Митрополитъ Антоній (Храповицкій) – Творенія Св. Апостола и Евангелиста Іоанна Богослова (1924).
Студенты богословскаго факультета Бѣлградскаго университета, основавшіе въ своей средѣ богословскій кружокъ въ честь св. Іоанна Богослова просили меня сказать имъ двѣ лекціи или бесѣды о своемъ Патронѣ. Лекціи эти я началъ съ изложенія доказательствъ въ пользу единства автора ІV-го евангелія, трехъ посланій и аппокалипсиса; второй отдѣлъ моихъ бесѣдъ раскрываетъ отношеніе ІV-го евангелія къ первымъ тремъ и къ современному ихъ положенію Іудеи; четвертый отдѣлъ опредѣлялъ главную идею твореній Іоанновыхъ въ связи съ тезисами первыхъ трехъ отдѣловъ; идея эта заключается въ указаніи вѣчной борьбы Христа и Его Церкви съ миромъ и въ частности съ іудействомъ.
Дальнѣйшія части моихъ бесѣдъ за недостаткомъ времени были излагаемы сокращенно, раскрывали самое содержаніе проповѣди Іоанновой или проповѣди Христовой у Іоанна. Тутъ рѣчь должна быть о томъ, что воплощенное Слово внесло въ міръ новую жизнь, т. е. не новые нравы только, но новое бытіе, начинающееся въ рожденіи отъ Бога той части человѣчества, которая предназначена къ спасенію; второй тезисъ этого отдѣла – жизненное органическое единство рожденныхъ отъ Бога, съ Сыномъ Божіимъ и съ Богомъ Отцомъ черезъ пребывающаго въ нихъ Утѣшителя; третій тезисъ – сила, которою поддерживается это общеніе – не мистическая, но моральная, т. е. соблюденіе заповѣдей и молитва во имя Христово, всегда исполняемая Богомъ; четвертый тезисъ – плодъ такой жизни: постоянная радость о Богѣ, основанная на любви, вѣрѣ и безстрастіи къ міру сему. Пятый тезисъ – здѣсь эта радость начинается, а увѣнчивается вполнѣ блаженствомъ въ царствіи небесномъ.
О самомъ Апостолѣ Іоаннѣ, – противъ Ренана, отыскивавшаго въ немъ черты самолюбія и желанія представить свое первенство среди учениковъ Христовыхъ. Церковное преданіе о томъ, что Онъ не умеръ. Опроверженіе нѣкоторыхъ протестанскихъ заблужденій, связанныхъ съ его посланіемъ.
Какую же идею, возвѣщенную Духомъ Божіимъ черезъ евангелиста Іоанна Богослова, будемъ мы излагать въ настоящемъ очеркѣ, ибо, если возьмемся передавать на бумагѣ все только что намѣченное, то потребуется болѣе 5 печатныхъ листовъ при самомъ сжатомъ изложеніи. Поэтому возьмемся за самое спеціально Іоанново и Іоанномъ изложенное Христово наученіе – о борьбѣ міра противъ Бога и особенно противъ Христа Божія. Въ учебныхъ руководствахъ, съ которыми мы знакомились въ разное время, и это и другія Іоанновы идеи или вовсе не оттѣнены или упомянуты только мимоходомъ. А между тѣмъ Іоаннъ, первый изъ Свящ. Писателей, противопоставилъ міръ и Бога, міръ и Христа, міръ и Христову Церковь, какъ двѣ борющіяся силы. Изъ его именно твореній почерпнуто такое противопоставленіе и въ церковной рѣчи и въ частности въ монастырской терминологіи. Мірской и Божій, мірянинъ и церковный или даже инокъ, мірской духъ, мірская слава, судить по мірскому, мірскія дѣла, мірскія удовольствія и пр. и пр., эти выраженія, проникшія во всѣ стороны христіанскаго быта, все это почерпнуто изъ евангелія отъ Іоанна, изъ его посланій и его Откровенія.
Торжественное введеніе въ благовѣстіе Іоанна сразу ставитъ предъ умственнымъ взоромъ читателя или слушателя эту противоположность «Въ мірѣ бѣ и міръ тѣмъ бысть и міръ Его не позна; во своя пріиде и свои Его не пріяша». Первая картина Христовой жизни, начертанная Іоанномъ, – пристрастный допросъ фарисеевъ о личности Предтечи. Далѣе два отрадныхъ момента – призваніе учениковъ и бракъ, въ Канѣ Галилейской, но затѣмъ слѣдуетъ изгнаніе Христомъ торгующихъ изъ храма и запросы недовольныхъ іудеевъ, потомъ бесѣда съ Никодимомъ, причемъ Господь уже сѣтуетъ на человѣческое невѣріе (4, 12) и такое же сѣтованіе Іоанна Крестителя о томъ же. Внимательный читатель уже по этимъ немногимъ словамъ евангелія видитъ, къ какому исходу клонится жизнь и проповѣдь Спасителя, а въ слѣдующей 4-й главѣ Господь, какъ бы предуказуя отпаденіе іудейства, ведетъ бесѣду съ самарянской женою и обращаетъ къ вѣрѣ ее, а черезъ нее и многихъ жителей Сихема, причемъ однако упоминаетъ о промыслительныхъ преимуществахъ іудеевъ, мысль которая не однажды повторяется и въ IV евангеліи и въ Апокалипсисѣ (3, 9) наряду съ укоризнами отверженному Израилю. Далѣе идетъ изложеніе событій, еще болѣе обострившихъ отношеніе іудейства къ Христу Спасителю: исцѣленіе разслабленнаго въ субботу, насыщеніе 5-ю хлѣбами пяти тысячъ, послѣ чего Господь уже не ходилъ по Іудеи, ибо тамъ Его искали убить (7, 1), затѣмъ праздникъ Обновленія, когда народъ даже брался за камни, чтобы побить Христа, далѣе – исцѣленіе слѣпорожденнаго въ субботу и послѣдовавшіе затѣмъ споры (и опять камни); наконецъ, воскресеніе Лазаря, послѣ котораго Синедріонъ постановилъ «убить Его», даровавшаго жизнь умершему, входъ въ Іерусалимъ, утвердившій еще крѣпче враговъ Христовыхъ въ этомъ намѣреніи, постановившихъ уже убить и Лазаря (Іоан. 12, 10). Далѣе слѣдуетъ свидѣтельствованіе съ небесъ и прямое свидѣтельство Господне о предстоящей Ему беззаконной казни; потомъ – Вечеря умовеній и Прощальная Бесѣда, въ которой еще разъ изложено Спасителемъ Его ученіе о борьбѣ съ Нимъ и съ Богомъ нечестиваго міра; является предатель со стражею и начинаются событія Христовыхъ страстей и воскресенія изъ мертвыхъ.
Всѣ эти событія отъ начала до конца связаны одною идеей: міръ и въ частности міръ іудейскій не хочетъ притти ко Христу, чтобы имѣть жизнь (Іоан. 5, 40), а не потому, что не знаетъ Его: нѣтъ они видѣли и возненавидѣли Его и Отца Его, а потому не имѣютъ извиненій своей винѣ.
Этою же мыслью о непримиримой враждѣ міра лежащаго во злѣ противъ Бога, Христа, христіанства и всѣхъ праведниковъ; начиная съ Авеля, проникнуто и посланіе Іоанна, а Апокалипсисъ представляетъ и будущее человѣчество въ томъ же свѣтѣ безсмѣнной борьбы его противъ Бога, его злобнаго упорства и нераскаянности несмотря на страшныя кары Господни (9, 21 и 16, 21). Только по воскресеніи мертвыхъ водворится торжество правды: великая слава и красота будетъ ее окружать, а нечестіе будетъ посрамлено и ввергнуто въ озеро огненное.
Современный (увы, уже столѣтній) методъ изъясненія священныхъ событій и словъ Библіи сводится къ тому, чтобы поставить ихъ въ самую тѣсную связь съ современнымъ имъ политическимъ моментомъ и притомъ преимущественно партійнымъ; по странному недоразумѣнію этотъ методъ принято называть научнымъ, и юноши, моложе 25 лѣтъ искренно вѣрятъ тому, что въ подобномъ сведеніи мыслей и словъ священныхъ писателей къ внѣшней или политической жизни дѣйствительна заключается научность изслѣдованія. Судя о другихъ по себѣ и о давно прошедшихъ временахъ по нашей жалкой изжившейся современности, нѣмецкіе библеисты не могутъ понять, что люди духа живутъ своимъ внутреннимъ міромъ, интересами вѣчности витаютъ своимъ духомъ въ прошедшемъ и будущемъ, и если говорятъ о современности и современникахъ, то sub specie acternitatis, т. е. не подчиняются господствующему настроенію толпы, къ преобладающему наклону общественной мысли, а напротивъ стараются отвлечь слушателей или читателей отъ интересовъ момента и ввести въ предѣлы интересовъ вѣчныхъ, въ клѣть своей совѣсти или въ созерцаніе глубинъ неба.
Менѣе другихъ св. книгъ нѣмецкая критика готова находить зависимость твореній Іоанна отъ политической минуты и опредѣляетъ ихъ какъ туманныя и мистическія философствованія, въ коихъ она склонна видѣть вліяніе александрійской философіи, іудея Филона и пр. нелѣпости, и совершенно просматривая ту единственную литературную связь, которую имѣетъ Евангеліе отъ Іоанна и его Апокалипсисъ съ Ветхимъ Завѣтомъ, откуда почерпнуто ученіе о Словѣ (Псал. 105, 19; 106, 20 и особенно Премудр. 18, 15, 16), описаніе рая (Тов. 13, 16-18), и вообще склонное заимствованію есхатологическихъ картинъ изъ Іезикіила и Даніила.
Наше истолкованіе главной идеи твореній Іоанновыхъ показываетъ, что не отвлеченной философіи, но живому раскрытію постепенной борьбы міра съ Христомъ и Богомъ посвящены его страницы. И въ его то твореніяхъ современныя ему событія отразились всего сильнѣе, несравненно сильнѣе, чѣмъ у прочихъ евангелистовъ. Разумѣемъ, однако, не самыя политическія событія, а то общее настроеніе, тѣ духовныя потребности христіанъ, которыя побудили Іоанна изложить въ пяти дошедшихъ до насъ священныхъ твореніяхъ свое, т. е. Божіе, ученіе о борьбѣ міра съ Христомъ.
Не должно закрывать глазъ на то дѣйсвительное настроеніе христіанъ послѣ вознесенія Господня и особенно ко времени преставленія большинства Его учениковъ, на которое, какъ на ошибочное, съ такимъ злорадствомъ указываютъ враги Христовой истины. Они говорятъ будто бы Спаситель опредѣленно обѣщалъ еще въ первомъ поколѣніи своихъ послѣдователей возвратиться на землю во всей славѣ и будто христіане пребывали въ такой напрасной надеждѣ до смерти всѣхъ непосредственныхъ учениковъ Христовыхъ. Послѣднее до нѣкоторой степени справедливо, но оно не было основано на правильномъ разумѣніи словъ Христовыхъ. Господь сказалъ: «аминь глаголю вамъ – суть нѣци отъ здѣ стоящихъ, иже не имутъ вкусити смерти, дондеже видятъ царствіе Божіе, пришедши въ силѣ»; но читайте дальше евангеліе: «По днехъ шестихъ поятъ Іисусъ Петра, Іакова и Іоанна на гору высоку едины и преобразился предъ ними». Вотъ эти то три апостола и увидали царствіе Божіе, пришедшее въ силѣ по двукратному предупрежденію Господню (однажды за 6 дней, Матѳ. 17, 1, и однажды за 8 дней, Луки 9, 28). Ошибочное убѣжденіе о скоромъ пришествіи Христовомъ было такъ слѣпо, что въ день вознесенія Господня, Апостолы собравшись вокругъ Него, спрашивали: «Господи, не въ сей ли день Ты устраиваешь царство Израилево?». Апостолъ Петръ нескоро отказался отъ этой суетной надежды, ибо вскорѣ послѣ вознесенья выражалъ ее собравшемуся и увѣровавшему народу (Дѣян. 3 гл., 20 ст.). Только въ старости своей онъ является уже обличителемъ этого земного пониманія царства Божія и укоряетъ христіанъ за ихъ ропотъ о долгомъ неисполненіи мнимыхъ обѣтованіи Христовыхъ (2 Петра, 3, 4); то же дѣлаетъ и Апостолъ Павелъ въ посланіи къ Солунянамъ (2 гл. 2, ст. 1-4), Апостолъ Іоаннъ въ концѣ своего евангелія къ словамъ Христовымъ «аще хощу, до той пребываетъ дондеже пріиду» и пр., прибавляетъ: «изыде же слово се въ братію, яко ученикъ той не умретъ и не рече ему Іисусъ, яко умретъ» и пр. – Долголѣтіе Ап. Іоанна, пережившаго своихъ собратьевъ, христіане конечно связывали съ надеждой на то, что къ нему по преимуществу относились слова: «иже не имутъ вкусити смерти, дондеже» и пр. – Но вотъ и сей ученикъ явно приближается къ смерти, а царство Божіе не приходитъ въ силѣ, гоненія не только продолжаются, но и усиливаются; наконецъ они направились на самого Апостола: его пытаются отравить ядомъ, упущеніемъ змѣи; когда Богъ сохранилъ дѣвственника отъ этихъ бѣдъ невредимымъ, его ссылаютъ на о. Патмосъ. Естественно глубокое уныніе стало прокрадываться въ души христіанъ; первоначальный энтузіазмъ уступилъ мѣсто сомнѣніямъ. Не всѣ понимали, что страданія за вѣру имѣютъ высшую цѣнность въ очахъ Божіихъ, чѣмъ непродуманные восторги новообращенныхъ, иногда столь непрочные, какъ рѣшимость народа, насыщеннаго 5-ю хлѣбами, воцарить надъ собой Христа, поднявъ возстаніе (Іоан. 6), смѣнившееся вскорѣ попыткой убить Его (4, 1), побить Его камнями (8, 53). Христіане и сами жалѣли объ угасавшемъ у нихъ энтузіазмѣ и Ап. Павелъ счелъ нужнымъ пояснять имъ: «нынѣ ближе къ намъ спасеніе, нежели когда мы увѣровали» (Рим. 13, 11). Творенія Іоанна имѣютъ постоянною цѣлью поддержать унывающихъ христіанъ въ этомъ убѣжденіи и пояснять имъ, что борьба съ міромъ и страданія отъ него останется удѣломъ Христовыхъ послѣдователей. А радости духовныя должны нами ожидаться въ жизни будущей, по воскресеніи мертвыхъ.
Думается, что нѣтъ нужды проводить эту мысль Апост. Іоанна по Евангелію, ибо мы уже коснулись его содержанія, а читатели припомнятъ по нему только что высказанную мысль подробнѣе. Но мы не откажемъ себѣ въ удовольствіи припомнить 2-3 подходящихъ, но при томъ и кардинальныхъ, выраженій изъ I-го посланія Апостола. Здѣсь вы читаете увѣщанія «не любить міръ, ни того, что въ мірѣ: кто любитъ міръ, въ томъ нѣтъ любви Отчей. Ибо все, что въ мірѣ: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть отъ Отца, но отъ міра сего» (I Іоаннъ 2, 15-16). Или дальше: «не дивитесь братія мои, если міръ ненавидитъ Васъ» (какъ Каинъ ненавидѣлъ Авеля) (ст. 13). «Дѣти, вы отъ Бога и побѣдили ихъ: ибо Тотъ, Кто въ васъ, больше того, кто въ мірѣ; Они отъ міра и потому говорятъ по мірски и міръ слушаетъ ихъ. Мы отъ Бога; знающій Бога слушаетъ насъ; кто не отъ Бога, тотъ не слушаетъ насъ. Посему мы узнаемъ духа истины и духа заблужденія» (гл. 4, ст. 4-6). «Всякій рожденный отъ Бога – побѣждаетъ міръ» (гл. 5, ст. 5 и слѣд.). Наконецъ, заключительная мысль: «мы знаемъ, что мы отъ Бога и что весь міръ лежитъ во злѣ» (ст. 19).
Итакъ, Св. Іоаннъ убѣждаетъ христіанъ въ той истинѣ, что вражда міра противъ Христова ученія и обиды, наносимыя Его послѣдователямъ, не должны принимать какъ явленіе временное и случайное, но такое, которое будетъ продолжаться до конца міра, постепенно усиливаясь въ своей злобѣ, не взирая на страшное вразумленіе отъ Бога. Раскрытію картинъ этой борьбы міра противъ Бога посвящены главы Апокалипсиса, на который, согласно изъясненію Блаженнаго Августина, не должно взирать, какъ на предсказаніе опредѣленно историческихъ событій, но какъ на эпизоды помянутой борьбы, долженствующей многократно повторяться въ продолженіи грядущихъ вѣковъ, пока не откроются суды Божіи (Св. Бл. Августинъ: «7 правилъ толкованія», почерпнутыхъ имъ у Тихонія Донатиста).
Въ этомъ отношеніи весьма важно остановить свое вниманіе на указываемое Евангелистомъ неисправимое упорство злыхъ при самыхъ страшныхъ карахъ Божіихъ, которыя здѣсь названы 3 язвами; отъ нихъ умерла «третья часть людей». Прочіе же люди, которые не умерли отъ этихъ язвъ «не раскаялись въ убійствахъ своихъ, ни въ блудодѣяніи своемъ, ни въ воровствѣ своемъ» (гл. 9, ст. 21).
Враждебный Богу звѣрь будетъ побѣжденъ и раненъ, но еще не убитъ: напротивъ, рана его исцѣлѣетъ и земля вся удивится сему и поклонится дракону, давшему власть звѣрю и самому звѣрю, говоря: «кто подобенъ звѣрю сему и кто можетъ сразиться съ нимъ». Затѣмъ звѣрю дано «вести войну со святыми и побѣдить ихъ; и дана была ему власть надъ всякимъ колѣномъ, и народомъ, и языкамъ, и племенемъ. И поклонятся ему всѣ живущіе на землѣ, которыхъ имена не написаны въ книгѣ жизни у Агнца, закланнаго отъ созданія міра». Не по сердцу было такое предсказаніе современнымъ Іоанну христіанамъ, ожидавшимъ, что до его смерти навсегда прекратятся гоненія и вотъ почему онъ по обычаю своего Божественнаго Учителя прибавляетъ: «кто имѣетъ ухо, да слышитъ. Здѣсь терпѣніе и вѣра святыхъ» (13, 9-10) Скажемъ кстати, что и до настоящаго времени многіе, выдающіе себя за православныхъ, вѣрующихъ людей, начиная съ Владиміра С. Соловьева, не могутъ отстать отъ суевѣрія нравственнаго прогресса и нравственной эволюціи человѣчества, хотя эти ложныя мысли многократно были опровергнуты въ изреченіяхъ Христовыхъ, Ап. Павла, Ап. Петра и Ап. Іуды, а равно и свѣтскими мыслителями, какъ Рачинскій, В. Д. Кудрявцевъ-Платоновъ, мало того, даже умнѣйшіе изъ невѣрующихъ философовъ отвергали существованіе нравственнаго прогресса человѣчества: таковы Кантъ, Руссо и др.
Итакъ, Апокалипсисъ ясно говоритъ о повторяющихся въ міровой исторіи побѣдахъ зла и злыхъ надъ добрыми, чему конецъ будетъ положенъ только Словомъ, когда Онъ сойдетъ снова на землю и будетъ праведно судить (19, 11). Только тогда будетъ схваченъ звѣрь и съ нимъ лжепророкъ и оба живые будутъ брошены въ озеро огненное, горящее сѣрой (19, 20). А до того часа «терпѣніе и вѣра святыхъ». Терпѣніе и есть тотъ назидательный выводъ, который должны почерпнуть отъ Іоанновой, т. е. Христовой мудрости христіане. Слово это Апостолъ повторяетъ снова въ гл. 14-й, сказавъ о вѣчномъ наказаніи звѣрю и проч.
Скажемъ кратко: творенія Іоанновы суть увѣщаніе къ мученичеству. Ублаженію сего подвига посвящена возвышенная 7-ая глава Апокалипсиса; тому же въ значительной степени посвящена Прощальная бесѣда Спасителя. Съ особенною ясностью эта цѣль твореній Іоанновыхъ, т. е. увѣщаніе къ мученичеству, сказывается въ заключительныхъ главахъ предъ описаніемъ рая: «Побѣждающій наслѣдуетъ все и буду ему Богомъ и онъ будетъ Мнѣ сыномъ. Боязливыхъ же невѣрныхъ, и скверныхъ, и убійцъ, и любодѣевъ, и чародѣевъ, и идолослужителей, и всѣхъ лжецовъ – участь въ озерѣ горящемъ огнемъ и сѣрою; это смерть вторая (21, 7-8).
Читатель пожалуй скажетъ: а гдѣ же останется теперь представленіе объ Апостолѣ Іоаннѣ, какъ объ Апостолѣ любви, какъ о Богословѣ преимущественно предъ прочими Апостолами? Неужели ученіе о мірѣ, лежащемъ во злѣ, о вѣчной враждѣ его противъ Бога и Христа – болѣе цѣнная, болѣе возвышенная идея, чѣмъ ученіе о любви и о Божествѣ Іисуса Христа? Мы совершенно далеки отъ такой мысли. Напротивъ, св. Іоаннъ предлагаетъ единственно по силѣ и выдержанности ученіе о любви, какъ силѣ, объединяющей насъ съ Отцомъ и Сыномъ, какъ бы въ одно Существо (Іоан. 17), а самое наименованіе его Богословомъ, данное Церковью, достаточно ясно говоритъ о томъ великомъ значеніи, которое она усматриваетъ въ этомъ важнѣйшемъ догматѣ нашей вѣры; но мы начали съ раскрытія отличительныхъ свойствъ твореній Іоанновыхъ и при томъ объединяющей всѣ 5 его твореній и связывающей событія Христовой жизни, имъ описанныя. Мы разсмотрѣли современное Апостолу значеніе идеи вѣчной борьбы міра противъ Христа, но даже и эта идея, все же не главная въ полнотѣ христіанскихъ истинъ, не могла имѣть въ глубокой душѣ евангелиста значеніе только современное, привязанное къ уклоненію части христіанъ правильнаго разумѣнія судебъ Церкви и всего міра; оно напротивъ того имѣетъ существенную связь съ ученіемъ о торжествующей у Бога и подвизающейся у христіанъ идеѣ любви, съ ученіемъ о Словѣ, всеобъемлющемъ и всевозрождающемъ согласно первой главѣ его евангелія и къ предвкушенію того райскаго блаженства объединенія въ Богѣ по подобію единства лицъ Пресвятой Троицы, о чемъ говорилъ Христосъ Спаситель въ послѣдней бесѣдѣ и послѣдней молитвѣ. Но этотъ Божественный призывъ, нѣжный какъ ласка матери и потрясающій сердце, какъ огненный вихрь, сейчасъ же соединяется у Спасителя и у Его Апостола съ предупрежденіемъ о гоненіяхъ и ненависти міра, но въ то же время и съ обѣтованіемъ Особаго Утѣшителя въ скорбяхъ (14, 16-18). «Сіе заповѣдаю вамъ, да любите другъ друга. Если міръ васъ ненавидитъ, знайте, что Меня прежде васъ возненавидѣлъ» (15, 17-18). То же и въ посланіи: «Таково благовѣствованіе, которое вы слышали отъ начала, чтобы мы любили другъ друга. Не такъ, какъ Каинъ, который убилъ брата своего. А за что убилъ его? За то, что дѣла его были злы, а дѣла брата его праведны. Не дивитесь, братія мои, если міръ ненавидитъ васъ» (1, 3, 12, 13). Послѣднее напоминаніе имѣетъ значеніе не только современное, но существенное для пріемниковъ заповѣди любви. Увѣровавшій христіанинъ съ умиленнымъ и восторженнымъ сердцемъ, обращаетъ свой взоръ къ братьямъ: какъ онъ могъ бы примириться съ жизнью, когда, вмѣсто желаемой взаимности онъ встрѣчаетъ клевету и ненависть? Какъ онъ могъ бы сохранить взглядъ на міръ, какъ Божій домъ, Божью семью, когда міръ лежитъ во злѣ (1, 5, 19), – если бы онъ не имѣлъ о томъ такого авторитетнаго предупрежденія и разъясненія. Итакъ Апостолъ Іоаннъ восполняя наши души Христовымъ ученіемъ о всепроникающей любви Божіей, предохраняетъ ихъ отъ разочарованія и ожесточенія.
Такова главная и центральная идея Іоанна, къ ней мы, Богъ дастъ, еще возвратимся, но нельзя пройти невниманіемъ и другія, весьма существенныя, стороны его твореній. Въ нашихъ напрестольныхъ евангеліяхъ, въ святоотеческихъ предисловіяхъ къ каждому евангелисту, говорится о томъ, что Іоаннъ дополнилъ первыя три евангелія, которыя были принесены вѣрующими на его одобреніе; нѣкоторыя событія онъ приложилъ къ тому, что написали три евангелиста, а нѣкоторыя разъяснилъ. Предисловія эти написаны блаженнымъ Іеронимомъ, Софроніемъ и Дорофеемъ Тирскимъ. Говорится даже, будто Ап. Іоаннъ перевелъ первое евангеліе, т. е. Матвѳево, на греческій языкъ. Все это понуждаетъ насъ сообщить нѣсколько мыслей объ отношеніи ІV-го евангелія къ первымъ тремъ. Тема, разобранная въ десяткахъ книгъ, если не въ сотняхъ (на разныхъ языкахъ), но многое и весьма существенное осталось незамѣченнымъ. Прежде всего можно съ математическою ясностью доказать, что Ап. Іоаннъ предполагаетъ содержаніе первыхъ трехъ евангелій извѣстныхъ читателю и напоминаетъ о томъ, когда предполагаетъ болѣе точныя описанія событій. Ап. Іоаннъ не сообщаетъ о казни Іоанна Крестителя, но предполагаетъ это событіе извѣстнымъ читателю. Вотъ что мы читаемъ у него въ 3-й главѣ: «Іоаннъ также крестилъ въ Енонѣ близъ Салима, потому что тамъ было много воды; и приходили туда и крестились ибо Іоаннъ еще не былъ заключенъ въ темницу» (ст. 23 и 24). Эго примѣчаніе евангелиста впрочемъ отмѣчено и у толкователей; но они мало обратили вниманія на другія Христовы слова въ слѣд. главѣ, гдѣ идетъ изложеніе Его бесѣды съ самаритянкой. Господь говорилъ ученикамъ: «одинъ сѣетъ, а другой жнетъ. Я послалъ васъ жать то, надъ чѣмъ вы не трудились, а вы вошли въ трудъ ихъ« (4, 37-38). О бывшемъ посольствѣ Христовыхъ учениковъ на проповѣдь читатель могъ знать только изъ другихъ евангелій. – Возьмемъ еще два-три изреченія Апостола, свидѣтельствовавшія о томъ же отношеніи его къ читателю, какъ знающему первыя три евангелія. «Былъ нѣкто Лазарь изъ Вифаніи, изъ селенія, гдѣ жили Марфа и Марія, сестры его» (11, 1). Предполагается, что читатель знаетъ о Марфѣ и Маріи, но ничего не знаетъ о Лазарѣ. И дѣйствительно о сестрахъ его упоминаетъ Лука, а о Лазарѣ три евангелиста не упоминаютъ ни однимъ словомъ. Далѣе Іоаннъ повѣствуетъ о воскрешеніи Христомъ Лазаря и о послѣдовавшемъ вскорѣ торжественномъ входѣ Его въ Іерасулимъ. О послѣднемъ писали и первые три евангелиста, но торжественность входа кажется читателю непонятной, ибо настроеніе народа было такое, что послѣдователямъ Христовымъ ничего добраго не предусматривалось отъ вступленія Господня въ столицу и они «ужасались, слѣдуя за нимъ» (Марк. 10, 32) и убѣждали Его не итти когда Господь звалъ ихъ на воскресеніе Лазаря; а когда Онъ оставался непреклоннымъ, то Фома рѣшилъ за всѣхъ: «пойдемъ и мы умремъ съ Нимъ» (11, 16). Почему событіе воскресенія Лазаря было замолчено тремя первыми евангелистами объ этомъ скажемъ позже, а теперь укажемъ на то, что съ принятіемъ во вниманіе этого чуда становится само собою понятной и торжественная встрѣча Христа народомъ въ Іерусалимѣ. Однако Ап. Іоаннъ находитъ нужнымъ напомнить читателю о такой именно причинной связи событій, говоря: «потому и встрѣтилъ Его народъ, ибо слышалъ, что Онъ сотворилъ это чудо» (12, 17-18). Причина встрѣчи понятна читателю ІV-го евангелія и безъ этого поясненія, но оно потребно для читателя, читавшаго первыя 3 евангелія и недоумѣвавшаго о таковой встрѣчѣ, когда ученики Христовы слѣдуя за Нимъ, въ Іерусалимъ ждали самыхъ враждебныхъ проявленій со стороны іудеевъ. Настроеніе ихъ измѣнилось въ Іерусалимѣ по воскресеніи Христомъ Лазаря. Нѣкій только намекъ на это поясненіе находимъ у Луки: «Когда Онъ приблизился къ спуску съ горы Елеонской, все множество учениковъ начало въ радости велегласно славить Бога за всѣ чудеса, какія видѣли они, говоря: благословенъ Царь, грядущій во имя Господне, миръ на небесахъ и слава въ вышнихъ» (18, 37, 38).
Если поставить вопросъ, какіе вообщее сознательно замолченные синоптиками эпизоды Христовой земной жизни вспоминаетъ Іоаннъ, то отвѣтъ на это даетъ намъ чудо хожденія по водамъ, о чемъ мы сообщали въ прежнихъ печатныхъ статьяхъ. По синоптикамъ это чудо можетъ представиться безцѣльнымъ, и только Іоаннъ поясняетъ его словами: «Іисусъ же узнавъ, что хотятъ придти нечаяно взять Его и сдѣлать царемъ опять удалился на гору одинъ» (6, 15). Народъ бы Его не отпустилъ и потому Онъ тотчасъ понудилъ учениковъ Своихъ войти въ лодку и отправиться на другую сторону» (Марк. 45), а самъ ночью когда всѣ спали пошелъ къ лодкѣ по водамъ.
Два рода дополненій и разъясненій встрѣчаемъ мы въ ІV-мъ евангеліи сравнительно съ первыми тремя. Одна заключается въ углубленіи смысла рѣчей и событій, а другія въ договореніи того что первые три евангелиста должны были замалчивать, пока существовало іудейское теократическое правленіе, хотя и подчиненное римской имперіи, но управлявшее народомъ по законамъ Моисея и своимъ обычаямъ. Четвертое евангеніе написано уже по упраздненіи еврейскаго царства и потому могло безпрепятственно писать о томъ, чего нельзя, было обнародовать раньше. Объ этомъ уже приходилось намъ писать и печатать, а потому ограничимся на сей разъ краткими указаніями. Центральнымъ событіемъ, опредѣлившимъ начало враждебнаго отношенія іудеевъ ко Христу былъ Его отказъ, отъ принятія царской власти, которую хотѣли ему навязать іудеи послѣ насыщенія пяти тысячъ человѣкъ пятью хлѣбами. Спаситель заранѣе отправилъ Своихъ учениковъ на другую сторону озера однихъ (ибо народъ Его бы не отпустилъ), а самъ ночью ушелъ, точнѣе говоря скрылся отъ народа, идя по водамъ, какъ по суху. Первые три евангелиста оставляютъ это чудо безъ объясненія его причины, ибо объясненіе было равносильно въ справедливомъ обвиненіи народа въ томъ, что онъ затѣивалъ бунтъ; но объясненіе даетъ Апостолъ Іоаннъ. «Іисусъ же узнавъ, что хотятъ притти, нечаянно взять Его и сдѣлать царемъ, опять удалился на гору одинъ» (6, 16) и пр.
Послѣ первоначальнаго восторга народъ крѣпко обидѣлся на такое уклоненіе Спасителя отъ исполненія его надеждъ и уже на другое утро вступилъ въ пререканіе со Христомъ, найдя Его въ Капернаумской синагогѣ. Пререканія эти продолжались въ еще болѣе рѣзкомъ настроеніи въ Іерусалимѣ на праздникѣ Кущей. Разочарованіе народа обратилось уже въ ярость, когда Господь обѣтовалъ увѣровавшимъ свободу нравственную и разъяснилъ ему ничтожество свободы политической (8, 31). Бесѣда окончилась тѣмъ, что «іудеи взяли каменья, чтобы бросить на Него» (8, 5). Далѣе священные писатели не называютъ по имени Петра, усѣкнувшаго ухо Малха, ни самого пострадавшаго, ибо иначе они подвели бы Петра уголовной отвѣтственности; и только Іоаннъ, писавшій свои творенія уже послѣ паденія іудейскаго правительства, пишетъ: «Симонъ Петръ, имѣя мечъ извлекъ его» и пр. (18, 10).
Не будемъ подробно останавливаться на другихъ изрѣченіяхъ ІV-го Евангелія, указывающихъ на то, что читатели его признаются знакомыми съ первыми тремя; мы только перечислимъ ихъ кратко: «и вечери уже бывшей» (13, 2 – какой вечери? Объ этомъ узнаемъ только изъ первыхъ евангелій). Далѣе умолчено объ евхаристіи, потому что событіе это извѣстно изъ другихъ евангелій, самое ученіе о таинствѣ изложено раньше (6, 50-59); а объ умовеніи ногъ только у Луки есть малый намекъ (22, 27). Еще «и сударь, иже бо на главѣ Его не съ ризами лежащь, но особо свитъ на единѣмъ мѣстѣ» (20, 7). Послѣдняя оговорка уточняетъ то, что читаемъ у Луки (24, 12) о томъ же событіи. Особенно замѣчательно то, что, предполагая у читателя хорошую память въ отношеніи первыхъ евангелій, св. Іоаннъ любитъ помогать ей въ отношеніи собственныхъ повѣствованій. Упоминая о Канѣ Галлилейской, онъ замѣчаетъ, «гдѣ Онъ претворилъ воду въ вино» (4, 46 и 2, 1); Филиппъ, «который былъ изъ Вифсаиды Галлилейской» (12, 22 и 1, 44); «Никодимъ, иже пришедый къ Нему нощію» (7, 50; 19, 39 и 3, 2).
Совершенно ясно, что Апостолъ Іоаннъ почиталъ событія Христовой жизни, имъ дополнительно изложенныя, новостью для читателей, а къ прежнимъ евангеліямъ дополнялъ то, о чемъ трое евангелистовъ умолчали по обстоятельствамъ времени, т. е. ввиду опасности правительственной кары виновникамъ событій, именно неподготовленность первыхъ христіанъ усвоить нѣчто необычное по человѣческимъ понятіямъ, напр. объ умовеніи воплотившимся Сыномъ Божіимъ ногъ ученикамъ своимъ. Въ послѣднемъ случаѣ Апостолъ, вопреки епическому характеру повѣствованій, находитъ нужнымъ дать объясненіе событію: «вѣдый Іисусъ яко вся предаде Ему Отецъ въ руцѣ и яко отъ Бога изыде и къ Богу грядетъ, возста съ вечери, положи ризы Своя» и пр. (13, 3).
Мы коснулись пока болѣе внѣшнихъ особенностей евангелія отъ Іоанна: ихъ много сравнительно съ прочими евангелистами, но у него гораздо болѣе и болѣе значительныхъ внутреннихъ особеностей, принадлежащихъ сравнительно прочимъ содержаніемъ книгъ Новаго Завѣта. Разумѣемъ тѣ религіозныя и богословскія идеи, которыя впервые открываются читателю именно у Іоанна, въ его евангеліи, посланіяхъ и Апокалипсисѣ.
Недальновидные и мало знакомые съ Ветхимъ Завѣтомъ изслѣдователи обмозолили глаза читателямъ своими баснями о знакомствѣ Іоанна съ гностиками, а также съ Платономъ и Филономъ, о томъ, будто онъ былъ образованнымъ іудейскимъ аристократомъ. Послѣдней нелѣпой мысли покойный профессоръ Московской Духовной Академіи М. Д. Муретовъ посвятилъ цѣлую брошюру, списавъ ее у Годе. Ненаучность всѣхъ этихъ гипотезъ или теорій, за которыя, съ легкой руки нашихъ богослововъ-плагіаторовъ, взялись и свѣтскіе ученые (напр. † кн. С. Трубецкой) доказывается математически слѣдующими словами книги Дѣяній о членахъ Синедріона: «видя смѣлость Петра и Іоанна и примѣтивъ, что они люди некнижные и простые, они удивлялись» (Дѣян. 4, 13).
Итакъ возвышенный духъ твореній Іоанновыхъ обуславливается вовсе не его начитанностью, которой не было, но его энтузіазмомъ, его вниманіемъ къ рѣчамъ Христа, а всего болѣе – непосредственнымъ просвѣщеніемъ Святаго Духа и явленіемъ учащаго Ангела. О первомъ условіи говорится въ евангеліи и оно подтверждается даннымъ ему и его брату названіемъ: «сынъ грома» (Марк. 3, 17); вѣра братьевъ была настолько восторженна, что когда самаряне не приняли проходившаго по ихъ селенію Учителя, то «Іаковъ и Іоаннъ сказали: Господи, хочешь-ли, мы скажемъ, чтобы огонь сошелъ съ небесъ и истребилъ ихъ, какъ и Илія сдѣлалъ» (Лук. 9, 52). Когда Господь шелъ въ Іерусалимъ, а ученики «ужасались, слѣдуя за Нимъ», то Іоаннъ и Іаковъ, не только не раздѣляли ихъ разочарованій, но вмѣстѣ со своею достойнѣйшею Матерію, выражая увѣренность въ Христовой побѣдѣ, немедленно послѣ Его страшныхъ предсказаній о грядущихъ мукахъ, смерти и воскресеніи, просили у Него первыхъ мѣстъ въ Его будущемъ царствѣ – Іоаннъ не покинулъ Своего Учителя у креста и удостоился усыновленія Матерью Божіей. Вотъ школа сего Апостола, а не Филонъ и Платонъ. Но высшее наученіе было ему обѣщано отъ Утѣшителя, Который пояснилъ ему и другимъ Апостоламъ всѣ тѣ слова Христовы, коихъ они еще не могли понять во время Его земной жизни (14,16-17 и 26 и др.).
МИТРОПОЛИТЪ АНТОНІЙ.
«Странникъ». Богословскій ежемесячный журналъ. Новое изданіе кружка студентовъ-богословов имени св. Іоанна Богослова. (Бѣлградъ). №1. Май 1924. С. 4-15.
