Поученіе въ одинъ изъ дней предъ Дмитріевской субботою.
На этой недѣлѣ въ субботу будетъ совершаться поминовеніе усопшихъ. Суббота эта называется Дмитріевскою, потому что за нею слѣдуетъ память св. Димитрія Солунскаго; она установлена для поминовенія православныхъ воиновъ, за вѣру и отечество животъ свой положившихъ на Куликовской битвѣ. Поминая воиновъ, православные поминали и своихъ усопшихъ родственниковъ. Ничего не можетъ быть трогательнѣе поминовенія усопшихъ. Вѣдь умершіе не умерли, не уничтожнлись; они только отошли отъ насъ, отошли отъ земли на небо. Мы и они составляемъ одну Церковь; они – небесную, мы – земную; но это не двѣ Церкви, едина Церковь, одно тѣло Христово. И какъ между членами одного тѣла есть связь, такъ и между мертвыми и живыми есть живое сочувствіе. Объ этомъ сильнѣе всего говоритъ намъ наше сердце. Не стремится ли оно къ умершимъ нашимъ братьямъ, сестрамъ, матерямъ, отцамъ, женамъ, дѣтямъ? Не любимъ ли мы ихъ иногда даже болѣе, чѣмъ живыхъ. Такъ, братіе, союзъ любви не прерывается смертію; «любы николиже отпадаетъ», говоритъ св. Апостолъ. Подобнымъ образомъ и умершіе не прерываютъ своей связи съ нами: они смотрятъ на насъ съ неба и тѣ изъ нихъ, которые удостоились оправданія предъ Богомъ, молятся за насъ Богу, помогаютъ намъ на пути ко спасенію и своими молитвами, а иногда и своимъ непосредственнымъ участіемъ въ дѣлахъ нашихъ – явленіями съ неба. Исторія Церкви и самое святое Евангеліе несомнѣнно увѣряютъ насъ въ этомъ (Mѳ. 27, 52). Тѣмъ же изъ нихъ, которые не достигли оправданія, мы можемъ помочь своими молитвами, благотвореніями, совершаемыми въ память ихъ, и наипаче принесеніемъ безкровной жертвы. И кто молился искренно объ умершихъ, тотъ, безъ сомнѣнія, чувствовалъ въ душѣ особенную отраду и успокоеніе. Это умершіе подаютъ намъ вѣсть съ неба, что молитвы наши обрадовали, утѣшили ихъ. Рано или поздно и мы отойдемъ въ вѣчность, и тамъ умершіе наши братія и сродники встрѣтятъ насъ, и если мы молились за нихъ, поминали ихъ, они будутъ благодарить насъ, что въ день скорби помогли имъ; а если же не поминали, могутъ упрекнуть насъ; а вы забыли насъ, скажутъ, не вспомнили насъ, не молились за насъ!!
Но нуждаются ли они въ нашей помощи, въ нашихъ молитвахъ? Кто похвалится чисто имѣти сердце? Или кто дерзнетъ рещи чиста себе быти отъ грѣховъ, говоритъ Премудрый (Притч. 20, 9). Кто убо чистъ будетъ отъ скверны, говоритъ Іовъ, аще и единъ день житія его (14, 4). Аще беззаконія назриши Господи, кто постоитъ? говоритъ св. Давидъ. Аще речемъ яко грѣха не имамы, себе прельщаемъ, говоритъ св. Іоаннъ Богословъ, и истины нѣсть въ насъ (l Іоан. 8). И святые не тотчасъ послѣ смерти прославляются; и по нихъ Церковь служитъ паннихиды. Если поминальныя молитвы нужны и святымъ для очищенія ихъ отъ невольныхъ согрѣшеній; то что сказать объ обыкновенныхъ людяхъ? Трудно и передать, какъ важна молитва для нихъ: не такъ высохшая земля жаждетъ росы небесной, какъ они жаждутъ молитвъ нашихъ; не столько радовались Израильтяне маннѣ, въ пустынѣ, сколько радуются души умершихъ нашимъ молитвамъ о нихъ. Молитвы живыхъ – вотъ тѣ капли, которыя успокаиваютъ томящееся сердце ихъ. «Мы чувствуемъ отраду нѣкую, когда ты молишься за насъ». Это говорилъ Преподобному Макарію жрецъ языческій. Если и для язычника, крещеніемъ непросвѣщеннаго, къ Церкви Божіей не принадлежащаго, молитва полезна; то тѣмъ болѣе она полезна для христіанина.
Подъ вліяніемъ этихъ молитвъ Церкви, затемненная усопшихъ вѣра просвѣтляется, ослабѣвшее упованіе оживаетъ; чувствуя, что связь съ Церковію спасающею не порвали, они сами пробуждаются къ жизни духовной, начинаютъ молиться сами, жить жизнію благодатною. Съ ними бываетъ то же, что съ обмершимъ человѣкомъ; отъ прикосновенія съ свѣжимъ воздухомъ онъ оживаетъ. Молитвы наши за умершихъ – это благодатное, освѣжающее и оживляющее вѣяніе надъ умершими.
Во адѣ же кто исповѣстся тебѣ? Разлучившись съ тѣломъ, душа уже не можетъ цѣлать добрыхъ дѣлъ, не можетъ алчущаго напитать, жаждущаго напоить, нагого одѣть, странника принять въ свой домъ. А между тѣмъ человѣкъ и созданъ на дѣла благія, и безъ добрыхъ дѣлъ не войдетъ въ Царство небесное... Умершіе не могутъ не чувствовать раскаянія въ своихъ грѣхахъ. Но вѣдь одного раскаянія мало: сотворите плоды достойны покаянія, говоритъ Іоаннъ Креститель раскаявшимся Іудеямъ. Егда грѣшникъ возвратится отъ беззаконія и сотворитъ судъ и правду, той живъ будетъ въ нихъ. Но какъ умершій сотворитъ, когда тѣла – этого орудія, чрезъ которое онъ творилъ, нѣтъ у него, когда между живыми, которымъ онъ долженъ творить добро, и мертвыми пропасть великая утвердися? Какъ онъ возвратитъ неправедно отнятое имъ? Какъ загладитъ вредъ, причиненный имъ ближнему? Какъ возстановитъ честь неправедно имъ осужденнаго, невинно имъ оклеветаннаго? А вѣдь все это вопіетъ къ Богу объ отмщеніи; все это болѣе и болѣе раздуваетъ огонь вѣчный, уготованный діаволу и творящимъ волю его. Здѣсь-то, братіе, мѣсто нашей помощи. Они не подавали милостыни, всякій грѣхъ очищающей. Горько теперь они жалѣютъ о семъ; будемъ подавать милостыню за нихъ. Они неправедно съ обидою ближняго наживали; эта неправда огнемъ жжетъ ихъ теперь; если это неправедно нажитое въ нашихъ рукахъ, облегчимъ ихъ муки, раздавъ оное бѣднымъ. Они плохо молились, дурно въ церкви стояли... Съ ужасомъ они вспоминаютъ о семъ; понять не могутъ, какъ это были такъ неразсудительны, какъ не могли понять, что стоять такъ небрежно предъ лицемъ Всемогущаго сотворенному существу не возможно. Будемъ усердно молить милостиваго Бога о нихъ, будемъ молиться, что-бы они не сказали о насъ: Боже! и они также дурно ведутъ себя, какъ и мы. Значитъ и они придутъ въ это мѣсто мученія; значитъ и они узнаютъ, что такое плачь и скрежетъ зубовъ. Въ самомъ дѣлѣ можетъ ли сердобольная мать безъ ужаса смотрѣть, какъ ея дитя, предаваясь лѣни и другимъ порокамъ, идетъ вѣрными шагами къ погибели? Видѣть погибель любимаго существа и не имѣть возможности помочь? У ней нѣтъ устъ, чтобы крикнуть ему: остановись, куда ты идешь. Нѣтъ рукъ, чтобы схватить его и остановить его. Руки ея, уста и всѣ тѣлесные органы въ могилѣ и уже давно истлѣли. Ахъ, братія! Велико ихъ горе, не будемъ увеличивать его своими грѣхами. Будемъ усердно молить Бога о себѣ и объ усопшихъ нашихъ братіяхъ, чтобы Господь вмѣнилъ вѣру ихъ вмѣсто дѣлъ, будемъ въ память ихъ совершать благотворенія. Впрочемъ, что такое молитва наша? Отъ нашихъ скверныхъ устенъ? Отъ нашаго нечистаго языка? Отъ нашего мерзкаго сердца? Кадило зловонное!! Что такое добрыя дѣла наши? Рубъ поверженный, рваная, брошенная, никому не нужная одежда. Будемъ приносить за нихъ безкровную жертву... Кровь, только одна Кровь Сына Божія очищаетъ насъ отъ всякаго грѣха.
Братія! Господу Богу угодно сокрыть отъ насъ время кончины нашей. Но несомнѣнно, для всѣхъ здѣсь присутствующихъ уже ростутъ, а для многихъ выросли, и для нѣкоторыхъ уже можетъ быть и срублены деревья, изъ которыхъ сдѣлаются намъ гробы, и ляжемъ мы въ землю, въ темную могилу. Лучъ свѣта солнечнаго не проникнетъ туда; но молитва вѣры и любви проникаетъ и разгоняетъ мракъ могилы. Будемъ же, братія, поминать усопшихъ, чтобы въ свое время и насъ помянули, Будемъ молиться за нихъ, что-бы и они помолились за насъ. Тогда не такъ будетъ темна и не такъ страшна всѣхъ насъ ожидающая могила.
«Прибавленіе къ Курскимъ Епархіальнымъ Вѣдомостямъ». 1898. № 41. Ч. Неофф. С. 603-606.
