Проф. Михаилъ Ивановичъ Богословскій – Призваніе Господомъ первыхъ учениковъ (Іоан. 1, 38-51).
Настоящее повѣствованіе евангелиста Іоанна сколько важно само по себѣ, потому что знакомитъ съ первыми учениками Іисуса Христа, столько же и еще болѣе потому, что прямо показываетъ, какой путь избралъ Господь при вступленіи въ служеніе роду человѣческому. Это былъ путь учительства, – тотъ путь, по которому Ему и надлежало идти, какъ Онъ Самъ ясно высказалъ это: азъ на сіе родихся, и на сіе пріидохъ въ міръ, да свидѣтельствую истину (Іоан. 18, 37). Идѣйствительно, въ теченіе трехъ съ половиною лѣтъ своего обще ственнаго служенія Онъ постоянно училъ народъ истинѣ, постоянно бесѣдовалъ съ нимъ о тайнахъ царствія Божія и при этомъ не разъ повторялъ, что Онъ на то и посланъ (Лук. 4, 43. Марк. 1, 38), и Его, по этому, не только ученики, не только простой народъ (напр. Іоан. 6, 25), но даже фарисеи (Матѳ. 9, 11) и саддукеи (Матѳ. 22, 24) называли Равви, то есть Учитель. Обратить здѣсь на это вниманіе мы считаемъ не только умѣстнымъ, но и совершенно необходимымъ, тѣмъ болѣе, что дѣятельность Іисуса Христа, какъ Учителя, между другими родами Его служенія (первосвященническимъ и царскимъ) не занимаетъ подчиненнаго мѣста, но является на болѣе видномъ планѣ.
Итакъ Іисусъ Христосъ прежде всего былъ Учитель. И такой Учитель, какого міръ еще не видалъ. У Него не было пколы, какъ у еврейскихъ раввиновъ и греческихъ философовъ. Его школа – это большая дорога, народная площадь, домъ бѣдняка, изрѣдка храмъ іерусалимскій, чаще берега Галилейскаго моря, горные скаты, коверъ земли подъ небеснымъ куполомъ. У Него не было и системы, какъ у тѣхъ, которые до Него предлагали себя въ вожатые другихъ. Онъ говорилъ по вызову разныхъ случаевъ и обстоятельствъ, и однакожъ чуткому уху слышались во всѣхъ Его рѣчахъ, сказанныхъ мимоходомъ, чудный строй и гармонія. Не было у Него замкнутаго кружка учениковъ, куда бы не было доступа непосвященнымъ. Онъ всѣхъ призывалъ и всѣхъ принималъ: Аще кто жаждетъ, да пріидетъ ко мнѣ и піетъ (Іоан. 7, 37); піющій отъ воды, юже азъ дамъ ему, не вжаждется во вѣки (Іоан. 4, 14). Пріидите ко мнѣ, звалъ Онъ, вси труждающіися и обремененніи, и азъ упокою вы (Матѳ. 11, 28). Іисусъ Христосъ называлъ Себя кроткимъ и смиреннымъ сердцемъ (Мятѳ. 11, 29); таковъ Онъ и былъ, если сравнить Его кроткій обликъ съ отталкивающей суровостію и педантизмомъ раввиновъ, книжниковъ и законоучителей. И однакоже, не смотря на Свое смиреніе, Онъ усвоялъ Себѣ необыкновенный, божественный авторитетъ. Азъ есмь свѣшъ міру, говорилъ Онъ о Себѣ (Іоан. 8, 12), и: ваша блаженна очеса, яко видятъ: и уши ваши, яко слышатъ. Аминь бо глаголю вамъ: яко мнози пророцы и праведницы вожделѣша видѣти, яже видите, и не видѣша: и слышати, яже слышите, и не слышаша (Матѳ. 13, 16 и 17). Онъ увѣренъ былъ въ непогрѣшимости Своего ученія. Небо и земля мимоидетъ, говорилъ Онъ, словеса же моя не мимоидутъ (Матѳ. 24, 35). Онъ называлъ Себя единственнымъ Учителемъ, подлѣ Котораго не должно быть никого другаго: вы же, говорилъ Онъ ученикамъ, не нарицайтеся учители: единъ бо есть вашъ Учитель, Христосъ (Матѳ. 23, 8). И не для нихъ только учитель, а вообще Онъ увѣренъ, что вся земля превратится нѣкогда во всемірную школу Его учениковъ; что Онъ говоритъ наединѣ Своимъ приближеннымъ ученикамъ, то проповѣстся на кровѣхъ (Лук. 12, 3. Срав. Матѳ. 10, 27), т. е. публично, во всеуслышаніе, въ народныхъ собраніяхъ, предъ владыками и царями (Матѳ. 10, 18).
Вся земля наполнится вѣдѣнія Божія. Весь міръ падетъ къ Его стопамъ. – Личность божественнаго Учителя производила неотразимое впечатлѣніе на Его слушателей. Она невольно подчиняла Себѣ толпы народа. Когда Онъ стоялъ на берегахъ Генисаретскаго озера, или на склонахъ горъ, возвышающихся надъ его долиной, народъ въ нѣмомъ изумленіи, съ замираніемъ сердца слушалъ Его слова. Изумленіе изрѣдка изъ глубины души проторгалось наружу въ восклицаніяхъ, въ родѣ слѣдующихъ: блаженно чрево, носившее тя, и сосца, яже еси ссалъ (Лук. 11, 27); или: Ты имѣешь глаголы живота вѣчнаго (Іоан. 6, 68); или: николиже тако есть глаголалъ человѣкъ, яко сей человѣкъ (Іоан. 7, 46).
Въ Его ученіи, при необыкновенной простотѣ, была необыкновенная властная сила. Народъ, въ первый разъ слышавшій бесѣду Спасителя, по замѣчанію евангелистовъ, дивился ученію Его, и это удивленіе они объясняютъ тѣмъ, что слово Его было слово со властію, что Онъ училъ народъ, яко власть имый, и не яко книжницы и фарисеи (Лук. 4, 32. Мар. 1, 22. Матѳ. 7, 29). Но слово власти, покоряющей сердца, въ устахъ Спасителя столько же было словомъ и привлекающей любви. Евангелисты, выставляя на видъ силу властнаго слова Христова, не опустили безъ вниманія и этого другого свойства. И дивляхуся, замѣчаютъ они, о словесѣхъ благодатн, исходящихъ изъ устъ Его (Лук. 4, 22).
Отмѣтимъ еще одну черту, хотя чисто внѣшнюю. Для сообщенія народу Своего высокаго ученія, Спаситель чаще всего употреблялъ языкъ притчей. Человѣкъ любитъ образныя представленія, въ которыхъ всегда есть доля поэтической прелести. У Спасителя эти образы являются какъ бы сами собою, по требованію необходимости, особенно когда приходилось Ему говорить о возвышеннѣйшихъ духовныхъ предметахъ: о Богѣ Отцѣ, какъ Творцѣ и Судіи міра, о Себѣ Самомъ, какъ Сынѣ Божіемъ, опредѣленномъ отъ вѣка пострадать и умереть за грѣхи людей, о кончинѣ міра, о блаженствѣ праведниковъ и вѣчномъ мученіи грѣшниковъ{1}.
Таковъ въ краткихъ и общихъ чертахъ образъ Божественнаго нашего Учителя – Іисуса Христа{2}. При изученіи евангельской исторіи этотъ образъ долженъ болѣе и болѣе разширяться, а потому естественно болѣе и болѣе уясняться.
Теперь перейдемъ къ повѣствованію евангелиста Іоанна о призваніи небеснымъ нашимъ учителемъ первыхъ учениковъ.
Евангелистъ ставитъ это призваніе въ самую тѣсную связь съ свидѣтельствами Предтечи о Христѣ, особенно съ третьимъ его свидѣтельствомъ, которое, какъ мы уже видѣли{3}, и побудило двухъ ближайшихъ учениковъ его слѣдовать за Іисусомъ Христомъ. Но тамъ онъ только упомянулъ объ этомъ слѣдованіи, здѣсь же подробно и глубокотрогательно повѣствуетъ, какъ Господь тотчасъ же обратилъ на этихъ учениковъ Свое вниманіе и какъ Онъ на вопросъ ихъ: Учителю, гдѣ живеши? отвѣтилъ словами призыва: пріидита и видита. Они пошли за Нимъ, и, по замѣчанію евангелиста, пробыли у Него весь тотъ денъ. Такъ необыкновенно просто и необыкновенно сердечно совершилось призваніе первыхъ двухъ учениковъ, изъ которыхъ одинъ былъ Андрей, а другой несомнѣнно самъ евангелистъ Іоаннъ, хотя о себѣ онъ и умалчиваетъ (ст. 38-40).
Вслѣдъ за призваніемъ этихъ двухъ учениковъ скоро послѣдовало призваніе еще и другихъ. У Андрея былъ братъ Симонъ; его онъ прежде всего поспѣшилъ найти и привести ко Христу. Господь при первомъ взглядѣ на Симона увидѣлъ въ немъ тѣ качества, какія требовались отъ Его послѣдователей, и тотчасъ же удостоилъ его не только призванія, но и нарекъ ему новое знаменательное имя – Петръ (ст. 41-42).
На слѣдующій день, который, надобно замѣтить, былъ днемъ отшествія Господа изъ Іудеи въ Галилею, – Онъ Самъ находитъ Филиппа и говоритъ ему: гряди по мнѣ. Филиппъ такъ былъ обрадованъ этимъ призывомъ и такъ увѣренъ былъ, что Іисусъ Христосъ есть ожидаемый Мессія, что тотчасъ же, подобно Андрею, поспѣшилъ отыскать и привлечь ко Христу друга своего Наѳанаила, который, будучи пораженъ прозорливостію Господа, тутъ же исповѣдалъ Его Сыномъ Божіимъ и Царемъ Израилевымъ. Въ награду за это исповѣданіе Господь отвѣтилъ торжественнымъ увѣреніемъ, что ученики Его удостоятся познанія высочайшихъ тайнъ откровенія: аминь аминь глаголю вамъ, отселѣ узрите небо отверсто, и Ангелы Божія восходящія и нисходящія надъ Сына человѣческаго (ст. 45-51).
Таково въ общихъ чертахъ содержаніе настоящаго повѣствованія. Его можно раздѣлить на два отдѣла, изъ которыхъ въ первомъ говорится о призваніи старѣйшихъ учениковъ: Андрея, Іоанна и Петра (1, 38-42), а во второмъ о призваніи Филиппа и Наѳанаила (1, 43-51). Перейдемъ къ болѣе подробному экзегетическому анализу текста.
I. Призваніе Андрея, Іоанна и Петра.
Ст. 38. Обращся же Іисусъ, и видѣвъ я по себѣ идуща, глагола има: чесо ищета; она же рѣста ему: равви, еже глаголется сказаемо, Учителю, гдѣ живеши?
Моментъ, въ который два ближайшихъ ученика Предтечи отдѣлились отъ своего учителя и пошли за Іисусомъ Христомъ, былъ самый рѣшительный и самый важный въ ихъ жизни. Съ этого самаго момента они принадлежали уже одному Господу и никому болѣе. Душа ихъ въ это время, безъ сомнѣнія, полна была новыхъ чувствъ и думъ, какія возбуждала въ нихъ вѣра, что они нашли Того, о Комъ предвозвѣщали пророки и Кого всѣ въ Іудеѣ ожидали съ нетерпѣніемъ. Но на первый разъ они затруднялись, а можетъ быть, и не осмѣливались, начать бесѣду съ Тѣмъ, предъ Кѣмъ и великій учитель ихъ, Іоаннъ, считалъ себя послѣднимъ рабомъ и почелъ бы за величайшую милость, если бы ему позволено было развязать ремень у сапога Его. И вотъ Господь, слыша ихъ боязливые шаги, или въ духѣ видя ихъ идущими за Собою, Самъ обращается къ нимъ и спрашиваетъ: чесо ищета? т. е. что вамъ надобно? Сердцевѣдецъ, безъ сомнѣнія, зналъ, что все вниманіе ихъ сосредоточено теперь на Немъ, что Онъ главный предметъ ихъ жизни, но своимъ вопросомъ Онъ хотѣлъ дать имъ возможность открыто высказать свое желаніе. «Онъ спрашиваетъ не для того, чтобы узнать, говоритъ Златоустъ. а чтобы вопросомъ еще болѣе приблизить ихъ къ Себѣ, сообщить имъ болѣе дерзновенія и показать, что они достойны собесѣдовать съ Нимъ»{4}. Что же ученики отвѣчаютъ на вопросъ Господа? Они осмѣливаются только спросить: равви{5}, гдѣ живеши? Еврейское равви безспорно не выражаетъ того, что ученики знали уже о Христѣ изъ свидѣтельствъ Предтечи, только въ эту минуту они не осмѣливаются еще сказать Ему что-либо болѣе. Для нихъ довольно на первый разъ, если они узнаютъ, гдѣ Онъ живетъ и куда они могутъ придти къ Нему. Господь, видя ихъ мысли и сердце, не оставляетъ ихъ и тотчасъ же зоветъ къ Себѣ.
Ст. 39. И глагола има: пріидита и видита пріидоста и видѣста, гдѣ живяше, и у него пребыста день той: бѣ же часъ яко десятый.
Слова: пріидита и видита точно выражаютъ мысль подлинника: ἔρχεσθε καὶ ἴδετε{6}. Между тѣмъ въ нашемъ русскомъ переводѣ повелительное наклоненіе замѣнено будущимъ временемъ пойдите и увидите. Переводъ неточный. Слѣдуетъ перевести: пойдите и посмотрите. – Гдѣ былъ временный пріютъ Іисуса Христа, – въ ущельяхъ ли Іордана, или въ Виѳаварѣ, правильнѣе въ Виѳаніи, о которой сказано выше (1, 28), – мы не знаемъ. Равно также мало мы знаемъ и предметъ бесѣды Господа съ учениками. Но мы хорошо знаемъ то впечатлѣніе, или лучше, дѣйствіе, какое произвела на учениковъ эта бесѣда: они вполнѣ сознали и почувствовали въ сердцѣ своемъ, что обрѣли Мессію (это видно изъ словъ Андрея брату своему – ст. 41). – Замѣчаніе: и у него пребыста день той{7} даетъ понять, какъ велика была въ то время радость учениковъ, если Іоаннъ и въ глубокой старости, при написаніи Евангелія, живо чувствовалъ её, припоминая тотъ день, который они въ первый разъ провели со Христомъ. Онъ припоминаетъ даже самый часъ, когда они пришли къ Господу: бѣ же, говоритъ, часъ яко десятый. Это именно былъ часъ прихода ихъ къ Господу, а не ухода: иначе въ текстѣ было бы прибавлено: ότε απήλθον когда отошли (Годе). Но, спрашивается, какому нашему часу отвѣчаетъ этотъ десятый часъ? Одни относятъ его къ 4-му часу по полудни, слѣдуя еврейскому счисленію времени; другіе же, держась римскаго счета часовъ, относятъ къ десятому часу утра. Теперь трудно рѣшить этотъ вопросъ, такъ какъ трудно съ увѣренностію сказать, какому счисленію слѣдовалъ евангелистъ – еврейскому ли съ восхода солнца, то есть съ шести часовъ утра, или римскому – съ полуночи? Но если принять во вниманіе замѣчаніе его, что ученики пробыли у Іисуса Христа весь тотъ день, то къ этому замѣчанію лучше идетъ десятый часъ утра, такъ какъ отъ четырехъ часовъ по полудни до конца дня оставалось только два часа, что составляетъ остатокъ дня, а не цѣлый день, какъ говоритъ евангелистъ. Такого мнѣнія и держатся нынѣ Визелеръ и Кейль. «Опредѣленіе времени въ Еванг. Іоанна по римскому счисленію, говоритъ Кейль, почти внѣ всякаго сомнѣнія». Въ доказательство онъ приводитъ сравненіе 14 ст. 19 гл. Іоанна съ 25 ст. 15 гл. Ев. Марка и 45 ст. 27 гл. Ев. Матѳея. Въ Ев. Іоанна упоминается шестой часъ, въ который Господь приведенъ былъ на судъ къ Пилату. Часъ этотъ былъ утренній, и онъ отвѣчаетъ нашему пестому же часу, слѣдательно по римскому счисленію, а не по еврейскому. Въ 25 ст. 15 гл. Марка говорится объ осужденіи Христа на распятіе въ третій часъ дня, – это по еврейскому счисленію, а на наши часы девятый часъ утра. Точно также и у Ев. Матѳ. въ 45 ст. 27 гл. счетъ часовъ еврейскій, когда говорится о тьмѣ, бывшей съ шестого часа до девятаго; въ переводѣ на наши часы это значитъ съ двѣнадцатаго до третьяго по полудни. Если же въ 14 ст. 19 гл. евангелистъ Іоаннъ держался римскаго счисленія времени, то можно предполагать, что и въ 39 ст. 1 гл. онъ также слѣдовалъ тому же счисленію; по крайней мѣрѣ римскому счисленію времени въ разсматриваемомъ мѣстѣ можно отдать предподчтеніе предъ еврейскимъ{8}.
Сказавъ о томъ, какъ Господь принялъ учениковъ Предтечи, евангелистъ тотчасъ же называетъ одного изъ нихъ по имени:
Ст. 40. Бѣ же Андрей братъ Симона Петра, единъ отъ обоихъ слышавшихъ отъ Іоанна, и по немъ шедшихъ.
Евангелистъ называетъ одного Андрея, а осебѣ умалчиваетъ по скромности{9}, – это признаютъ всѣ, даже и враги подлинности Евангелія (Гильгенфельдъ), но и объ Андреѣ, кажется, онъ упоминаетъ не ради его, а ради того, что онъ былъ братъ Симона Петра. Замѣчательно. Петръ не вступилъ еще въ общество учениковъ Іисуса Христа, а Андрей уже отличается тѣмъ, что онъ братъ Симона Петра. Вообще принято объяснять, что евангелистъ поступилъ такъ потому, что потомъ онъ повѣствуетъ о призваніи Петра, котораго привелъ ко Христу братъ его Андрей, но и въ другихъ случаяхъ повторяется тоже, гдѣ, однако. нельзя привести подобнаго основанія, наприм. 6, 8 ст. Не указываетъ ли это скорѣе на то, что читатели Евангелія Іоанна были уже знакомы съ евангельской исторіей (Матѳ. 4, 18). Они хорошо знали, что Андрей, хотя былъ и старѣйшій по призванію, но Петръ занималъ въ ликѣ апостоловъ почетнѣйшее мѣсто, былъ однимъ изъ болѣе уважаемыхъ апостоловъ{10}.
Можно, впрочемъ, думать, что евангелистъ и потому упоминаетъ объ Андреѣ, а о себѣ умалчиваетъ, что Андрей въ первое время болѣе, чѣмъ онъ самъ, оказалъ усердія и привязанности къ Іисуса Христу. Это видно уже изъ того, что онъ первый отыскалъ своего брата Симона и привелъ его къ Іисусу Христу{11}.
Ст. 41. Обрѣте сей прежде брата своего Симона, и глагола ему: обрѣтохомъ Мессію, еже есть сказаемо, Христосъ.
Экзегетовъ занимаетъ вопросъ: когда Андрей нашелъ своего брата и привелъ его къ Іисусу Христу? Такъ какъ евангелистъ не опредѣляетъ здѣсь этого времени, то нѣкоторые{13} относятъ это событіе ко дню призванія Андрея и Іоанна. Но это едва ли справедливо? Въ 39 стихѣ ясно говорится, что они провели весь тотъ день{12} съ Іисусомъ Христомъ. Тутъ нѣтъ и намека на то, чтобы они оставляли Его и снова приходили къ Нему. Вѣрнѣе, поэтому, думать, что Андрей, а можетъ быть и Іоаннъ – оба вмѣстѣ на другой день (т. е. четвертый) пошли искать своихъ братьевъ, чтобы подѣлиться съ ними своею радостью, и Андрей первый – πρῶτος{14} – находитъ своего брата Симона, который, вѣроятно, былъ въ это время на пути къ Іоанну. Проповѣдь Предтечи о Грядущемъ Мессіи несомнѣнно всѣмъ уже была извѣстна и всѣхъ влекла къ нему, но кто этотъ ожидаемый Мессія и гдѣ Онъ находится, теперь знали еще очень немногіе, и вотъ Андрей такъ неожиданно и въ тоже время торжественно возвѣщаетъ брату: обрѣтохомъ Мессію{15}. «По смотри, пишетъ бл. Ѳеофилактъ, посмотри на любовь его къ брату, какъ онъ не скрылъ отъ брата оное благо, но собщаетъ ему о сокровищѣ, и съ большою радостію говоритъ: мы нашли (вѣроятно, они сильно желали и много занимались исканіемъ Мессіи), и не просто говоритъ Мессію, но съ членомъ: онаго Мессію (τὸν Μεσσίαν), того самаго, Который есть поистинѣ Христосъ»{16}. Затѣмъ, чтобы утвердить его въ вѣрѣ, онъ тотчасъ же и приводитъ его къ Іисусу Христу.
Ст. 42. И приведе его ко Іисусови. Воззрѣвъ же нань Іисусъ рече: ты еси Симонъ сынъ Іонинъ (Ἰωνᾶ){17}: ты наречешися Кифа, еже сказается Петръ{18}
Когда оба брата пришли къ Іисусу Христу, то Онъ, проницательно взглянувъ – ἐμβλέψας – на Симона, сказалъ: ты еси Симонъ, сынъ Іонинъ, ты наречешися Кифа. При первомъ взглядѣ Господь узнаетъ имя его и чей онъ сынъ, узнаетъ также и то, что онъ готовъ вступить въ общество учениковъ Его, а потому прямо обращается къ нему, какъ къ ученику Своему, говоря: ты наречешися Кифа. Перемѣна имени означаетъ обыкновенно перемѣну образа жизни или положенія наприм. Быт. 17, 5: и не наречется ктому имя твое Аврамъ, но будетъ имя твое Авраамъ: яко отца многихъ языковъ положихъ тя; 32, 28: не прозовется ктому имя твое Іаковъ, но Израиль будетъ имя твое: понеже укрѣпился еси съ Богомъ, и съ человѣки силенъ будеши (Срав. 35, 10). – Симону Господь нарекъ имя Кифа. Имя это – арамейское; оно означаетъ то же, что и греческое Петръ, т. е. камень. Камень или скала есть символъ твердости и названіе Симона именемъ Петра указываетъ въ будущемъ на силу и твердость его вѣры въ Іисуса Христа. Въ другое время, когда Симонъ-Петръ исповѣдалъ Христа Сыномъ Божіимъ, Господь прямо сказалъ: ты еси Петръ и на семъ камени, то есть на исповѣданіи твоемъ{19}, твердомъ какъ камень, созижду Церковь Мою, и врата адова не одолѣютъ ей (Матѳ. 16, 18).
II. Призваніе Филиппа и Наѳанаила (ст. 43-51).
Ст. 43. Воутрій же восхотѣ изыти въ Галилею: и обрѣте Филиппа: и глагола ему: гряди по мнѣ.
О призванін Филиппа{20} евангелистъ сообщаетъ намъ очень немного, хотя и того, что сообщаетъ онъ, достаточно, чтобы видѣть, какъ съ каждымъ днемъ все увеличивалось число учениковъ Іисуса Христа. На другой день послѣ призванія Петра{21} Господь, намѣреваясь идти въ Галилею{22}, находитъ Филиппа и говоритъ ему: гряди по мнѣ. Этихъ двухъ словъ довольно было, чтобы Филиппъ тотчатъ же послѣдовалъ за Іисусомъ Христомъ, т. е. сталъ его ученикомъ. Нѣкоторые, впрочемъ, экзегеты (Годе, Кейль) понимаютъ слова: гряди по мнѣ въ смыслѣ простаго приглашенія идти вмѣстѣ въ Галилею. Но это слишкомъ узкое пониманіе. Всюду, гдѣ встрѣчаются эти слова въ Евангеліи, вездѣ они означаютъ призваніе Господомъ учениковъ (Матѳ. 9, 9. Мар. 2, 14. Лук. 5, 27. ср. Матѳ. 8, 22. Луки 9, 59 и др.). И здѣсь, понятно, Іисусъ Христосъ призывалъ Филиппа слѣдовать за Собою не въ качествѣ спутника, а въ качествѣ ученика; только, надобно замѣтить, что ученики Іисуса Христа до призванія къ апостольскому служенію не всегда находились при своемъ Учителѣ, но занимались и домашними дѣлами (Матѳ. 4, 18).
Краткое свѣдѣніе о призваніи Филиппа евангелистъ пополняетъ не менѣе еще краткимъ указаніемъ на мѣсто происхожденія его, которое, впрочемъ, одинаково относится и къ первымъ ученикамъ:
Ст. 44. Бѣ же Филиппъ отъ Виѳсаиды, отъ града Андреова и Петрова.
Филиппъ былъ родомъ изъ города Виѳсаиды. Съ именемъ Виѳсаиды извѣстны два города: Виѳсаида Галилейская и такъ называемая Виѳсаида – Юлія{23}. Первая находилась на западномъ берегу Галилейскаго моря, вблизи Капернаума, нѣсколько только южнѣе; вторая также вблизи Капернаума, но на сѣверъ{24} и не много вдали отъ моря, хотя самое названіе означаетъ домъ рыбы (Бет-саида). Чудо умноженія хлѣбовъ и рыбы совершено было Господомъ близъ этой второй Виѳсаиды (Мар. 6, 31-53 и особенно ст. 45). Родиной Филиппа была первая Виѳсаида{25}, какъ объ этомъ ясно говоритъ Іоаннъ въ другомъ мѣстѣ: приступиша къ Филиппу, иже бѣ отъ Виѳсаиды Галилейскія (Іоан. 12, 21). – Замѣчаніе евангелиста, что изъ того же города происходили Андрей и Петръ{26}, даетъ право предполагать, что они, какъ соотечественники Филиппа, успѣли уже сообщить ему объ Іисусѣ Христѣ, а потому Господь, видя его подготовленнымъ, и сказалъ ему прямо: гряди по мнѣ. А можетъ быть, евангелистъ и потому упомянулъ о происхожденіи Андрея и Петра изъ одного города съ Филиппомъ, чтобы показать, какъ мало Господь обращалъ вниманіе на внѣшнія преимущества: Онъ собиралъ учениковъ Своихъ не изъ знаменитыхъ ученыхъ Іерусалима, но изъ бѣдныхъ жителей едва извѣстнаго малаго города, какова была Виѳсаида{27}. Но здѣсь возникаетъ вопросъ: правильно ли Виѳсаида называется отечественнымъ городомъ Андрея и Петра, когда изъ Евангелія Марка мы знаемъ, что оба они жили въ Капернаумѣ (1, 29)? Это видимое противорѣчіе устраняется легко. Такъ какъ Виѳсаида лежала вблизи Капернаума (на полтора часа пути), то Петръ, живой и дѣятельный отъ природы, пріобрѣлъ себѣ домъ въ богатомъ и торговомъ Капернаумѣ, гдѣ и поселился со всѣмъ своимъ семействомъ{28}. Вотъ почему и говорится у Марка, что Петръ и Андрей жили въ Капернаумѣ. Еще одно замѣчаніе. Такъ какъ имя Филиппа – имя греческое, то экзегеты обыкновенно думаютъ, что онъ по происхожденію былъ полуiудей и полуэллинъ, и это, по ихъ мнѣнію, подтверждается тѣмъ фактомъ, что эллины, желавшіе видѣть Господа, обратились съ просьбою не къ кому-либо другому изъ апостоловъ, а именно къ Филиппу (Іоан. 12, 20-21). Но едва ли можно допустить, чтобы тотъ, кому предстояло быть однимъ изъдвѣнадцати апостоловъ Агнца (Апок. 21, 14), былъ по плоти не іудей. Греческое имя Филиппа, равно какъ и Андрея, брата Петрова, указываетъ на то, что Галилея въ то время была въ высшей степени эллинизована, не болѣе. Что же касается того, что эллины, желавшіе видѣть Господа, обратились съ просьбою къ Филиппу, то это можетъ быть просто объяснено личнымъ ихъ знакомствомъ съ Филиппомъ или даже простою случайностію.
Съ слѣдующаго стиха идетъ рѣчь о призваніи Наѳанаила.
Ст. 45. Обрѣте Филиппъ Наѳанаила и глагола ему: его же писa Моисей въ законѣ, и пророцы, обрѣтохомъ Іисуса сына Іосифова, иже отъ Назарета.
Что Филиппъ находитъ своего друга Наѳанаила{29} и возвѣщаетъ ему объ Іисусѣ Христѣ, какъ обѣтованномъ Мессіи, о Которомъ писалъ Моисей въ законѣ и пророки, – это не простая случайность. Древніе екзегеты видятъ въ этомъ фактѣ великую ревность, съ какою первые ученики Господа стремились сдѣлать и другихъ участниками своего счастія. И справедливо. Кто истинно знаетъ Христа, тотъ несомнѣнно долженъ желать, чтобы и другіе Его познали. Отсюда миссіонерство, какъ вѣрно замѣчаетъ Шанцъ{30}, есть обязанность каждаго вѣрующаго. – Но когда и гдѣ Филиппъ нашелъ Наѳанаила, – трудно рѣшить. Можно только гадать, что, осчастливленный своимъ призваніемъ, онъ тотчасъ же, подобно Андрею, пошелъ искать своего друга, чтобы подѣлиться съ нимъ своею радостію и чтобы привлечь его также ко Христу, и вѣроятно въ тотъ же день{31} нашелъ его у Іордана. Очень вѣроятно, что Наѳанаилъ былъ въ то время на пути къ Іоанну Крестителю. По крайней мѣрѣ, указаніе Филиппа на Моисея и пророковъ даетъ право предполагать, что онъ не былъ ученикомъ Іоанна. – Подъ Моисеемъ надобно разумѣть не отдѣльныя какія-либо мѣста изъ закона (наприм. Быт. 49, 10 и Второзак. 18, 15), но всѣ вообще религіозныя по становленія, весь священный ветхозавѣтный культъ, служившій прообразомъ Мессіи (Іоан. 5, 46). Подъ пророками же разумѣются чрезвычайные посланники Божіи, которые часто пророчествовали о пришествіи въ міръ Мессіи и о Его Лицѣ, каковы – Исаія (7, 14; 9. 6; 53 гл. и др.), Іеремія (23, 5; 30, 9; 33, 15), Іезекіиль (34, 23-31), Даніилъ (7, 13; 9, 24), Михей (5, 2), Захарія (13, 7) и др., но особенно разумѣется пророкъ Исаія, котораго отцы Церкви называютъ ветхозавѣтнымъ евангелистомъ и цитатами изъ котораго испещрены не только Евангелія, но и другія книги Новаго Завѣта. Ссылаясь въ подтвержденіе своей вѣры на Моисея и пророковъ, Филиппъ въ тоже время простодушно сообщаетъ Наѳанаилу, что Іисусъ – сынъ Іосифа изъ Назарета{32}. Таково было о Немъ общее мнѣніе{33}. Такого же мнѣнія держался и Филиппъ{34} не зная тайны рожденія Іисуса Христа. Но на Наѳанаила, какъ видно изъ слѣдующаго стиха, это сообщеніе произвело далеко неблагопріятное впечатлѣніе.
Ст. 46. И глагола ему Наванаилъ: отъ Назарета можетъ ли что добро быти; глагола ему Филиппъ: пріиди и виждь.
Назаретъ{35} былъ однимъ изъ самыхъ маленькихъ городовъ Галилеи. И если Галилея, окруженная и населенная отчасти язычниками, не пользовалась уваженіемъ у прочихъ іудеевъ (Іоан. 7, 52), то Назаретъ по малолюдству, бѣдности, или по другому еще чему, и въ самой Галилеѣ былъ далеко не на хорошемъ счету. Вотъ почему Наѳанаилъ, когда услышалъ отъ Филиппа, что Мессія изъ Назарета, сказалъ: Отъ Назарета можетъ ли что добро быти, т. е. возможно ли, чтобы Мессія пришелъ изъ такого бѣднаго, такого незначительнаго города, какъ Назаретъ. А можетъ быть, онъ сказалъ такъ и потому, что хорошо помнилъ пророчество Михея о происхожденіи Христа изъ Виѳлеема (Мих. 5, 2. Срав. Матѳ. 2, 6). Но, чтобы ни было въ мысляхъ Наѳанаила, Филиппъ не смутился презрительнымъ отношеніемъ друга своего къ Назарету. Ему дорогъ былъ Христосъ, а не Назаретъ, и онъ увѣренъ былъ, что если Наѳанаилъ увидитъ Христа, то непремѣнно повѣритъ словамъ его; и поэтому онъ не сталъ опровергать его, а просто сказалъ: пріиди и виждь, и это краткое: пріиди и виждь оказалось на самомъ дѣлѣ сильнѣе, убѣдительнѣе всякаго другого доказательства. Наѳанаилъ тотчасъ же пошелъ.
Ст. 47. Видѣ же Іисусъ Наванаила грядуща къ себѣ, и глагола о немъ: се воистину израильтянинъ, въ немъ же льсти нѣсть.
Хотя Наѳанаилъ и выразилъ сомнѣніе относительно мессіанскаго достоинства Іисуса Христа, Господь не поставилъ ему этого въ вину, потому что оно высказано было отъ чистой, ищущей правды, души. И вотъ, какъ только Онъ увидѣлъ его идущаго къ Себѣ, тотчасъ же сказалъ о немъ ученикамъ своимъ, но сказалъ такъ, что слова Его слышалъ и Наѳанаилъ: се воистину Израильтянинъ, въ немъ же льсти нѣсть. Слово Израильтянинъ употреблено Господомъ какъ самое почетное имя. Воистину израильтянинъ значитъ: израильтянинъ не по наружности, каковы были большею частію другіе, особенно фарисеи и книжники, а внутренно, сердечно (Рим. 9, 6). Наѳанаилъ до того былъ удивленъ такимъ добрымъ о себѣ отзывомъ Христа, справедливость котораго свидѣтельствовала ему собственная его совѣсть, что не могъ не выразить этого удивленія своего въ словахъ.
Ст. 48. Глагола ему Наѳанаилъ: како мя знаеши; отвѣща Іисусъ и рече ему: прежде даже не возгласи тебе Филиппъ, суща подъ смоковницею видѣхъ тя.
На вопросъ Наѳанаила: како мя знаеши? Господь съ готовностію даетъ ему объясненіе, которое прямо заставляетъ предполагать въ объясняющемъ сверхъестественное, несвойственное обыкновенному человѣку, знаніе: «прежде чѣмъ позвалъ тебя Филиппъ, Я уже видѣлъ тебя подъ смоковницею». Что дѣлалъ Наѳанаилъ подъ смоковницею, – не сказано. Но можно думать, что подъ смоковницею онъ молился Богу объ исполненіи надежды Израиля, молился о томъ, чтобы Богъ исполнилъ обѣщаніе, данное праотцамъ, и послалъ на землю Спасителя міра. Вотъ тогда, какъ бы такъ говорилъ Господь, Я видѣлъ тебя, тогда уже твоя душа была открыта предо Мною и тогда уже ты былъ Мой. Послѣ этихъ словъ сомнѣніе, какъ сонъ, слетѣло съ души Наѳанаила, или, вѣрнѣе, при этихъ словахъ онъ почувствовалъ, что его проникъ лучъ божественнаго свѣта. И онъ тутъ же призналъ въ Іисусѣ Христѣ обѣтованнаго Мессію и засвидѣтельствовалъ это.
Ст. 49. Отвѣща Наѳанаилъ и глагола ему, равви, ты еси Сынъ Божій, ты еси царь Израилевъ.
Признавая исповѣданіе Наѳанаила безспорно мессіанскимъ, большинство экзегетовъ держится, однако, того мнѣнія, что Наѳанаилъ назвалъ Іисуса Христа Сыномъ Божіимъ въ смыслѣ узко-національномъ (сравю Исх. 4, 22-23. Псал. 81, 6 идр.), въ смыслѣ «простаго человѣка, по благодати усыновленнаго Богу за добродѣтель»{36}, подтвержденіемъ чего будто бы служитъ второе наименованіе: Ты царь Израилевъ. Правда, Наѳанаилъ не могъ естественно постигнуть божественной природы Іисуса Христа, какъ постигъ ее, при помощи божественнаго откровенія, св. апостолъ Петръ (Матѳ. 16, 16), но уже на основаніи того, что Господь прозрѣлъ въ самые тайники его души, онъ могъ имѣть вѣрное предчувствіе, что Іисусъ Христосъ не только не простой человѣкъ, возлюбленный Богомъ, но и находится во внутреннѣйшемъ отношеніи къ Нему, есть Сынъ Божій въ высшемъ, исключительномъ смыслѣ этого слова. Основаніемъ для этого могли послужить ему пророческія слова втораго псалма о Мессіи (2, 7){37}. Если предположеніе это справедливо, а отрицать его едва ли можно, то справедливо будетъ сдѣлать заключеніе, что наименованія Сынъ Божій и царь Израилевъ въ устахъ Наѳанаила отнюдь не однозначущія наименованія, указывающія на Него только какъ на Мессію (противъ Люкке, Мейера и др.). Каждое изъ этихъ наименованій имѣетъ свой болѣе или менѣе опредѣленный смыслъ и, взятыя вмѣстѣ, оба эти наименованія взаимно дополняютъ другъ друга. Сынъ Божій говоритъ объ отношеніи Іисуса Христа къ Богу; царь Израилевъ – объ отношеніи Его къ избранному народу{38}. Второе наименованіе есть логическое слѣдствіе перваго, то есть, если Іисусъ Христосъ есть Сынъ Божій, разумѣется, въ высшемъ смыслѣ, а не въ простомъ, обыкновенномъ, въ какомъ назывался въ ветхомъ завѣтѣ весь израильскій народъ (Исх. 4, 22-23. Псал. 81, 6 и др.), то Онъ и царь Израилевъ, Мессія.
Въ отвѣтъ на это исповѣданіе Наѳанаила Господь торжественно даетъ обѣтованіе ему, а вмѣстѣ съ нимъ и прочимъ ученикамъ, именно, что всѣ они съ этого самаго времени удостоятся видѣнія самыхъ высочайшихъ таинъ божественнаго откровенія (ст. 50 и 51).
Ст. 50. Отвѣща Іисусъ и рече ему: зане рѣхъ ти, яко видѣхъ тя подъ смоковницею, вѣруеши: больша сихъ узриши.
Слова: яко видѣхъ тя подъ смоковницею, вѣруеши – св. Іоаннъ Златоустъ понимаетъ въ смыслѣ вопроса. И дѣйствительно, въ вопросительной формѣ это изреченіе гораздо выразительнѣе, чѣмъ въ положительной. Что же касается словъ: больша сихъ узриши, то разъясненіемъ ихъ служитъ послѣдній заключительный стихъ.
Ст. 51. И глагола ему: аминь аминь глаголю вамъ, отселѣ узрите небо отверсто, и Ангелы Божія восходящія и нисходящія надъ Сына человѣческаго.
Господь изрекаетъ обѣтованіе Свое съ особенною, какъ мы сказали уже, торжественностію: аминъ аминь глаголю вамъ, т. е. истинно, истинно говорю вамъ. Этотъ сугубый аминь, встрѣчающійся здѣсь впервые (Срав. однако Числъ 5, 22. Неем. 8, 6), спеціально находится у св. Іоанна; только онъ передаетъ намъ частое употребленіе этого подтвердительнаго слова Господомъ, по крайней мѣрѣ, не менѣе какъ въ двадцати пяти случаяхъ, въ началѣ почти всѣхъ рѣчей Господа{39}. «Слово это, скажемъ словами Тренча{40}, вполнѣ приличествуетъ устамъ Того, кто Самъ есть Аминь (Апок. 3, 14), Богъ истины (Исаіи. 45, 16), въ Комъ всѣ обѣтованія Божія да, и въ Комъ Аминь (2 Кор. 1, 20). Какое же обѣтованіе Онъ изрекаетъ здѣсь ученикамъ Своимъ? Отселѣ узрите небо отверсто, и Ангелы Божія восходящія и нисходящія надъ Сына человѣческаго. Обѣтованіе величественное! И какое необы новенное впечатлѣніе оно должно было произвести на учениковъ, если высказано было въ томъ мѣстѣ, или, по крайней мѣрѣ вблизи того мѣста, т. е. Веѳиля, гдѣ нѣкогда Іаковъ видѣлъ во снѣ чудесную лѣстницу, по которой восходили и нисходили къ нему ангелы, а на верху стоялъ Господь (Быт. 28, 12-13). Но, спрашивается, когда же исполнилось это обѣтованіе, когда ученики на самомъ дѣлѣ видѣли и отверстое небо и ангеловъ, восходящихъ и нисходящихъ на Сына человѣческаго? Въ Евангеліяхъ нѣтъ прямого отвѣта на этотъ вопросъ. Поэтому нѣкоторые, напр. блаж. Августинъ, разумѣютъ подъ ангелами новозавѣтныхъ посланниковъ, апостоловъ и другихъ, долженствовавшихъ найти во Христѣ средоточіе своей духовной дѣятельности, – изъ Него исходящей и опять къ Нему возвращающейся (Лук. 10, 1-17). Это пониманіе далеко отступаетъ отъ текста и отличается большою искуственностію. Другіе изъ древнихъ и новыхъ экзегетовъ видятъ оправданіе словъ Христа при крещеніи Его, когда небо отверзлось (Марк. 1, 10), или при искушеніи, когда ангелы служили Ему (Матѳ. 4, 11), или въ саду Геѳсиманскомъ, когда ангелъ укрѣплялъ Его (Лук. 22, 43). Но едва ли можно принимать и эти отдѣльные случаи за истинное исполненіе обѣтованія? Прямой смыслъ текста показываетъ, что Господь далъ ученикамъ такое обѣтованіе, исполненіе котораго должно быть не случайное и временное, а постоянное и непрерывное. На эту непрерывность ясно указываетъ первое слово текста отселѣ – ἀπ' ἄρτι{41}, – слово ничѣмъ далѣе не ограничиваемое – ни мѣстомъ, ни временемъ. Отселѣ, т. е. съ этого самаго времени, говоритъ Господь ученикамъ безусловно, вы будете видѣть отверстое небо и ангеловъ, восходящихъ и нисходящихъ на Сына человѣческаго. Если же исполненіе обѣтованія должно было быть постянное и непрерывное, то, само собою разумѣется, и понимать его можно только въ духовномъ смыслѣ, а отнюдь не въ буквальномъ; само собою разумѣется, что отверстое небо и ангеловъ восходящихъ и нисходящихъ ученики Господа должны были созерцать духовными очами, а не тѣлесными. «Безъ сомнѣнія, скажемъ опять словами Тренча, Господь благоволилъ этими чудными словами выразить, что отнынѣ впредь Онъ будетъ средоточіемъ свободнаго общенія и непрерывнаго единенія между Богомъ и человѣкомъ, что въ Немъ будетъ мѣсто срѣтенія и примиренія между небомъ и землею (Еф. 1, 10. Кол. 1, 20), что это не будутъ уже долѣе двѣ области, какъ раздѣлилъ ихъ грѣхъ, области изолированныя и одна другой чуждыя, но что отнынѣ онѣ будутъ одно.... Между небомъ и землею отнынѣ, заключаетъ онъ свою рѣчь, установятся непрерывныя сношенія чрезъ этихъ блаженныхъ духовъ, называемыхъ ангелами». – Ангелы представляются сначала восходящими, а потомъ нисходящими. И это понятно. Господь неба и земли былъ теперь на землѣ, а гдѣ Господь, тамъ и ангелы – слуги Его. Вотъ почему они и не имѣли нужны сходить. Они прежде восходятъ, т. е. отходятъ отъ своего Господа для исполненія повелѣній, а потомъ нисходятъ, т. е. снова возвращаются къ Нему для принятія новыхъ повелѣній (Филаретъ Черн.). Въ жизни Господа, особенно въ чудесахъ Его, ученики все это несомнѣнно должны были видѣть духовными очами, видѣть и убѣждаться, что Онъ воистину Христосъ, Сынъ Божій. – Но, замѣчательно, будучи воистину Христомъ, Сыномъ Божіимъ, Господь не называетъ Себя ни однимъ изъ этихъ именъ, а называетъ такимъ именемъ, которое свойственно всякому человѣку, именно – Сыномъ человѣческимъ, и, что всего замѣчательнѣе, имя это съ этого самаго времени стало самымъ любимымъ Его именемъ. У евангелиста Іоанна оно встрѣчается двѣнадцать разъ, въ слѣдующихъ мѣстахъ: 1, 51; 3, 13. 14; 5, 27; 6, 27. 53. 62; 8, 28; 12, 23. 24; 13, 31, а у синоптиковъ, шестьдесятъ шесть разъ; всего же вмѣстѣ 78 разъ{42}. На западѣ по вопросу объ этомъ имени образовалась обширная литература{43}. И это, конечно, нисколько не удивительно. Удивительнымъ можетъ показатся развѣ только то, что большинство изслѣдователей и, можно сказать, почти всѣ стараются доказать, что Господь заимствовалъ это имя изъ книги пророка Даніила, изъ его пророчества о Сынѣ человѣческомъ, грядущемъ на облакахъ (7, 13){44}. Мало того, основываясь на апокрифической книгѣ Эноха, въ которой часто упоминается имя Сына Человѣческаго, утверждаютъ, что имя это около времени Іисуса Христа было у іудеевъ популярнымъ мессіанскимъ именемъ{45}. Но съ этими мнѣніями по многимъ основаніямъ, какъ увидимъ далѣе, нельзя согласиться. Нельзя прежде всего согласиться съ тѣмъ, что имя Сына человѣческаго было популярнымъ меcciанскимъ именемъ. Книга Эноха въ настоящемъ случаѣ не можетъ служить авторитетомъ. Тотъ отдѣлъ этой книги (именно гл. 37-71), въ которомъ встрѣчается имя – Сынъ человѣческій, не безъ основанія относится многими учеными къ христіанской эпохѣ, прямо признается интерполяціей{46}. Если бы даже этотъ отдѣлъ былъ и подлинный, все-таки требуется еще доказать, что самая книга Эноха пользовалась въ это время широкою извѣстностью. Проф. Ал. Вас. Смирновъ, спеціально изучившій этотъ апокрифъ, приходитъ относительно этого вопроса къ совершенно отрицательному заключенію{47}. Но самое главное и рѣшительное доказательство противъ этого мнѣнія находится въ Евангеліяхъ. Укажемъ для примѣра 13 и 15 ст. 16 гл. Ев. Матѳея, гдѣ Христосъ спрашиваетъ учениковъ: кого мя глаголютъ человѣцы быти, Сына человѣческаго.... Вы же кого мя глаголете быти? Если бы это имя было тожественно съ именемъ Мессіи, то неужели Господь, постоянно называвшій Себя Сыномъ человѣческимъ, сталъ бы еще спрашивать учениковъ: кого мя глаголютъ человѣцы быти? Это крайне невѣроятно. И въ Евангеліи Іоанна одно мѣсто ясно доказываетъ, что имя Сына человѣческаго отнюдь не было популярнымъ мессіанскимъ именемъ, – это 34 ст. 12 гл., гдѣ народъ обращается къ Іисусу Христу съ такимъ вопросомъ: слышахомъ отъ закона, яко Христосъ пребываетъ во вѣки: како ты глаголеши: вознестися подобаетъ Сыну человѣческому; кто есть сей Сынъ человѣческій? Защитники разсматриваемаго мнѣнія хотя и стараются обратить это мѣсто въ свою пользу, но съ большею натяжкою, если не сказать болѣе – неправдоподобно. Изъ приведенныхъ словъ они дѣлаютъ такой выводъ: очевидно, «Христосъ» и «Сынъ человѣческій» въ устахъ народа слова однозначущія; очевидно, народъ знаетъ, что Сынъ человѣческій есть Мессія; для него кажется только то страннымъ, что Мессія долженъ умереть; относительно только этого онъ и былъ въ недоумѣніи. Но если такъ, то народъ и долженъ бы только отвергнуть Его слова о смерти Мессіи. Зачѣмъ же онъ спрашиваетъ при этомъ: Кто есть сей Сынъ человѣческій, – когда хорошо знаетъ, что Господь Себя, какъ Мессію, называетъ Сыномъ человѣческимъ. Этотъ странный вопросъ можно объяснить только тѣмъ, что это наименованіе Мессіи для народа было новымъ, совершенно незнакомымъ ему, что «онъ въ данномъ случаѣ, какъ справедливо замѣтилъ о. Смирновъ, говоритъ только словами Спасителя, но вовсе не пользуется (предполагаемымъ) обще-утвердившимся слововыраженіемъ»{48}. Къ сказанному не лишне прибавить еще одно доказательство также изъ Евангелій. Господь, зная ложныя понятія іудеевъ о Мессіи, никогда, какъ извѣстно, не называлъ Себя прямо Мессіей (Іоан. 8, 23. 24; 10, 24. 25 и др.) и строго запрещалъ дѣлать это другимъ (Матѳ. 16, 20). Спрашивается, могъ ли Онъ, не противорѣча Себѣ, называть Себя такимъ именемъ, которое въ общественномъ мнѣніи означало тоже, что и Мессія? Отвѣтъ на этотъ вопросъ, понятно, долженъ быть отрицательный{49}. Итакъ, ложно утверждаютъ, когда говорятъ, что имя Сынъ человѣческій было популярнымъ мессіанскимъ именемъ. Также ложно и то мнѣніе, что Іисусъ Христосъ заимствовалъ Свое любимое имя изъ книги Даніила. Изображаемое тамъ явленіе Сына человѣческаго на облакахъ имѣетъ исключительно эсхатологическое значеніе. По пророчеству, Сынъ человѣческій является не для суда надъ міромъ, который производится Самимъ Богомъ, но для устроенія царства славы: ибо только послѣ суда Богъ Отецъ даетъ Ему власть надъ всѣмъ міромъ (Дан. 7, 9-14). Трудно понять, какъ могъ Іисусъ Христосъ въ періодъ Своего земнаго уничиженія заимствовать Себѣ имя изъ пророчества, относящагося ко времени втораго Своего славнаго пришествія. Со всѣмъ другое дѣло, если Онъ ссылается на это пророчество предъ синедріономъ, осудившимъ Его на смерть, ибо тогда онъ именно говорилъ о второмъ Своемъ славномъ пришествіи (Матѳ. 26, 64). Кромѣ того, всегда надобно помнить, что Даніилъ не сказалъ прямо: я видѣлъ Сына человѣческаго, но неопредѣленно: какъ бы Сына человѣческаго. Опять является сомнѣніе, чтобы Господь Свое опредѣленное, стереотипное, такъ сказать, имя заимствовалъ отъ такого неопредѣленнаго, какое находится у пророка Даніила. Есть въ Писаніи другое мѣсто, гдѣ это имя встрѣчается буквально, именно въ псалмѣ осьмомъ: что есть человѣкъ, яко помниши его, или Сынъ человѣческій, яко посѣщаеши его, умалилъ еси его нѣчимъ отъ Ангелъ и т. д. (ст. 5-10). Это мѣсто буквально приводитъ ап. Павелъ въ посл. къ Евр. 2, 6-10, какъ пророчество объ Іисусѣ Христѣ въ Его славномъ и уничиженномъ состояніи. Если откуда Господь могъ заимствовать Свое имя, то ближе и скорѣе всего изъ этого псалма. Но и такого предположенія нѣтъ необходимости дѣлать. По всѣмъ ветхозавѣтнымъ обѣтованіямъ и пророчествомъ обѣщанный Богомъ Спаситель міра, Мессія, есть Сынъ человѣческій. Въ первомъ обѣтованіи, данномъ еще въ раю нашимъ прародителямъ, Онъ называется сѣменемъ жены (Быт. 3, 15); въ дальнѣйшихъ обѣтованіяхъ Онъ есть сѣмя Авраама, Исаака и Іакова, съ прибавленіемъ, что въ немъ и чрезъ него получатъ благословеніе всѣ народы земли (Быт. 12, 3; 18, 18; 22, 18; 26, 4; 28, 14); – затѣмъ, какъ сѣмя или, точнѣе – потомокъ Іуды (Быт. 49, 10) и, наконецъ, Онъ прямо называется сыномъ Давида (1 Парал. 17, 11-14). Не воспроизводя всѣхъ этихъ обѣтованій и пророчествъ, сошлемся на родословія Іисуса Христа въ Евангеліяхъ Матѳея и Луки, изъ которыхъ въ первомъ по нисходящей линіи Іисусъ Христосъ называется сыномъ Давида, сыномъ Авраама (ст. 1), – а во второмъ, по восходящей, родъ Его доводится даже до Адама. Нужно ли послѣ этого доискиваться, откуда Господь заимствовалъ Свое любимое имя – Сынъ человѣческій. Оно не было заимствовано Имъ, но вылилось изъ самой глубины души Его, какъ Его собственное имя, всегда принадлежащее Ему по человѣчеству Его{50}, подобно тому какъ имя Сына Божія вѣчно принадлежитъ Ему по Божеству Его. Какъ истинный человѣкъ, будучи плоть отъ плоти нашей и кость отъ костей нашихъ, Господь преимущественно называлъ Себя Сыномъ человѣческимъ для того, чтобы показать Свою великую любовь къ намъ и Свое неразрывное единеніе съ нами. Таково собственно пониманіе и отцевъ Церкви. По разумѣнію ихъ, Іисусъ Христосъ указалъ этимъ именемъ, съ одной стороны, на Свое воплощеніе и человѣчество, а съ другой – на Свои страданія и смерть за грѣхи людей{51}.
Въ заключеніе считаемъ необходимымъ такъ же, какъ и ранѣе{52}, сказать нѣсколько словъ въ защиту исторической достовѣрности разсматриваемаго повѣствованія.
По мнѣнію новѣйшей отрицательной критики, повѣствованіе евангелиста Іоанна о призваніи первыхъ учениковъ стоитъ въ прямомъ противорѣчіи съ повѣствованіемъ первыхъ трехъ евангелистовъ о призваніи апостоловъ (Матѳ. 4, 18 и слѣд. Мар. 1, 16 и сл. Лук. 5, 1 и сл.). По Бауру{53}, писатель четвертаго Евангелія искусно будто бы воспользовался готовымъ повѣствованіемъ синоптиковъ о призваніи первыхъ учениковъ къ апостольству, и то, что они передаютъ исторически, онъ все это идеализировалъ и представилъ какъ первый моментъ обнаружившейся славы (δόξα) божественной природы въ Іисусѣ Христѣ, какъ Мессіи. Но въ повѣствованіи евангелиста Іоанна о призваніи къ апостольству нѣтъ и рѣчи, слѣдовательно нѣтъ и не можетъ быть никакого противорѣчія. Событія отнюдь не тожественныя. Евангелистъ Іоаннъ повѣствуетъ о первыхъ дняхъ учительской дѣятельности Іисуса Христа, о призваніи имъ первыхъ учениковъ, у синоптиковъ же идетъ рѣчь о призваніи этихъ и другихъ учениковъ къ апостольству. Вотъ почему здѣсь все различно: и мѣсто, и время и лица. Мѣстомъ здѣсь служитъ Іудея, тамъ Галилея. Правда, евангелистъ Іоаннъ говоритъ о путешествіи Іисуса Христа изъ Іудеи въ Галилею (1, 43 и дал.), какъ говорятъ объ этомъ и первые три евангелиста (Матѳ. 4, 12 и парал.), но путешествіе, описываемое синоптиками, совершилось уже послѣ взятія Іоанна Крестителя подъ стражу, между тѣмъ какъ передаваемое Іоанномъ было ранѣе (Срав. Іоан. 3, 24; 4, 1-3). Объ этомъ раннемъ путешествіи первые евангелисты умалчиваютъ, а говоритъ только Іоаннъ. Кромѣ мѣста и времени, и лица здѣсь другія: у синоптиковъ о Филиппѣ и Наѳанаилѣ не говорится ни слова, говорится между тѣмъ объ Іаковѣ, о которомъ вовсе не упоминаетъ Іоаннъ. Далѣе слѣдуетъ указать на отличіе въ самой обстановкѣ; у Іоанна всюду простая встрѣча, у первыхъ – чудесная ловля рыбы. Наконецъ отличіе и въ способѣ призванія: у Іоанна передается свободное, зависящее болѣе отъ самихъ учениковъ, обращеніе къ Іисусу; тамъ – повелительное призваніе ихъ со стороны Господа. Таково существенное различіе этихъ двухъ совершенно различныхъ событій. «Идеалистъ, какъ справедливо замѣчаетъ Молчановъ въ своемъ трудѣ, не могъ, очевидно, передавать извѣстнаго уже событія съ такимъ фактическимъ различіемъ, касательно даже мелкихъ историческихъ частностей. Поэтому, заключаетъ онъ, необходимо слѣдуетъ видѣть въ данномъ случаѣ повѣствованіе о болѣе раннемъ, предварительномъ только призваніи учениковъ къ слѣдованію за Господомъ, у первыхъ же евангелистовъ рѣчь идетъ уже о вторичномъ призваніи учениковъ въ качествѣ апостоловъ». Въ виду такого точнаго разграниченія событій, возраженія критики не только падаютъ сами собою, но и являются совершенно нелѣпыми{54}.
М. Богословскій.
«Православный Собесѣдникъ». 1901. Ч. 1. № 2 (Февраль). С. 145-175.
{1} См. притчу о виноградникѣ и злыхъ виноградаряхъ – Матѳ. 21, 33-46; о плевелахъ – Матѳ. 13, 24 ст. и д.; о талантахъ – Матѳ. 25, 14-30 ст. и др.
{2} Книжники іудейскіе, современники Іисуса Христа, не признали въ Немъ божественнаго Учителя, всячески противо дѣйствовали Ему и наконецъ довели Его до распятія. Отвергаютъ Его, какъ божественнаго Учителя, и современные намъ книжники-западные раціоналисты, а за ними и нашъ графъ Толстой. Послѣдній издалъ даже новое евангеліе съ толкованіемъ (въ русск. переводѣ съ французскаго изданія Элпидина. Geneve. 1892 г., подъ заглавіемъ: Соединеніе и переводъ четырехъ Евангелій гр. Л. Толстого), въ которомъ онъ стираетъ съ лица Іисуса Христа всѣ черты божественности и заставляетъ видѣть въ Немъ обыкновеннаго, подобнаго себѣ, учителя-моралиста. Но, отсѣкая совершенно все религіозное въ ученіи Іисуса Христа, Толстой впадаетъ въ роковое заблужденіе. Личность Іисуса Христа всецѣло нравственная и религіозная; жизнь Его исключительно религіозная и нравственная; эти два термина, отдѣляемые другъ отъ друга по бѣдности языка, собственно въ жизни должны быть нераздѣльны. Іисусъ Христосъ для Себя и для человѣчества поставляетъ одну цѣль религіозную, которая вмѣстѣ съ тѣмъ была и нравственная: мое брашно есть, да сотворю волю пославшаго мя (Іоан. 4, 34). Его призваніе состояло въ примиреніи людей съ Богомъ и съ Самимъ Собою. Онъ поставляетъ Себя предметомъ вѣры и полагаетъ спасеніе человѣка отъ этой вѣры (Іоан. 14, 1 дал.); въ подтвержденіе истины о Себѣ ссылается на Ветхій Завѣтъ (Іоан. 5, 39. Срав. Лук. 24, 25. 27). Но Толстой, къ сожалѣнію, заявляетъ въ предисловіи къ новому евангелію на стр. 8, что онъ «не читаетъ Ветхаго Завѣта». Но хорошо ли онъ это дѣлаетъ? По совѣсти ли? Если бы Толстой прочиталъ Ветхій Завѣтъ, онъ навѣрное не сказалъ бы, что ап. Павелъ исказилъ ученіе Христа, поставивъ его въ тѣсную связь съ ветхозавѣтнымъ ученіемъ, по которому, дѣйствительно, Моисей, пророки и весь ветхозавѣтный культъ образно, – все вмѣстѣ ясно говоритъ о Мессіи-Христѣ; онъ не сказалъ бы, что церковь 1800 лѣтъ обманываетъ народъ, – напротивъ, онъ увидѣлъ бы, что самъ обманулся, увлекшись отрицательною критикою, стремящеюся разорвать тѣсную связь Новаго Завѣта съ Ветхимъ. Наконецъ, не съ библейской, а просто съ человѣческой точки зрѣнія, если бы Толстой при чтеніи Евангелій искалъ истины, а не оправданія своихъ заблужденій, то онъ увидѣлъ бы, что Іисусъ Христосъ – Лице божественное, а не есть іудейскій равви, учитель нравственности. Въ самомъ дѣлѣ, былъ ли когда-либо такой учитель, которому бы пришла въ голову мысль основать на землѣ царство Божіе, объединяющее весь человѣческій родъ, имѣющее продолжаться, рости и рости до скончанія вѣковъ? А Іисусъ Христосъ основалъ, и къ Его царству въ настоящее время принадлежитъ уже болѣе трети обитателей земнаго шара. Если бы Толстой подумалъ объ этомъ, онъ навѣрное не сталъ бы предлагать своего новаго евангелія на соблазнъ другимъ.
{3} См. Прав. Собес. 1900 г. февр. стр. 134-135.
{4} Твор. св. отц. 1854 г. 1 ч. стр. 223 и 224.
{5} Еврейское равви поясняется у евангелиста переводомъ, очевидно, для грековъ, для которыхъ онъ и писалъ свое Евангеліе. Надобно замѣтить, что у іудеевъ титулъ равви составлялъ своего рода ученую степень (Фарр. 244 примѣч.).
{6} Такъ читается во всѣхъ кодексахъ и переводахъ, за исключеніемъ В. С. L, Sуr и Оrig., гдѣ вмѣсто ἴδετε употреблено будущее время: ὄψεσθε.
{7} День разумѣется третій со дня перваго свидѣтельства Предтечи, или второй со дня возвращенія Христа изъ пустыни искушеній.
{8} Визилеръ въ своихъ Веiträge, стр. 252 и дал., доказываетъ даже, что въ Малой Азіи, гдѣ написано и Евангеліе, римское счисленіе времени къ концу перваго столѣтія было уже во всеобщемъ употребленіи.
{9} «Это скромное и послѣдовательное умалчиваніе о себѣ, по справедливому замѣчанію Фаррара (прим. 248), есть одно изъ сильныхъ доводовъ въ пользу подлинности Евангелія».
{10} Въ четырехъ спискахъ апостоловъ (Матѳ. 10, 2. Мар. З, 16. Лук. 3, 14 и Дѣян. 1, 13) Петръ вездѣ занимаетъ первое мѣсто.
{11} Этимъ можно объяснить также и то, почему Церковь величаетъ первозваннымъ Андрея, а не Іоанна. Хотя онъ вмѣстѣ съ Іоанномъ послѣдовалъ за Христомъ, но онъ первый началъ проповѣдывать о Немъ, а потому и получилъ въ Православной Церкви названіе Первозваннаго. По древиему преданію, онъ распространилъ Евангеліе по берегамъ Чернаго моря, водрузилъ крестъ на горахъ Кіевскихъ, а потому Россія признаетъ его своимъ апостоломъ.
{12} Годе; – изъ русскихъ Боголѣповъ въ своемъ учебномъ руководствѣ. Вып. II, стр. 9.
{13} То есть третій день со дня перваго свидѣтельства Предтечи.
{14} Слово πρῶτος – первый – даетъ право предполагать, что и Іоаннъ тоже сдѣлалъ, только въ другое время.
{15} Евангелистъ передаетъ здѣсь слова Андрея со всею точностію. Мессія значитъ тоже, что и Христосъ, т. е. Помазанникъ, какое объясненіе онъ и дѣлаетъ для христіанъ изъ грековъ, тогда какъ въ 20 и 25 ст. онъ не употребляетъ еврейскаго слова Мессіи, а одно греческое – Христосъ. Въ ветхомъ завѣтѣ имя Мессіи въ приложеніи къ Сыну Давидову, какъ обѣтованному Спасителю міра, встрѣчается только три раза: въ псалмахъ Давида одинъ разъ (2, 2) и въ пророчествахъ Даніила дважды (9, 25. 26).
{16} Благовѣстникъ, стр. 51.
{17} Въ западныхъ кодексахъ: Синайск., Ватикан. и Лавдіан., въ переводахъ Итал. и Коптск. читается: Ἰωάννου, вмѣсто: Ἰωνᾶ; но чтеніе Ἰωνᾶ находится во всѣхъ другихъ манускриптахъ и переводахъ. Также читается и въ Евангелін Матѳея 16, 17: блаженъ еси Симонъ вapъ Іона и притомъ безъ варіантовъ. Это чтеніе нужно признать подлиннымъ и въ Евангеліи Іоанна. – «Симонъ значитъ послушаніе, а Іона – голубь. Итакъ послушаніе, замѣчаетъ бл. Ѳеофилактъ (стр. 53), раждается отъ кротости, которая обозначается голубемъ. А кто имѣетъ послушаніе, тотъ становится и Петромъ, чрезъ послушаніе достигая твердости въ добрѣ».
{18} Въ русскомъ переводѣ читается: «Кифа, что значитъ камень». Это неправильно. Такъ переводятъ католики въ своихъ интересахъ. Въ Свящ. Писаніи камнемъ, краеугольнымъ камнемъ, называется только Іисусъ Христосъ (Матѳ. 21, 42 и парал. Дѣян. 4, 11 ст. 1 Петр. 2, 7 – 1 Кор. 10, 4). Симону Іисусъ Христосъ нарекаетъ имя – Петръ, предвидя его твердость вѣры. Поэтому и въ русскомъ переводѣ нужно оставить такъ, какъ въ славянскомъ: Кифа, что значитъ Петръ, а не камень. «Ибо, скажемъ словами бл. Августина, камень – реtrа – есть имя коренное. Потому Петръ отъ камня, а не камень отъ Петра: равно какъ Христосъ не отъ христіанина, но христіанинъ отъ Христа получаетъ имя». См. подробнѣе въ сочиненіи іеромонаха Никанора (покойн. Архіеп. Херсон.): «Разборъ римскаго ученія о видимомъ главенствѣ въ Церкви. Спб. 1856 г. Вып. 1. Примѣч. на стр. 48.
{19} Такъ понимаетъ св. Іоаннъ Златоустъ. «Господь, говоритъ онъ въ толкованіи на Ев. Матѳея, Господь создалъ Церковь на исповѣданіи Петра».
{20} Съ именемъ Филиппа извѣстны два лица: Филиппъ одинъ изъ 12-ти апостоловъ, о которомъ здѣсь идетъ рѣчь (Матѳ. 10, 3) и Филиппъ-одинъ изъ 70-ти учениковъ и 7-ми діаконовъ (Дѣян. 6, 5. 8, 5). Память первому 30-го іюня и 14 ноября, память второму 4 января и 11-го октября.
{21} Если Петръ призванъ былъ въ четвертый день, то Филиппъ – въ пятый со дня перваго свидѣтельства Предтечи (Евѳ. Зигаб., изъ новыхъ: Толюкъ, Кейль и др.).
{22} О Галилеѣ см. въ моей книгѣ: Дѣтство Господа нашего, на стр. 195.
{23} Юліей эта Виѳсаида названа тетрархомъ Филиппомъ въ честь дочери Августа (Іосифъ Флавій, Древности 16, 2).
{24} На границѣ Галилеи и Итуреи.
{25} Теперь на мѣстѣ Виѳсаиды видны небольшія груды камней, поросшихъ кустарниками.
{26} На основаніи 10 ст. 5 гл. Ев. Луки думаютъ, что и Іоаннъ и Іаковъ Зеведеевы были тоже изъ города Виѳсаиды.
{27} Бесѣды Евсевія, епископа Самарскаго I, 58 стр. 1855 г.
{28} Жизнь Іисуса Христа и житія 12-ти и 70-ти апостоловъ. Пер. Тихомирова. Часть II, стр. 2.
{29} Наѳанаилъ, другъ Филиппа, долженъ быть признанъ за одно лице съ Варѳоломеемъ апостоломъ. Евангелистъ Іоаннъ называетъ этого Наѳанаила апостоломъ, родомъ изъ Каны Галилейской (Іоан. 21, 2), и не упоминаетъ между апостолами Варѳоломея; другіе евангелисты не упоминаютъ Наѳанаила, но говорятъ объ апостолѣ Варѳоломеѣ и ставятъ его послѣ Филиппа, какъ у Іоанна Наѳанаилъ призванъ послѣ Филиппа. Нужно думать, что имя Наѳанаилъ – собственное имя; оно значитъ: даръ Божій; Варѳоломеемъ же онъ называется по отцу, то есть сынъ (варъ) Ѳоломея.
{30} Комментарій на Ев. Іоанна, стр. 134.
{31} То есть въ день своего призванія; по счету это былъ пятый день. Если первый день свидѣтельства Предтечи, по нашему вычисленію (см. Прав. Собес. 1900 г. мѣс. февраль стр. 116, первое примѣч.) падаетъ на 15-е февр., то третье свидѣтельство, а вмѣстѣ и призваніе Андрея и Іоанна, было 17 февр., призваніе Петра 18 февр. и, наконецъ, призваніе Филиппа и Наѳанаила – 19 февраля. – Англійскій богословъ Эдершеймъ въ своей книгѣ: «Жизнь и время Іисуса Мессіи» (см. русск. перев. т. I, стр. 435. М. 1900 г.) опредѣляетъ даже дни. Такъ какъ, по его предположенію, бракъ въ Канѣ Галилейской былъ въ среду, то онъ съ увѣренностію говоритъ далѣе, что свидѣтельство Предтечи предъ посольствомъ отъ синедріона было въ четвергъ, – предъ народомъ въ пятницу, а предъ учениками въ субботу. «Первое, говоритъ онъ, указаніе Іоанна на Іисуса Христа, какъ на Агнца Божія, который беретъ на Себя грѣхи міра, сдѣланное въ пятницу, напоминаетъ о другой пятницѣ, когда значеніе этого свидѣтельства выяснилось вполнѣ». Это предположеніе очень правдоподобно, почему мы и сочли не лишнимъ указать на него.
{32} «Эта прибавка, если бы разсказъ былъ вымышленъ, по справедливому замѣчанію Эдершейма, имѣетъ высокую апологетическую важность. Въ ефесскомъ евангеліи конца второго столѣтія она была бы почти невозможна». См. 1-е примѣчаніе на стр. 141 въ упомянутомъ русскомъ переводѣ.
{33} Лук. 4, 22-24. Матѳ. 13, 54-57.
{34} Нельзя не замѣтить, что это сообщеніе служитъ не сомнѣннымъ доказательствомъ исторической точности, съ какою евангелистъ передаетъ всѣ свои свѣдѣнія объ ученикахъ Христовыхъ.
{35} О Назаретѣ см. въ моей книгѣ: «Дѣтство Господа нашего Іисуса Христа». Казань. 1893 г. стр. 194, примѣч.
{36} Бл. Ѳеофил. Изъ новыхъ: Кейль, Шанцъ и др.
{37} См. объ этомъ въ статьѣ: «Искреннее отношеніе къ истинѣ». Прав. Обозр. 1860 г. февр., стр. 141.
{38} Коммент. Годе на Іоан., стр. 101.
{39} Въ Евангеліи Матѳея хотя также часто встрѣчается слово аминь, именно до 30-ти разъ, но безъ повторенія.
{40} Призваніе Филиппа и Наѳанаила въ Чтеніи общ. люб. духов. просвѣщ. ч. II, стр. 374.
{41} Слова ἀπ' ἄρτι – отселѣ нѣтъ въ западныхъ кодексахъ: Синайск., Ватикан. и Лавдіан., въ переводѣ Коптск. и у Оригена. Поэтому нѣкоторые считаютъ его неподлиннымъ. Но это несправедливо. Слово ἀπαρτί находится во всѣхъ другихъ кодексахъ и въ Сирскомъ переводѣ. Оно требуется смысломъ и связью текста, а потому несомнѣнно-подлинное слово.
{42} Полный перечень цитатъ см. въ статьѣ Громогласова: «Наименованіе Сына Человѣческаго» въ Чт. Общ. Люб. дух. просвѣщ. 1894 г. февр., стр. 107.
{43} См. указаніе литературы у Годе въ толкованіи на Ев. Іоанна. На русскомъ языкѣ заслуживаетъ особаго вниманія упомянутая статья Громогласова; въ трудѣ проф. Солертинскаго: «Пастырство Христа Спасителя», гл. II, стр. 57-183 и еще въ сочиненіи кн. С. П. Трубецкаго: «Ученіе о Логосѣ въ его исторіи». Т. I. Ч. II. Гл. II. § XIV, стр. 311-315. М. 1900 г.
{44} Противъ этого мнѣнія высказывается Годе. См. въ его комментаріи на Ев. Іоанна, стр. 104-108.
{45} Люкке, Блекъ, Эвальдъ, Мейеръ, Фарраръ и др. Такого же характера и изслѣдованіе Громогласова.
{46} Őлеръ (Oehler) въ энциклопедіи Герцога, въ отдѣлѣ «Мессія», также Кеймъ въ своей Исторіи Іисуса. II, стр. 69.
{47} См. въ новой его книгѣ: «Мессіанскія ожиданія и вѣрованія іудеевъ около времени Іисуса Христа». Казань. 1899 г., стр. 297.
{48} Ibid., стр. 299.
{49} См. объ этомъ прекрасное разсужденіе въ книгѣ кн. Трубецкаго: «Ученіе о Логосѣ, въ отдѣлѣ: Іисусъ какъ Мессія», стр. 434-435.
{50} Въ подлинномъ текстѣ это ясно оттѣнено членами: ὁ υἱὸς τοῦ ἀνθρώπου, т. е. Іисусъ Христосъ изъ всѣхъ сыновъ человѣческихъ есть Сынъ человѣческій въ собственномъ и идеальнѣйшемъ смыслѣ этого слова. Подробнѣе см. въ брошюрѣ проф. Глубоковскаго: «О пасхальной вечери Христовой». Спб. 1893 г., стр. 52.
{51} Аѳан. Александр. Твор. св. отцевъ. М. 1853 г., т. 21, стр. 99. Григорій Богословъ. Тамъ же. 1844 г.; т. 3, стр. 101.
{52} См. Прав. Собес. 1900 г. февр., стр. 135-137.
{53} Каноническія Евангелія, стр. 111 и слѣд.
{54} Болѣе подробное опровержевіе возраженій отрицательной критики см. въ сочиненіи Молчанова (покойн. Архіеп. Никандръ Литов.): «Подлинность четвертаго Евангелія». Тамбовъ. 1883 г., стр. 243-252.
