Митрополитъ Антоній (Храповицкій) – Вселенская, или Греческая, или Россійская, или Арабская? (1932)
Этот труд впервые вышел отдельным изданием в Белграде в 1932 г. с одноименным названием – Ред.
Мы, православные, обязаны вѣровать во единую святую соборную и апостольскую Церковь. Выраженіе это неточное и даже неправильное: не соборную, а вселенскую (икономики), вселенскую въ смыслѣ всенародную, какъ объяснено въ нашемъ Синодальномъ катехизисѣ: Церковь не принадлежитъ какому-либо отдѣльному народу, но включаетъ въ себя всѣ народности, правильно вѣрующія въ Св. Троицу и въ самую Церковь, утвержденную семью Вселенскими и девятью помѣстными Соборами и содержащую Св. Библію и неповрежденное Священное Преданіе, заключенное въ книгу Правилъ Св. Апостолъ и Вселенскихъ Соборовъ и въ каноническія правила извѣстныхъ отцовъ Церкви. Правила эти наравнѣ съ Священнымъ Писаніемъ, представляютъ собою необходимое условіе для пребыванія, принявшихъ оныя въ составѣ Св. Церкви, ибо, по словамъ Василія Великаго, отвергающіе сіи правила, какъ якобы неимѣющія великой силы, могутъ незамѣтно повредить и самое Евангеліе и отъ самого Христіанства оставить только одно имя. Впрочемъ, признаніе каноновъ почти утрачено въ сознаніи образованныхъ и полуобразованныхъ христіанъ, забывшихъ, что наша вѣра въ святыя Евангеліе и прочія книги Новаго Завѣта, изъ коихъ многія еретиками отрицаются, какъ якобы неподлинныя (начиная съ 4-го Евангелія, 2-го Посланія Апостола Петра и Іоанна и др.), однимъ словомъ весь авторитетъ Новаго Завѣта основанъ на признаніи читателемъ св. каноновъ съ отверженіемъ которыхъ, по справедливому замѣчанію Василія Великаго, отвергается весь Новый Завѣтъ, а за нимъ, конечно, и Ветхій.
Итакъ, вооружившись мыслью о непогрѣшимости нашихъ каноновъ, въ которыхъ выражается истинность Св. Церкви, обратимъ свой мысленный взоръ къ ея современному положенію.
Почти до послѣдняго времени самою вѣрною хранительницею церковныхъ каноновъ почиталась Церковь Греческая, во-первыхъ, какъ наиболѣе грамотная въ усвоеніи и разумѣніи Православія, а во вторыхъ, какъ смѣлая обличительница всякихъ уклоненій отъ послѣдняго. Эти обличенія Церковь наша проводила съ такой строгостью, что смѣло отсѣкала отъ своего состава цѣлыя огромныя области въ передней Азіи, сѣверной Африкѣ и всѣ западныя народности. Послѣднія, развивая свою внѣшнюю культуру, отходили отъ Православія все дальше и дальше и много опередили въ такомъ нежелательномъ удаленіи еретиковъ Азіатскаго Востока и Африканскаго юга, гдѣ культура, порабощенная варварами разныхъ народовъ, остановилась и среди тяжкихъ заблужденій все таки сохранила намъ многія чисто христіанскія вѣрованія, чаянія и обычаи, благодаря чему обращеніе восточныхъ еретиковъ къ единой Христовой Церкви болѣе надежно, чѣмъ сыновъ лукаваго Запада, сравнительно мало исказившихъ церковную организацію (римо-католики) и нравственные христіанскіе идеалы (протестанты и англикане).
Къ глубокому прискорбію раздѣленія, точнѣе отпаденія отъ истинной Церкви, закрались и среди православныхъ христіанъ и произвели среди нихъ, вотъ въ эти самые послѣдніе годы, душепагубные расколы.
Впрочемъ, даже тамъ гдѣ дѣло не дошло и, Богъ дастъ, не дойдетъ до раскола, надъ многими Православными Церквами уже исполнилось печальное предсказаніе Спасителя: «За умноженіемъ беззаконія оскудѣетъ любы многихъ» (Матѳ. 24, 12).
Это оскудѣніе любви, выражающееся въ полномъ отдѣленіи отъ Церкви, бываетъ особенно пагубно въ тѣхъ случаяхъ, когда оно связано съ такъ называемымъ филэллинизмомъ, или національными группами и держатъ оныя въ своихъ когтяхъ съ фанатическимъ упорствомъ. Вотъ почему ересь Евтихія поглотила племена Сѣверной Африки, ересь Несторія — племена Западной Азіи, полуересь того же Евтихія — обширную Арменію и т. д.
Но кромѣ національныхъ ересей Церковь не менѣе страдала и страдаетъ отъ ересей и расколовъ, имѣющихъ свой корень въ личной ненависти различныхъ групъ населенія, руководимыхъ въ этомъ зломъ дѣлѣ своими самозванными вождями, или завистливыми іерархами, о чемъ досадовали древніе отцы Церкви, напримѣръ, св. Григорій Богословъ, писавшій Василію Великому: «Когда же вы престанете другъ друга угрызать изъ за обладанія епархіями, какъ (да простить мнѣ твоя боголюбивая святость) какъ собаки изъ-за брошенной кости. Вотъ до чего доводитъ борьба честолюбій, или, боюсь сказать, корыстолюбій».
Послѣднее обличеніе можно всецѣло приложить къ нашимъ раздѣленіямъ въ Европѣ и Америкѣ, каковыя раздѣленія имѣютъ еще менѣе оправданія, чѣмъ продолжающаяся вражда между греками и православными арабами въ Европѣ, Азіи и Африкѣ. Впрочемъ, въ послѣдней области вражда эта нѣсколько притихла подъ вліяніемъ мудраго распоряженія Патріарха Мелетія, который по увѣщанію и настоянію мѣстнаго правительства, значительно расширилъ церковныя права арабовъ, устранивъ греческую монополію ихъ недавно возрожденной церковной школы Патріархата.
Впрочемъ, становясь на неоспоримую почву церковнаго равноправія различныхъ національностей, мы должны все таки признать условную правду эллиновъ въ этомъ вопросѣ. Именно они ссылаются на то, что св. Евангеліе написано на греческомъ языкѣ и помимо изученія послѣдняго невозможно изъяснять Христову вѣру. Признаютъ это и протестанты, у которыхъ въ богословскихъ школахъ продолжается и понынѣ изученіе греческаго языка, къ стыду школъ русскихъ, какъ бы отвернувшихся отъ Божественныхъ словесъ въ ихъ подлинникѣ.
Къ этому надо прибавить, что защитники греческаго языка опираются на не вполнѣ доказанный резонъ характера историческаго, коимъ они отстраняютъ указаніе своихъ противниковъ на то, что православные арабы, составляющіе большинство населенія въ Патріархатѣ Іерусалимскомъ, Александрійскомъ и, конечно, Антіохійскомъ, по-гречески ничего не понимаютъ и грекамъ вовсе не симпатизируютъ. Греки имъ возражаютъ въ томъ смыслѣ, что эти инородцы признаютъ себя арабами ошибочно, ибо они потомки чистыхъ эллиновъ, переселенныхъ на Востокъ императоромъ Юстиніаномъ въ 11 вѣкѣ, сохранившихъ православную вѣру своихъ предковъ, хотя и потерявшихъ свой греческій языкъ. Поэтому въ Александріи и другихъ странахъ, греки всячески избѣгаютъ наименованія ихъ арабами и греками, но замѣняютъ ихъ словами «арабофоны» и «эллинофоны», т. е. говорящіе по-арабски и говорящіе по-гречески, а считаютъ греками тѣхъ и другихъ. Впрочемъ, лучшіе изъ іерарховъ чередуютъ возгласы и молитвы по-гречески и по-арабски.
Достойнѣйшій великій іерархъ, Блаженнѣйшій Патріархъ Григорій IV, поступалъ именно такъ, чѣмъ кромѣ всего прочаго, дѣлалъ болѣе понятнымъ содержаніе молитвъ для слушателей обѣихъ національностей. Также поступали и многіе другіе іерархи священнаго Востока, особенно въ Іерусалимѣ и Палестинѣ, гдѣ объединяются въ однихъ и тѣхъ же храмахъ разнообразныя народности. Въ такомъ добромъ починѣ всего легче найти путь къ миру и любви. Съ утѣшеніемъ указываемъ на то, что онъ не совсѣмъ чуждъ и Румынской Церкви, гдѣ мы слушали съ утѣшеніемъ пѣніе румынское и славянское въ одной и той же каѳедральной церкви.
Пора намъ, т. е. всѣмъ православнымъ христіанамъ всѣхъ народностей, убѣдиться въ томъ, что путь къ Божіей истинѣ заключается не въ преобладаніи одной народности надъ другою, а просто въ отрѣшенности отъ исключительныхъ симпатій въ ту или иную сторону, хотя бы и прикрываемыхъ лживыми фразами о евангельской любви ко всѣмъ безразлично народностямъ.
Послѣдніе годы разыгравшейся международной борьбы на Ближнемъ Востокѣ дѣлаютъ, однако, почти безнадежнымъ такое возрожденіе Вселенскаго Христіанства. И еще недавно представители различныхъ православныхъ народностей даже мало интересовались къ какой этнографической вѣтви принадлежитъ тотъ или другой христіанинъ: «я православный», — вотъ какое опредѣленіе было для него дорого, и во всякомъ случаѣ гораздо дороже, чѣмъ наименованіе себя грекомъ, арабомъ или славяниномъ. Въ настоящее время подобное предпочтеніе своей вѣроисповѣдной принадлежности сравнительно съ принадлежностью расовой сохранилось въ нѣкоторой степени только у македонцевъ на Балканахъ, а еще въ недавнее время на Украинѣ у малороссовъ. Если спросить у послѣднихъ — «ты кто такой?», то многіе еще недавно отвѣчали просто: «православный!» Въ настоящее же время отвѣты слѣдуютъ другіе: «украинецъ, мазепинецъ, русскій» и т. п. И какъ часто случается, что такой жалкій и глупый провинціализмъ считаютъ признакомъ культурности и выше мѣры дорожатъ своимъ расовымъ происхожденіемъ, забывая мораль Крыловской басни о гусяхъ, которые продолжали гордиться тѣмъ, что ихъ отдаленные предки, когда-то спасли Римъ отъ нашествія варваровъ. Дѣйствительно, когда какая-либо слѣпая страсть, напримѣръ, шовинизмъ, овладѣетъ умомъ человѣка, то онъ начинаетъ повторять глупости, которыхъ прежде онъ стыдился.
Такое суженіе своихъ понятій соединяется обыкновенно съ отрицаніемъ дѣйствительно цѣнныхъ убѣжденій и преданій. Такъ, украинизація соединяется съ пренебреженіемъ къ Православію и съ началомъ симпатій къ латинской ереси, а панъ-арабизмъ съ равнодушіемъ къ Христіанству и съ симпатіей къ магометанству, при этомъ подобная подмѣна нравственныхъ драгоцѣнностей безсмысленнымъ шовинизмомъ признается признакомъ культурности, хотя и не можетъ быть оправдана ни простой логикой, ни моралью.
Особенно стыдно намъ за нашу современность въ виду того, что даже и въ языческомъ обществѣ, напримѣръ, въ древнемъ Римѣ, люди постепенно отрѣшались отъ расовыхъ, шовинистическихъ предразсудковъ и старались найти идейную почву для своихъ симпатій и для своего объединенія.
Правда эта почва была тоже зыбкая и неустойчивая, но все же такіе знамена, какъпросвѣщеніе, цивилизація, право, гуманность оставаясь по существу такими же миѳами, какъ Венера, Юнона и Марсъ, все-таки заключали въ себѣ стремленіе къ извѣстному идеалу, хотя и не чисто этическому, но все же возвышавшемуся надъ идеями грубаго шовинизма, лишеннаго нравственнаго содержанія, чѣмъ не могутъ похвалиться современные сепаратисты различныхъ національностей.
Правда та вражда грековъ съ современными семитами, которой мы посвящаемъ настоящее краткое изслѣдованіе, оперируетъ чисто христіанскими библейскими терминами, но только прикрываетъ ими свой грубый шовинизмъ, и обнаруживается даже готовность, ради послѣдняго, отказаться отъ единой, святой, соборной, апостольской Церкви; при этомъ болѣе цивилизованные и болѣе хитрые греки выходятъ какъ бы побѣдителями изъ подобныхъ споровъ, а болѣе простодушные и обыкновенно неумѣющіе скрыть своего лицемѣрія арабы, замѣчая, что ихъ побѣждаетъ греческая изворотливость, хватаются за ножи, или идутъ унижаться передъ болѣе сильными, но неправославными націями Запада и просить у нихъ дипломатической и денежной помощи противъ своихъ же по вѣрѣ братьевъ. Тщетно мы бы стали напоминать имъ слова апостола Павла: «Какъ смѣетъ кто у васъ, имѣя дѣло съ другимъ, судиться у нечестивыхъ, а не у святыхъ? Развѣ не знаете, что святые будутъ судить міръ? Если же вами будетъ судимъ міръ, то неужели вы недостойны судить маловажныя дѣла? Развѣ не знаете, что мы будемъ судить ангеловъ, не тѣмъ-ли болѣе дѣла житейскія? А вы, когда имѣете житейскія тяжбы, поставляете своими судьями ничего не значущихъ въ Церкви. Къ стыду вашему говорю: неужели нѣтъ между вами ни одного разумнаго, который могъ бы разсудить между братьями своими? Но братъ съ братомъ судится и при томъ предъ невѣрными. И то уже весьма унизительно для васъ, что вы имѣете тяжбы между собою. Для чего бы вамъ лучше не оставаться обиженными? Для чего бы вамъ лучше не терпѣть лишеній? Но вы сами обижаете и отнимаете, и при томъ у братьевъ. Или не знаете, что неправедные Царства Божія не наслѣдуютъ? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодѣи, ни малакіи, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злорѣчивые, ни хищники — Царствія Божія не наслѣдуютъ» (1 Кор. 6, 1-10).
Впрочемъ мнѣ, пожалуй, скажутъ, что несомнѣнно справедливыя требованія апостола Павла имѣли бы силу среди людей и народовъ, благоговѣйно подчиняющихся ясно выраженнымъ требованіямъ Закона Божія, а тамъ, гдѣ начинаетъ господствовать шовинистическое безуміе, необходимо останавливать вражду вооруженной угрозой, а потому обратимся къ доводамъ чисто человѣческимъ и практическимъ.
Дѣло въ томъ, что среди шовинистическихъ стремленій, одолѣвающихъ христіанскій міръ и раздирающихъ его на части, все же остается одинъ болѣе, чѣмъ священный центръ, котораго еще стыдятся люди, неуспѣвшіе отрѣшиться отъ Божественной правды. Этотъ центръ есть подлинная столица всего Христіанства — священный градъ Іерусалимъ, нѣкогда оплаканный за свое грѣховное упорство божественными слезами.
«Іерусалимъ, Іерусалимъ, избивающій пророковъ и камнями побивающій посланныхъ къ тебѣ! Сколько разъ хотѣлъ Я собрать дѣтей твоихъ, какъ птица собираетъ птенцовъ своихъ подъ крылья, и вы не захотѣли. Се, оставляется вамъ домъ вашъ пустъ. Ибо сказываю вамъ: не увидите Меня отъ нынѣ, доколѣ не воскликните: благословенъ Грядый во имя Господне» (т. е. до Второго пришествія) (Матѳ. 23, 37-39).
Да не падетъ это страшное проклятіе Кроткаго и Смиреннаго сердцемъ и на христіанскіе народы, какъ оно пало на народъ іудейскій и да не привлечетъ его изъ себя взаимная вражда христіанскихъ племенъ, какъ привлекли его невѣрные іудеи.
Теперь подойдемъ вплоть къ нашей темѣ.
Мы видимъ Іерусалимъ, подчиненный въ церковномъ отношеніи грекамъ, которые прежде держали его своимъ нравственнымъ авторитетомъ и превосходствомъ въ просвѣщеніи, наконецъ, властью византійскихъ императоровъ и турецкихъ султановъ, которую, впрочемъ, по крайней мѣрѣ въ древнее время, нельзя было противопоставлять нравственной силѣ и которая не была тогда узко фанатична, ибо, хотя и не часто, но временами допускала, напримѣръ, въ 17-мъ вѣкѣ въ Іерусалимѣ, патріарховъ арабовъ, среди которыхъ бывали и великіе праведники.
Вотъ если бы современнымъ церковнымъ публицистамъ удалось убѣдить стать на ту же точку зрѣнія фактическихъ правителей Палестины и отречься отъ эллинскаго шовинизма, въ силу котораго до настоящаго времени 50-тысячная арабская паства находится въ рукахъ 2-хъ тысячъ эллинскихъ пришельцевъ, и возглавить ее пастыремъ-единоплеменникомъ, то можетъ быть Палестинскій вопросъ разрѣшился бы самъ собою.
Но если послѣднее, т. е. назначеніе араба Патріархомъ св. Града, не можетъ осуществиться, то я возвращусь къ предложенному уже мною плану возглавленія Іерусалимскаго Патріархата пастыремъ изъ той народности, которая — одна во всей вселенной, чужда богопротивнаго шовинизма и сохранила способность перевоплотиться въ ту націю, которой себя посвящаетъ; такова народность русская, какъ она выразилась въ лицѣ величайшаго своего представителя святѣйшаго Патріарха Никона († 1681) который говорилъ: «я по тѣлу русскій, а по душѣ грекъ», обозначая послѣднимъ словомъ не всецѣлое предпочтеніе одной народности передъ другою, но указывая на свой вселенскій международный характеръ.
Итакъ мы вновь подошли къ уже высказанной идеѣ о томъ, что въ интересахъ мира всѣхъ христіанъ православныхъ должно избрать Патріархомъ въ Іерусалимѣ человѣка русскаго. Знаю, что сейчасъ же поднимется крикъ и даже вой съ разныхъ сторонъ: «Ишь чего захотѣлъ!»
Во всякомъ случаѣ захотѣлъ не для себя лично, ибо, живя на свѣтѣ 70-й годъ, я давненько мыслю себя стоящимъ одной ногой въ гробу, а печаль моя и любовь моя къ святому Граду и къ Святой Землѣ, орошенной Христовыми слезами и Христовой Кровью. А насколько пишущій эти строки чуждъ захватнаго имперіализма, это видно изъ того, что, когда послѣдній былъ не только доступенъ мнѣ, но прямо вкладывался въ руки русскаго правительства англичанами и другими вліятельными націями Запада (1914 годъ), а въ частности мнѣ лично оберъ-прокуроръ Св. Синода на засѣданіи послѣдняго предлагалъ высказать свое мнѣніе по сему предмету, а именно по вопросу о томъ, въ какомъ видѣ принять въ русское подданство и въ подчиненіе Петербургскому Синоду Константинопольскій Патріархатъ и самого Патріарха, то я съ большой горячностью отвѣчалъ, что ни о какомъ таковомъ подчиненіи не можетъ быть и рѣчи, но Вселенскій Патріархатъ и Патріархъ должны сохранить полную самостоятельность, а скорѣе слѣдуетъ ему подчинить нашъ Синодъ и нашу іерархію. Таковая моя реляція была тогда же отпечатана въ Харьковскомъ журналѣ «Пастырь и паства» и озаглавлена «Чей долженъ быть Константинополь?».
Точно также и теперь несмотря на замолчанную тогда въ печати мою статью, я настойчиво повторяю, что и Церковь Іерусалимская со своимъ архипастыремъ должна оставаться автокефальною, уже потому, что 1-й Вселенскій соборъ 7-мъ правиломъ постановилъ: «Понеже утвердися обыкновеніе и древнее преданіе, чтобы чтити епископа пребывающаго въ Еліи (Іерусалимѣ), то да имѣетъ онъ послѣдованіе чести, съ сохраненіемъ достоинства, присвоеннаго митрополіи».
Какъ уже мы писали въ другомъ мѣстѣ это правило тѣмъ замѣчательно, что оно основано на чисто религіозномъ мотивѣ, тогда какъ возвышеніе прочихъ Патріаршихъ престоловъ имѣло основанія временныя и почти свѣтскія. Таковы правила 2-го Вселенскаго собора о власти Цареградскаго Патріарха (Пр. 3-е, гдѣ преимущества епископовъ Константинопольскаго и Римскаго обусловлены политическимъ достоинствомъ названныхъ городовъ). Еще яснѣе говоритъ о томъ же 28-е правило 4-го Вселенскаго собора: «боголюбезнѣйшіе епископы предоставили равныя преимущества святѣйшему престолу Новаго Рима, праведно разсудивъ: да градъ, получившій честь быть градомъ царя и синклита, имѣющій равныя преимущества съ ветхимъ царственнымъ Римомъ, и въ церковныхъ дѣлахъ возвеличенъ будетъ подобно тому, и будетъ вторымъ по немъ».
Фактически Константинополь съ упраздненіемъ какъ русской, такъ и византійской имперіи и освобожденіемъ главной части Патріархата (т. е. Малой Азіи) изъ-подъ его управленія и власти становится церковной провинціей, а большую часть его прежней паствы, правъ и вліянія пріобрѣтаетъ Эллада и Аѳины, гдѣ и слѣдовало бы жить патріархамъ, пожалуй съ сохраненіемъ прежняго титула, какъ это было въ 13-мъ вѣкѣ, когда вселенскіе патріархи въ продолженіи нѣсколькихъ десятковъ лѣтъ жили въ отдаленной Никеѣ, сохраняя свое почетное наименованіе.
Впрочемъ, этотъ предметъ не входитъ въ нашу задачу, и мы снова возвращаемся къ Іерусалиму.
Отъ нравственнаго участія въ дѣлахъ Матери-Церкви ни одинъ христіанинъ не имѣетъ права отказываться: «Аще забуду тебѣ, Іерусалиме, забвена буди десница моя».
Когда Господь воспрещаетъ христіанамъ божбу (клясться), то не велитъ клясться Іерусалимомъ, «потому что это городъ великаго Царя» (Матѳ. 5, 35). Упомянемъ, кстати, что гоненіе на Іисуса Христа и совершившаяся надъ Нимъ беззаконная казнь, бывшая причиной отверженія іудейскаго народа («отымется отъ васъ Царствіе Небесное и передастся народу, творящему плоды его»), не только не умалила славы самого Іерусалима, но послѣдній сталъ называться въ Евангеліи св. Градомъ, именно съ того времени, какъ Господь на крестѣ испустилъ Свой духъ (Матѳ. 27, 53). Такое наименованіе, авторизованное спасительной страстью Христовой и Его Воскресеніемъ, навѣки утвердилось надъ Іерусалимомъ. Посему и русскіе люди, удаленные на громадное разстояніе отъ св. Града и въ большинствѣ никогда его не видавшіе, не считаютъ себя чуждыми Божіему жилищу, согласно извѣстной стихирѣ: «Радуйся Сіоне святый, мати церквей, Божіе жилище». Итакъ, нужды и скорби Іерусалимской Церкви еще со временъ апостоловъ Павла и Варнавы, привлекали участіе христіанъ, жившихъ въ разсѣяніи, и они «положили каждый по достатку своему послать пособіе братьямъ, живущимъ во Іудеѣ, что и сдѣлали, пославъ собранное къ пресвитерамъ черезъ Варнаву и Савла» (Дѣян. 11, 29-30).
Благочестивые сербы и другіе славяне, побывавъ въ Іерусалимѣ, имѣютъ право прибавлять къ своей фамиліи слово «хаджи», соотвѣтствующее русскому слову «дворянинъ».
Итакъ, обще-церковное правило, предостерегающее всѣхъ христіанъ и въ частности іерарховъ о невмѣшательствѣ въ жизнь другихъ самостоятельныхъ Церквей Православныхъ, по отношенію къ Церкви Іерусалимской должно касаться только какихъ-либо прямыхъ распоряженій, но не можетъ возбранять сердечнаго участія въ жизни Матери-Церкви, и современное сиротство послѣдней переживается благочестивыми христіанами, какъ собственное сиротство.
И, дѣйствительно, не только православные христіане, видящіе въ Іерусалимѣ свое старое отечество, но и древніе еретики (армяне, монофизиты, моноѳелиты и несторіане) не считаютъ себя совершенно чуждыми Іерусалиму и Іерусалимской Церкви, но взираютъ на него, какъ на свое второе отечество. Во дни св. Пасхи вы встрѣтите въ Іерусалимскомъ храмѣ не только православныхъ христіанъ всѣхъ народовъ, но и отдѣлившихся отъ Церкви благоговѣйно молящихся въ ней, не взирая на каноническое воспрещеніе, иновѣрцевъ.
Конечно, отсюда, изъ центра Христіанства, должна быть возглашена вновь торжественная проповѣдь о покаяніи и всеобщемъ единеніи во святой Православной Церкви, такъ что, когда хозяева палестинскихъ святынь отрѣшатся отъ своего шовинизма, и не на словахъ только, а отъ всего сердца возгласятъ: «возлюбимъ другъ друга, да единомысліемъ исповѣмы Отца, и Сына, и Святаго Духа — Троицу Единосущную и Нераздѣльную», то такое возглашеніе не останется безплоднымъ, а печальныя ереси, раздирающія христіанскій Востокъ, будутъ исчезать «яко дымъ отъ лица огня».
Гораздо труднѣе найти доступъ къ сердцамъ нашихъ западныхъ братьевъ, которыхъ восточные и христіанами не считаютъ, опираясь на слова Евангелія: «Аще и Церковь преслушаетъ, буди тебѣ яко язычникъ и мытарь».
Въ данномъ случаѣ единственная заручка наша — 79-е правило Карѳагенскаго собора, повелѣвающая оказывать всевозможное снисхожденіе къ лишеннымъ церковнаго общенія, если они оказали какую-либо услугу Церкви и не имѣютъ характера злобнаго упрямства.
Итакъ, оставляя на малое время общія принципіальныя сужденія, поставимъ прямо практическій вопросъ: какъ же, по мнѣнію автора, должно себѣ представлять дальнѣйшее управленіе Палестинской Церковью? Ограничиться-ли назначеніемъ туда русскаго Патріарха или реформировать весь строй мѣстной церковной жизни? На это мы отвѣтимъ, что намъ и въ голову не приходила мысль о какомъ бы то ни было насилованіи церковной жизни и тѣмъ менѣе церковнаго быта палестинскихъ народовъ. Однако необходимо тамъ произвести по крайней мѣрѣ тѣ реформы, которыя допустилъ у себя Патріархатъ Александрійскій. Послѣдній, имѣя въ себѣ большій процентъ греческаго населенія, чѣмъ Палестина, и меньшій процентъ населенія арабскаго, сравнительно съ той же Палестиной, постановилъ, однако, открыть свои духовныя школы и для православныхъ арабовъ, хотя это было устроено, увы, подъ давленіемъ англиканъ и еще болѣе подъ давленіемъ мѣстнаго магометанскаго правительства, однако, такая реформа явилась болѣе благодѣтельной для Православія, чѣмъ всѣ предпріятія мѣстной православной власти, которая не постыдилась нѣсколько десятковъ лѣтъ тому назадъ безъ всякой церемоніи закрыть имѣвшуюся подъ Іерусалимомъ единственную православную богословскую школу св. Креста, въ которой допускался наравнѣ съ греческимъ и арабскій языкъ.
Замѣчательно, что это дѣлалось тогда, когда противъ школьнаго просвѣщенія среди инородцевъ, никто уже не смѣлъ ничего возражать, а фактически и до настоящаго времени уроженцы изъ мѣстнаго духовенства, т. е. православные арабы, могутъ имѣть своихъ представителей только среди забитаго бѣлаго приходского духовенства, и то при непремѣнномъ условіи, чтобы во главѣ его стоялъ благочинный греческой національности. Не значитъ-ли это держать мѣстное православное населеніе, принявшее Христову вѣру раньше грековъ, въ безнадежномъ невѣжествѣ?
Правда, мы знаемъ, что школьное просвѣщеніе арабовъ не идетъ въ ущербъ Православію, а греческая рѣчь, которою такъ превозносятся и, конечно, справедливо, православные эллины, не теряетъ своего значенія и при возстановленіи арабской церковной автономіи.
Кажется мы уже гдѣ-то упоминали, что идеальный христіанинъ покойный Патріархъ Антіохійскій Григорій IV-й, будучи природнымъ арабомъ, любилъ читать и пѣть по-гречески, и, конечно, христіане никогда не пожелаютъ лишиться тѣхъ прекрасныхъ созвучій эллинской рѣчи, которыя остались намъ отъ древнихъ великихъ отцовъ Церкви, начиная съ гимна въ честь Воскресенія Христова.
Мы бы даже посовѣтывали самимъ грекамъ возстановить въ своей рѣчи стихотворный размѣръ церковныхъ стихиръ, тропарей и прочихъ пѣснопѣній, утраченный ими въ послѣднія два столѣтія. Та же задача предстоитъ и русской церковной школѣ, подвергшейся тому же лишенію и тоже разучившейся читать греческіе священные стихи, уступивъ это искусство, къ своему стыду, инославнымъ нѣмцамъ, которые продолжаютъ издавать на греческомъ языкѣ богослужебныя книги, возстановивъ въ нихъ стихотворное правописаніе.
Итакъ, да процвѣтаетъ богослужебное творчество на греческомъ и на семитическихъ языкахъ, а славяне должны со смиреніемъ учиться тому и другому!
О томъ, какъ тѣсно сплетаются греческія и семитическія молитвы съ нашей славянской рѣчью легко убѣдиться, наблюдая за нашими простыми богомолками въ Палестинѣ, которыя великолѣпно говорятъ и молятся по-гречески, да и въ Россіи страшно любятъ слушать греческую литургію и потомъ хвалиться, что вся служба шла по-гречески, а по-русски пѣли только: «ис полла эти, деспота», да «аминь».
Кстати упомянемъ еще о томъ, что попытки измѣнять нашу церковную службу на малороссійскій или бѣлорусскій жаргонъ достойны всякаго осужденія и въ 1918 году были единогласно отвергнуты и осуждены словесной анкетой всѣхъ русскихъ крестьянъ, свободно избранныхъ населеніемъ въ качествѣ депутатовъ Всеукраинскаго Собора. Напротивъ, стремленіе переводить священныя и богослужебныя книги на эти нарѣчія, исходили и исходятъ изъ среды весьма враждебной Православію и дружественной латинству, а по существу ни во что не вѣрующей.
Но возвращаемся къ Іерусалиму.
Не простое это дѣло, — внести миръ среди враждующихъ племенъ. Вспомнимъ, какъ Моисей, убѣждавшій своихъ соотечественниковъ не бить другъ друга, заслужилъ злобу обоихъ и долженъ былъ бѣжать отъ своего народа въ землю Аравитянъ.
Если дозволено сравнивать малое съ великимъ, то должно признаться, что и я, грѣшный, горячо любя и грековъ, и православныхъ семитовъ, потерялъ расположеніе и тѣхъ, и другихъ за свои попытки примирительной дѣятельности, но все-таки повторяю слова, которыя вопіетъ мое сердце: «Не умолкну, ради Сіона и ради Іерусалима не успокоюсь, доколѣ не взойдетъ, какъ свѣтъ, правда его, и спасеніе его, — какъ горящій свѣтильникъ» (Ис. 62, 1).
Я убѣжденъ въ томъ, что нормальная жизнь Церкви и возможное примиреніе народовъ, прославляющихъ Христа, не можетъ быть достигнута внѣ живой связи народной жизни всѣхъ христіанскихъ племенъ со Св. Землею и съ Іерусалимомъ.
Вотъ почему народъ русскій въ первыхъ же поколѣніяхъ своихъ, обратившихся ко Христу, почувствовалъ сильнѣйшую тягу къ Іерусалиму и наградилъ Россію чуднымъ произведеніемъ православнаго благочестія, озаглавленнымъ: «Хожденіе игумена Даніила въ Св. Землю». До сихъ поръ это произведеніе по своей нравственной и научной цѣнности остается однимъ изъ первыхъ среди подобныхъ.
Должно обратить вниманіе еще на то обстоятельство, что значительная часть православнаго населенія въ Іерусалимѣ чисто русской культуры, которая оказала значительное вліяніе и на мѣстныхъ грековъ, и на семитовъ.
Впрочемъ, мы ни въ какомъ случаѣ не претендуемъ на то, чтобы русскимъ въ Палестинѣ и въ Сиріи, а еще менѣе въ Египтѣ, были предоставлены тѣ же политическія права и преимущества, какими тамъ пользуются греки и православные арабы.
Если гдѣ, то именно тамъ, въ мѣстахъ земной жизни Господа Іисуса Христа, всѣ народы должны слѣдовать слову апостола Павла: «Другъ друга честью больша творяще» (Рим. 12, 10); также и другое слово того же апостола о Церкви Христовой: «идѣже нѣсть эллинъ и іудей, обрѣзаніе и необрѣзаніе, варваръ и скиѳъ, рабъ и свободь, но всяческая и во всѣхъ Христосъ» (Кол. 3, 11).
При всемъ томъ остается вопросъ: какъ воплотить въ опредѣленныя требованія эти идеи объ общественномъ равенствѣ различныхъ племенъ, населяющихъ Св. Землю? Конечно при этомъ должно имѣть въ виду и число насельниковъ, и ихъ культурный уровень и особенно ихъ вѣроисповѣданіе.
Чтобы всѣмъ этимъ руководиться разумно и правильно, слѣдуетъ прежде всего намѣтить тѣ стороны жизни, тѣ области общественнаго быта, управленія и законодательства, въ которыхъ заинтересованы различныя племена, но болѣе всего слѣдуетъ разрѣшить вопросъ о преимущественной пользѣ для православнаго Христіанства этихъ предполагаемыхъ законопріятій и учрежденій.
Кажется пока вопросъ о богослужебномъ языкѣ въ различныхъ провинціяхъ и въ различныхъ храмахъ Палестины не имѣетъ той остроты, которую онъ получилъ въ Европѣ, гдѣ, какъ мы уже упомянули, различныя борющіяся между собою направленія жизни имѣютъ одинъ печальный пунктъ: почти всеобщее маловѣріе въ Бога и въ Церковь. Напротивъ, въ тѣхъ странахъ, гдѣ религія стоитъ еще крѣпко, вопросъ о богослужебномъ языкѣ остается вопросомъ второстепенной важности, во всякомъ случаѣ не центральнымъ. Гораздо болѣе острымъ и злополучнымъ является вопросъ о личномъ составѣ различныхъ учрежденій, почему мы и поставили во главѣ нашихъ сужденій мысль о необходимости обезпечить за этимъ предметомъ возможное безпристрастіе и возможное устраненіе или по крайней мѣрѣ ослабленіе бушующаго шовинизма, который, впрочемъ, усилился до такой степени, что едва-ли найдется возможность разрѣшить это дѣло такъ, чтобы по возможности удовлетворить всѣ партіи, а потому нужно оставить этотъ обычный пріемъ исканія равновѣсія, а поставить дѣло такъ, чтобы имѣлось въ виду, не скажу исключительно, но преимущественно, польза Св. Церкви и неповрежденнаго Православія: тогда лица и племена, ставящія послѣднее на второй планъ, а на первый личную или шовинистическую выгоду, должны будутъ пенять на себя и признавать свою виновность.
Чтобы этого добиться отъ нихъ, необходимо заставить ихъ признать (конечно не насильственно), что высшею цѣнностью жизни является чистота вѣры и возрастаніе добродѣтели въ людяхъ, дѣло это столь трудно не само по себѣ, а по причинѣ того густого тумана заблужденій и страстей, которымъ окутана вся современная общественная жизнь и который становится тѣмъ мрачнѣе и опаснѣе, когда онъ охватываетъ людей и племена, борющіяся другъ съ другомъ. Должно признаться, что даже во время магометанскаго владычества бывало легче давать правильное указаніе по подобнымъ вопросамъ, нежели теперь, во времена всеобщей нравственной и религіозной анархіи, когда различныя племена объединены почти исключительно во враждебномъ отношеніи не только другъ къ другу, но и вообще къ Христовой Церкви. Кто бы ни открылъ свои уста для разрѣшенія подобнаго вопроса, его тотчасъ же обвинятъ со всѣхъ сторонъ въ деспотическомъ давленіи на всѣхъ инославныхъ, либо въ коварномъ уловленіи ихъ въ сторону своихъ интересовъ.
Мы уже сказали, что свободнѣе всѣхъ отъ шовинизма является народъ русскій. Теперь прибавимъ, что второе мѣсто въ вѣроисповѣдной терпимости, безъ враждебнаго отношенія къ религіи вообще, занимаютъ англикане и въ особенности англо-католики, поэтому ихъ теперешнюю гегемонію въ народной жизни Палестины можно привѣтствовать болѣе горячо, чѣмъ даже гегемонію православныхъ грековъ, среди которыхъ первенствующее значеніе съ недавняго времени получили люди къ религіи довольно равнодушные, а подчасъ и скрыто враждебные, что выразилось въ ихъ стремленіи ввести новый стиль въ православные календари и богослуженія. Но едва-ли не еще болѣе вредное вліяніе, даже несознательно отъ ихъ воли, окажетъ ихъ враждебно презрительное отношеніе ко всѣмъ народамъ и племенамъ негреческаго происхожденія, хотя бы и православнымъ.
Мало можно надѣяться на то, что настоящія строки окажутъ какое-либо вліяніе, или хотя бы на то, что они привлекутъ вниманіе современныхъ мыслителей и общественныхъ дѣятелей, но авторъ получитъ нѣкоторое удовлетвореніе даже и въ томъ случаѣ, если обнаружатся симптомы того, что подобное вліяніе будетъ воспринято людьми хотя бы черезъ нѣсколько поколѣній послѣ его смерти, которая не замедлитъ. Въ такой надеждѣ его укрѣпляетъ сбывшееся его предсказаніе о русской революціи и деморализаціи, которое имѣло мѣсто сперва въ 1903 году въ Уфѣ, а потомъ въ 1905 году въ Петербургѣ.
Если въ заключеніе насъ спросятъ какой же постепенный порядокъ какихъ бы то ни было нововведеній или преобразованій я предвижу для перенесенія центра православной общественной жизни въ Іерусалимѣ, то кромѣ уже сказаннаго (о личности Патріарха) я укажу на то, чтобы по возможности подготовить въ Іерусалимѣ собраніе... конечно не комитетовъ, не совѣтовъ, а вещественныхъ святынь, т. е. храмовъ, монастырей и школъ изъ различныхъ земель и православныхъ народовъ, которое имѣло мѣсто въ средніе вѣка и въ которомъ участвовала и Сербская помѣстная Церковь, и Грузинская, и Россійская, и Румынская и другія, чему нѣкоторое подобіе теперь осталось на св. Аѳонѣ, но къ сожалѣнію искажаемое шовинизмомъ его настоящихъ хозяевъ.
Если найдутся для сего нововведенія соотвѣтствующія лица и матеріальныя средства, а главное — доброе произволеніе и христіанское сочувствіе другъ къ другу.
Дальше пойдетъ рѣчь объ учрежденіи различныхъ духовныхъ семинарій, а по возможности и академій, типографій и т. д. На этомъ мы пока и закончимъ.
Насъ не должно остановить въ начертаніи хотя бы самого общаго плана церковно-народныхъ объединеній такое соображеніе, что невозможно соединять враждебные элементы въ близкое дружество, когда человѣкъ человѣку сталъ волкомъ по латинской пословицѣ и когда эта неразумная племенная вражда выражается преимущественно въ злобной клеветнической полемикѣ между различными православными племенами.
Конечно, указаніе это справедливо, но оно опровергается или во всякомъ случаѣ ослабляется исторіей Христовой Церкви, которая почти съ самого начала нашей эры соединяла въ дружественную семью самыя разнообразныя народности, лишенныя не только взаимныхъ симпатій, но и общаго языка.
Противъ этого недуга человѣчества Господь употребилъ средство чудотворное, пославъ Своимъ ученикамъ даръ языковъ, т.е. способность говорить на незнакомомъ языкѣ. Подробное разъясненіе этому историческому явленію даетъ апостолъ Павелъ въ 14-ой главѣ 1-го посланія къ Коринѳянамъ.
Конечно тотъ даръ языковъ, о которомъ писалъ апостолъ, былъ явленіемъ сверхъестественнымъ, на повтореніе котораго расчитывать мы не смѣемъ, но нѣкоторое приближеніе къ снисканію такого дара путемъ естественнымъ, или лучше сказать благодатнымъ, многіе на себѣ испытываютъ, или наблюдаютъ вокругъ себя.
Праведный Оригенъ, преп. Пахомій Великій, св. Марія Египетская и другіе избранники Божіи являются тому примѣромъ. Въ основѣ такого, для большинства недоступнаго явленія, лежитъ внутренняя симпатія къ ближнимъ и стремленіе войти участливо въ ихъ душу, въ ихъ бытъ.
Кромѣ того мы совмѣстно со всѣми православными инородцами являемся обладателями такого сокровища, которое открываетъ намъ двери въ умы и сердца нашихъ ближнихъ, хотя и незнакомыхъ съ нашимъ разговорнымъ языкомъ. Разумѣемъ Св. Писаніе и совмѣстное чтеніе его и церковное пѣніе.
Поистинѣ это лучшая школа и для усвоенія незнакомаго языка и для нравственнаго сближенія съ иностранцами нашей вѣры. Мнѣ приходилось встрѣчать немало примѣровъ тому, какъ послѣдніе, образованные-ли то люди, или напротивъ неучившіеся, задолго до усвоенія чужого языка и умѣнія на немъ объясняться, великолѣпно усваиваютъ языкъ богослужебный, дотолѣ имъ совершенно чуждый, и быстро, даже на память, читаютъ молитвы на иностранномъ языкѣ.
Таковы не только русскія женщины въ Св. Землѣ, но и всѣ, кто имѣетъ желаніе сближаться съ нами, а болѣе всего тѣ, которые желаютъ объединяться съ нами въ молитвахъ и священнодѣйствіяхъ, но помѣхой къ этому является шовинизмъ, т. е. себялюбивое и упрямое стремленіе подавлять все «не наше». Устранять же эту помѣху возможно и желательно не столько теоретическимъ изученіемъ чужого языка, сколько сердечнымъ сочувствіемъ къ тѣмъ или инымъ чужестранцамъ и общею съ ними молитвою.
Быстрѣе всѣхъ усваиваютъ чужіе языки подрастающія дѣти, коимъ столь сродно сочувственное и ласковое отношеніе къ окружающимъ, особенно, если послѣдніе сами тому сочувствуютъ.
Никогда не забуду того умилительнаго впечатлѣнія, которое я испытывалъ въ Св. Землѣ, видя и слыша, какъ совершенно неинтелегентные русскіе мальчики подростки, сами того не замѣчая, въ нѣсколько недѣль научаются такъ и рѣзать по-гречески или по-арабски, если встрѣчаютъ симпатію со стороны представителей этихъ націй, и, особенно, если имъ приходится вмѣстѣ молиться съ послѣдними.
Прибавимъ къ этому еще одно наблюденіе. Въ то время, какъ такъ называемый языковый вопросъ является столь острымъ и раздражающимъ въ современныхъ либеральныхъ учрежденіяхъ, напротивъ того — его вовсе не существуетъ въ той средѣ, гдѣ жизнь созидается взаимною любовью людей и общеніемъ въ молитвѣ и священнодѣйствіяхъ.
Никогда не забуду, какъ во время моего объѣзда по приходамъ Казанской и Уфимской губерній въ нѣкоторыхъ селахъ ученики составляли даже не два, а три или четыре хора и пѣли «Богъ Господь» по четыре раза каждый разъ на другомъ языкѣ — по-славянски, по-татарски, по-чувашски, по-мордовски, и при томъ совершенно свободно и увѣренно, воодушевляясь взаимно другъ отъ друга.
Изъ Св. Библіи мы знаемъ, что люди перестали понимать другъ друга, подвергнувшись Божіей карѣ, извѣстной подъ названіемъ «Смѣшеніе языковъ». Эту кару человѣчество несетъ на себѣ и до сего времени, но она значительно облегчается для тѣхъ христіанъ, которые возгрѣли въ своихъ сердцахъ нелицемѣрную теплую любовь къ ближнимъ и принудили себя отречься отъ всякаго презрѣнія и насмѣшекъ надъ особенностями ихъ быта и языка, и сохранили въ своихъ сердцахъ отвращеніе только ко грѣху и пороку.
Впрочемъ, безъ этого условія, безъ воспитанія въ своей душѣ нелицемѣрной любви ко всѣмъ и евангельскаго смиренномудрія, невозможно толковать ни о какомъ сближеніи между чужестранцами, а развѣ только о такъ называемой тактичности или вѣжливости, свойственной людямъ невѣрующимъ и язычникамъ, холоднымъ ко всѣмъ, кромѣ своихъ родственниковъ и, пожалуй, соотечественниковъ, да и то далеко не ко всѣмъ.
Начертавъ самые общіе способы сближенія между вѣрующими людьми и народами, мы должны коснуться и нѣкоторыхъ внѣшнихъ пріемовъ для достиженія такихъ цѣлей, но должны не забывать, что послѣдніе являются только дополнительными средствами, дѣйственными лишь при помощи первыхъ.
«Вся испытующе, добрая держите», писалъ христіанамъ ап. Павелъ; отсюда видно, что ознакомленіе съ бытомъ единовѣрцевъ разныхъ народностей много содѣйствуетъ устраненію всякого недоброжелательства и взаимнаго недовѣрія между ними. Нужно весьма привѣтствовать, правда еще только начавшееся, обыкновеніе мѣняться учениками и студентами различныхъ православныхъ народностей, получившее мѣсто въ Европѣ, но при этомъ должно озаботиться не просто включеніемъ въ списки своихъ училищъ юношей инородцевъ, но и сближеніе ихъ съ вдохновенными учителями вѣры и Церкви, гдѣ только таковые окажутся: иначе одно физическое сближеніе можетъ напротивъ усилить племенный эгоизмъ каждой народности и взаимную антипатію.
Подобное печальное извращеніе наблюдалось мною въ Духовныхъ Академіяхъ и семинаріяхъ въ Россіи и заграницей. Вмѣсто самой сердечной братской любви и радушія, студенты-хозяева и студенты гости корили другъ друга прямо или косвенно за дѣйствительные или воображаемые національные недостатки и не щадили въ молодыхъ товарищахъ свойственнаго всѣмъ грѣшнымъ людямъ національного самолюбія, почему воспитанники чужестранной школы нерѣдко выходили ея злобными врагами.
Возвращаясь къ разсужденію о Церкви Іерусалимской и Палестинской и въ частности о пахнущихъ кровью выборахъ Патріарха, мы должны понять и не скрывать болѣе главной причины этого трагизма, заключающейся въ томъ неразумномъ правилѣ, что избранникъ долженъ быть непремѣнно членомъ Свято-Гробскаго братства, которое принимаетъ въ свою среду только грековъ.
Въ этомъ послѣднемъ обстоятельствѣ, заявляющемъ себя по кончинѣ всякого Патріарха св. Града, заключается причина злобнаго недовольства православныхъ арабовъ противъ грековъ, которое сказывается все съ большею силою съ тѣхъ поръ, какъ Палестина освободилась отъ власти турокъ и получила національныя автономіи.
Далѣе продолжаться дѣло такъ не можетъ и не будетъ, особенно благодаря настоянію англиканъ, которые черезъ свое правительство заявили въ Іерусалимѣ настойчивое требованіе о томъ, чтобы «законы» объ избраніи Патріарха были бы существенно пересмотрѣны. Эти правила мы назвали законами, но конечно не въ смыслѣ обще-церковныхъ каноновъ, которые въ глазахъ православныхъ христіанъ священны и неизмѣнны: помянутыя же правила составлены въ лучшемъ случаѣ властью Византійскихъ императоровъ и Помѣстныхъ соборовъ, вовсе не имѣющихъ обще-церковной обязательности и всегда могущихъ подлежать существенному измѣненію.
Необходимо собрать въ Іерусалимѣ церковно-учредительное собраніе по возможности всѣхъ іерарховъ, и при томъ не только мѣстнаго Патріархата, но такое собраніе, которое было бы выше націонализма и исходило бы изъ взгляда на Церковь Іерусалимскую, какъ на Матерь Церквей, — согласно церковныхъ пѣсней Октоиха, почему церковное законодательство, предпринятое въ такомъ духѣ, будетъ призвано къ духовному возвышенію церковнаго народа во всѣхъ православныхъ странахъ и чуждо обидъ какой бы то ни было націи.
Если всѣ православные архіереи именуются въ нашемъ богослуженіи намѣстниками Апостоловъ (тропарь: «и нравомъ причастникъ и престоломъ намѣстникъ апостоламъ бывъ»), то сугубое значеніе въ этомъ смыслѣ имѣетъ въ глазахъ всей Христовой Церкви — епископъ города Іерусалима, какъ «Божія жилища».
Наше время — время глубокаго нравственнаго упадка человѣчества, даже вѣрующаго правильно, при всѣхъ своихъ тяжкихъ нравственныхъ недугахъ, имѣетъ все-таки и нѣкоторое преимущество съ временами недавними и давно прошедшими.
Бѣсовская зависть людей, возведшая на крестъ Христа Спасителя (Матѳ. 27, 18), имѣла почву въ большихъ имуществахъ Сіонской каѳедры и въ огромныхъ ежегодныхъ доходахъ отъ Свято-Гробскихъ богомольцевъ: (изъ одной Россіи получалось въ Іерусалимѣ по почтѣ ежегодно около милліона рублей). Теперь это положеніе значительно ослаблено, почти полнымъ прекращеніемъ этихъ доходовъ и борьба честолюбцевъ и корыстолюбцевъ за Іерусалимскій Патріаршій престолъ напоминаетъ басню Демосѳена о глупцахъ, которые боролись изъ-за обладанія тѣнью осла.
Впрочемъ такъ разсуждалъ бы только такой мыслитель, который совершенно лишенъ пониманія нравственныхъ цѣнностей, но который обладаетъ этимъ пониманіемъ, если даже лично онъ и не очень религіозенъ, тотъ не можетъ безъ волненія думать о той странѣ, гдѣ вертепъ былъ Небомъ, а Дѣва престоломъ херувимскимъ и ясли вмѣстилищемъ, въ нихъ же возлеже невмѣстимый Христосъ Богъ.
Упоминать-ли о Виѳлеемѣ, гдѣ родился Предвѣчный или объ Іорданѣ-рѣкѣ, которая омывала пречистое Тѣло Богочеловѣка, наконецъ, — о Голгоѳѣ, на которой совершено было спасеніе міра. Неужели всѣ эти потрясающія воспоминанія, съ великою силою врывающіяся въ сердца приходящихъ туда христіанъ, особенно христіанъ православныхъ, не поднимутъ нашего настроенія душевнаго надъ себялюбивою борьбою тѣхъ малыхъ народцевъ, которые населяютъ современную Палестину?
Будучи неисправимымъ мечтателемъ, я переношусь мыслью въ древніе вѣка христіанства и вспоминаю описанія Страстныхъ и Пасхальныхъ богослуженій въ Іерусалимѣ Сильвіи Аквитанской, не такъ давно найденныя и напечатанныя въ духовныхъ журналахъ. Особенно потрясающее дѣйствіе оказываютъ эти воспоминанія, когда рѣчь въ нихъ идетъ о дняхъ Страстей и Воскресенія Христова. Въ эти дни христіане священнаго города во главѣ со своимъ епископомъ (Пархіарха тогда еще не существовало) обходили мѣста Христовыхъ Страстей, переходя съ одного мѣста на другое и повсюду воспѣвали соотвѣтствующія священныя пѣснопѣнія и выслушивали поученія епископа. Его голосъ иногда прерывался обильными слезами, иногда заглушался громкимъ плачемъ слушателей. Впрочемъ и въ настоящее грѣховное время подобный плачъ, а въ день Св. Пасхи крики радостнаго восторга богомольцевъ и ихъ священныя пляски заглушаютъ голосъ священнослужителей, а въ самой церкви Воскресенія 33 свѣчи въ рукахъ каждаго богомольца превращаютъ закрытое помѣщеніе храма въ роскошную иллюминацію.
На многихъ языкахъ читается Евангеліе перваго дня Пасхи, и христіане радостно привѣтствуютъ другъ друга. Менѣе экспансивно выражаютъ свой восторгъ болѣе спокойные темпераменты сыновъ сѣвера, но зато обильные слезы умиленія орошаютъ ихъ лица.
Мы уже упоминали о томъ, что на самой зарѣ Христіанства въ Россіи среди ея сыновъ пылала особенная любовь къ Св. Землѣ и, въ частности, къ Іерусалиму. Сообразно съ болѣе спокойнымъ темпераментомъ сѣверныхъ жителей эта любовь выражалась не въ бурныхъ восторгахъ, свойственныхъ сынамъ юго-востока, а въ глубоко внѣдрившейся въ ихъ души тягѣ къ Св. Землѣ. Знаменательно, что эта тяга не только не ослаблялась послѣ перваго путешествія въ Св. Землю, но пріобрѣтала характеръ постояннаго стремленія туда и вызывала русскихъ людей на вторичное и третичное хожденіе въ Св. Землю.
Если бы на малое время отрѣшиться отъ всякой реальной перспективы жизни, то можно бы съ полнымъ правомъ доказывать, что и теперь наше отечество — тамъ, у подножія Гроба Господня, каковая мысль такъ крѣпко привязываетъ сердца нашихъ соотечественниковъ къ святымъ Мѣстамъ Христовой родины, что немалое число ихъ, возвратившись изъ Палестины, не могутъ нигдѣ найти покоя своей душѣ, какъ только тамъ, пока не переселятся на всю жизнь въ Св. Землю.
Когда начиналась наша злосчастная революція и правительство предлагало выселиться оттуда всѣмъ русскимъ богомольцамъ, то болѣе пятисотъ изъ нихъ отказались покинуть Св. Градъ и остались тамъ... прислугами у англичанъ, арабовъ и евреевъ и съ тѣхъ поръ дѣлятъ свое время между черными трудами и безконечными церковными службами.
Кромѣ того многіе православные люди даютъ зарокъ закончить дни земного своего странствованія именно въ Іерусалимѣ, что и исполняли въ точности, пока былъ туда свободный въѣздъ. Теперь они сѣтуютъ на то, что революціонеры не только не давали жить, но и умереть по-христіански не позволяютъ.
Настоящую заключительную статью объ Іерусалимѣ и отношеніи къ нему не только русскихъ, но и всѣхъ православныхъ христіанъ, мы закончимъ увѣреніемъ, что весь нашъ небольшой трактатъ имѣлъ въ виду не введеніе чего-либо новаго въ сознаніе Церкви, не ограниченіе чьихъ-либо правъ, а только осуществленіе въ дѣйствительности того, что скрытно носятъ въ своихъ сердцахъ и въ своихъ сокровенныхъ думахъ всѣ послѣдовательно мыслящіе сыны Вселенской Православной Церкви.
Уже давно проводили мы въ печати (именно въ Харьковскомъ журналѣ «Пастырь и паства») мысль о томъ, чтобы сосредоточить православно-общественную жизнь именно въ Св. Землѣ и оттуда давать свѣтъ и разумъ всей Церкви, а всякое соревнованіе и зависть отбросить во исполненіе словъ апостола Павла: «Не оставайтесь должными никому ничѣмъ кромѣ взаимной любви» (Рим. 13, 8).
† Митрополитъ Антоній.
