Архіепископъ Василій (Богдашевскій) – О любви къ истинѣ (Поученіе въ Великій пятокъ).
Пріидите, ублажимъ
Іосифа приснопамятнаго!
Какъ, дѣйствительно, не ублажать намъ сего благочестиваго, приснопамятнаго мужа? Какъ не восхвалять его дивными пѣснями? Какъ не удивляться его великому мужеству и самоотверженію?... Перенесемся, братіе, мысленно на Голгоѳу и представимъ себѣ тяжелую, сжимающую наше сердце, голгоѳскую картину. Спаситель нашъ, послѣ ужасныхъ претерпѣнныхъ Имъ мученій, пригвожденъ врагами ко кресту. Осужденъ Святый и Праведный! Приговоренъ къ позорнѣйшей смерти Начальникъ жизни, отъ Бога извѣствованный силами, и чудесы, и знаменіи (Дѣян. 2, 22). Казалось бы, злоба враговъ должна была теперь умолкнуть, ибо ихъ ужасная преступная цѣль была достигнута. Но нѣтъ, враги не оставляютъ въ покоѣ невиннаго Страдальца и на крестѣ, а всячески надъ Нимъ издѣваются. Надъ Нимъ ругаются первосвященники съ книжниками и старѣйшинами, и фарисеями, говоря: «другихъ снасалъ, а Себя Самого не можетъ спасти. Если Онъ царь Израилевъ, пусть теперь сойдетъ со креста, и увѣруемъ въ Него. Уповалъ на Бога, пусть теперь избавитъ Его, если Онъ угоденъ Ему» (Матѳ. 27, 42. 43). Надъ Нишъ ругаются воины, «подходя и поднося Ему оцетъ и говоря: если Ты Царь іудейскій, спаси Себя Самого» (Лук. 23, 36. 37). Надъ Нимъ издѣвается праздная мимоидущая толпа: «разрушающій храмъ и въ три дня созидающій! спаси Себя Самого» (Матѳ. 27, 40; ср. Марк. 15, 29). Ненависть враговъ не утихаетъ, а еще болѣе питается, какъ бы услаждается, совершеннымъ ею ужаснымъ злодѣяніемъ. Въ умахъ и сердцахъ распинателей Христовыхъ все слышатся тѣже неистовые вопли: распни, распни Его! Онъ повиненъ смерти, ибо Онъ Сына Божія Себе сотвори! если ты отпустишь Его, ты не другъ кесареви!.. Кто же, при такихъ обстоятельствахъ, осмѣлился высказать свою заботливость о Невинномъ Страдальцѣ, Его пречистомъ тѣлѣ, пригвожденномъ ко кресту? Кто открыто заявилъ себя послѣдователемъ Его великихъ дѣлъ и ученія? Кто не устрашился злобы князей іудейскихъ и злобы вообще людской? Благочестивый, приснопамятный, благообразный Іосифъ Аримаѳейскій! Поздѣ бывшу... Іосифъ, иже отъ Аримаѳеа... дерзнувъ вниде къ Пилату и проси телесе Іисусова (Марк. 15, 42. 43). Тогда Пилатъ повелѣ дати тѣло. И пріемъ тѣло Іосифъ, обвитъ е плащаницею чистою, и положи е въ новѣмъ своемъ гробѣ, егоже изсѣче въ камени, и, возваливъ камень великій надъ двери гроба, отиде (Матѳ. 27, 58-60).
Благообразный Іосифъ! приснопамятный Іосифъ! благочестивый Іосифъ! Ты, какъ повѣствуетъ Евангелистъ, учися у Іисуса (Матѳ. 27, 57), ты чаялъ царствія Божія (Марк. 15, 43), ты позналъ истину Христову. Изъ благоразумной осторожности, а такъ равно въ надеждѣ, что враги Христа сами увѣруютъ въ Него, сами откроютъ свои смеженныя очи, будучи поражены Его великимъ ученіемъ и дѣлами, ты до времени хранилъ эту истину въ себѣ самомъ (Іоан. 19, 38), какъ драгоцѣннѣйшее сокровище. Но какъ мужественно, съ какимъ дерзновеніемъ ты засвидѣтельствовалъ ее теперь, – въ тотъ моментъ, когда столько опасностей угрожало тебѣ, столько злобы праговъ могло обрушиться на тебя. Великій, братіе, для насъ примѣръ любви къ истинѣ, самоотверженнаго служенія ей, – примѣръ, вызывающій на размышленія.
Наша душа, по самой своей природѣ, жаждетъ истины, всѣми своими силами стремится къ обладанію ею. Истину выражаетъ существо нашего духа и безъ нея онъ также не можетъ жить, какъ наше тѣлесное бытіе не мыслимо безъ воздуха и пищи. И можетъ ли быть иначе, если Духъ Божій есть истина (I Іоан. 5, 6; ср. Іоан. 14, 17), если Христосъ есть истина и животъ (Іоан. гл. 5), если только познаніе истины создаетъ настоящую свободу нашего духа (Іоан. 8, 32)? Кто не признаетъ истины, кто потерялъ вѣру въ обладаніе ею, кто считаетъ ее пустымъ призракомъ, обольщающимъ только насъ, тотъ не имѣетъ жизни въ себѣ, а подобенъ бездыханному трупу, и мрачно, безотрадно его существованіе. Въ Пилатѣ, ставившемъ на судѣ нашему Спасителю вопросъ: что есть истина (Іоан. 18, 38), давно замерла всякая высшая духовная жизнь: онъ былъ и бѣденъ, и нищъ, и слѣпъ, и нагъ (Апок. 3, 17). По слову ап. Іакова, сумняйся, уподобися волненію морскому вѣтры возметаему и развѣваему (Іак. 1, 6). И кто слѣдуетъ своимъ высшимъ духовнымъ потребностямъ, кто не желаетъ, чтобы храмина его духа была разрушена первымъ бурнымъ порывомъ всякихъ случайностей, тотъ необходимо всею своею душею жаждетъ истины, старается найти въ ней для себя твердую оиору.
Нужно ли, братіе, доказывать, что высочайшею истиною служитъ для насъ истина откровенная, вѣра Христова, побѣдившая міръ (I Іоан. 5, 4). Она свѣтъ, просвѣщающій всякаго человѣка. Она ваша жизнь, наша радость, миръ и успокоеніе нашего мятущагося духа. Она злато разжено огнемъ (Апок. 3, 18), она одѣяніе духа нашего самое многоцѣнное. Невыразимо велико, неописуемо благотворное дѣйствіе на насъ святой вѣры Христовой. Вникните, братіе, въ тѣ священныя религіозныя минуты, которыя мы переживаемъ теперь, поклоняясь пречистому, живоносному Тѣлу искупившаго насъ Своими страданіями Господа. Что то небесное нисходитъ въ нашу душу и озаряетъ ее своимъ чистымъ, немерцающимъ свѣтомъ. Душа наша горитъ, пламенѣетъ самыми возвышенными, святыми чувствованіями, и все мірское, вся суета нашей обыкновенной жизни, всѣ наши мелкія житейскія попеченія отодвивуты въ эти минуты на задній планъ. Скорбь наша, при поклоненіи пречистому, живоносному Тѣлу Господа, растворена вѣяніемъ такой тихой, благодатной, неземной радости. Мы горняя мудрствуемъ, мы наслаждаемся горнею трапезою; мы теперь какъ бы не здѣсь, на землѣ, а тамъ, на небеси, гдѣ ангели поютъ страдавшаго за насъ и воскресшаго Господа. О, святыя минуты!... Божественныя, сладчайшія минуты!.. Что можетъ намъ замѣнить васъ? Что можетъ принести намъ то, что вы приносите нашей душѣ? Что была бы наша жизнь, если бы вы не были съ нами?.. Пріидите же, благочестивые, приснопамятные Іосифы Аримаѳейскіе! Возлюбимъ всею своею душою истину вѣры Христовой, составляющую основу, краеугольный камень нашей духовной жизни. Твердо будемъ держаться ея, самоотверженно исповѣдывать ее, дерзновенно защищать ее отъ странныхъ и различныхъ ученій. Всякъ, говоритъ Спаситель, иже исповѣсть мя предъ человѣки, исповѣмъ его и азъ предъ Отцемъ моимъ небеснымъ, иже на небесѣхъ; а иже отвержется мене предъ человѣки, отвергуся его и азъ предъ Отцемъ моимъ, иже на небесѣхъ (Матѳ. 10, 32-33).
Въ тѣснѣйшей связи съ истиною религіозною стоитъ истина нравственная. Любить нравственную истину, значитъ осуществлять ее, ибо, при любви къ ней, истина нравственная становится для насъ не простымъ, голымъ, отвлеченнымъ правиломъ, а живою, дѣятельною силою, руководящею и направляющею нашу волю. Труденъ этотъ путь любви въ нравственной истинѣ, много терній встрѣчаетъ человѣкъ, вступившій на него; но зато какъ велики, какъ благи, какъ неоцѣненны послѣдствія такого пути и для насъ, и для нашихъ ближнихъ. Что было бы, въ самомъ дѣлѣ, если бы любовь къ добру, правдѣ всецѣло одушевляла насъ, проникала всѣ наши жизненныя отношенія, стала бы постояннымъ ненарушимымъ закономъ нашей воли? Не царствіе ли Божіе пришло бы къ намъ тогда на землю? Не миръ ли бы Божій, превосходящій всякъ умъ, водворился бы среди насъ? Великость дѣла пусть всегда воодушевляетъ насъ въ препобѣжденіи трудностей, необходимо соединенныхъ съ осуществленіемъ его. Дерзаемъ, братіе, мужаемся, укрѣпляемся! Благочестивые, приснопамятные Іосифы Аримаѳейскіе, добрые дѣлатели правды – умножьтесь среди насъ! Въ какомъ бы званіи, состояніи и положеніи вы ни находились, законъ правды служитъ высочайшимъ, неизмѣннымъ закономъ вашей дѣятельности. И въ славѣ, и въ безславіи, и въ силѣ, и въ немощи, и въ чести, и въ безчестіи, вы никогда не отступите отъ того, чтó говоритъ вамъ ваша совѣсть, чтó повелѣваетъ вамъ святой нравственный законъ. Вамъ угрожаютъ всякія скорби и страданія, и не только вамъ, но и вашей семьѣ, вашимъ близкимъ по крови, вашимъ друзьямъ, а вы въ своей доброй душѣ говорите: кто ны разлучитъ отъ любое Божія: скорбь ли, тѣснота, или гоненіе, или гладъ, или бѣда, или мечъ (Римл. 8, 35)? Вся можемъ о укрѣпляющемъ насъ Іисусѣ Христѣ (Филип. 4, 13)! Васъ ненавидятъ, васъ преслѣдуютъ, васъ міръ не позна, надъ вами міръ ругается, ибо вы не слѣдуете его дурнымъ обычаямъ и привычкамъ, а вы находите для себя укрѣпленіе въ словахъ Господа: Аще міръ васъ ненавидитъ, вѣдите, яко мене прежде васъ возненавидѣ. Аще отъ міра бысте были, міръ убо свое любилъ бы; якоже отъ міра нѣсте... сего ради ненавидитъ васъ міръ... Нѣсть рабъ болій господа своего: аще мене изгнаша, и васъ изженутъ (Іоан. 15, 18-20). Благообразные Іосифы, добрые дѣлатели правды, пріидите къ намъ, умножьтесь среди насъ!
Есть, наконецъ, истина, стоящая, по своему существу, далеко ниже христіанской религіозной и нравственной истины, какъ истины откровенной, но имѣющая, однако, высокую дѣну и значеніе. Это истина знанія, науки. Если свѣтильникъ разума вложенъ въ насъ Отцемъ свѣта, если онъ есть драгоцѣннѣйшій даръ, отличающій насъ отъ другихъ существъ, то какъ не пользоваться имъ, какъ не стремиться къ познанію того, чтó находится въ насъ и внѣ насъ? Намъ необходимо, насколько дозволяетъ это естественный свѣтъ нашего разума, «познать устройство міра и дѣйствіе стихій, начало, конецъ и средину временъ, смѣны поворотовъ и перемѣны временъ, круги годовъ и положеніе звѣздъ, природу животныхъ и свойство звѣрей, стремленія вѣтровъ и мысли людей, различія растеній и силу корней» (Премудр. 7, 17-20). Не пустую горделивость и надменность, не киченіе и самопревозношевіе ума должно рождать въ насъ знаніе, а – истинное возвышеніе, облагороженіе нашего духа. Премудрость первѣе убо чиста есть, потомъ же мирна, кротка, благопокорлива... несумнѣнна и нелицемѣрна (Іак. 3, 17). Путь исканія научной истины тяжелый, но и великій путь. Сколько, въ самомъ дѣлѣ, глубокой сосредоточенности и напряженности мысли, сколько внутренней работы надъ собою, сколько удаленія отъ всего внѣшняго, отъ всякой призрачной видимости, требуетъ этотъ путь. На немъ должно умолкнуть наше себялюбіе и честолюбіе; нa немъ нѣтъ мѣста взаимнымъ бранямъ и сварамъ; на немъ не должно быть служенія частнымъ, завѣдомо предвзятымъ цѣлямъ. Научная искренность, научная правдивость, самоотверженная единодушная работа надъ созиданіемъ великаго научнаго зданія, – вотъ что должно отличать этотъ путь. Всѣ виды знанія суть вѣтви одного дерева, и каждый добрый дѣлатель на научной нивѣ получитъ отъ Господа мзду свою: и пришедшій въ третій, и въ шестый, и въ девятый, и въ двунадесятый часъ. Но самое важное, въ виду правильнаго развитія организма науки, въ виду его жизненности и цѣлостности, нужно быть твердо убѣжденнымъ, что истинный свѣтъ разума не противорѣчитъ свѣту вѣры, тѣмъ болѣе не погашается имъ, а стоитъ съ нимъ въ полномъ согласіи, и мало того, заимствуетъ отъ него свою силу. Въ настоящее время объ этомъ часто думаютъ и говорятъ иначе. И развѣ человѣку, который выступаетъ теперь защитникомъ согласія свѣта вѣры и истиннаго свѣта естественнаго разума, не нужно уподобиться приснопамятному Іосифу Аримаѳейскому, не нужно обладать дерзновеніемъ сего мужа? О, несомнѣнно нужно, ибо онъ найдетъ много противниковъ, которые посчитаютъ его врагомъ знанія, или же прямо скажутъ: объ этомъ послушаемъ тебя въ другой разъ... Умножи, Господи, добрыхъ дѣлателей, благообразныхъ Іосифовъ, на великой многотрудной научной нивѣ!
Христе Спасителю нашъ! Покланяемся пречистому Гробу Твоему, источившему намъ жизнь и безсмертіе! Ты – истина, путь и животъ! Ты пришелъ въ міръ и далъ намъ свѣтъ разумъ, да познаемъ Бога истиннаго и да будемъ во истиннѣмъ Сынѣ его Іисусѣ Христѣ (1 Іоан. 5, 20). Ты основалъ Свою святую Церковь, да достигнемъ вси въ соединеніе вѣры и познанія Сына Божія (Ефес. 4, 13). Укрѣпи, Господи, въ насъ любовь къ истинѣ: возрасти нашу вѣру, содѣлай насъ сынами правды, просвѣти нашъ разумъ свѣтомъ святаго Евангелія Твоего. И если мы всегда пойдемъ во истинѣ, то какою свѣтлою и радостного будетъ тогда наша жизнь. Аминь!
Произнесено въ церкви Кіево-Братскаго монастыря 15-го апрѣля 1894 года.
Д. Богдашевскій.
«Труды Кіевской духовной академіи». 1894 Т. 2. № 5 (Май). С. 154-160.
