новую столицу Петербургъ, и съ заведеніемъ въ немъ новыхъ обычаевъ и порядковъ, нанесенъ, былъ рѣшительный ударъ не только дальнѣйшему развитію, но и устойчивости древне-русскаго уклада жизни въ Рождественскомъ посту. Въ новой столицѣ заведены были новые праздники и новые способы празднованія: торжества баталій, орденскій праздникъ Св. Апостола Андрея Первозваннаго 30 ноября, именины петербургскаго губернатора свѣтлѣйшаго князя Александра Даниловича Меншикова 23 ноября, а потомъ и государыни императрицы Екатерины Алексѣевны 24-го ноября и другіе. Въ 1706 году 15 ноября, въ первый день Рождественскаго поста, особенно строгій и богомольный, въ Петербургѣ было получено извѣстіе о томъ, что Русскіе войска «въ Польшѣ Шведовъ побили». «За такую викторію» прежде всего служили благодарный молебенъ, а потомъ «около города изъ пушекъ и съ кораблей палили и веселились три дни». Такое празднество въ посту, съ пушечною пальбой и трехдневнымъ весельемъ, было новшествомъ.
Едва закончились эти торжества, какъ подошли губернаторскіе именины, и опять «праздновали», и «былъ фейерверкъ и по улицамъ горѣли проблемиы» (эмблемы). А черезъ нѣсколько дней «праздновали святому Андрею Первозванному». Съ этого времени «веселіе» и иллюминація стали постоянными спутниками всѣхъ праздниковъ въ посту.
Къ постояннымъ праздникамъ въ Рождественскомъ посту вскорѣ прибавились о даже получили особое развитіе, такъ-называемыя ассамблеи, которыя едва не занимало собою всѣхъ дней поста, когда весь дворъ проводилъ его въ Петербургѣ. Ассамблеи устраивались чуть не ежедневно, то, «въ домѣ Царскаго Величества», то «у господина адмирала», то «у свѣтлѣйшаго князя», то опять въ домѣ Царскаго Величества, и т. д. Но бывали въ эти дни праздники и совсѣмъ неожиданные и малопонятные не для однихъ только современниковъ основанія новой столицы. Въ самыя заговѣиы 1710 года 14 ноября, была шумная «свадьба карла Екима Волкова публичная и столъ былъ на Васильевскомъ островѣ, въ домѣ свѣтлѣйшаго князя (Меншикова). И для той свадьбы карлы всѣ съ Москвы были привезены мужска и женска полу, которыхъ числомъ было всѣхъ близко ста; и изъ оныхъ же карловъ и чиновные люди были, а именно; маршалкъ, отцы и братья, пафоры и ближнія дѣвицы». А въ слѣдующемъ году даже въ самый Николецъ день, 6 декабря, отпразднована была въ Ригѣ «свадьба Матвѣя Алсуфьева», «и съ высокаго шпица пущали ракеты, и зело хитро тамъ на самый шпицъ одинъ человѣкъ всходилъ».
Въ послѣдующее время, во все продолженіе XVIII вѣка, постепенно упрочивалось въ русскомъ обществѣ, по крайней мѣрѣ въ высшихъ слояхъ его, новое, «свѣтское», провожденіе Рождественскаго поста и понемногу вырабатывались тѣ подробности свѣтскаго время препровожденія, которыя въ настоящее время являются повсемѣстно господствующеми въ русской городской жизни. Къ срединѣ ΧVIII столѣтія въ Петербургѣ, «въ оперномъ домѣ», получили уже полныя права гражданства «французская комедія», «французская трагедія», «французская опера – комикъ съ балетомъ», а потомъ и русская комедія, которыми чередовались почти всѣ вечера Рождественскаго поста. Кромѣ того, нерѣдко устраивались «куртаги, причемъ играла италіанская инструментальная-вокальная музыка», «маскарады съ турецкою и испанскою кадриліею», «балъ, а потомъ ужинъ, послѣ котораго нѣсколько времени продолжался балъ», или же просто «забавлялась въ карты, и во время того играно на гусляхъ и скрипицахъ».
Однако необходимо замѣтить, что подобные обычаи не пошли далеко въ глубь благочестиваго Русскаго народа, который и въ наши дни старается проводить Рождественскій постъ по старинѣ, совсѣмъ отказываясь по деревнямъ отъ пѣсенъ и коротая длинные зимніе вечера въ тихихъ и скромныхъ бесѣдахъ за рукодѣліемъ, слушая поучительные и любопытные разсказы бывалыхъ людей, или же чтеніе излюбленныхъ деревенскихъ книгъ, въ ожиданіи отдыха и веселія въ праздничные дни и вечера недалекихъ Святокъ. (Г. Г. «Моск. Вѣд.» № 320).
«Листокъ для Харьковской епархіи». 1902. № 22. С. 651-658.
{1} Сочиво есть то же, что коливо, т. е. скудное кушанье. Буквально сочиво означаетъ кушанье сушеное, изъ сухихъ зеренъ пшеницы, гороху, чечевицы, ячменя, что размочивъ водою ѣдятъ или съ медомъ, или просто безъ всего; оно же называется кутіей. Въ сочевники у православныхъ христіанъ сохраняется благочестивое обыкновеніе не ѣсть ничего до вечерней звѣзды, напоминающей о явленіи звѣзды на Востокѣ, возвѣстившей о рожденіи Іисуса Христа. Ред.
{2} Время отъ 12 до 3 часовъ дня, по нашему счету.
{3} На Украинѣ эту молитву священники читали въ домахъ прихожанъ въ началѣ Рождественскаго поста. Подробнѣе см. замѣтку прот. Ѳеофана Драгомирецкаго: «О молитвахъ, которыя обыкновенно читаютъ сельскіе священники своимъ прихожанамъ въ св. Четыредесятницу и въ постъ предъ Рождествомъ Христовымъ». Ред.
{4} Мнѣнie проф. Голубинскаго что эта молитва «есть разрѣшительная молитва исповѣдникамъ, имѣющимъ приступить къ св. Причащенію» («Исторія Русской Церкви». Т. 1. Періодъ 1-ый. 1-я полов. тома. Изд. 2., испр. и дол. М. 1901. С 537), неосновательно. Знатокъ церковнаго права, проф. А. Н. Алмазовъ («Тайная исповѣдь въ Православной Восточной Церкви». Т. 2. Одесса 1894. С. 240.) писалъ: «какъ показываетъ содержаніе этой молитвы она должна читаться при наступленіи Рождественскаго поста, а потому и ее правильнѣе было бы назвать: "молитва въ началѣ поста Рождества Христова". Молитва помѣщалась въ рукописяхъ наряду вообще съ постными молитвами». Ред.
