Нравственное значеніе страданій, невинныхъ – въ особенности.
«Всякое наказаніе въ настоящее время не мнится радость быти, но печаль: послѣди-же плодъ миренъ наученымъ тѣмъ воздастъ правды». (Евр. XII, 11).
Если человѣкъ серьезно подумаетъ о земной жизни своей и возьметъ во вниманіе тѣ условія, среди которыхъ течетъ эта жизнь, – то онъ невольно придетъ къ тому убѣжденію, что бытіе наше на землѣ въ большинствѣ случаевъ исполнено всевозможныхъ бѣдствій и часто непосильныхъ страданій: то тяжкія физическія болѣзни разрушаютъ благосостояніе человѣка, то невозвратныя потери терзаютъ душу его, то многочисленныя неудачи въ предпріятіяхъ жизни причиняютъ ему скорби.
Стоя на религіозной точкѣ зрѣнія и принимая за непреложную истину то, что «не безъ воли Бога тайной жизнь на казнь осуждена», мы спросимъ: въ чемъ однако же состоитъ нравственное значеніе земныхъ страданій человѣчества вообще и невинныхъ въ особенности?
Задумываясь надъ бѣдственностью земной жизни, нерѣдко люди, необладающіе твердостью вѣры въ Истиннаго Бога, приходятъ въ отчаяніе и почти соглашаются съ Шопенгауеромъ и Гартманомъ, которые утверждаютъ, что жизнь земная вовсе не благо, что всякій, здравомыслящій человѣкъ долженъ предпочитать небытіе бытію, чтобы избавиться отъ бездны страданій, свидѣтельствующихъ лишь о безотрадности нашей жизни на землѣ.
Не останавливаясь на этомъ, безъ сомнѣнія, ложномъ утвержденіи пессимистической философіи, мы скажемъ только, что не таковъ долженъ быть взглядъ на бѣдственность земной жизни, и приступимъ къ рѣшенію поставленнаго вопроса въ совершенно иномъ смыслѣ.
Земная жизнь существъ разумныхъ есть приготовленіе къ жизни будущей, гдѣ ожидаетъ каждаго изъ насъ или вѣчное спасеніе, или вѣчная погибель за дѣла, содѣянныя въ мірѣ. Естественно, чтобы достигнуть перваго и избѣжать послѣдней, людямъ необходимо жизнь на землѣ проводить согласно нравственному закону, какъ выразителю всесвятой воли божественной. Но такъ ли бываетъ въ дѣйствительности?.. Люди, вслѣдствіе злоупотребленія своей свободой, то и дѣло нарушаютъ волю Божію и лишь сравнительно немногіе идутъ по пути добродѣтели. И если бы Богъ, такъ сказать, безразлично смотрѣлъ на грѣхи людей до конца ихъ земной жизни, чтобы, по требованію Своего Правосудія, воздать послѣ смерти, когда уже со стороны человѣка прекращается возможность лично загладить свои вины, – то, безъ сомнѣнія, слишкомъ мало было бы лицъ достойныхъ царствія Божія; да и едва ли можно было бы сказать тогда о Богѣ, что Онъ не хочетъ смерти грѣшника. Но Богъ любы есть (1 Іоан. IV, 8), и во имя этой безконечной любви Онъ и посылаетъ бѣдствія человѣку, чтобы наказывая за его преступленія здѣсь на землѣ, напоминать о его паденіи и тѣмъ содѣйствовать достиженію со стороны человѣка святой, нравственной жизни, этого главнаго условія стать членомъ царства Божія. Отсюда, понятно, что всѣ наказанія, посылаемыя Богомъ человѣку въ видѣ всевозможныхъ страданій и бѣдствій, должно представлять не просто карой или возмездіемъ за грѣхи, но, именно, средствомъ, преслѣдующимъ высшую, нравственно-воспитательную цѣль, цѣль осуществленія грѣховными людьми въ ихъ земной жизни нравственнаго закона. Достиженіе этой великой цѣли возможно для человѣка тогда, когда онъ будетъ стоять въ должномъ отношеніи къ самому себѣ, къ ближнимъ и вообще къ окружающему міру. Съ этихъ то трехъ указанныхъ нами сторонъ мы и разсмотримъ значеніе страданій, какъ нравственно-воспитательныхъ средствъ.
Трудно или вѣрнѣе невозможно исчислить всѣ тѣ уклоненія отъ пути истины и добра, которыя (уклоненія) обнаруживаются въ жизни людей, – всего того, что становится между Богомъ и человѣкомъ и дѣлаетъ послѣдняго неспособнымъ внимать требованіямъ воли божественной. Помимо прочихъ грѣховъ, люди всегда почти склонны къ эгоизму, гордости, славолюбію, тщеславію, словомъ, ко всему тому, что является несомнѣннымъ препятствіемъ въ дѣлѣ духовно-нравственнаго развитія, – такъ какъ лишаетъ человѣка возможности обратиться къ своей внутренней жизни, обозрѣть ее и удалить все противное Богу и правдѣ Его. И вотъ, въ такихъ случаяхъ, тѣ или другія бѣдствія и страданія являются по истинѣ спасительными средствами. Посылаемыя намъ время отъ времени, когда то, по суду Промысла, бываетъ необходимо, они научаютъ насъ самопознанію: подъ вліяніемъ тѣхъ или иныхъ страданій человѣкъ, какъ показываетъ опытъ, всего скорѣе можетъ заглянуть въ свою душу и замѣтить тамъ много такого, чего въ другомъ случаѣ онъ, пожалуй, никогда бы не замѣтилъ. Застигнутые бѣдствіями, грѣшники наилучшимъ образомъ располагаются къ тому, чтобы открыть духовную нищету свою, съ ясностью увидѣть всю глубину своего нравственнаго паденія. И, воистину, счастливъ тотъ человѣкъ, который доходитъ до полнаго сознанія своихъ нравственныхъ недостатковъ! Это сознаніе возбуждаетъ рѣшимость истиннаго покаянія, рѣшимость стать на тотъ счастливый путь, дальнѣйшее шествованіе по которому приводитъ человѣка ко всѣмъ христіанскимъ добродѣтелямъ, а отсюда къ единенію съ Богомъ и вѣчному спасенію.
Вотъ почему страданіямъ, насколько они приводятъ грѣшника къ раскаянію, доставляя ему мирный плодъ праведности (Евр. ХІІ, 11), мы можемъ усвоить значеніе нравственно-очистительное.
Говоря, далѣе, о нравственно-воспитательномъ значеніи страданій, мы должны сказать, что они научаютъ насъ должному отношенію къ ближнимъ, чѣмъ, конечно, возвышается наше нравственное достоинство. Прежде всего они развиваютъ въ душѣ способность понимать страданія другихъ; располагаютъ человѣка сочувственно относиться къ чужому горю, быть миролюбивымъ и, когда нужно, снисходительнымъ къ слабостямъ и недостаткамъ окружающей среды. Не будемъ говорить, что кто не извѣдалъ въ жизни какихъ-либо тяжкихъ испытаній, тотъ совсѣмъ уже не можетъ сочувствовать бѣдствіямъ ближняго, но съ увѣренностью скажемъ то, что человѣкъ, испытавшій горе, скорѣе и глубже пойметъ и горе другого, съ большей готовностью поспѣшитъ протянуть ему руку помощи, и сдѣлаетъ это не ради чисто-внѣшняго приличія, но по искреннему влеченію своего сердца, исполняя заповѣдь Христа о любви къ ближнему.
Факты, наблюдаемые въ жизни, подтверждаютъ несомнѣнность этой истины. Нерѣдко мы видимъ, что одинъ, не смотря на свою бѣдность, готовъ помочь неимущему; не смотря иногда на собственныя страданія, спѣшитъ облегчить состояніе несчастнаго. И, наоборотъ, какъ часто, обладающій огромными сокровищами, веселящійся по вся дни свѣтло (Лук. ХVІ, 19) не хочетъ знать нужды бѣднаго Лазаря, удрученнаго физическими страданіями, погибающаго отъ голода и стужи; какъ часто обладающій богатствомъ умственныхъ силъ и практическаго благоразумія закрываетъ глаза свои предъ тѣмъ, кто нуждается въ своей помощи и полезномъ совѣтѣ! И много, много подобнаго рода фактовъ сбывается въ мірѣ среди взбалмошнаго кипѣнія жизни, тупого эгоизма, отталкивающихся интересовъ, среди всего этого кромѣшнаго ада ненормальной борьбы за существованіе... И нельзя ли, по крайней мѣрѣ, большинство сихъ безотрадныхъ жизненныхъ явленій объяснить, именно, тѣмъ, что одинъ извѣдалъ бѣдствія и страданія и потому готовъ болѣть сердцемъ за другого, а иной вѣдаетъ одно довольство, доставляемое земными благами и потому сердце его закрыто и недоступно для состраданія и любви, той св. любви, положенной въ основу христіанства, отсутствіе которой постепенно ведетъ человѣка къ погибели, и которая, повторяемъ, можетъ пробудиться подъ воздѣйствіемъ посылаемыхъ Богомъ испытаній.
Далѣе: страданія, трактуемыя въ смыслѣ нравственно-воспитательныхъ средствъ, поставляютъ человѣка въ нормальное отношеніе къ окружающему его міру. Всякій мыслящій и въ то же время вѣрующій христіанинъ, испытывая страданія, прерываемыя мимолетными удовольствіями, знакомится съ міромъ въ его непостоянствѣ, его ненадежности; научается не обманываться скоропреходящими радостями земной жизни; на опытѣ убѣждается, что міръ дѣйствительно во злѣ лежитъ (1 Іоан. V, 19), и что, вслѣдствіе этого, въ земной жизни каждому человѣку приходится чаще испытывать горе и страданья, чѣмъ счастье и удовольствіе, что всѣ мірскія надежды обманчивы; что, наконецъ, земное счастіе непродолжительно и крайне измѣнчиво; и въ то время, какъ, такъ называемые, пессимисты, подъ вліяніемъ этихъ мыслей впадаютъ въ отчаяніе, истинный христіанинъ всегда будетъ говорить: пускай настоящій міръ доставляетъ мнѣ страданія, но я знаю, зачѣмъ я живу, и будетъ утѣшать себя тѣмъ, что всѣ скорби мірскія временны, что этотъ тлѣнный и грѣшный міръ, рано или поздно, измѣнится въ нетлѣнный, – что посему земная жизнь не есть цѣль человѣчества, а только средство, время подвиговъ для пріобрѣтенія жизни вѣчной, безъ скорбей, печали и воздыханій. Отсюда, естественно, человѣкъ уже прямо обращается къ Богу, какъ единому источнику всякаго блага и счастія, Его начинаетъ любить, въ Немъ полагаетъ цѣль своего бытія, – словомъ, воспитываетъ въ себѣ истинную духовную свободу и внутреннюю независимость отъ міра и дѣлъ его, чтобы, хотя сколько-нибудь, осуществить божественную заповѣдь Христа: «ищите прежде царствія Божія и правды Его, и сія вся приложатся вамъ» (Мѳ. VI, 33).
Въ тѣсной связи съ значеніемъ страданій, какъ средствъ нравственно-воспитательныхъ, стоитъ предохранительное значеніе ихъ: страданія, дѣйствуя вышеуказаннымъ образомъ на человѣка, не только нравственно-возраждаютъ его и освобождаютъ отъ грѣховъ, но и предупреждаютъ возникновеніе послѣднихъ. И если мы станемъ наблюдать факты, встрѣчающіеся въ жизни и въ исторіи, то увидимъ, что страданія, посылаемыя Богомъ, по крайней мѣрѣ въ большинствѣ случаевъ, постигаютъ человѣка именно въ то время, когда, послѣ совершенія извѣстнаго проступка, ему угрожаетъ опасность впасть въ большій грѣхъ, когда онъ стоитъ, такъ сказать, на краю пропасти. Возьмемъ для примѣра то наказаніе, какое постигло царя Давида за его горделивое предпріятіе исчислить подвластный ему народъ, именно, моровую язву, поразившую народъ еврейскій. Богъ, конечно, наказывалъ въ данномъ случаѣ гордость человѣческую. Но кто знаетъ отъ какихъ еще грѣховъ предохранило Давида и его народъ столь грозное наказаніе?.. Кто можетъ поручиться за то, что Давидъ, убѣдившись, послѣ исчисленія народа, въ могуществѣ своего царства, не забылъ бы истиннаго Бога со всѣмъ своимъ народомъ и не впалъ бы, наконецъ, въ идолопоклонство, какъ это было съ его преемниками? Вообще съ увѣренностью можно сказать, что во всѣхъ подобныхъ случаяхъ страданія, посылаемыя Богомъ въ видѣ наказаній за уклоненіе человѣка отъ праведной и добродѣтельной жизни, предупреждаютъ многія и слишкомъ опасныя послѣдствія для нравственности. Такъ опытный медикъ, во время и кстати назначенными лекарствами, можетъ предупредить въ человѣческомъ организмѣ появленіе какой-либо серьезной болѣзни съ ея послѣдствіями. На таковое значеніе страданій вполнѣ ясно опредѣленно указываетъ Св. Апостолъ Павелъ, когда говоритъ: «чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровеній, дано мнѣ жало въ плоть», т. е. болѣзнь физическая (2 Кор. XII, 7). Изъ этихъ словъ, конечно, нельзя выводить того заключенія, будто апостолъ превозносился, получая откровеніе отъ Бога, – нѣтъ, онъ только сознается, что ощущаетъ въ себѣ нѣкоторое побужденіе къ тому, или вѣрнѣе имѣетъ въ виду лишь отвлеченную возможность такого превозношенія и высказываетъ, что страданія его – «жало во плоти» – даны ему, какъ антагонистъ, для предупрежденія появленія въ душѣ горделиваго чувства, этого неизсякаемаго источника многихъ нравственныхъ недуговъ.
Итакъ, изъ всего вышеизложеннаго мы видимъ, что страданія, испытываемыя человѣкомъ въ жизни, поставляютъ его въ правильное отношеніе къ самому себѣ, ближнимъ, къ окружающему міру, предохраняютъ людей отъ паденія и такимъ образомъ приближаютъ ихъ къ Богу и Его всепрощающей благодати. Вотъ почему страданія, по волѣ безконечнаго Правосудія, посѣщающія человѣчество, въ душѣ вѣрующей возбуждаютъ не ропотъ и негодованіе, а свѣтлое и отрадное чувство: они являются вѣскимъ доказательствомъ безмѣрной, божественной любви, путемъ временныхъ бѣдствій возвышающей человѣка въ нравственномъ отношеніи и приводящей его къ наслѣдію вѣчной жизни.
Если столь велико значеніе страданій вообще, то гораздо выше, конечно, въ мірѣ нравственномъ значеніе страданій невинныхъ. Но прежде, чѣмъ говорить о значеніи сихъ страданій, нужно выяснить, какъ должно понимать самое выраженіе «невинныя», что тоже – «незаслуженныя страданія». Каждый, человѣкъ, какъ зараженный грѣхомъ, носитъ въ себѣ нѣкоторую склонность къ нему, и въ силу этого обстоятельства никого нельзя назвать безусловно невиннымъ. Въ виду этого, выраженіе: невинное страданіе должно быть нѣсколько ограничено по отношенію къ человѣку: оно можетъ къ нему примѣняться настолько, насколько онъ или относительно свободенъ отъ нарушенія нравственнаго закона, какъ, напр., св. угодники, или еще находится въ состояніи донравственномъ, какъ малолѣтнее дитя. Стало быть, говоря о невинныхъ страданіяхъ мы разумѣемъ существованіе ихъ только въ смыслѣ относительномъ. Эти роды страданія, какъ мы уже замѣтили, часто наблюдаются въ жизни истинныхъ чадъ Божіихъ, исключительно посвятившихъ себя на служеніе Богу. И съ увѣренностью можно сказать, что, чѣмъ выше человѣкъ въ нравственномъ отношеніи, чѣмъ уготовляется ему болѣе высокое мѣсто въ царствѣ славы, тѣмъ въ большей степени онъ подвергается всевозможнымъ испытаніямъ. Каково же значеніе этихъ страданій? Если грѣшнику, какъ мы видѣли, страданія посылаются для того, чтобы, наказавъ преступленіе, содѣйствовать нравственному возрожденію человѣка и направленію его на путь истины; то не долженъ ли въ самомъ дѣлѣ испытывать страданій избранникъ Божій, страданій, какъ средствъ, направленныхъ на усовершенствованіе внутренняго человѣка. Не долженъ ли праведникъ соотвѣтствующимъ образомъ приготовиться, или вѣрнѣе, испытывать себя, чтобы оказаться вполнѣ достойнымъ своего избранія и высокаго назначенія въ царствѣ славы? Вѣдь, если мы обращаемъ вниманіе ня отношенія общечеловѣческія, то видимъ, что чѣмъ высшее положеніе стремится занять человѣкъ въ обществѣ, тѣмъ болѣе требуется отъ него соотвѣтствующей подготовки, траты умственныхъ и физическихъ силъ и энергіи. Такъ, разумѣется, и въ царствѣ славы. Человѣкъ долженъ поработать надъ собой, чтобы оправдать свое избраніе въ сонмъ сыновъ Божіихъ. Посему страданія праведниковъ имѣютъ ту весьма важную цѣль, чтобы испытать прежде всего вѣру ихъ, укоренить въ сердцѣ ихъ уже никогда неизмѣнную любовь къ своему Создателю, воспитать полное самоотверженіе, презрѣніе къ міру и земнымъ благамъ ради будущаго блаженства. И для праведниковъ, находящихся подъ гнетомъ тяжелыхъ испытаній, является полная возможность побѣдоносно и какъ нельзя лучше доказать предъ Богомъ свою любовь къ Нему, любовь чистую, чуждую всякой корысти, – словомъ, является возможность прославить Бога и чрезъ это заслужить свое будущее прославленіе въ обители Отца свѣтовъ. Къ этому роду страданій мы должны отнести страданія, напр., праведнаго Іова, который, по свидѣтельству Библіи, страдалъ не ради своей вины, а именно потому, что Богу угодно было прославиться въ вѣрномъ рабѣ своемъ и посрамить дерзость сатаны осмѣлившагося клеветать на человѣка Божія. Далѣе, истинными носителями этихъ великихъ испытательныхъ страданій, являются всѣ мученики, добровольно, правды ради воспринявшіе всѣ пытки и самую смерть за Христа. Въ страданіяхъ этихъ находятъ полное, безусловное исполненіе слова Христа Спасителя: «если кто отвергнетъ душу свою ради Меня, тотъ найдетъ ее» (Mѳ. X, 39). Подъемлющій бремя этихъ страданій болѣе, чѣмъ кто-либо другой, принимаетъ на себя крестъ Христовъ, и потому, какъ Спаситель міра послѣ страданій своихъ «бѣ прославенъ» по человѣческому естеству Своему, такъ и для мучениковъ эти страданія имѣютъ значеніе средства для полученія неувядаемаго вѣнца славы.
Но этимъ еще далеко не исчерпывается значеніе невинныхъ страданій. Какъ мы выше упомянули, страдаютъ въ мірѣ еще и дѣти, дѣти малолѣтнія, не имѣющія нравственнаго сознанія и потому, конечно, неповинныя, – страданія таковыхъ дѣтей, безъ сомнѣнія, не могутъ имѣть того, указаннаго нами, значенія, какое имѣютъ они (страданія) по отношенію къ св. угодникамъ. Какъ же еще можно смотрѣть на значеніе невинныхъ страданій, именно на значеніе страданій невинныхъ дѣтей, которыя по слову Христа Спасителя, и безъ страданій болѣе, чѣмъ кто-либо другой, достойны царствія Божія?
Пытаясь рѣшить этотъ вопросъ люди нерѣдко приходили къ самымъ ложнымъ и потому нежелательнымъ результатамъ: готовы были порицать правосудіе и благость Божію въ судьбахъ міра и человѣка и даже отрицали цѣлесообразность въ мірѣ нравственномъ. «Не хочу гармоніи», восклицаетъ Иванъ Карамазовъ (у Достоевскаго), принимая во вниманіе факты невинныхъ страданій и не будучи въ состояніи понять ихъ смысла и значенія. Но если невиннныя страданія по своему значенію для насъ не вполнѣ понятны, то разумно ли было бы въ самомъ дѣлѣ отрицать цѣлесообразность въ мірѣ и сомнѣваться въ правдѣ Божіей? Напротивъ, нельзя ли въ этихъ страданіяхъ усматривать со стороны Правосудія, правда, трудно разъяснимую, по на самомъ дѣлѣ великую цѣль, цѣль страданіями одного, невѣдомымъ для насъ образомъ, предотвратить неминуемую гибель другого? Бываетъ не мало примѣровъ, когда люди, дерзко нарушая въ своей жизни волю Божію, и на одрѣ смерти по тѣмъ или инымъ обстоятельствамъ не успѣваютъ принести достойныхъ плодовъ покаянія и умираютъ во грѣхахъ. Но любовь Создателя къ человѣку и тутъ еще не прекращается. Милосердый Богъ, желающій всѣмъ спасенія, но вмѣстѣ требующій удовлетворенія безконечной правдѣ своей, посылаетъ временныя страданія другому человѣку, относительно говоря, невинному, – каковымъ въ особенности является малолѣтнее дитя, чтобы этими страданіями загладитъ виновность погибающаго и спасти его. Какимъ образомъ этими страданіями достигается указанная цѣль, мы, конечно, не знаемъ, – но вѣдь мы также опредѣленно сказать не можемъ, какимъ образомъ по силѣ нашихъ молитвъ облегчается участь грѣшниковъ, когда послѣ смерти нѣтъ покаянія, – мы этого не знаемъ, однако твердо вѣримъ вь дѣйственность нашихъ молитвъ за людей умершихъ во грѣхахъ. Поэтому, какъ бы то ни было, христіанинъ, наблюдая въ жизни факты невинныхъ страданій и оказываясь безсильнымъ подыскать для нихъ вполнѣ достаточныя основанія, вмѣсто того, чтобы усматривать нецѣлесообразность въ мірѣ нравственномъ, долженъ успокаивать себя тѣмъ, что, быть можетъ, благодаря этимъ страданіямъ, разрушающимъ лишь временное благосостояніе человѣка, страданіямъ убивающимъ тѣло и не могущимъ вредить душѣ, – благодаря этимъ страданіямъ избавляются отъ золъ другіе, и такимъ образомъ достигается вѣчное благо многихъ: и грѣшныхъ матерей, и преступныхъ отцовъ, искупленныхъ страданіями дѣтей, и всѣхъ другихъ, которые вразумляются этими страданіями и стараются не грѣшить. И развѣ не высказываемъ мы глубокой вѣры въ эту истину, когда говоримъ: мало ли бываетъ такихъ родителей, которые умираютъ въ грѣхахъ, а наказаніе за нихъ несутъ на себѣ дѣти и дальнѣйшіе потомки, – и наоборотъ. Развѣ мы откажемся вѣрить тому, что иногда народъ несетъ на себѣ тяжкіе – тайные и явные – грѣхи правителя?.. И наоборотъ, правитель, развѣ не обливается кровью и не несетъ адскихъ мукъ за преступленія всего народа?.. Говоря вообще, невозможно перечесть случаевъ въ жизни, что одни, не смотря на свою позорную жизнь, далеко не испытываютъ того, что терпятъ на землѣ люди, относительно говоря, невинные, и всякому непредубѣжденному уму кажется можно допустить, что эти невинные страдаютъ за другихъ, чтобы достигалась великая цѣль Промысла Божія. Достовѣрнымъ свидѣтельствомъ того, что человѣку не чуждо убѣжденіе въ возможности и дѣйствительности страданій за другихъ служитъ Евангельская исторія. Такъ, св. Апостолы полагали, что слѣпой могъ страдать не только за свои грѣхи, но и за грѣхъ родителей (Іоан. IX, 2).
Еще съ большею убѣдительностью о значеніи невинныхъ страданій для другихъ говоритъ намъ то обстоятельство, что самъ Богъ наказывалъ въ Ветхомъ Завѣтѣ за беззаконія отцевъ ихъ потомковъ до четвертаго рода (Исх. XXXIV, 7). Моѵсей, какъ извѣстно, готовъ былъ жертвовать собственнымъ спасеніемъ, ради блага возлюбленнаго имъ народа. Апостолъ Павелъ точно также выражалъ готовность принесть въ жертву собственное спасеніе, не говоря уже о благахъ земныхъ, лишь бы только доставить блаженство другимъ (Рим. IX, 3).
Все это доказываетъ, что можно безвинно страдать и, именно, за другихъ, и эти страданія, имѣя величайшее нравственное значеніе, лично для того, кто ихъ переноситъ, по волѣ Божіей, хотя и непонятнымъ для насъ образомъ, могутъ содѣйствовать общему благу и возвращать благоволеніе Божіе къ тому, кто по своимъ дѣламъ недостоинъ его и подлежитъ вѣчному осужденію.
Но, вѣдь, при этомъ можно возразить: допустимъ, что страданія за другихъ фактъ; но какъ смотрѣть на этотъ фактъ? Согласенъ ли онъ съ требованіями здраваго смысла? Не противорѣчитъ ли онъ, наконецъ, понятію о правдѣ, когда вина одного какъ будто взыскивается на другомъ? Конечно, нѣтъ, если только человѣкъ будетъ имѣть правильный взглядъ на отношеніе отдѣльной личности ко всему организму человѣчества. Всякій, кто правильно смотритъ на дѣло, размышляя о страданіяхъ, именно невинныхъ, какъ ни горько ихъ переносить, будетъ постоянно помнить, что онъ не отдѣльная только личность, которой нѣтъ дѣла до другихъ. Напротивъ, его не покинетъ сознаніе, что каждый человѣкъ есть необходимый и незамѣтный членъ въ составѣ всеединаго организма, и потому, волей неволей, долженъ вмѣнять вину другихъ и себѣ, страдать за нихъ, чтобы достигалось общее счастіе, спасеніе и благо. Вотъ почему и ап. Павелъ, сравнивая общество вѣрующихъ съ членами человѣческаго организма, замѣчаетъ: «аще страждетъ единъ удъ, съ нимъ страждутъ вси уди» (1 Кор. ХII, 36).
Заканчивая разсужденіе на вопросъ о значеніи невинныхъ страданій, нужно сказать, что страданія эти могутъ имѣть нравственное значеніе для другихъ и въ этомъ отношеніи. Можно страдать не для того только, чтобы, такъ сказать, раздѣлять вины другихъ и тѣмъ содѣйствовать соціальному благу, но и для того, чтобы сими страданіями учить другихъ, подавать имъ назидательный примѣръ, быть свѣточемъ для будущихъ поколѣній, чтобы они, взирая на предшествующихъ страдальцевъ, учились угождать Богу, идти по пути истины и достигать царствія Божія. Такой образъ страдальца представляется намъ въ Іовѣ, который, правда, страдалъ не для одной этой цѣли, тѣмъ не менѣе можетъ служить образцомъ терпѣнія для всѣхъ временъ и народовъ. То же самое должно сказать и о тѣхъ страдальцахъ, кои приняли вѣнецъ мученическій; они по истинѣ свѣтятъ своимъ братіямъ, какъ неугасаемые свѣточи въ борьбѣ съ міромъ, съ его искушеніями и соблазнами.
Итакъ, изъ всего разсужденія о значеніи страданій мы видимъ, что съ ними достигаются высокія нравстенно-воспитательныя цѣли, всѣ они направляются Богомъ къ достиженію не только личнаго, но и общаго блага; а посему всякій истинно-вѣрующій христіанинъ, смиряя себя предъ правосудіемъ Божіимъ, хотя бы и не понималъ вполнѣ цѣли и значенія жизненныхъ страданій и особенно невинныхъ, долженъ говорить:
«Не безъ воли Бога тайной
Жизнь на казнь осуждена»...
Вси путіе Господни милость (Пс. ХХІV, 10). И только при такихъ условіяхъ человѣкъ устоитъ въ истинѣ и не пойдетъ въ слѣдъ тѣхъ, крайне безотрадныхъ учителей, которые проповѣдуютъ пессимистическую мораль, какъ слѣдствіе изъ пессимистическаго міросозерцанія.
И. М.
«Странникъ». 1898. № 2. Февраль. С. 226-236.
