Проф. Михаилъ Николаевичъ Скабаллановичъ – Недѣля Ваій (Литургическій очеркъ).
Стоитъ только вдуматься въ суть того, чѣмъ былъ для Спасителя Его предсмертный торжественный входъ въ Іерусалимъ, чтобы стало понятнымъ, почему Церковь отмѣтила это событіе однимъ изъ величайшихъ своихъ праздниковъ. Въ земной жизни Спасителя, такъ не похожей на обыкновенную человѣческую жизнь, едва-ли было какое-нибудь другое событіе, которое болѣе этого взволновало бы и потрясло все божественное существо Его.
Собственно два событія необыкновенной важности произошли тогда со Спасителемъ, при чемъ первое изъ нихъ вызвало и обусловило второе. Первое заключалось въ томъ, что Спаситель воскресилъ четверодневнаго мертвеца. Случаи воскрешенія мертвыхъ избранниками Божіими знала и ветхозавѣтная исторія, но, какъ выражается одна церковная пѣснь, «не отъ гроба, ниже четверодневна». Это чудо показало въ Спасителѣ такую власть надъ адомъ и смертію, что оставался еще одинъ шагъ къ тому, чтобы Онъ воздвигъ отъ гроба Самого Себя послѣ смерти Своей. И этого не могли не сознавать смутно всѣ... Что же касается Самого Спасителя, то душа и сознаніе Его были уже полны мыслію о томъ, что чрезъ нѣсколько дней Онъ Самъ будетъ лежать въ такомъ же гробу и будетъ выдерживать борьбу со смертью и адомъ.
Чудо воскрешенія Лазаря было настолько велико и знаменательно, что и слѣпой, безчувственный народъ іудейскій не могъ не понять всего смысла его. Но было границъ тому восторгу, съ какимъ толпа богомольцевъ, собравшихся на Пасху въ Іерусалимъ, вела Спасителя изъ Виѳаніи, мѣста совершенія чуда, въ Іерусалимъ. «Въ этотъ моментъ народъ іудейскій какъ бы превзошелъ самого себя. Надъ толпою пронеслось дыханіе неба и склонило ее подобно вѣтру. Правда, это народное увлеченіе продолжалось не дольше одного часу, но это былъ святый часъ» (Прессансэ: «Жизнь I. Хр.», пер. 1883, 223). Если народъ еврейскій въ его массѣ (а не въ избранникахъ лишь) былъ способенъ къ какой-либо вѣрѣ и къ чему-нибудь доброму и высокому, то теперь эта вѣра и благородные порывы его достигли своего зенита. И сердце Спасителя, который, какъ Богъ, не только «дѣла пріемлетъ, но и намѣренія цѣлуетъ», не могло не радоваться за народъ, за вѣру его, хотя бы и столь кратковременную. Это, несомнѣнно, былъ радостнѣйшій день Его земной жизни. Въ этотъ день Отецъ небесный, имѣвшій вскорѣ прославить Его на небѣ славою, которую Онъ имѣлъ тамъ отъ вѣка, прославлялъ Его на землѣ всею возможною для Него здѣсь славою: его на землѣ теперь впервые народъ призналъ Мессіей, царемъ и пророкомъ своимъ, хотя чрезъ нѣсколько дней отказался отъ этого признанія.
Благоговѣйно воспоминая каждое значительное событіе въ жизни Спасителя, Церковь не могла оставить безъ такого воспоминанія и этого столь важнаго событія. Въ жизни Спасителя оно, во всякомъ случаѣ, было не менѣе важно, чѣмъ, напр., Срѣтеніе Его во храмѣ (прав. Симеономъ), въ честь коего установленъ Церковью великій (изъ числа дванадесятыхъ) праздникъ, – не менѣе важно даже, чѣмъ Крещеніе Господне, которое чествуется Церковью самымъ торжественнымъ образомъ. Если день входа въ Іерусалимъ былъ для Спасителя однимъ изъ радостнѣйшихъ дней Его земной жизни до воскресенія, то естественно со стороны Церкви желаніе, чтобы вѣрующіе раздѣлили съ Спасителемъ послѣднюю Его радость на землѣ, какъ въ теченіе цѣлой недѣли они раздѣляютъ Его предсмертную скорбь.
Чествуя входъ Господень въ Іерусалимъ столь же торжественно, какъ и другія столь же важныя событія въ жизни Спасителя, Православная Церковь сообщила праздничной радости этого дня такой особый, непохожій на другіе праздники оттѣнокъ, исполнила все чествованіе этого дня такой высокой и своеобразной священной поэзіи, что праздникъ этотъ является исключительнымъ въ ряду другихъ по своей трогательности и умилительности. Весь рядъ церковныхъ пѣснопѣній въ честь его и обрядовъ до того проникнутъ одной идеей, однимъ характеромъ, который выдержанъ во всѣхъ частяхъ церковной службы, что службу эту можно разсматривать, какъ одно цѣльное художественное произведеніе священнаго творчества, при чемъ достоинство этого произведенія, конечно, только выиграло отъ того, что создано оно не однимъ человѣкомъ и не въ нѣсколько дней, а творилось вѣками и коллективными усиліями лучшихъ сыновъ Церкви. И мы лишь тогда вполнѣ поймемъ и оцѣнимъ это художественное произведеніе въ его цѣломъ и въ частностяхъ и по достоинству оцѣнимъ его, если прослѣдимъ продолжительный процессъ созданія его, къ чему даютъ возможность недавно открытые цѣнные литургическіе памятники.
⸭ ⸭ ⸭
Праздникъ Входа Господня въ Іерусалимъ, вмѣстѣ съ предшествующимъ воспоминаніемъ воскрешенія Лазаря, хотя ко времени происхожденія своего принадлежитъ къ древнѣйшимъ праздникамъ Церкви, но не скоро получилъ повсемѣстное распространеніе въ христіанскомъ мірѣ, – едва не позже всѣхъ другихъ дванадесятыхъ праздниковъ. Онъ не упомянутъ въ такъ называемомъ праздничномъ Евангеліи (т. е. Евангеліи, содержащемъ чтенія на самые большіе праздники года и писанномъ золотыми буквами по киновари) Синайскаго монастыря 715 г., – Евангеліи, которое содержитъ въ себѣ чтенія рѣшительно на всѣ, кромѣ этого, дванадесятые праздники и на многіе праздники великихъ святыхъ (9 марта, 23 апр., 8 мая, 29 іюня. 29 авг.). Отсутствіе этого праздника въ такомъ сравнительно позднемъ памятникѣ (VIII в.) нѣкоторые литургисты объясняютъ случайнымъ опущеніемъ. Но случайное опущеніе здѣсь едва-ли имѣло мѣсто, такъ какъ въ этомъ Евангеліи есть чтенія не на одни лишь неподвижные праздники (какъ въ другихъ подобныхъ – напр., въ Евангеліи 835 г. Императорской Публичной Библіотеки, или въ Апостолѣ VIII в. въ выпискахъ еп. Порфирія), но и на всѣ подвижные (Преосв. Сергіи архіеп.: «Восточная агіологія», т. I, 401). На Западѣ тоже ранѣе VIII в. не встрѣчается въ памятникахъ упоминанія объ этомъ праздникѣ: впервые о немъ упоминаетъ Амаларій VIII-IX в. (Martene, De antiquis ecclesiae ritibus, Venetiis, 1788, t. III, p. 70). И хотя въ восточныхъ типиконахъ IX в. есть уже уставъ на этотъ день (напр. въ уставѣ Великой Константинопольской Церкви), но къ числу Господскихъ дванадесятыхъ праздниковъ этотъ день причисляется впервые въ XII в. у Ѳеодора Ипиодрона, въ исчисленіи дванадесятыхъ праздниковъ котораго поименованы только Рождество Пресвятыя Богородицы, Введеніе и Успеніе. Затѣмъ у писателя XIV в. Никифора Ксанѳопула, патріарха Константинопольскаго, этотъ праздникъ тоже причисляется къ числу дванадесятыхъ, тогда какъ Рождество Пресвятыя Богородицы и Введеніе опущены (Успеніе уже поименовано. «Восточная агіологія», т. I, 1902 г. 401)
Внесеніемъ предпасхальной недѣли въ кругъ величайшихъ годовыхъ праздниковъ и выработкою высоко-поэтической службы и всѣхъ трогательныхъ обрядовъ этой недѣли христіанскія Церкви всего міра обязаны, какъ и слѣдовало ожидать, – «матери Церквей», т. е. Іерусалимской Церкви. Въ ней этотъ праздникъ сталъ торжественно совершаться въ такой еще глубокой древности, что начало его для насъ совершенно теряется въ отдаленіи самыхъ первыхъ вѣковъ христіанства, и уже въ IV в. мы неожиданно встрѣчаемъ о цѣломъ сложномъ ритуалѣ въ чествованіи этого дня въ Іерусалимѣ.
Одна латинская паломница конца IV в. (Сильвія{1} – въ сочиненіи «Peregrinatio ad loca sancta») такъ описываетъ предпасхальныя субботу и воскресенье въ Іерусалимѣ. «На разсвѣтѣ субботы служитъ епископъ и совершаетъ литургію такъ, чтобы она кончилась утромъ въ субботу. Потомъ архидіаконъ возглашаетъ, говоря: «будемъ всѣ сегодня въ седьмомъ часу (1 ч. попол.) готовы у гроба Лазаря». И при наступленіи седьмого часа всѣ сходятся ко гробу Лазаря. По пути изъ Іерусалима ко гробу Лазаря, приблизительно въ 500 шагахъ отъ послѣдняго, есть церковь на томъ мѣстѣ, гдѣ Марія, сестра Лазаря, встрѣтила Господа. И когда приходитъ туда епископъ, выходятъ тамъ къ нему навстрѣчу всѣ отшельники и входитъ туда народъ; поется тамъ одна пѣснь и одинъ антифонъ и читается соотвѣтствующее мѣсто изъ Евангелія, гдѣ сестра Лазаря встрѣчаетъ Господа. Затѣмъ, по произнесеніи молитвы и благословеніи всѣхъ, идутъ оттуда ко гробу Лазаря съ пѣснопѣніями. Когда же придутъ ко гробу Лазаря, собирается тамъ такое множество, что не только это мѣсто, но и окрестныя поля наполняются народомъ. Поются пѣсни и антифоны, приспособленные дню и мѣсту; читаются также и чтенія, приличествующія дню. И затѣмъ при отпускѣ возвѣщается Пасха, т. е. пресвитеръ восходитъ на возвышенное мѣсто и читаетъ то мѣсто, гдѣ написано въ Евангеліи: «Іисусъ же прежде шести дней пріиде въ Виѳанію» и пр. По прочтеніи этого мѣста и возвѣщеніи Пасхи, бываетъ отпустъ. Затѣмъ всѣ возвращаются въ городъ прямо въ Воскресеніе (т. е. въ храмъ Воскресенія) и тамъ бываетъ вечерня по обычаю» («Богосл. страстной и пасхальной седмицы въ Іерусалимѣ», А. Дмитріевскаго, 233, 226).
Такой же чинъ, только съ соотвѣтствующими измѣненіями и добавленіями и съ большею торжественностью, совершался и въ самую недѣлю Ваій, которая называлась «Великою недѣлею». По окончаніи обычной воскресной утрени, которая для этого дня не отмѣнялась (какъ теперь у насъ), архидіаконъ тоже возглашалъ: «сегодня въ седьмой часъ будемъ всѣ готовы на Елеонѣ». Послѣ пѣнія пѣсенъ и антифоновъ на Елеонѣ въ той пещерѣ, гдѣ Господь училъ, въ присутствіи епископа, оттуда шли съ литіей на имвонъ, т. е. мѣсто, съ котораго Господь вознесся на небо, гдѣ отдыхали (т. е. сидѣли), и послѣ пѣсенъ и антифоновъ, а также положенныхъ чтеній и молитвъ, читалось Евангеліе о входѣ Господнемъ въ Іерусалимъ, послѣ котораго всѣ съ епископомъ шли пѣшкомъ въ городъ «съ пѣснопѣніями и антифонами, припѣвая постоянно: благословенъ грядый во имя Господне; и всѣ дѣти, даже тѣ, которыя не могутъ ходить и которыхъ родители держатъ на рукахъ, всѣ держатъ вѣтви, – одни пальмъ, другія маслинъ; и такъ сопровождали епископа въ томъ образѣ, въ какомъ нѣкогда сопровождали Господа; идутъ медленно, чтобы не утомился народъ; поэтому уже вечеромъ приходятъ въ Воскресеніе; когда же придутъ туда, хотя бы было и совершенно поздно, правится вечерня» (ibid. 241).
Позднѣйшіе путешественники по Св. Землѣ тоже упоминаютъ о торжественномъ празднованіи недѣли Ваій въ Іерусалимѣ. Такъ нѣкто Ѳеодосій, бывшій въ Іерусалимѣ около 530 г., говоритъ, что ко гробу Лазаря «въ воскресный день передъ Пасхой весь народъ собирался и совершалось богослуженіе». Греческій паломникъ XI в. Епифаній Святоградецъ говоритъ, что на томъ мѣстѣ, гдѣ сѣлъ Христосъ на жребя, «стоитъ маслица, отъ неяже ежегодно ломятъ вѣтвь едину, дающе на ней цѣну, и съ кресты всходятъ въ градъ Ерусалимъ въ день цвѣтоносный» (Дмитріевскій. Ibid.).
Такимъ образомъ Іерусалимская Церковь уже въ IV вѣкѣ имѣла вполнѣ развитыя и очень многосложный обрядъ чествованія субботы и недѣли Ваій. На эти дни она имѣла продолжительныя службы, охватывавшія большую половину сутокъ, – отъ 1 ч. пополудни до поздней ночи и, кромѣ того, еще отъ перваго разсвѣта (illuscente) до утра (mane). Чтобы наполнить все это время церковными службами, требовался не малый пѣвческій матеріалъ. И описаніе Сильвіи постоянно указываетъ на пѣніе такихъ «пѣсенъ и антифоновъ», которыми сопровождались безпрерывные крестные ходы (называвшіеся «литіями») на ознаменованныя евангельскими событіями мѣста: ко гробу Лазаря, въ Виѳанію, на Елеонъ. Съ литіями на эти мѣста изъ Іерусалима приходилось идти по нѣсколько верстъ туда и по нѣсколько обратно, и во все это шествіе непрерывно пѣли. Западная путешественница не передаетъ содержанія этихъ пѣсенъ: едва, можетъ быть, знакомая съ греческимъ языкомъ, она больше, вѣроятно, смотрѣла на величественные обряды (напр., шествіе съ ваіями), чѣмъ вслушивалась въ чтеніе и пѣніе. Но несомнѣнно, что всѣ эти многочисленныя пѣсни имѣли предметомъ своимъ прославленіе праздуемаго событія и были похожи по содержанію на наши теперешнія церковныя пѣснопѣнія этихъ дней. Весьма вѣроятно и то, что позднѣйшіе великіе пѣснописцы, изъ которыхъ многіе жили и воспитывались на Востокѣ (Косма, Іоаннъ Дамаскинъ, Андрей Критскій – Іерусалимскій), въ своихъ твореніяхъ вдохновлялись этими равнѣйшими пѣснями и многое заимствовали изъ нихъ. Но есть основаніе думать, что нѣкоторыя изъ тѣхъ «пѣсней и антифоновъ», которые слышала Сильвія въ IV в., перешли буквально и неизмѣнно сохранились въ теперешнихъ нашихъ службахъ субботы и недѣли Ваій. Думать можно такъ потому, что нѣкоторыя изъ теперешнихъ церковныхъ пѣснопѣній этихъ дней носятъ на собѣ слѣды очень древняго происхожденія и заключаютъ въ себѣ выраженія и мысли, вполнѣ объяснимыя при помощи свѣдѣній, сообщаемыхъ древней путешественницей.
Самая характерная стихира теперешней нашей службы въ недѣлю Ваій, – стихира, открывающая бдѣніе этого праздника и затѣмъ неоднократно повторяющаяся въ теченіе бдѣнія, – это извѣстная стихира: «Днесь благодать Св. Духа насъ собра». Для человѣка, незнакомаго съ только-что переданной первоначальной исторіей праздника Ваій, должно оставаться совершенно непонятнымъ, почему такая стихира усвоена именно этому празднику и почему она считается самой характерной для него. Въ сущности это пѣснопѣніе – самаго общаго и неопредѣленнаго характера, и такъ же могло бы быть поставлено въ началѣ каждой праздничной службы, какъ и въ началѣ службы этого праздника. И дѣйствительно, этимъ пѣснопѣніемъ любятъ открывать каждое собраніе священнаго характера, – до того оно общѣе по содержанію. Но стоитъ вспомнить описаніе у Сильвіи многолюднаго стеченія народа въ этотъ праздникъ у гроба Лазаря по заранѣе сдѣланному въ храмѣ громогласно архидіакономъ объявленію, стоитъ вспомнить эту особенность богослуженія настоящаго дня въ древней Іерусалимской Церкви – родоначальницѣ этого праздника, чтобы стало вполнѣ понятнымъ присутствіе въ настоящей службѣ этого пѣснопѣнія и господствующее его положеніе здѣсь. При видѣ безбрежной массы благоговѣйныхъ христіанъ, спѣшившихъ въ этотъ праздникъ ко гробу Лазаря и наполнявшихъ «не только это мѣсто, но и окрестныя поля», – первый возгласъ, который долженъ былъ невольно вырваться изъ устъ этого народа, его предстоятеля-епископа и лика пѣвцовъ, долженъ былъ быть именно такой: «днесь благодать Св. Духа насъ собра». Выразительная краткость и простота по содержанію этого пѣснопѣнія ясно указываетъ на его древнее изначальное происхожденіе въ службѣ настоящаго праздника. За это же говоритъ и то, что въ позднѣйшихъ уставахъ оно долго не вносилось въ составъ самаго праздничнаго бдѣнія, а служило лишь стихирою спеціально для крестнаго хода или литіи въ этотъ день съ ваіями (какъ для Пасхи такою стихирою служитъ: «Воскресеніе Твое, Христе Спасе»), и только тогда, вѣроятно, когда эта литія не вездѣ стала совершаться, настоящая стихира внесена въ самое бдѣніе праздника. На древнее происхожденіе ея указываетъ и выраженіе: «вси, вземше крестъ Твой, глаголемъ». Это выраженіе относится къ древнему обычаю въ этотъ праздникъ держать въ рукѣ вмѣстѣ съ ваіями еще крестъ, сдѣланный изъ тѣхъ же вѣтвей (свидѣт. Епифанія Святоградца). Обычай этотъ и до нынѣ удержался въ католической церкви (Серединскій: «О богослуженіи западной церкви», ст. 2, Спб. 1849, 24).
Кромѣ этой стихиры, въ составѣ нынѣшней службы Ваій печать столь же древнаго происхожденія носятъ на себѣ тропари праздника: «Общее воскресеніе» и «Спогребшеся Тебѣ крещеніемъ». Они тоже замѣчательно просты и немногосложны по содержанію. Въ древнѣйшемъ изъ сохранившихся типиконовъ – типиконѣ Великой Константинопольской Церкви IX-X в. – для всей службы субботы и недѣли Ваій указаны только два эти пѣснопѣнія: для субботы Ваій – «Общее воскресеніе», а для недѣли – «Спогребшеся Тебѣ», которые пѣлись одинъ разъ въ концѣ вечерни и затѣмъ на утренѣ со стихами 50-го псалма. Не считая паремій, прокимиовъ и причастна, эти тропари и составляли тогда всю спеціально праздничную часть службы этихъ дней. Кромѣ нихъ не указано въ этомъ уставѣ рѣшительно никакихъ другихъ пѣснопѣній для этого праздника. Второе изъ этихъ пѣснопѣній («Спогребшеся»...) также не можетъ не обратить на себя вниманія общностью содержанія: за исключеніемъ конца («осанна въ вышнихъ»), который скорѣе служитъ припѣвомъ, чѣмъ частью самого пѣснопѣнія, этотъ тропарь, какъ и стихира «Днесь благодать», совершенно не говоритъ о празднуемомъ событіи. Но стоитъ прочесть въ названномъ древнемъ уставѣ чинъ службы въ субботу Ваій, чтобы стало вполнѣ естественнымъ такое содержаніе этого тропаря. Главнымъ обрядомъ этой службы являлось крещеніе, оглашенныхъ и затѣмъ торжественный вводъ ихъ въ церковь въ предшествіи пѣвца, пѣвшаго псаломъ: «Блаженни, ихже оставишася беззаконія». Послѣ этого ввода, совершавшагося по окончаніи утрени, новокрощенные, стоявшіе посреди храма съ возженными свѣчами, естественно составляли центръ вниманія вѣрующихъ, и дальнѣйшая служба праздника, такъ сказать, двоилась между ними и праздникомъ, такъ что, напр., трисвятое замѣнялось стихомъ крещенія: «Елицы во Христа», прокименъ пѣлся крещенію, и теперешній тропарь: «Общее воскресеніе», относящійся только къ празднику, совершенно оставлялся и замѣнялся тропаремъ о новокрещенныхъ, съ краткимъ лишь упоминаніемъ о праздникѣ. Даже на бдѣніи самого праздника пѣлся лишь этотъ послѣдній тропарь (теперь – оба), хотя трисвятоо на литургіи самаго праздника уже возстановлялось (какъ и теперь).
Еще одно пѣснопѣніе изъ нынѣшняго состава разсматриваемой службы носитъ печать древняго происхожденія и является отголоскомъ древнихъ Іерусалимскихъ обрядовъ настоящаго праздника. Внимательнаго слушателя не могла, вѣроятно, не привести въ недоумѣніе послѣдняя стихира «на хвалитѣхъ» въ бдѣніи Вербнаго воскресенія. Она рѣзко выдѣляется изъ ряда другихъ пѣснопѣній этого праздника, и тоже тѣмъ, что не имѣетъ, по-видимому, никакого отношенія къ празднику и кромѣ того еще представляетъ собою буквальную выписку изъ евангельскаго разсказа рѣшительно безъ какого-либо малѣйшаго лирическаго добавленія со стороны автора-пѣснонисца. Вотъ эта стихира цѣликомъ: «Прежде шести дней Пасхи пріиде Іисусъ въ Виѳанію, и приступиша къ Нему ученицы Его, глаголюще Ему: Господи, гдѣ хощеши уготоваемъ Ти ясти пасху? Онъ же посла ихъ: идите въ преднюю весь и обрящете человѣка, скудель воды носяща; послѣдуйте ему и дому владыцѣ рцыте: Учитель глаголетъ – у тебе сотворю пасху со ученики Моими». Если мы припомнимъ, какъ описываетъ Сильвія обрядъ такъ называемаго у нея «объявленія Пасхи», то легко убѣдимся, что эта стихира – ничто иное, какъ остатокъ этого обряда. Обрядъ заключался въ томъ, что, по совершеніи торжественной службы у гроба Лазаря (также какъ и теперь эта стихира поется въ концѣ утрени), «пресвитеръ восходилъ на возвышеніе и читалъ то мѣсто изъ Евангелія, гдѣ написано: «Іисусъ же прежде шести дней Пасхи пріиде въ Виѳанію» и прочее. По прочтеніи этого мѣста и возвѣщеніи Пасхи, бываетъ отпускъ. «Это совершается въ тотъ день, замѣчаетъ Сильвія, потому что, какъ написано въ Евангеліи, это произошло въ Виѳаніи прежде шести дней Пасхи, а отъ субботы до четверга, когда послѣ вечери ночью былъ взятъ Господь, считается 6 дней» (ibid.). Замѣчательно, что въ католической церкви во время процессіи съ ваіями поется антифонно отрывокъ изъ 12 главы Евангелія Іоанна, которая начинается словами: «Іисусъ же прежде шести дней Пасхи пріиде въ Виѳанію» (Серединскій, 21).
⸭ ⸭ ⸭
Трудно сказать, существовали ли въ древности въ составѣ службы Ваій еще какія-либо пѣснопѣнія спеціально-праздничнаго характера. Судя по тому, что древнѣйшій изъ сохранившихся уставовъ церковныхъ (Константинопольскій IX в.), кромѣ тропаря, антифоновъ, прокимновъ и паремій, не содержитъ указаній ни на какія другія пѣснопѣнія и особенности въ настоящей службѣ, можно думать, что древнѣйшая служба этого праздника въ томъ видѣ, какъ она сложилась въ Іерусалимѣ и оттуда распространилась по другимъ Церквамъ, и исчерпывалась этимъ немногосложнымъ содержаніемъ. Служба этого великаго праздника, какъ и другихъ, ждала появленія въ Церкви вдохновенныхъ пѣвцовъ, чтобы обогатиться содержаніемъ. Службы праздниковъ еще не имѣли тогда лучшей своей части – канона, на который уставы до IX-X в. не содержатъ никакого указанія.
Какъ сказано, эту простоту содержанія, доходящую едва не до ощутительной бѣдности, служба недѣли Ваій раздѣляла съ другими службами великихъ праздниковъ. Но можно сказать, что служба настоящаго праздника въ этомъ отношеніи находилась въ болѣе неблагопріятномъ, въ сравненіи съ другими праздниками, положеніи. Дѣло въ томъ, что праздникъ Входа Господня въ Іерусалимъ былъ воскреснымъ днемъ, а древніе уставы держались на счетъ воскреснаго дня такого взгляда, что воскресная служба въ этотъ день ни въ коемъ случаѣ и ни по какому поводу не можетъ быть оставлена, – даже не только оставлена, но и соединена съ другой какой-либо службой. Боялись, какъ бы отъ такого соединенія впечатлѣніе отъ воскресной службы не потеряло въ своей цѣльности и силѣ. На этомъ основаніи воспоминанія даже важныхъ событій въ жизни Спасителя и въ домостройтельствѣ нашего спасенія, какъ входъ Господень въ Іерусалимѣ и сошествіе Св. Духа на Апостоловъ, падавшія необходимо всегда на дни воскресные, – даже эти воспоминанія считали возможнымъ совершать въ эти дни не иначе, какъ во внѣбогослужебное время, т. е. не на суточныхъ службахъ этихъ дней – вечернѣ, утренѣ и литургіи, а внѣ ихъ и помимо ихъ, такъ чтобы суточныя службы всецѣло отдавать воспоминанію воскресенія. Ясное указаніе на такой обычай мы встрѣчаемъ и въ вышеприведенномъ описаніи Сильвіи: торжественное собраніе у гроба Лазаря и на масличной горѣ, откуда выходили литіи съ безконечными процессіями, назначались не вечеромъ или утромъ, а въ «седьмомъ часу дня» (т. е. въ нашъ 1 ч. попол.), – во время, не занятое рѣшительно никакой суточной службой и разсчитанное на то, чтобы все торжество закончилось къ вечернѣ; если же, несмотря на всѣ разсчеты, оно прихватывало и время вечерни, то все же воскресная вечерня не отмѣнялась: когда литія въ Вербную субботу возвратится въ храмъ Воскресенія, то «хотя бы было совершенно поздно, – говоритъ Сильвія, – правится вечерня»; на этой вечернѣ, какъ и на слѣдующей утренѣ, «совершается все то», замѣчаетъ Сильвія выше, «что обыкновенно по воскреснымъ днямъ совершается». Еще рѣшительнѣе и яснѣе указаніе на такой обычай у Сильвіи въ описаніи дня Пятидесятницы въ Іерусалимѣ: «въ день Пятидесятницы, т. е. въ воскресный, въ каковой день бываетъ большой трудъ народу (т. с. совершается торжественное чествованіе праздника съ утомительными литіями), все правится по обычаю: начиная съ перваго пѣнія пѣтуховъ, совершается бдѣніе въ Воскресеніи, доколѣ епископъ не прочтетъ то мѣсто изъ Евангелія, которое читается въ день воскресный, т. е. о воскресеніи Господа, – и потомъ въ Воскресеніи совершается все, что бываетъ круглый годъ (Peregrinatio въ изд. Gammurini, стр. 70; по Дмитр.: «Богосл. въ Іер.» 237). Сильвія хочетъ сказать, что даже въ Пятидесятницу, не взирая на утомленіе народа отъ праздничныхъ литій, не опускалось ничто изъ воскресной утрени. Даже тогда, когда рѣшились отмѣнить на эти два праздника воскресную службу, долго еще считали необходимымъ читать на утренѣ воскресное Евангеліе: въ Святогробскомъ уставѣ Іерусалимской Церкви IX-X в., по которому для недѣли Ваій не положено уже почти ничего воскренаго (даже «Воскресеніе Христово видѣвше»), о Евангеліи замѣчено: «потомъ чтеніе воскреснаго Евангелія, т. е. воскресное Евангеліе никогда не оставляется, но читается всегда» (Дмитр.: «Богосл. стр. и пасх. седм.», 9).
Когда воскресная служба вполнѣ уступила свое мѣсто въ недѣлю Ваій праздничной, уставщикамъ пришла замѣчательно счастливая мысль соединить воскресную службу съ службою Лазаревой субботы. Безъ сомнѣнія, ни одно воспоминаніе церковнаго года такъ не близко и такъ не родственно воскресенію Христову, какъ воскрешеніе Лазаря. Воскрешеніе четверодневнаго мертвеца было со стороны Спасителя такою побѣдою надъ смертію и адомъ, что отсюда оставался одинъ шагъ къ Его собственному воскресенію. И если въ виду воскресенія Христова Церковь влагаетъ въ уста ада такія восклицанія: «днесь адъ стеня вопіетъ: разрушмися моя держава» и т. д., то въ виду воскрешенія Лазаря съ правомъ влагаются въ уста ада такія слова: «увы мнѣ, нынѣ погибохъ, – вопіяше адъ: се Назарянинъ дольняя подвиза и утробу мою посѣщаетъ!». «О, что косниши, Лазаре, – глаголетъ; гряди вонъ, – зоветъ стоя другъ твой. Изыди убо, да и азъ ослабу пріиму; отнелѣ же бо тя пріяхъ, на блеваніе пища устройся ми» (канонъ на повечеріи, пѣснь 3 и 7). Естественно и Церкви препраздновать въ Лазареву субботу близкое уже воскресеніе Христово.
Нельзя было удачнѣе и достойнѣе почтить день Лазарева воскрешенія, какъ соединивъ съ нимъ воскресныя пѣснопѣнія. Въ такое необычное для нихъ время – въ субботу – эти пѣснопѣнія производятъ поистинѣ двойное впечатлѣніе. Они какъ нельзя лучше освѣщаютъ все величіе и весь смыслъ воспоминаемаго въ этотъ день событія.
И нужно замѣтить, что уставъ церковный не сразу пришелъ къ мысли почтить день воскрешенія Лазарева такимъ именно способомъ (т. е. добавленіемъ къ службѣ этого дня воскресныхъ пѣснопѣній). Изъ сохранившихся памятниковъ мы впервые въ типиконахъ XII в. находимъ указаніе на пѣніе воскресныхъ пѣснопѣній въ этотъ день. Зато прежніе уставы на Лазареву субботу назначали службу такой же торжественности, какъ въ самые большіе (дванадесятые) праздники; такъ, на литургіи въ этотъ день, по уставу Великой Константинопольской Церкви (X в.), положены праздничные антифоны, которыхъ не положено даже для недѣли Ваій. Вообще первоначально эти два дня – суббота и недѣля Ваій – праздновались одинаково торжественно и еще въ XIV в. причислялись оба къ дванадесятымъ праздникамъ, хотя уступали въ торжественности другимъ дванадесятымъ праздникамъ.
Служба недѣли Ваій складывалась и вырабатывалась въ церковной практикѣ постепенно, пока не достигла той степени торжественности, какую она имѣетъ теперь. Нынѣ недѣля Ваій составляетъ одинъ изъ такъ называемыхъ дванадесятыхъ праздниковъ и по строю службы ничѣмъ не отличается отъ другихъ такихъ праздниковъ. Всѣ воскресныя пѣснопѣнія для нея отмѣняются, какъ то дѣлается и для другихъ Владычнихъ праздниковъ, падающихъ на воскресеніе, – но съ тою выгодною для этого праздника разницею, что воскресная служба переносится на предшествующій день – Лазарову субботу, благодаря чему эта суббота получаетъ поистинѣ исключительную торжественность и является для праздника Ваій предпразднеоствомъ, почти равнымъ въ своей торжественности самому празднику.
М. Ск.
«Подольскія Епархіальныя Вѣдомости». 1902. № 14. Ч. Неофф. С. 329-342.
{1} При первомъ разборѣ рукописи рѣшили было, что паломница носила имя Сильвіи, почему и памятникъ этотъ быль изданъ подъ названіемъ «Путешествіе Сильвіи». Позднѣйшія, болѣе тщательныя изслѣдованія ея обнаружили, что наша путешественница называлась Эѳирія. Путешественница пробыла въ Палестинѣ три года, живя въ Іерусалимѣ и оттуда дѣлая экскурсіи. Во время пребыванія въ Палестинѣ она внимательно слѣдила за религіозными церемоніями, литіями и порядкомъ богослуженія, который въ ея сочиненіи представленъ довольно отчетливо и подробно. Сочиненіе Эѳиріи ясно показываетъ, что мѣстная Іерусалимская Церковь передала чинъ этихъ службъ Вселенской Церкви, а послѣдняя сохранила ненарушимым это древнее наслѣдство къ назиданію и умиленію вѣрныхъ чадъ Церкви всѣхъ временъ и народовъ. Путешествіе этой паломницы извѣстно въ наукѣ подъ именемъ «Peregrinatio ad loca sancta»; оно издано и на русскомъ языкѣ въ «Православномъ Палестинскомъ сборникѣ», 20 вып., 1889 г., съ обстоятельнымъ предисловіемъ. Ред.
