Архіепископъ Никаноръ (Каменскій) – О церковномъ чтеніи.
Великая важность церковнаго чтенія заключается въ томъ, что оно составляетъ значительную часть Богослуженія, которое есть выраженіе нашего духовнаго общенія съ Богомъ, частію молитвеннаго, частію священнотаинственнаго. Изъ сего открывается, что церковное чтеніе должно быть совершеннѣйшимъ и наилучшимъ, насколько Богъ выше и совершеннѣе всего и насколько отношенія наши къ Богу должны во всемъ быть запечатлѣнными самыми высокими качествами и свойствами.
Если и къ земнымъ владыкамъ и царямъ люди благоразумные посылаютъ для выраженія ихъ желаній, просьбъ и всякаго рода заявленій такихъ представителей, которые могутъ высказаться наилучшимъ образомъ, то тѣмъ болѣе наилучшимъ образомъ должны выражаться представители церковные, передающіе отъ лица множества людей ихъ мысли, чувства и пожеланія предъ Царемъ царей и Господомъ господей, предъ Богомъ и угодившимъ Ему – приближеннымъ къ Нему – Богородицѣ и всѣмъ святымъ.
Церковное чтеніе – это дѣло Божіе, а пророкъ Божій гласитъ: проклятъ всякъ, творяй дѣло Божіе съ небреженіемъ. Небрежности противоположно тщаніе. По сему добрые чтецы должны быть тщаніемъ не лѣнивы, Господеви работающе.
Но какъ исполнить этотъ великій и святой долгъ церковнымъ чтецамъ? Какія можно указать о семъ руководственные взгляды и правила?
Это великое и святое дѣло должно быть совершеннѣйшимъ.
Но всякое совершенство имѣетъ свои степени или ступени, которымъ предшествуетъ много другихъ ступеней, ведущихъ къ совершенству. И само собою понятно, что есть разныя ступени чтенія плохаго, небрежнаго, даже кощунственнаго, за которое виновные подлежатъ суду и наказанію весьма тяжкому, а также и изверженію изъ церковнаго причта.
Изъ множества возможныхъ степеней совершенства въ церковномъ чтеніи можно указать важнѣйшія три степени.
Первая степень хорошаго церковнаго чтенія состоитъ въ правильности, т. е. въ такомъ произношеніи словъ, какое требуется церковно-славянскою рѣчью, не допускающей тѣхъ видоизмѣненій, какія бываютъ при произношеніи русской рѣчи, тамъ нерѣдко е переходитъ въ ё, а въ о и наоборотъ, такъ что «его» нельзя замѣнить «ево», помилуй – памилуй. Непростительно также смѣшивать нижè (и не) съ ниже (русск. слов. не употребл. въ слав.), горѣ, съ горе. Далѣе правильностію требуется, чтобы такія славянскія слова, какъ напр. и (ихъ) не произносились за союзъ и. Понятно, что знаки препинанія тоже должны быть строго соблюдаемы, причемъ для запятой можетъ быть удѣляемо время въ одинъ тактъ, для двоеточія въ два такта, для точки въ три, а когда ею оканчивается особливое чтеніе (псаломъ), четыре и болѣе, такъ какъ при окончаніи, для означенія необходимости пѣть или сказывать эктенію, должно еще сдѣлать нѣкоторое удлинненіе послѣднихъ звуковъ чтенія, что придаетъ чтенію особенный характеръ, который и вездѣ долженъ быть нѣсколько пѣвучимъ, а вмѣстѣ съ тѣмъ и неторопливымъ.
Неспѣшность чтенія есть одно изъ первыхъ условій правильности чтенія. Неспѣшность требуется какъ механикою чтенія, такъ и способностію воспріятія произносимаго и многими другими обстоятельствами.
Всѣмъ извѣстно, сколь не скоро дается механизмъ правильнаго чтенія, ибо для этого требуется глазомъ воспріять каждую букву, сочетать ихъ въ слоги и слова; передать это сочетаніе въ сознаніе, которое должно сдѣлать распоряженіе въ область звуковыхъ органовъ, чтобы тѣ произнесли это слово чрезъ сложную механику гортаннаго и устнаго произношенія. И за однимъ словомъ должна сейчасъ же происходить работа надъ другимъ словомъ, потомъ надъ третьимъ, сотымъ, тысячнымъ. Не меньшая работа, какъ слуховыхъ, такъ и другихъ органовъ воспріятія, должна быть и у слушателей, молящихся Богу тѣми молитвенными чтеніями, которыя читаетъ церковный чтецъ.
Крайне неудобны никакія ошибки при всякомъ общемъ чтеніи, особенно при чтеніи написаномъ важными лицами, напр. Царями. Здѣсь всякое искаженіе словъ можетъ быть сочтено за непочтительность велкихъ особъ. Такъ же дерзостнымъ является и чтецъ церковный, читающій неправильно, потому здѣсь искаженіе словъ можетъ быть хулою на Бога и святыхъ его. Такъ напр., когда вмѣсто «во утріе избивахъ» читаютъ «избавляхъ», чѣмъ извращается все содержаніе псалма (на первомъ часѣ).
Чтобы избѣжать сихъ и подобныхъ ошибокъ нужно не только читать не торопливо, но и готовиться къ чтенію, или, по крайней мѣрѣ, просмотрѣть то, что предстоитъ читать, особено въ новомъ мѣстѣ, по новымъ невиданнымъ книгамъ. Можетъ, наприм., случиться читать канонъ по книгѣ, отпечатанной при Императрицѣ Елизаветѣ Петровнѣ, или при другомъ комъ, гдѣ очевидно должна быть замѣна именемъ современнаго Государя. Бываетъ, когда этой замѣны и не должно быть, напр. въ день воспоминанія Полтавской битвы, когда Императоръ Петръ упоминается, какъ побѣдоносецъ. Можетъ случиться, что выпадетъ слѣдующій листъ, или оторвется уголъ листка, или закапано будетъ необходимое слово. Черезъ предварительный просмотръ всѣ затрудненія, вытекающія изъ сихъ обстоятельствъ, могутъ быть устранены, а съ ними и ошибки.
Неспѣшность чтенія полезна и самому читающему, ибо черезъ это онъ своевремено имѣетъ необходимый отдыхъ, неизбѣжный при чтеніи длинномъ. И таковой чтецъ постепенно привыкаетъ къ чтенію отчетливому, раздѣльному и ясному. Напротивъ же, чтецъ, который читаетъ торопливо, постепенно крадетъ сначала многіе слоги, потомъ слова и даже рѣченія, такъ что у него правильности чтенія уже не бываетъ никогда, ибо онъ не читаетъ, а какъ бы отбарабаниваетъ языкомъ своимъ что-то неопредѣленное, въ которомъ слышится какой-либо излюбленный звукъ, напр. е, е, е, или о, о, о, который онъ гудитъ и тогда, когда не разберетъ то или другое слово. Это такъ называемое, пономарское чтеніе безсмысленное, о которомъ эти несчастные люди сами говорятъ: отзвонилъ и съ колокольни долой. Но быть мѣдью звѣнящею, вмѣсто человѣка, стыдно и грѣшно. Еще грѣшнѣе отзываться потомъ, что языкъ перебитъ и потому не можетъ прочесть даже «Отче нашъ» или «Вѣрую».
Первое предупрежденіе противъ перебитости языка – это чтеніе не наизусть, а по книгѣ, какъ бы по складамъ и пѣвучее.
Пѣвучимъ, а не разговорнымъ или речитативнымъ, церковное чтеніе должно быть потому, что этого требуетъ общій тонъ церковнаго богослуженія, имѣющаго много чтеній, поющихся скоро и протяженно. Общность тона (тональность) требуетъ и того, чтобы чтеніе было одинаково громко или тихо, сообразно съ числомъ молящихся и мѣстомъ чтенія, ибо понятно, что чтеніе для двухъ лицъ не можетъ быть такое же, какъ и для тысячи, гдѣ требуется наибольшее усиліе голоса. Однако, ни какимъ стеченіемъ народнымъ нельзя оправдать того выкрикиванія конечныхъ словъ апост. чтеній, которое практикуютъ нѣкоторые дерзкіе чтецы. Вмѣстѣ съ тѣмъ нельзя не замѣтить, что великимъ постомъ и особенно на похоронахъ долженъ поддерживаться иной тонъ, нежели за великопраздничными чтеніями.
Вообще же церковное чтеніе всегда должно быть въ границѣ среднихъ тоновъ, чтобы быть вполнѣ членораздѣльнымъ, ясно слышимымъ даже старцами, изъ коихъ у многихъ начинаетъ притупляться слухъ. А чтобы помочь этой немощи, должно читать съ мѣстъ серединыхъ и по возможности возвышенныхъ. Завѣдомо же глуховатыхъ нужно просить становиться поближе къ чтецу, а также и позаботиться о томъ, чтобы ни кто и ни чѣмъ не нарушалъ достодолжной тишины и порядочности вообще, необходимыхъ всегда и въ особенности при чтеніи церковномъ.
Вторая степень лучшаго чтенія есть чтеніе толковое, когда чтецъ читаетъ, разумѣя, что читаетъ, и такъ осмысленно читаетъ, что даетъ возможность понимать читаемое и слышащимъ. Здѣсь особенное значеніе имѣетъ такъ называемое логическое удареніе на главной мысли или чувствѣ, изображаемомъ въ читаемомъ. При чтеніи толковомъ всякій оттѣнокъ мыслей и чувствъ выражается соотвѣтствующимъ тономъ голоса, но особенно своеобразный тонъ придается тѣмъ словамъ, въ которыхъ заключаются главныя мысли и чувства. Глубокая печаль, торжественная радость, величественное славословіе, все это должно находить въ голосѣ читающаго свое особое выраженіе.
Эта ступень чтенія можетъ быть доступна людямъ болѣе или менѣе разумнымъ, получившимъ достаточное развитіе, когда человѣкъ бываетъ въ состояніи не только понимать мысли каждаго отдѣльнаго предложенія, но способенъ слѣдить за общимъ ходомъ ихъ, уразумѣвать ту (логическую) нить, которая внутренно связуетъ ихъ и даетъ имъ то или другое достоинство и значеніе молитвенное.
Кромѣ осмысленности здѣсь многое зависитъ и отъ способности выразить толково читаемое.
Посему, кромѣ изученія читаемаго (всесторонняго), требуется еще и не малое упражненіе въ томъ, чтобы понятое (надлежаще) выразить въ соотвѣтственныхъ толковыхъ способахъ произношенія.
Толковое чтеніе такъ цѣнится повсюду, что ему обучаютъ въ старшихъ отдѣленіяхъ низшей школы, а еще болѣе въ школѣ средней, въ которой почти нельзя и учиться, не умѣя читать толково.
Церковь есть училище благочестія для малыхъ и совершенныхъ. Посему требованіе отъ церковныхъ чтецовъ чтенія толковаго есть требованіе насущное. Еще Ап. Павелъ говорилъ, что лучше сказать нѣсколько словъ съ пониманіемъ, нежели тысячи безъ пониманія. Но если читающій не понимаетъ читаемаго, то онъ затруднится прочесть такъ, чтобы самымъ чтеніемъ дать понять читаемое, хотя бы и отчасти. Отсюда очевидно, что для толковаго чтенія необходимо чтецу много и долго готовиться, какъ теоретически, такъ и практически.
Теоретическая подготовка къ толковому церковному чтенію должна обнимать разное знакомство со всѣми предметами, входящими въ составъ церковнаго чтенія, особено же съ книгою Псалтирь, такъ какъ почти на каждой службѣ читается нѣсколько псалмовъ. Можно сказать даже, что вся Псалтирь каждымъ чтецомъ должна быть пройдена съ возможнымъ для его возраста и пониманія толкованіемъ, начиная съ перевода словъ и оканчивая усвоеніемъ содержанія всего псалма. Такіе псалмы, какъ 50 и 33 должны быть изучены и наизусть, равно какъ и молитвы постоянно употребляющіяся, какъ напр., «Иже на всякое время»... Незнаніе ихъ такъ же не извинительно, какъ и незнаніе рѣдко встрѣчающихся и такъ сказать необычайныхъ словъ, наир., котва (якорь), іеродіево (аиста) жилище, нырище (развалина), неясыть (пеликанъ) и т. под. Еще непростительнѣе многія славянскія рѣченія понимать по-русски (напр. выну – всегда въ смыслѣ глагола вынимать).
Чтенія паремій, каноновъ и т. под. перемѣнныхъ чтеній представляютъ еще большіе трудности, а потому и изученіе ихъ должно быть болѣе тщательное. Практически можно подготовляться ко всякому чтенію, чтобы оно было толковымъ, хотя бы чтеніе это было и знакомое, ибо для произношенія въ слухъ многихъ должны быть особые пріемы, которыхъ могъ не держаться прочитывавшій для себя. Имѣющій возможность приготовиться читать толково можетъ, такъ сказать, разумно служить Богу, содѣйствуя молитвѣ общей. И наоборотъ, читая нетолково, чтецъ можетъ своимъ безпорядочнымъ чтеніемъ разстраивать доброе религіозное настроеніе и вводить даже въ соблазнъ. Посему всемѣрно должно работать надъ собою, чтобы сознаніе ума и желаніе воли послужить общему благу и спасенію могло осуществляться и по силѣ нашего участія въ ономъ чрезъ церковное чтеніе и его благодѣтельное вліяніе на слушателей.
Существенное свойство разумнаго чтенія опредѣляется логическимъ удареніемъ, которое должно дѣлаться на главной мысли въ читаемомъ вообще и въ частности въ каждомъ предложеніи. А посему очевидно, что для толковаго чтенія необходимъ грамматическій разборъ читаемаго и въ особенности отличіе глаголовъ, какъ выразителей сущности дѣла, мысли или чувства. Отсюда открывается, что для навыковъ чтенію толковому необходимо многократное прочтеніе того, что должно читаться, и притомъ прочтеніе съ глубокою вдумчивостію въ содержаніе чтенія.
Третью степень болѣе совершеннаго чтенія составляетъ чтеніе умилительное, которое состоитъ въ томъ, что чтецъ читаетъ съ духовною настроенностію сердца и производитъ душеспасительное дѣйствіе на слушателей.
Умилительность, какъ показываетъ и самое это слово, есть пріятность. Поэтому читаемое должно быть мило, пріятно самому чтецу. Онъ долженъ, такъ сказать, самъ пережить и перечувствовать тѣ чувства, которыя должны быть внушаемы чтеніемъ, и, переживши ихъ, чрезъ свое умилительное чтеніе передать ихъ слушателямъ. Въ мірѣ свѣтскомъ такіе чтецы называются художниками, а чтеніе ихъ художестеннымъ. Для церковнаго чтенія требуется меньшее. Тутъ не столько важенъ талантъ, сколько живая сердечность и вообще духовная настроенность. Эта духовная настроенность, какъ благодатный даръ (помазанія), должна быть всегда присуща церковному чтецу. Но разности чтеній должны возбуждать въ немъ разные виды и формы умилительности. Такъ напр. при чтеніи о могущественномъ твореніи міра Божія чрезъ слова «рече и быша, повелѣ и создашася», необходимо выразить такую силу, которая бы невольно возбуждала въ слушателяхъ страхъ и благоговѣніе предъ всемогуществомъ Божіимъ. При чтеніи грустной исторіи о продажѣ Іосифа должно постараться возбудить печаль о нашей жестокости и черствости, какъ при чтеніи о злостраданіяхъ Іова – чувство безпредѣльной преданности Богу и могуществу Его Провидѣнія.
Грозныя рѣчи пророковъ и особенно прещенія Божіи, угрозы и проклятія должны имѣть свой особый характеръ произношенія. Но при этомъ должно помнить, что много изъ того, что свойствено было ветхозавѣтнымъ людямъ, теперь должно имѣть болѣе умѣренную силу, такъ какъ въ новозавѣтной церкви болѣе царствуетъ благодать и милость, нежели страхъ и наказанія. Особенною любвеобильностію должны быть отличаться поучительныя чтенія изъ Апостола, гдѣ не рѣдко встрѣчаются живыя обращенія къ слушателямъ съ наименованіемъ ихъ братіями. Слѣдовательно, здѣсь братская любовь, желающая спасенія вѣрнымъ, должна быть самымъ господственнымъ чувствомъ церковнаго чтеца.
При чтеніи поучительныхъ и назидательныхъ чтеній чтецъ является какъ бы благовѣстникомъ и проповѣдникомъ церковнымъ, по сему во многомъ онъ можетъ руководствоваться здѣсь тѣми правилами и совѣтами, которые предписываются наукою о проповѣдничествѣ (гомилетикою). А когда чтецъ выступаетъ, какъ молитвенникъ отъ лица предстоящихъ, то онъ является какъ бы предстоятель или священнослужитель церковный, а потому онъ долженъ руководствоваться всѣми тѣми высокими правилами, которыя внушаются пастырямъ Церкви для ихъ спасительнаго воздѣйствія на ввѣренныхъ ихъ помощи и руководству въ дѣлѣ спасенія. Изъ сего открывается, что хотя наши чтецы называются церковно-служителями, но, пользуясь высшими способами своего служенія, они могутъ быть и бываютъ и священо-служителями, дѣйствуя на слушающихъ ихъ священо-таинственно, чрезъ вліяніе глагола Божія, возвѣщаемаго ими въ рѣчахъ Пророковъ, Апостоловъ, Святыхъ Божіихъ и Самого Христа Бога.
Сознаніе божественности совершаемаго дѣла и особенно его великой важности и спасительности для множества христіанъ должно всегда возбуждать и воодушевлять къ наилучшему чтенію церковному, чтобы всячески помочь общему спасенію всѣхъ. Только нравственно-глухой и бездарный человѣкъ можетъ не понимать своего высокаго священнаго назначенія. И напротивъ, всякій сознающій себя христіаниномъ постарается всемѣрно соотвѣтствовать своему великому назначенію.
Св. Церковь наша, стараясь приготовить чтецовъ къ достодолжному служенію ихъ, такъ увѣщеваетъ каждаго изъ нихъ, чрезъ Епископа, при посвященіи въ стихарь: «Чадо, первая степень священства есть степень чтеца. Поэтому тебѣ слѣдуетъ ежедневно читать божественныя писанія, чтобы слушающій, видя это, восприняли бы это къ созиданію ихъ спасенія и тебѣ самому дана была бы большая степень и ни коимъ образомъ ты не постыжалъ бы жребія избранія твоего, и живя цѣломудренно, свято и праведно, ты сподобился бы наибольшаго служенія во Христѣ Іисусѣ Господѣ нашемъ, Ему же слава во вѣки вѣковъ».
Этотъ гласъ церковный призываетъ и всѣхъ васъ къ достодолжному служенію въ степени чтецовъ. И вамъ всѣмъ обѣщаются возможныя возмездія здѣсь, а еще большія тамъ, на небесахъ, ибо непреложно слово Господне: иже сотворитъ и научитъ, сей велій наречется въ Царствіи небесномъ.
Е. Н.
«Екатеринбургскія Епархіальныя Вѣдомости». 1902. № 17. Отд. Неофф. С. 671-681.
