Іеромонахъ Гермогенъ (Булгаковъ-Томскій) – Слово въ недѣлю о разслабленномъ.
Хощеши ли цѣлъ быти? Ей, Господи!.. се здравъ ecи..., не согрѣшай!.. (Іоан. 5, 6. 7. 14)
Вы слышали, братіе, о чемъ читалось сегодня евангеліе? – Обь изцѣленіи разслабленнаго, который тридцать восемъ лѣтъ лежалъ, въ своемъ тяжкомъ недугѣ, при овчей купѣли въ Іерусалимѣ, и только силою чудодѣйственныхъ словъ Спасителя: востани..., и ходи ( – 8) воздвигнутъ отъ одра болѣзненнаго и – отъ полужнзни возвращенъ къ полной жизни.
Тридцать восемь лѣтъ страдать и мучиться болѣзнію – безъ всякой, по-видьмому, надежды когда-либо избавиться отъ ней! Столько времени и одну лишь эту горькую жалобу произносить, если не въ слухъ другихъ, то въ тайнѣ своего скорбнаго сердца: человѣка не имамъ (– 6) (который помогъ бы мнѣ)! – Согласитесь, что положеніе несчастнаго больнаго было тяжело и безотрадна. Нелучше ли, не естественнѣе ли, по-видимому, было для него желать смерти, нежели продолженія жизни – послѣ столькихъ лѣтъ страданія? Не могла ли охладить, обезсилить, умертвить въ немъ привязанности къ жизни его тяжкая, убійственная болѣзнь? И – однако что же? Когда Спаситель, увидѣвъ его, спросилъ: хощеши ли цѣлъ быти? онъ отвѣчалъ: ей, Господи! такъ! я хочу быть здоровымъ, я хочу жить, – изцѣли меня, дай мнѣ жить!..
Глубоко, глубоко коренится въ насъ привязанность къ жизни. И сами часто того не вѣдая и не зная, и сами не давая себѣ отчета, за что и почему, мы любимъ жизнь, мы дорожимъ ею, – мы видимъ въ ней высокій даръ Божій.
Да! нельзя не любить жизни, нельзя не дорожить ею: она дѣйствительно великое благо, великій даръ Божій человѣку.
Это, прежде всего, надобно сказать о жизни временной. Она даетъ намъ возможностъ пользоваться столькими благами, испытывать столько высокихъ удовольствій и радостей! Ей, напримѣръ, мы обязаны отрадными усиліями и успѣхами ума, собирающаго, при свѣтѣ науки, озаряемой вѣрою, и при свѣтѣ самой вѣры, разнообразныя познанія о всемъ, – отъ камней на глубинѣ моря до таинъ превыспренняго неба. Она даетъ намъ случсй къ высокимъ дѣламъ укрѣпленной благодатію Божіею воли, не слабѣющей ни предъ какими подвигами, не падающей ни предъ какими трудами – и въ пустынномъ уединеніи отшельника, и на поприщѣ брани и государственной службы, и въ борьбѣ съ стихіями и враждебными обстоятельствами житейскими. Она питаетъ сладостныя стремленія и чувства въ нашемъ сердцѣ... Надобно быть совершенно чуждымъ всѣхъ наслажденій знанія, всего свѣтлаго и отраднаго въ нравственной дѣятельности, – надобно, можно сказать, не жить, чтобы, при всемъ разнообразіи благъ жизни, непонимать, что она есть высокое благо, великій даръ Божій человѣку.
«Ахъ жизнь, жизнь земная»! – Говорилъ одинъ несчастливецъ въ жизни... «Какое бремя налагаешь ты на меня! Сколько горестей ты даешь мнѣ! Но – я съ благоговѣніемъ и любовію лобызаю ту руку всеблагую, которая дала мнѣ тебя»!... Да! не однѣми радостями, не одними свѣтлыми днями даритъ насъ жизнь. Знаетъ каждый, если не по своему собственному опыту, то изъ примѣровъ другихъ, цѣною какого тяжкаго труда покупаются всѣ блага жизни, съ какими горькими лишеніями и скорбями перемѣшиваются ея радости. Не смотря на то, жизнь отъ этого отнюдь не теряетъ своей цѣны для каждаго. Скажите, напримѣръ, вы, отцы и матери семействъ! – скажите! не тяжкія ли заботы, большею частію, лежатъ на васъ? Непродолжительные ли и неусыпные труды достаются въ удѣлъ вамъ? Но – жизнь сладка для васъ именно своими требованіями отъ васъ разнообразныхъ заботъ и трудовъ, – заботъ о дѣтяхъ, трудовъ для семейства... Вы, напримѣръ, одинъ – одинокій страдалецъ, похоронившій своихъ близкихъ, друзей своего сердца! Вы, гонимый обстоятельствами несчастливецъ, внезапно лишившійся своего состоянія! Вы наконецъ всѣ люди бѣдные, люди страждущіе, такъ горько жалующіеся на судьбу свою! Какой тяжелый крестъ несете вы! Но не правда ли, что и вы, по выраженію одного св. отца{1}, «любызаете бремя, налагаемое» на васъ этимъ «крестомъ»? И вы служите живыми свидѣтелями того, что жизнь есть великій даръ, – при всей горечи, сладкій источникъ радости и счастія? Умереть вамъ не хочется: жизнь все-таки привязываетъ васъ къ себѣ, если не дѣйствительными радостями, то хотя надеждами... Вы проливаете слезы надъ могилою отца и матери, надъ могилою вашихъ дѣтей, вашихъ друзей. Но въ этихъ слезахъ, которыя вы любите проливать, – неправда ли? – есть не малая доля сладости. Откуда же она, эта странная сладость въ горькихъ слезахъ? Не ясно ли, что жизнь, какъ бы ни была она несчастна, пересиливаетъ привязанностію къ ней, побѣждаетъ, услаждаетъ самое горе?...
Такимъ образомъ и жизнь временная можетъ быть названа величайшимъ даромъ благости Божіей. Но жизнь временная есть только начало, и даже меньше, чѣмъ начало, – преддверіе вѣчной. Придетъ время, когда для насъ откроется неизсякаемый источникъ благъ, ихъ же око невидѣ и ухо не слыша (1 Кор, 2, 9); когда духъ нашъ утолитъ свою жажду живою водою вѣчною (Іоан. 4, 10. 14); когда тлѣнное тѣло наше облечется безсмертіемъ и нетлѣніемъ, и будетъ блаженствовать вмѣстѣ съ духомъ. Придетъ время, когда новое небо и новая земля (2 Петр. 3, 14), исполненныя правды, мира и радости, въ самой свѣтлой дѣйствительности представятъ намъ свои красоты, какихъ теперь не можетъ представить самое живое и сильное воображеніе; когда весь міръ блаженныхъ духовъ, ангеловъ Божіихъ, таинственно назирающохъ за нами нынѣ, откроется намъ во всей своей небесной лѣпотѣ и приметъ насъ въ свое общеніе; когда Самъ Тріединый Богъ будетъ всяческая во всѣхъ (1 Кор. 15, 28), и мы узримъ Его, якоже есть (1 Іоан. 3, 2), и будемъ съ Нимъ всегда (1 Сол. 4, 17)! Нужно ли говорить, что будущее наше вѣчное блаженство есть невыразимо-великій даръ Божій?..
О, если бы Господь сподобилъ и насъ, послѣ настоящей земной, удостоиться блаженной жизни небесной! Не забудемъ только, братіе, что стяжать ее, эту небесную жизнь, могутъ одни тѣ, которые, живя на землѣ, не расторгаютъ союза съ вѣчностію, употребляютъ дни земнаго странствія на приготовленіе себя къ блаженству загробному, уготованному любящимъ Бога (1 Кор. 2, 6), пользуются жизнію для угожденія Богу, привлекаютъ къ себѣ Божіе благоволеніе – благочестіемъ (1 Тим. 4, 8). Будемъ помнить это, – будемъ жить всегда съ Богомъ и для Бога. Иначе въ жизни не будетъ для насъ утѣшенія и сладости, какъ бы ни казалась она наружно-хороша и счастлива... Что сказалъ Спаситель изцѣленному Имъ разслабленному (о которомъ мы слышали сего дня въ евангеліи)? Се здравъ еси..., не согрѣшай! Призвавъ отъ полужизни, которою, можно сказать, дотолѣ жилъ несчастный, въ своей тяжкой и долгой болѣзни, – призвавъ къ полной жизни, Господь далъ ему наставленіе и заповѣдь, какъ пользоваться этою жизнію: не согрѣшай! Грѣхъ, какъ извѣстно, разлучаетъ насъ съ Богомъ, удаляетъ отъ Него. Итакъ не согрѣшать – это значитъ не удалиться отъ Бога, – быть, напротивъ, какъ можно ближе къ Нему. Ищите же въ своей жизни одного – единенія и союза съ Господомъ; ищите въ своихъ трудахъ, въ своей дѣятельности Его благословенія и помощи, Его щедротъ и милости. При благодатномъ содѣйствіи, при помощи свыше, служите Ему всѣми своими силами, – служите всѣмъ помышленіемъ, всею крѣпостію воли, всѣми чувствами сердца. Вотъ долгъ, вотъ призваніе и цѣль жизни каждаго! И только при исполненіи этого долга, по мѣрѣ достиженія только этой цѣли, наша жизнь будетъ имѣть для насъ свою цѣну, будетъ дѣйствительно и несомнѣнно великимъ благодѣяніемъ, великимъ даромъ Божіимъ.
Вотъ, напримѣръ, человѣкъ ума и знанія, труженникъ науки. Пусть помнитъ онъ, если желаетъ найти для себя въ жизни истинное утѣшеніе, что его, посвященная умственной дѣятельности, жизнь не много дастъ ему радостей въ настоящемъ, немного надеждъ въ будущемъ, если онъ будетъ вести ее, не обращаясь къ помощи благодати Божіей, если не поставитъ цѣлію ея – благоволеніе и милость Божію. Онъ будетъ трудиться въ тщетной надеждѣ – увидить свѣтъ истины, удовлетворить жаждѣ своего ума. По мѣрѣ того, какъ будетъ отдаляться отъ единаго на потребу (Лук. 10, 41), онъ придетъ къ такому множеству неразрѣшимыхъ недоумѣній, въ состояніе такой мучительиой душевной жажды, такого горькаго сознанія своего безсилія, что не радъ будетъ и жизни, приносящей ему такіе горькіе плоды... «Палъ бы я подъ бременемъ своего несчастья, если бы Богъ не избавилъ меня своею помощію», – такъ говоритъ одинъ древній св. отецъ{2} о своемъ умственномъ состояніи, которое онъ испытывалъ, находясь еще въ язычествѣ... «О Христе! Ты былъ Спасителемъ моимъ!.. Ты разрѣшилъ мои сомнѣнья, раскрылъ предомною закрытое, просвѣтилъ мрачное. А дотолѣ (до обращенія т. е. въ христіанство) я лежалъ, покрытый мракомъ темной ночи, и, волнуемый бурями мятущаго вѣка, полный сомнѣній, не зная цѣли моей жизни, чуждый свѣта истины, носился, какъ сбившійся съ пути»...
Не нужно забывать и того, что ожидаетъ человѣка, который хочетъ найти истину безъ указанія и помощи небесной, благодатной, – что ожидаетъ его при разлукѣ съ жизнію? – Большею частію горькая, безотрадная мысль, что онъ ошибался, заблуждалъ! Да! рѣдко кого изъ тѣхъ, кто мыслитъ и мудрствуетъ безъ Бога и не для Бога, – рѣдко не посѣщаетъ на смертномъ одрѣ страшно-безутѣшная мысль, что его напрасный трудъ, не усладившій настоящаго, ничего не приготовилъ для будущаго, кромѣ безвыходной тьмы, кромѣ вѣчнаго мрака... И – не одинъ изъ такихъ несчастныхъ, умирая, говорилъ, какъ говорилъ когда-то при послѣднемъ издыханіи одинъ царь-богоотступникъ: «Ты побѣдилъ меня», Христосъ!..
Избави Богъ, называя себя мудрымъ, обезумѣть (Рим. 1, 22) до того, чтобы, напримѣръ, подобно нынѣшнимъ матеріалистамъ, отрицать и самое бытіе Божіе, и человѣка почитать простымъ, хотя и высшимъ другихъ, животнымъ, для котораго не нужны ни религія, ни нравственность, для котораго нѣтъ будущаго, нѣтъ безсмертія!.. Совсѣмъ иное дѣло, когда, вспомоществуясь Божіимъ благословеніемъ, человѣкъ трудится на поприщѣ своей умственной дѣятельности въ угожденіе Богу, стяжавая ею, этою своею дѣятельностію, благодать и милость Божію. Съ спокойствіемъ убѣжденія въ важнѣйшихъ истинахъ вѣры, въ истинахъ знанія выходитъ онъ на трудъ свой твердою стопою, не колеблясь, не увлекаясь всякимъ вѣтромъ ученія (Ефѳс. 4, 14). И успѣшенъ будеть его подвигъ: благодать оградитъ его, удержитъ отъ уклоненія къ опаснымъ крайностямъ, просвѣтитъ очи его, откроетъ ему болѣе, чѣмъ всѣ его усилія, доставитъ ему, рано или поздно, достойную честь отъ людей, уготовитъ вѣчную награду отъ Бога: въ руцѣ Божіи благое шествіе мужа, и на лицѣ книжника возложитъ славу свою (Сир. 10, 5)...
Возстаютъ предъ нами въ памяти свѣтлые, образы древней Церкви, – ея великія свѣтила, св. отцы – учители. Вотъ истинные образцы христіанскихъ мыслителей! Вотъ кому, послѣ Христа и апостоловъ, нужно и спасительно подражать въ дѣлѣ мышленія, въ дѣлѣ мудрствованія о предметахъ земныхъ и небесныхъ, человѣческихъ и Божескихъ!.. Замѣтьте, чю многіе изъ нихъ были превосходно, по своему времени, и научно образованы, – знали, напримѣръ, въ совершенствѣ философію, естественныя науки{3}. Но – на что употребляли это богатство своего знанія св. мужи? «Я былъ чувствителенъ къ славѣ ученія», говоритъ, напримѣръ, о себѣ св. Григорій Богословъ{4}. «Чтеніе мое было долговременно и трудно. Но все сіе повергъ я смиренно къ стопамъ Христовымъ, покоривъ Божію слову... Я рѣшился свѣтскія науки, которыя изучалъ, употребить въ пользу Божественной истины... Философію мою я посвятилъ на то, чтобы служить Богу самымъ дѣломъ, а не видомъ»... И – благословеніе Божіе видимо почивало на своихъ избраннизахъ, – и съ глубинами вѣдѣнія человѣческаго имъ открыты были тайны Богосозерцанія, и жили они на землѣ человѣками небесными, и удостоились на небѣ блаженной жизни равноангельской...
Вотъ человѣкъ ищетъ счастія – въ дѣлахъ твердой воли, въ подвигахъ самоотверженія, мужества, терпѣнія. Прекрасно! Но – какъ онъ достигнетъ этого счастія? – Неиначе, какъ если свои дѣла, свои подвиги будетъ совершать при помощи свыше, при содѣйствіи благодати, и посвящать ихъ Богу. Всѣ другія побужденія, которыми онъ сталъ бы руководиться въ этомъ случаѣ, не приведутъ его къ желаемой цѣли. Корыстные, напримѣръ, разсчеты, живое представленіе достоинства и высоты терпѣнія, холодное сознаніе долга, – какъ все это мало для того, чтобы поддержать ревность къ дѣятельности, – тѣмъ болѣе дѣятельности христіанской, – и доставить ей успѣхъ! Поддержитъ ли корыстный разсчетъ храбрость воина на полѣ брани, когда ему каждую минуту предстоитъ смерть? А посмотрите на древнихъ исповѣдниковъ и мучениковъ. Откуда въ нихъ это необычайное безстрашіе, это безпримѣрное самопожертвованіе? Что, кромѣ Бога и всецѣлой, безраздѣльной любви къ Нему, укрѣпляло ихъ въ тѣхъ подвигахъ, которымъ мы можемъ только съ благоговѣніемъ удивляться? «Да устремятся на меня огонь, звѣри, сотреніе костей, разсѣченіе главы, сокрушеніе всего тѣла, всѣ ужасы діавола, только бы достигнуть мнѣ Іисуса Христа»! – такъ говорилъ, папримѣръ, одинъ св. мученикъ{5}, и – молилъ Бога, чтобы ничто не воспрепятствовало ему пострадать... Самое живое представленіе достоинства и высоты терпѣнія одушевитъ ли человѣка непоколебимымъ терпѣніемъ среди резличныхъ непріятностей и невзгодъ житейскихъ, среди различныхъ скорбей и бѣдствій, для перенесенія которыхъ нужно бываетъ много твердости воли, много требуется подвиговъ великодушія и мужества? Положимъ, что кто-нибудь страдаетъ тяжкою болѣзнію. «Терпи», скажутъ страждущему, – «будь великодушенъ, мужественъ, – затаи въ себѣ свои страданія»... «Какъ вы думаете»? – спрашиваетъ одинъ учитель Церкви{6}. «Будетъ ли отъ того больному легче или пріятнѣе? – Если на семъ остановиться..., то скорѣе можно приизвать для него отчаяніе, нежели отраду... Пріиди премудрость Божія! Помоги Божественная религія! Ты» одна можешь сказать страждущему», что особенно ему нужно въ его болѣзни, одна можешь изцѣлить его!.. Холодное сознаніе долга поддержитъ ли человѣка въ дѣланіи добра, въ подвигахъ благочестія среди различныхъ искушеній, смущающихъ его и безпрестанно противодѣйствующихъ труду его? Я знаю, напримѣръ, что мнѣ должно подавать милостыню; но я не знаю, какъ и кому подавать ее! Меня смущаютъ мои недостатки, – меня соблазняютъ разнаго рода нищіе... Научи меня, Христе! Просвѣти меня благодатнымъ свѣтомъ твоего евангелія!..
Такъ безъ Бога и Его небесной помощи, чтобы мы ни дѣлали для блага и счастія своей жизни, дѣлали бы напрасно! Все наше дѣланіе было бы весьма несовершенно, – ему не доставало бы прочной основы и силы... Съ другой стороны, только тогда каждое изъ совершаемыхъ нами дѣлъ, каждый изъ подъемлемыхъ нами подвиговъ бываютъ успѣшны, приносятъ истинно-цѣнный плодъ, когда ими заслуживается благоволеніе Божіе, воздающее за временный трудъ вѣчною наградою. Всѣ другіе плоды, случайные и преходящіе, доставляютъ слишкомъ мало, и то мимолетныхъ, утѣшеній во времени. Самодовольство, похвала и слава людская, – какъ все зто мало и ненадолго можетъ утѣшить человѣка среди, напримѣръ, подвиговъ терпѣнія!.. Хотите ли, чтобы трудъ жизни былъ для васъ истинно сладостенъ? Посвятите его Богу, стяжите имъ милость Божію, – и вы и здѣсь будете счастливы мыслію, что угодили своему Творцу и Господу, и въ другую жизнь пойдете съ миромъ и надеждою, потому что богоугодныя дѣла ваши пойдутъ въ слѣдъ за вами (Апок. 14, 13).
Вотъ человѣкъ ищетъ пищи своему сердцу – въ различныхъ радостяхъ жизни. Не найдетъ онъ этой пищи, если будетъ искать радостей не богоугодныхъ, если удовольствій, какія вкушаетъ, небудетъ освящать употребленіемъ ихъ во славу Божію, въ угожденіе Богу. Есть много въ насъ потребностей ложныхъ, много средствъ удовлетворенія ихъ неестественныхъ, искуственныхъ, выдуманныхъ; есть много удовольствій, изсушающихъ, убивающихъ жизнь, о которыхъ можно сказать тоже, что говорилъ Іонаѳанъ, сынъ Саула, о каплѣ меда, которою неосторожно усладилъ языкъ свой: вкусихъ мало меду, и се умираю (1 Цар. 14, 43). Предайтесь имъ, этимъ грѣховнымъ радостямъ, – и вы будете отравлять свою жизнь по мѣрѣ вкушенія ихъ, притупите наконецъ вкусъ ко всякой радости, сдѣлаете самую жизнь свою въ тягость себѣ. Отъ чего, напримѣръ, говорятъ объ иномъ человѣкѣ, что онъ пресытился жизнію? Оть чего иногда это пресыщеніе ведетъ – подумать страшно! къ самоубійству? Такъ было особенно во времена безнравственности и безбожія языческаго предъ рождествомъ Христовымъ; такъ, къ несчастію, бываетъ и теперь – между многими, называющими себя христіанами... Нѣтъ, не только противныхъ закону и совѣсти удовольствій бѣгайте, какъ отравы, но самыми невинными, законныии радостями жизни пользуйтесь такъ, чтобъ это не отвращало отъ васъ, а привлекало къ вамъ милость Божію; иначе и онѣ не принесутъ вамъ счастія, не усладятъ вашей жизни. Васъ благословилъ Богъ благоустроенною семейною жизнію, наградилъ обиліемъ земныхъ преимуществъ и сокровищъ: какъ все это мало можетъ усладить жизнь, если принимается не какъ милость Божія, употребляется не на стяжаніе благоволенія Божія! Опытъ показываетъ, что все это не очень радуетъ человѣка, принимающаго эти дары небесной любви и благости, не какъ временные дары Божіи, и думающаго самолюбиво пользоваться ими въ свое только благо, въ свое удовольствіе. Среди мира и видимаго счастія такой человѣкъ, вмѣсто того, чтобы наслаждаться жизнію, терзаетъ себя то мыслію о смерти, то мыслію о потерѣ сокровищъ, имъ любимыхъ, и нерѣдко проливаетъ слезы, когда все вокругъ улыбается ему, когда тысячи ближнихъ съ нѣкоторою завистію смотрятъ на его благосостояніе, въ которомъ нашли бы для себя много радостей... Употребляйте ваши силы, ваши труды, ваше достояніе на дѣла святыя, богоугодныя; всѣмъ пользуйтесь, какъ даромъ Божіимъ, – пользуйтесь не себѣ угождая, какъ и Христосъ не себѣ угождалъ (Рим. 15, 1. 3), – и вы узнаете, что такое счастіе въ жизни, какое драгоцѣнное у насъ сокровище – жизнь, которая даетъ намъ еще на землѣ предвкушать ожидающее насъ блаженство неба, если только на землѣ мы живемъ для неба, и его блаженства...
Боже мой! мы удивляемся подвигамъ древнихъ пустынножителей; насъ изумляютъ ихъ необычайные, непрерывные труды отшельническіе и – среди этихъ тяжкихъ, суровыхъ, изнурительныхъ трудовъ – ихъ невозмутимый миръ душевный, ихъ невыразимо сладкое спокойствіе сердца, ихъ полное счастіе и довольство жизнію. Но – съ Богомъ вездѣ и всякому хорошо! Что ми есть на небеси, и отъ Тебе что восхотѣхъ на земли?.. Боже сердца моего, и частъ моя, Боже вовѣкъ (Пс. 72, 25. 26)! – такъ могъ говорить съ св. псалмопѣвцемъ каждый отшельникъ. Да! Богъ былъ Богомъ сердца св. пустынножителей: они отдали Ему себя всецѣло и безраздѣльно, – одушевлялись горячею ревностію, пламенѣли любовію къ Нему. Что же удивительнаго, если въ самой своей труженнической жизни, приближавшей ихъ къ Богу, они находили источникъ блаженства для своего сердца? И – они находили его въ такомъ обиліи, что желали бы до безконечности увеличивать свои труды и подвиги. «Повѣрь, сынъ мой»! – говорилъ одинъ старецъ молодому отшельнику, удивлявшемуся трудамъ и изнуренію, какимъ тотъ подвергалъ себя въ преклонныхъ лѣтахъ, – «повѣрь, сынъ мой! Богъ такую ревность и любовь къ служенію (ему) даровалъ душѣ моей, что я никакъ немогу вполнѣ удовлетворить ея расположенію»{7}. Что удивительнаго, далѣе, если по тому самому, что въ сердцѣ Божіихъ человѣковъ пребывалъ Христосъ и Его неизглаголанная радость (Іоан. 15, 11), они считали за ничто блага и удовольствія земныя? И всего міра не захотѣли бы они пріобрѣсть (Марк. 8, 36) взамѣнъ тѣхъ наслажденій и восторговъ небесныхъ, которыми питалась, упоевалась душа ихъ. «Пренебрегалъ я», говоритъ, напримѣръ, о себѣ св. Григорій Богословъ{8}, – «пренебрегалъ драгоцѣнною одеждою, роскошною трапезою, пренебрегалъ пространными, великолѣпными палатами... Воня благоуханій нераспространялась вокругъ меня. Сребро и золото оставилъ я скупымъ... Не искалъ я славы людской... Власти и чины меня не искушали... Мое богатство составляли – не поля изобильныя, не прекрасныя рощи, не многочисленныя стада, не множество слугъ... Христосъ, возносящій горѣ духъ мой, – вотъ все мое богатство!.. Тебѣ единому, Господу всей твари, продалъ я себя, – Тебѣ посвятилъ свои чистыя желанія»!.. А древніе св. мученики? То, что многихъ изъ насъ можетъ привести въ трепетъ – всѣ эти роды мученій и пытокъ, самыхъ лютыхъ и безчеловѣчныхъ, всѣ эти ужасы смерти казались имъ сладостнѣй всѣхъ возможныхъ наслажденій и увеселеній міра; въ нихъ находили они для себя источникъ не скорби невыносимой, не плача горькаго и слезъ кровавыхъ, но – величайшей радости и блаженства. «О благій крестъ, давно желанный, усердно любимый, неослабно искомый и теперь приготовленный для меня! Къ тебѣ прихожу я спокойный и радостный, и ты съ торжествомъ прими меня!» – такъ говорилъ одинъ св. мученикъ{9}, когда его вели на крестную казнь, жесточайшую изь всѣхъ казней... Съ Богомъ, – повторимъ сказанное нами выше, – вездѣ и всякому хорошо, – вездѣ съ Нимъ рай блаженный! Аще и пойду посредѣ сѣни смертныя, неубоюся зла, яко Ты со мною ecи (Пс. 22, 4). Онъ – всеблагій, всеблаженный – продивалъ потоки сладости небесной и въ сердца мучимыхъ за имя Его страстотерпцевъ...
Вотъ, братіе, какимъ образомъ мы должны пользоваться жизнію, если желаемъ, чтобы она имѣла всю свою цѣну, служила для насъ источникомъ истиннаго счастія, – если желаемъ видѣть въ ней дѣйствительно великій даръ Божій. Съ Богомъ мы должны проводить ее, Богу безраздѣльно посвящать. Ему должны мы служить всѣми силами нашей души, – умомъ, волею, сердцемъ. Всѣ наши познанія, всѣ наши дѣла, всѣ наши чувствованія и стремленія сердечныя, – все должно быть принесено въ жертву Ему, «повергнуто къ стопамъ Его»...
О, если бы каждый изъ насъ, цѣня въ жизни великую милость, великое благо, великій даръ Божій, могъ приносить этотъ даръ только Господу, а не употреблять его въ угоду своего самолюбія, – для своихъ заблужденій, страстей, порока, грѣха! Если бы душа каждаго, незапятнанная, непорочная во всей своей дѣятельности, была всегда готова сказать своему Спасителю и Господу: «блаженный, безначальный, живущій въ селеніяхъ небесныхь! Се предстою. Пріими и меня... Тебѣ отдаю себя чистою»{10}!..
Се здравъ ecи..., не согрѣшай! – сказалъ Господь изцѣленному разслабленному. «Я изцѣлилъ тебя, я далъ тебѣ здоровье, жизнь... Не уклоняйся отъ Бога, не оскорбляй, не прогнѣвляй Его грѣхами, – будь неразлучно съ Нимъ, живи для Него»!..
«Но можно ли», скажутъ, «нагрѣшить человѣку»? Пожалуй, что негрѣшить нельзя, – человѣкъ не ангелъ... И слово Спасителя: не согрѣшай – надобно понимать такъ, что не должно грѣшить произвольно, намѣренно, сознательно, – грѣшить притомъ такъ, чтобы не считать грѣхъ и за грѣхъ, т. е. быть нераскаяннымъ. Нераскаянность – вотъ отъ чего да избавитъ Господь каждаго! Если уже нельзя не грѣшить, то необходимо каяться въ грѣхахъ. А безъ покаянія – погибель: если не покаетесь, говоритъ Спаситель, всѣ погибнете (Лук. 13, 3)!..
Къ несчастію, чтò намъ сказать и о своемъ покаяніи? «Весь міръ», по словомъ одного учителя Церкви{11}, «подобенъ окрестности купѣли отвчей; всѣ мы подобны больнымъ, слѣпымъ, хромымъ, сухимъ лежавшимъ въ пяти притворахъ купѣли. По временамъ и къ намъ сходитъ ангелъ и возмущаетъ въ купѣли нашей воду. По временамъ и мы чувствуемъ въ себѣ движеніе духа, приходятъ намъ мысли о смерти, чувства раскаянія. Отъ чего же все это не изцѣляетъ насъ? Отъ того, что мы не даемъ ангелу Господню, или лучше, самому духу Божію, – не даемъ возмутить воду совершенно, отъ самаго, такъ сказать, дна, въ самомъ основаніи нашего сердца; отъ того, что покаяніе наше подобно легкому вѣтерку, который едва струитъ поверхность воды»...
Господи, человѣка неимамъ! – пусть каждый изъ насъ такъ говоритъ и молится Спасителю. Силы мои слабы, я такъ немощенъ, чго самъ собою ничего немогу произвесть во благо души своей. Умилосердись надо мною, пошли мнѣ въ помощь благодать Твою! – «Изцѣли (скажемъ словами одного св. отца{12}), – изцѣли проказу, покрывающую меня; возврати зрѣніе очамъ моимъ, слышаніе уху моему, плоть и кровь мнѣ – изсохшему отъ зноя грѣховнаго»!.. Искреннее сознаніе своей немощи и совершенная преданность Спасителю всего болѣе могутъ помочь намъ въ дѣлѣ покаянія. Господь и каждому изъ насъ скажетъ: востани и – ходи!..
Такимъ образомъ, и согрѣшая, – если это уже неизбѣжная несчастная наша доля, наслѣдованная отъ падшаго праотца, –и согрѣшая, будемъ имѣть, какъ говорится, въ одной церковной молитвѣ{13}, «покаяніе всецѣлое и сердце люботрудное во взысканіе» Господа Бога. Будемъ каяться и искать Его, – искать и находить, и неудаляться отъ Него, быть всегда съ Нимъ, жить для Него. Дѣлаясь изъ грѣшныхъ праведными (чрезъ покаяніе), посвящая себя всецѣло Господу – Подателю всѣхъ благъ, Источнику всякаго блаженства, мы сдѣлаемъ для себя истинно-отрадною жизнь свою: она будетъ тогда для насъ истинно-высокимъ благомъ, истинно-великимъ даромъ Божіимъ! Аминь.
Произнесено въ Крестовой церкви 1817 г. апр. 18.
Іером. Гермогенъ.
«Прибавленія къ Воронежскимъ Епархіальнымъ Вѣдомостямъ». 1871. № 9. С. 201-211.
{1} См. жизнь св. Григорія Богослова, М. 1845 г. стр. 91.
{2} Св. Кипріанъ въ своихъ письмахъ.
{3} Читайте, наприм., Шестодневъ св. Василія Великаго.
{4} Жизнь св. Григорія Богослова, стр. 85, 10. 19.
{5} Св. Игнатій Богоносецъ. О Христ. мученичествѣ, М. 1852 г. стр 54.
{6} См. Слова и рѣчи Филарета, М. 1848 г. ч. 2, стр. 28.
{7} См. Истор. правосл. монаш. на Востокѣ, М. 1854 г. ч. 1. стр. 9-70.
{8} См. жизнь его стр. 84. 85. 99.
{9} См. Ап. Андрей первозванный. «О христіанскомъ мученичествѣ» М. В. Тихонравова. М. 1846 г. стр. 53-54.
{10} См. Истор. правосл. монаш. на Востокѣ, ч. 1, стр. 33.
{11} См. Собран. поучен. издан. при Кіев. Д. Акад. 1855 г. т. 1, стр. 56.
{12} См. жизнь св. Григорія Богослова, стр. 104.
{13} См. молитву по канонѣ покаянномъ.
Об авторе. Иеромонах Гермоген (в миру Григорий Булгаков-Томский) – магистрант 18-го курса КурскойДС, в 1857 г. окончил КиевскуюДА со степенью магистра богословия. В том же году назначен преподавателем гражданской истории и соединенных с ней предметов в ВоронежскуюДС. В 1859 г. пострижен в монашество с наречением имени Гермоген и определен помощником ректора по профессорской должности. С начала 1861 г. назначен инспектором ВоронежскойДС. В 1863 г. вышел из семинарии и поступил в число братии Благовещенского Митрофанова монастыря. Здесь выступал в качестве лектора на публичных богословских чтениях и некоторые из его лекций помещены на страницах «Воронежских епархиальных ведомостей» 1871/2 г.г. Погребен 19 декабря 1872 г. на Всехсвятском кладбище г. Воронежа. См. «Ворон. Еп. Вед.» 1873. № 24. Отд. Неофф. С. 985-988.
