Бесѣда Іисуса Христа съ самарянкою (Іоан. 4, 1-42).
«Егда убо разумѣ Иисусъ, яко услышаша фарисее, яко Иисусъ множайшыя ученики творитъ и крещаетъ, неже Іоаннъ: Иисусъ же Самъ не крещаше, но ученицы Его: остави Иудею, и иде паки въ Галилею» (ст. 1-3). Вслѣдствіе извѣстія о томъ, что до фарисеевъ дошелъ слухъ объ усилившейся дѣятельности Іисуса Христа и возрастающемъ числѣ Его послѣдователей, Іисусъ оставляетъ Іудею и идетъ въ Галилею, чтобы уклониться отъ преслѣдованій Своихъ завистливыхъ враговъ. Іоаннъ Креститель въ это, время уже былъ вверженъ въ темницу (Матѳ. 4, 12. Мар. 1, 14); поэтому вражда фарисеевъ теперь устремилась исключительно на Іисуса, вся дѣятельность Котораго была прямо противоположна своекорыстнымъ ихъ цѣлямъ. Іисусъ Христосъ казался имъ опаснѣе самаго Іоанна, съ одной стороны потому, что Іоаннъ свидѣтельствовалъ о Немъ какъ о Мессіи, а съ другой – потому, что Онъ рѣзко выступалъ противъ фарисейскихъ обычаевъ и постановленій. – «Яко Іисусъ множайшыя ученики творитъ» и проч. буквальная передача извѣстія, дошедшаго до фарисеевъ. Поправляя приведенное извѣстіе, евангелистъ присовокупляетъ: «Хотя самъ Іисусъ не крестилъ, а ученики Его». Кромѣ того, замѣчаніе это имѣетъ цѣлію уяснить другое неопредѣленное выраженіе самаго евангелиста, сказавшаго что Іисусъ «крещаше» (3, 22). Это крещеніе, которое совершали ученики, не было еще христіанскимъ крещеніемъ, крещеніемъ во св. Духѣ: потому что св. Духъ сошелъ въ міръ только послѣ того уже, какъ грѣхи міра очищены были искупительною смертію Христовою; но это было приготовительное крещеніе Іоанново, крещеніе покаянія. Вопросъ о томъ, почему не крестилъ самъ Іисусъ, легко разрѣшается тѣмъ, что для Него пришедшаго крестить св. Духомъ, неприлично было совершать крещеніе покаянія, водою, – крещеніе, которое имѣло, цѣлію и назначеніемъ приготовленіе къ принятію Его самаго.
«Подобаше же Ему пройти сквозѣ Самарію» (ст. 4). Кратчайшій путь изъ Іудеи въ Галилею проходилъ чрезъ Самарію; обыкновенная дорога галилеянъ, путешествовавшихъ въ Іерусалимъ, также лежала чрезъ Самарію. Только самые строгіе іудеи избѣгали ненавистной имъ Самаріи (ст. 9) и дѣлали окольный путь чрезъ Перею[1] – «Пріиде убо въ градъ самарійскій, глаголемый Сихаръ, близъ веси (поля), юже даде Іаковъ Іосифу сыну своему» (ст. 5.). Названіе города Сихаръ встрѣчается только въ этомъ мѣстѣ св. писанія; но безъ сомнѣнія это тотъ же городъ, который въ Ветхомъ Завѣтѣ называется Сихемомъ (ср. Быт. 33, 18. Іис. Нав. 20, 7. Суд. 9, 7 и др. м.), впослѣдствіи, въ честь императора Beспасіана носившій имя Flavia Neapolis, а теперь называемый Наблусъ. Онъ лежитъ въ прекрасной долинѣ между горами Гаразиномъ и Геваломъ, на разстояніи 18 часовъ отъ Іерусалима и 16 отъ Назарета. Фактъ, на который указывается въ словахъ: «юже даде Іаковъ Іосифу сыну своему», основывается на словахъ Быт. 48, 22, по переводу LXX. По еврейскому подлиннику въ этомъ мѣстѣ Іаковъ говоритъ Іосифу: «И я даю тебѣ одинъ участокъ (по евр. секемъ ахарь) преимущественно предъ братьями твоими». LXX перевели это: «Азъ же даю ти Сикиму избранную, свыше братіи твоея», какъ перевелъ буквально съ греческаго и нашѣ славянскій переводчикъ. Греческіе переводчики перевели такъ на томъ основаніи что, по преданію, этотъ участокъ, о которомъ говорилъ Іаковъ, былъ полемъ подлѣ Сихема; преданіе же основывавалось на словахъ Быт. 33, 19, гдѣ говорится, что Іаковъ купилъ кусокъ земли у Сихема, и на словахъ книги Іисуса Нав. 24, 32, гдѣ повѣствуется, что кости Іосифа погребены подлѣ Сихема на томъ полѣ, которое купилъ Іаковъ, и что сыновья Іосифа получили эту землю въ свое владѣніе.
На этомъ полѣ, на югъ отъ Сихема, около получаса пути, находился источникъ (πηγή), выкопанный по преданію патріархомъ Іаковомъ. Этотъ источникъ существуетъ еще и теперь (подъ именемъ Биръ-Якубъ), хотя и не имѣетъ воды, и пользуется большимъ уваженіемъ отъ мѣстныхъ жителей. Было около полудня («бѣ же часъ яко шестый»), какъ Іисусъ, утрудившись отъ путешествія, пришелъ сюда, и въ такомъ состояніи усталости («тако»), сѣлъ вблизи («на») источника. Точнымъ опредѣленіемъ времени евангелистъ хочетъ указать основаніе, почему Іисусъ усталъ и жаждалъ, женщина пришла брать воды, а ученики пошли купить пиши.
Послѣ предварительнаго введенія, въ которомъ читатель, знакомится съ внѣшнимъ поводомъ и обстоятельствами, слѣдуетъ самая бесѣда: «пріиде жена отъ Самаріи почерпати воду». «Самарія» означаетъ не городъ Самарію, который находился отъ этого мѣста часа на два, и назывался не Самаріей, а Севастіей; но вообще область Самарію. Слѣдовательно выраженье: «отъ Самаріи» нужно соединить не съ словомъ «пріиде», но съ словомъ «жена», поэтому «жена отъ Самаріи» будетъ значить тоже, что и «самарянка». – «Глагола ей Іисусъ: даждъ Ми пити». Послѣдними словами Господь самымъ простымъ и естественнымъ образомъ вызвалъ женщину на бесѣду. Замѣчаніе евангелиста въ слѣдующемъ стихѣ (8): «ученицы бо Его отшли бяху во градъ, да брашно купятъ», объясняетъ, почему Іисусъ обратился къ женщинѣ съ своею просьбою: ученики ушли и унесли съ собою вѣроятно путевые принадлежности, въ числѣ которыхъ находилось и «почерпало» (ст. 11).
Удивляясь просьбѣ чужеземца, въ которомъ она или по Его языку, или по одеждѣ, узнала іудея, самарянка спрашиваетъ: «какъ ты жидовинъ сый отъ мене пити просиши, жены симаряныни сущей?» Въ объясненіе этого вопроса самарянки евангелистъ, имѣя въ виду читателей христіанъ изь язычниковъ, присовокупляетъ: «неприкасаютбося жидове самаряномъ». Самаряне произошли изъ смѣшенія пяти народностей, переселенныхъ съ востока Ассархадокомъ для заселенія самарійскаго царства, жителей котораго Салманасаръ переселилъ на востокъ (4 Цар. 17, 24). Они вмѣстѣ съ національными своими божествами чествовали и Іегову и составляли тогда іудейскую секту. Исключенные іудеями отъ участія въ іерусалимскомъ богослуженіи, они построили себѣ на горѣ Гаразинѣ храмъ; изъ ветхозавѣтныхъ свящ. книгъ принимали только Пятокнижіе. Іудеи презирали ихъ больше, чѣмъ самыхъ язычниковъ; не принимали изъ самарянъ прозелитовъ. Существовало раввинское постановленіе: никто не долженъ водить дружбы съ самаряниномъ, вступать въ общеніе хлѣба и соли (т. е. есть вмѣстѣ) и даже не принимать безденежно части воды. Потому что на самарянахъ тяготѣло великое проклятіе. Іисусъ сынъ Сираха говоритъ: «двумя народами гнушается душа моя, а третій не есть народъ: это сидящій на горѣ самарійской, Филистимляне, и глупый народъ, живущій въ Сихемѣ» (50, 25)
Господъ не отвѣчаетъ прямо на вопросъ самарянки; Онъ старается возбудить въ ней чувство о Своемъ высокомъ значеніи, объясняя ей встрѣчу ея съ Собою, какъ особое милостивое дѣйствіе промысла Божія и указывая образно на небесные дары, которые Онъ можетъ дать ей: «аще бы вѣдала еси даръ Божіи, и кто есть глаголяй ти: даждь ми пити, ты бы просила у Него (именно: дать тебѣ пить) и даль бы ти воду живу» (ст 10.) – «Даръ Божій», какъ видно изъ дополнительнаго прибавленія къ этому выраженію: «и кто есть глаголяй ти», означаетъ дарованный Богомъ случай бесѣдовать съ Іисусомъ Христомъ. – Выраженіе: «живая вода» имѣетъ двоякій смыслъ; оно означаетъ, во-первыхъ, «свѣжую текущую воду» въ противоположность стоячей водѣ – въ цистернахъ, и въ этомъ смыслѣ самарянка понимаетъ эти слова. Но оно можетъ быть понимаемо, во-вторыхъ, и въ смыслѣ духовномъ и означить «живую воду, подающую жизнь»; въ послѣднемъ смыслѣ принимаетъ эти выраженія и Спаситель (ср. Іерем, 2, 13. 17, 13, гдѣ Іегова называется «источникомъ живой воды»). Іисусъ Христосъ подъ этими словами первѣе всего разумѣетъ Свое ученіе, сообщеніе божественной истины, которая утоляетъ человѣческую жажду истины и освѣжаетъ душу точно также, какъ свѣжая ключевая вода утоляетъ физическую жажду и освѣжаетъ тѣло. Но такъ какъ нельзя отдѣлять Христа отъ Его ученія, такъ какъ Онъ – вѣчная истина Божія, составляетъ содержаніе Своего ученія, такъ что, кто съ вѣрою принимаетъ Его ученіе, тотъ принимаетъ въ себя и Его Самаго; то можно сказать, что подъ живою водою Онъ разумѣетъ потомъ и самаго Себя, со всею Своею полнотою благодати и истины. Такъ объясняютъ это выраженіе восточные отцы Церкви (ср. Сирах. 15, 3. 24, 21, гдѣ божественная премудрость сравнивается съ водою и съ источникомъ).
Любопытство самарянки возбуждено въ высшей степени; слово Спасителя: «аще бы вѣдала... кто есть глаголяй ти» возбудили въ ней уваженіе къ Нему; поэтому она называетъ теперь Iисусa Господомъ. Но это уваженіе у легкомысленной женщины было только мгновенное и поверхностное; дерзко и колко спрашиваетъ она не безъ примѣси ироніи и съ истинно женскою словоохотливостію: «Господи, ни почерпала имаши, и студенецъ есть глубокъ; откуду убо имаши воду живу? Еда ты болій еси отца нашего Іакова, иже даде намъ студенецъ сей, и той изъ него питъ, и сынове его, и скоти его?» – «Почерпало» – сосудъ съ прикрѣпленною бичевкой для доставанія воды, составлявшій необходимую принадежность путешественниковъ. По свидѣтельству древнихъ путешественниковъ колодезь Іакова имѣлъ 105 футовъ глубины и до 15 футовъ былъ наполненъ водою. По новѣйшимъ измѣреніямъ онъ имѣетъ 75 футовъ глубины и стоитъ безъ воды. – Самаряне считали себя потомками Іосифа; поэтому выраженіе: «отца нашего Іакова». Іисусъ снова не отвѣчаетъ прямо на оба вопроса самарянки: «откуда имаши и еда ты боліи еси», но указываетъ ей свойство той воды, которую Онъ даетъ, въ противоположность естественной водѣ. Если бы она это поняла, то вопросы ея рѣшились бы сами собою. Естественная вода утоляетъ физическую жажду только на нѣкоторое время: «всякій піяй отъ воды сея, вжаждется паки». Напротивъ вода, которую Господь даетъ и которая есть Онъ Самъ съ полнотою Своей благодати и истины, удовлетворяетъ человека и утоляетъ его жажду навсегда: «а иже піетъ отъ воды, юже Азъ дамъ ему, не вжаждется во вѣки». Здѣсь не вольно приходитъ на мысль одно мѣсто у пророка Исаіи (55, 1), гдѣ говорится о благахъ царства Мессіи: «жаждущіе идите на воду» и т. д. Это можетъ безъ сомнѣнія имѣлъ въ виду и Господь, на него Онъ и ссылается въ другомъ мѣстѣ (Іоан. 7, 37). Но не одно только это свойство имѣетъ вода, которую подаетъ Господь: «но вода юже Азъ дамъ ему, будетъ въ немъ источникъ воды текущій въ животъ вѣчный». Господь этими словами какъ бы такъ говоритъ: «когда человѣкъ пьетъ эту духовную воду, которую Я даю ему, то здѣсь она будетъ въ немъ такимъ самобытнымъ родникомъ, который будетъ достигать отъ этого міра въ другой». Или безъ метафоръ: если человѣкъ съ вѣрою принимаетъ въ себя Христа съ полнотою Его благодати и истины, то Христосъ будетъ въ немъ истиннымъ началомъ жизни; человѣкъ уже тогда не живетъ, а живетъ въ немъ Христосъ (Гал. 2, 20). Всѣ добрыя дѣла, которыя онъ тогда творитъ, происходятъ изъ этого начала, какъ рѣка изъ своего источника, и эти дѣла приводятъ его къ вѣчной жизни. – Самарянка все еще не понимаетъ того, что Господь говоритъ, и относя слова Его къ естественной водѣ, говоритъ: «Господи, даждь ми сію воду, да ни жажду, ни прихожду сѣмо почерпати». Тяжело было для нея носить воду, такъ какъ колодезь далеко отстоялъ отъ города; поэтому она и желаетъ, освободиться отъ этой тяжести. Она проситъ живой воды, хотя еще и не понимаетъ ее. Это первый шагъ, котораго желалъ отъ нея Іисусъ Христосъ. Поэтому Онъ неожиданно для нея даетъ совершенно другое направленіе бесѣдѣ. Онъ требуетъ отъ самарянки: «иди пригласи мужа твоего, и пріиди сюда!» Съ этимъ, по-видимому, не имѣвшимъ никакого значенія требованіемъ Господь обратился съ одной стороны для того, чтобы убѣдить ее въ Своемъ великомъ достоинствѣ, а съ другой и для того, чтобы пробудить ея совѣсть. Если она хочетъ пользоваться этою водою, которую Іисусъ обѣщаетъ, то она должна напередъ отказаться отъ своего нечистаго поведенія. Съ обыкновенно женскою хитростію самарянка отвѣчаетъ: «не имамъ мужа», думая этимъ на половину справедливымъ, на половину ложнымъ, отвѣтомъ, уклоняться отъ непріятнаго для нея требованія; но Іисусъ даетъ ей замѣтить, что хорошо знаетъ, какъ нужно понимать ея двусмысленный отвѣтъ: «добрѣ рекла еси, яко мужа не имамъ; пять бо мужей имѣла еси, и нынѣ егоже имаши, нѣсть ти мужъ. Се воистину рекла еси». Іисусъ слова самарянки: «не имамъ мужа» перемѣняетъ въ слова: «мужа не имамъ», потому что мысль сосредоточивается на словѣ: «мужа». Нельзя съ точностію опредѣлить, что нужно разумѣть подъ словами «пять мужей», дѣйствительныхъ ли законныхъ мужей самарянки, которыхъ она преемственно имѣла и съ которыми разставалась вслѣдствіе смерти ихъ или развода съ ними, или же только незаконныхъ сожителей. Понятно только, что она теперь жила въ прелюбодѣяніи.
На основаніи такого точнаго знаніи домашнихъ ея обстоятельствъ и отношеній, самарянка заключаетъ, что Іисусъ есть пророкъ: «Господи, вижу яко пророкъ еси ты». Потому что знаніе сокровеннаго входило въ понятіе ветхозавѣтнаго пророка (ср. 1 Цар. 9, 9). По этому она тотчасъ предлагаетъ ему для рѣшенія спорный національно-религіозный вопросъ: «отцы наши въ горѣ сей поклонишася; и вы глаголете, то въ іерусалимѣхъ есть мѣсто, идѣже кланятися подобаетъ» (ст. 20). Для уясненія предложеннаго самарянкою вопроса, нужно бы еще его дополнить словами: «кто правъ?». Дѣйствительно ли этотъ спорный вопросъ интересовалъ самарянку, или же она хотѣла только этимъ отклонить разговоръ касательно безнравственной своей жизни, нельзя съ точностію опредѣлать, но вѣроятно первое. Подъ словами: «отцы наши» нужно разумѣть не Авраама, Исаака и Іакова, какъ думаютъ нѣкоторые на основаніи преданія, подкрѣпляемаго замѣчаніями кн. Быт. 12, 6 и д. 43, 4. 32, 20, но древнихъ самарянъ, построившихъ во времена Нееміи храмъ на горѣ Гаразинѣ. «Въ горѣ сей» указываетъ на гору Гаразинъ, у подошвы которой лежалъ Сихемъ. Къ словамъ: «отцы... поклонишася» нужно бы было еще присоединить: «что и мы дѣлаемъ, слѣдуя имъ». Слово: «поклонишася (προσεκύνησαν) въ вопросѣ самарянки, равно какъ и въ нижеслѣдующемъ отвѣтѣ Господа, нужно понимать въ смыслѣ богослуженія вообще, преимущественно же въ смыслѣ жертвоприношеній, такъ какъ въ нихъ собственно состояло ветхозавѣтное богослуженіе. Храмъ на горѣ Гаразинѣ давно уже былъ разрушенъ Іоанномъ Тирканомъ (въ 130 г. до Р. X.), однако самаряне продолжали приносить тамъ жертвы, основываясь на Второз. 27, 4, гдѣ Іегова повелѣваетъ написать на камняхъ слова закона и поставить изъ нихъ жертвенникъ на горѣ Геваль. Самаряне же въ своемъ текстѣ читали вмѣсто Гевалъ – Гаразинъ. Еще и теперь самаряне эту гору, которую и Моисей указалъ, какъ гору благословенія (Втор. 11, 29. 27, 12 и д.), считаютъ священною, и во время молитвы обращаются къ ней лицомъ.
Іисусъ Христосъ отвѣчаетъ на спорный вопросъ, стараясь сначала поставить мысль ея на высшую точку зрѣнія: «вѣру Ми ими, жено, яко грядетъ часъ, егда ни въ горѣ сей, ни во Іерусалимѣхъ поклонитеся Отцу» (ст. 21). Спорный вопросъ основывался на представленіи, что Богу законнымъ образомъ можно покланяться только въ одномъ мѣстѣ, что только въ томъ мѣстѣ Онъ благоугождается жертвами и что, слѣдовательно, Онъ присутствуетъ какъ бы только въ одномъ мѣстѣ. Іисусъ Христосъ хочетъ разувѣрить самарянку въ этомъ, увѣряя ее, скоро не будетъ мѣста ни іудейскому, ни самарянскому богослуженію, которое искало Бога только на Сіонѣ или Гаразинѣ, и съ тѣмъ вмѣстѣ спорный вопросъ между іудеями и самарянами, которому самарянка придавала такую важность, потеряетъ въ будущемъ все свое значеніе. Еще пророкъ Малахія сказалъ: «отъ востока солнца до запада имя Мое велико между народами; и во всякомъ мѣстѣ имени Моему должно совершаться куреніе и чистое приношеніе; ибо имя Мое велико между народами, говоритъ Іегова воинствъ» (1, 11). Пророкъ слѣдовательно возвѣщаетъ, что постановленіе закона Моисеева (Второз. 12, 5 и д.): «на мѣстѣ, которое изберетъ Господь Богъ вашъ, изъ всѣхъ колѣнъ вашихъ, чтобы положить имя Свое тамъ, и жить на немъ, тамъ ищите Его и туда приходите, и туда приносите всесожженія ваши и жертвы ваши» и т. д. въ будущемъ съ явленіемъ Мессіи потеряетъ свое значеніе. И это пророческое предсказаніе лежитъ въ основаніи сказанныхъ Господомъ самарянкѣ словъ. Въ словахъ: «вѣру Ми ими» заключается усиленное подтвержденіе новой истины, которая самарянкѣ должна была показаться невѣроятною, слѣдовательно настоятельное убѣжденіе къ вѣрѣ. Словомъ: «Отцу» предуказывается новое отношеніе, въ которомъ въ наступающее теперь время молящіеся будутъ находиться чрезъ Христа къ своему Богу: Онъ будетъ имъ Отцомъ.
Потомъ Іисусъ Христосъ рѣшаетъ спорный вопросъ тѣмъ, что самаряне неправы, а іудеи отчасти правы: «вы кланяетеся, Егоже не вѣсте, мы кланяемся, его же вѣмы, яко спасеніе отъ іудей есть» (ст. 22). До того времени, хочетъ сказать этимъ Іисусъ Христосъ, когда не будутъ кланяться ни на Гаразинѣ, ни на Сіонѣ, т. е. когда отмѣнены будутъ какъ самарянскія, такъ и іудейскія жертвоприношенія и богослуженія, іудеи («мы») правы, считая Іерусалимъ законнымъ мѣстомъ для богослуженія и жертвъ. Слово: «не вѣсте» нужно понимать въ относительномъ смыслѣ, потому что самаряне не чужды были нѣкотораго познанія истиннаго Бога; но въ сравненіи съ религіознымъ познаніемъ іудеевъ богопознаніе самарянъ было въ высшей степени недостаточно и могло быть названо незнаніемъ. Самаряне были въ нѣкоторомъ смыслѣ протестанты или раскольники въ іудействѣ. Какъ протестанты шестнадцатаго столѣтія легко и скоро думали перенестись въ первобытное христіанство и полуторатысячелѣтнее историческое развитіе христіанства поставили въ вопросъ, или раскольники наши, вздумавшіе въ семнадцатомъ вѣкѣ возвратиться къ мнимой старой вѣрѣ, такъ поступили и самаряне. Принимая изъ всѣхъ ветхозавѣтныхъ книгъ только одно Пятокнижіе, они такимъ образомъ отрицали позднѣйшее развитіе чувства посредствомъ пророковъ. Ихъ ожиданія Мессіи были поэтому недостаточны и неясны, недостаточно, слѣдовательно, было и ихъ богослуженіе, основою и душею котораго было ожиданіе Мессіи. Подъ словомъ: «спасеніе» (σωτηρία) естественно нужно понимать спасеніе чрезъ Мессію, которое происходитъ отъ іудеевъ, такъ какъ Спаситель по плоти долженъ, былъ произойти и произошелъ отъ Израиля (ср. Рим. 9, 4). Искупитель долженъ былъ произойти изъ того народа, который постоянно обладалъ божественнымъ откровеніемъ, вѣнцомъ котораго былъ Христосъ (Евр. 1. 1). Показавши, что іудеи въ своемъ богослуженіи относительно правы, Господь теперь оставляетъ въ сторонѣ противоположность іудейства и самарянства, и говоритъ: «но грядетъ часъ и нынѣ есть, егда истинніи поклонницы поклонятся Отцу духомъ и истиною, ибо Отецъ таковыхъ ищетъ поклоняющихся Ему». Спаситель этимъ хочетъ противопоставить богопочтенію іудеевъ, хотя и истинному въ сравненіи съ самаринскимъ, но все еще недостаточному и несовершенному, совершенную форму богопочтенія, которое теперь, съ пришествіемъ Его, должно наступить. Это богопочтеніе Онъ называетъ будущимъ («грядетъ часъ») и вмѣстѣ съ тѣмъ настоящимъ («и нынѣ есть»). Оно было настоящемъ уже въ своемъ зародышѣ, такъ какъ Основатель и ходатай этого иситннаго богопочтенія, Христосъ уже явился; оно было будущимъ, такъ какъ это истинное богопочтеніе долженствовало все дальше и дальше распространяться въ человѣчествѣ. Въ этомъ смыслѣ царство Божіе называется въ новомъ завѣтѣ то настоящимъ, то будущимъ. – Нужно замѣтить здѣсь, что въ греческомъ подлинникѣ стоятъ ἀληθινοὶ προσκυνηταὶ – истинные поклонники, а не ἀληθεῖς προσκυνηταὶ. Если бы Спаситель сказалъ: ἀληθεῖς προσκυνηταὶ, то этимъ Онь показалъ бы, что іудейское богопочтеніе ложное, потому что ἀληθές составляетъ противоположность ложному, не истонному; напротивъ ἀληθενόν означаетъ то, что соотвѣтствуетъ своей идеѣ, въ противоположность недостаточному и несовершенному. Іудейское богопочтеніе было, конечно, недостаточно и несовершенно, но неложно. Объ этихъ «истинныхъ поклонникахъ» говоритъ Іисусъ, что они будутъ покланяться «духомъ и истиною». Онъ говоритъ: «Отцу», а не: «Богу»; истинному поклоннику Богъ всегда является въ отношеніи Отца къ сыну. Слово: «духомъ», судя по связи рѣчи, очевидно стоитъ какъ противоположность къ словамъ: «въ горѣ сей» и «въ Іерусалимѣхъ» (ст. 19), а слово: «истиною» въ противоположность одному внѣшнему и символическому богопочтенію іудеевъ и самарянъ посредствомъ жертвъ. Іудейское и самарянское богопочтеніе связано было съ опредѣленнымъ мѣстомъ, съ храмомъ іерусалимскимъ и горою Гаразинъ; только тамъ іудей и самарянинъ могли совершать высочайшее дѣйствіе богопочтенія, т. е. приносить жертвы. И эти жертвы были только здѣшніе символы и образы, но не были самою истиною. Истинное же богопочтеніе должно состоять 1) въ духѣ, т. е. во внутреннихъ духовныхъ дѣйствіяхъ, во внутренней духовной жертвѣ, въ которой человѣкъ себя самаго приноситъ въ жертву Богу, и которая не связана съ однимъ какимъ-либо опредѣленнымъ мѣстомъ, но можетъ быть совершаема вездѣ и во всякое время. Несправедливо нѣкоторые подъ словомъ: «духъ» разумѣютъ здѣсь святаго Духа, хотя и не сомнѣнно, что поклоненіе духомъ можетъ быть только въ святомъ Духѣ (ср. Рим. 8, 14 и д). Истинное богопочтеніе должно состоять 2) въ истинѣ, т. е. быть не только внѣшнимъ символическимъ, образнымъ, но и существеннымъ, обнимающимъ собою предметъ богопочтенія. Такое поклоненіе въ духѣ и истинѣ есть единственно истинное, потому что оно соотвѣтствуетъ своей идеѣ, т. е. свойственно существу Божію. Поэтому Іисусъ Христосъ присовокупляетъ, подтверждая сказанное Имъ прежде: «Духъ есть Богъ[2] (слѣдовательно Онъ не связанъ опредѣленнымъ пространствомъ), и иже кланяется Ему, духомъ и истиною достоитъ кланятися» (ст. 24), Само собою понятно, что этими словами Господь не исключаетъ всякихъ внѣшнихъ дѣйствій богопочтенія, какъ утверждаютъ мистики. Пока человѣкъ остается человѣкомъ, т. е. тѣлесно-духовнымъ существомъ, до тѣхъ поръ внутреннее его богопочтеніе будетъ связано съ опредѣленными временами и мѣстами, и выражаться во внѣшнихъ символическихъ дѣйствіяхъ. Только у чистыхъ духовь возможно совершенно духовное богопочтеніе. Христосъ хочетъ этими словами показать, что одно только внѣшнее богопочтеніе исключительно связанное съ однимъ опредѣленнымъ мѣстомъ, безъ внутренняго богопочтенія, не имѣетъ въ очахъ Божіихъ никакой цѣны; еще въ Ветхомъ Завѣтѣ Богъ требовалъ внѣшней жертвы только ради внутренней (ср. Псал. 49 и 50).
Хотя самарянка и не поняла смысла словъ Іисуса Хряста во всей ихъ глубинѣ, однако она уже предчувствуетъ, что Тотъ, Котораго она уже считаетъ Пророкомъ, обѣщаетъ ей нѣчто великое и возвышенное. Полнаго уясненія этому она ожидаетъ отъ грядущаго Мессіи; по этому она говоритъ: «вѣмъ, яко Мессія пріидетъ, глаголемый Христосъ; егда Той пріидетъ, возвѣститъ намъ вся» (ст. 25). Самаряне также ожидали Мессію, и свои понятія о Мессіи и ожиданія его основывали на словахъ Пятокнижія (см. Быт 49, 10. Числ. 24.); особенно на словахъ Второз. 18, 16, гдѣ Моисей говоритъ: «пророка... яко же Мене возставитъ тебѣ Господь Богъ твой; Того послушайте». Они называли Мессію Гашшагебъ или Гаттагебъ, что, по мнѣнію однихъ значитъ «обращатель, проповѣдникъ», а по мнѣнію другихъ «возвращающійся» (именно Моисей; на основаніи словъ: «яко же мене»). Названіе же «Мессіи», которое самарянка употребляетъ здѣсь или перешло къ самарянамъ отъ іудеевъ, или же евангелистъ влагаетъ въ уста самарянкѣ. Спаситель мало-по-малу до того подготовилъ душевное состояніе самарянки, что уже прямо говоритъ ей, что Онъ Самъ есть обѣщанный Моисеемъ Мессія: «Азъ есмъ, глалоляй съ тобою». Предъ злобствующими іудеями Іисусъ Христосъ такъ открыто не говорилъ о себѣ, какъ предъ этою незлобивою женщиною. Теперь она узнала, что такое живая вода и кто можетъ дать ей эту воду. «Азъ есмь» ср. Второз. 32, 39. Ис. 43, 10 и др. м. Какое дѣйствіе произвело на самарянку это откровеніе Господа, лучше всего доказываетъ ея молчаніе.
«И тогда (именно, когда Іисусъ говорилъ это самарянкѣ) пріидоша ученицы Его, и чудяхуся, яко съ женою глаголаше» (ст. 27.). Они удивлялись отъ того, что говорить съ женщиною не было въ обычаѣ іудейскихъ учителей; считалось даже неприличнымъ и въ обществѣ вести обыкновенный разговоръ съ женщинами. Было даже правило не приветствовать женщинъ при встрѣчѣ съ ними, а что касается до обученія ихъ, то раввины говорятъ: «кто учитъ свою дочь закону, тотъ совершаетъ глупость»; и въ другомъ мѣстѣ: «лучше сжечь слова закона, чѣмъ передавать ихъ женщинамъ». Впрочемъ, ученики изъ уваженія къ своему Учителю не дерзнули спросить: «чесо ищешь? или: что глаголеши съ нею?».
Обрадованная отвѣтомъ Іисуса: «Азъ есмь Мессія», самарянка забываетъ свое дѣло, за которымъ пришла къ колодезю, оставляетъ свой водоносъ и бѣжитъ въ восторгѣ въ городъ: «пріидите», говоритъ она своимъ горожанамъ, «и видите человѣка, иже рече мнѣ вся, елика сотворихъ; еда той есть Христосъ» (ст 28. 29)? Вопросъ самарянки: «еда той есть Христосъ?» выражаетъ не сомнѣніе ея, такъ какъ она ясно уже сознавала, что Іисусъ есть Мессія; – она желаетъ этимъ вопросомъ, чтобы ея увѣренность была подтверждена согласіемъ и ея согражданъ. Человѣческая природа такъ вообще устроена, что собственное убѣжденіе человѣкъ хочетъ всегда подкрѣплять мнѣніемъ ближнихъ. – «Изыдоша же изъ града и грядяху къ Нему» (ст. 30).
Когда ушла самарянка, Спаситель углубился въ размышленія, Онъ теперь посѣялъ въ народѣ самарянскомъ первыя сѣмена своего ученія, женщина сдѣлалась провозвѣстницею Его имени. И созерцая будущее, Онъ уже видитъ прекрасные плоды этой первой дѣятельности. Поэтому Онъ забываетъ о тѣлесной пищѣ, какъ бы насытившись радостію отъ успѣха Своего дѣла. Ученики нѣкоторое время въ благоговѣйномъ молчаніи стояли; наконецъ, они рѣшились заговорить: «между же симъ (послѣ отшестаія женщины и прибытія самарянъ) моляху Его ученицы Его глаголюще: равви, яждъ! Іисусъ отвѣчаетъ: Азъ брашно имамъ ясти, егоже вы не вѣсте». Подъ этою яствою Іисусъ Христосъ разумѣетъ, какъ видно изъ 3 ст., совершеніе возложеннаго на Него Отцомъ дѣла спасенія. Это дѣло, начавшее уже совершаться, такъ радуетъ душу Спасителя, какъ физическая пища подкрѣпляетъ тѣлесную жизнь на это дѣло обращено Его желаніе, какъ желаніе чувственнаго человѣка устремляется на пищу. Что ученики не знали той пищи, о которой говоритъ Господь, видно изъ ихъ вопроса; какой они давали другъ другу: «еда кто принесе Ему ясти?» (ст. 33). Поэтому Іисусъ объясняетъ имъ свойство пищи, которую Онъ имѣетъ въ виду: «мое брашно есть, да сотворю волю пославшаго Мя, и совершу дѣло Его» (ст. 34). Слѣдовательно, это духовная пища, и она состоитъ въ исполненіи воли Его небеснаго Отца и въ совершеніи дѣла спасенія, которое Отецъ, поручилъ Ему («дѣло Его»). Исполненіе этого дѣла уже начало совершаться: «не вы ли глаголете, яко еще четыри мѣсяцы суть, и жатва пріидетъ? Се, глаголю вамъ, возведите очи ваши, и видите нивы, яко плавы (побѣлѣли) суть къ жатвѣ уже». Въ словахъ: «еще четыри мѣсяцы и жатва пріидетъ», Іисусъ Христосъ, по всей вѣроятности, приводитъ народную поговорку, которую употребляли, въ разговорѣ во время сѣянія, для утѣшенія среди тяжелой работы представленіемъ радостнаго времени жатвы, но вмѣстѣ съ тѣмъ и для убѣжденія къ торопливому ожиданію. Такъ объясняютъ это мѣсто многіе толковники, хотя такого изрѣченіа или поговорки мы и не встрѣчаемъ въ другомъ мѣстѣ. Словами: «се, глаголю вамъ... къ жатвѣ уже», Іисусъ Христосъ безъ сомнѣнія указывалъ на шедшихъ изъ города сихемлянъ. Общій смыслъ послѣднихъ словъ Іисуса Христа будетъ такой: «Въ народной поговоркѣ говорится: посѣявши, нужно ждать четыре мѣсяцы (а въ талмудѣ время между сѣяніемъ и жатвою опредѣляется въ четыремѣсяца), когда можно будетъ жать; совершенно иначе съ Моею духовною жатвою; здѣсь непосредственно за посѣвомъ слѣдуетъ и жатва». Вообще превосходно открывается смыслъ этихъ словъ, если предположить, что когда Іисусъ произносилъ ихъ, народъ на поляхъ вокругъ занимался посѣвомъ.
Въ дальнѣйшихъ Своихъ словахъ Господь удерживаетъ образъ жатвы, изображаетъ Себя сѣющимъ, а учениковъ Своихъ жнущими, т. е. что ученики должны совершить дѣйствительный пріемъ сихемлянъ въ новое царство Божіе: «жняй мзду пріемлетъ», именно за свой трудъ; и эта мзда эта награда суть зрѣлые плоды, которые онъ собираетъ въ свои житницы. Поэтому: «и собираетъ плодъ въ животъ вѣчный». Словами: «въ животъ вѣчный» – рѣчь изъ образной переходитъ въ простую. Подъ этими словами – «животъ вѣчный» – Спаситель разумѣетъ не будущую только жизнь, но ту жизнь, которая начинается со вступленіемъ въ Его царство и продолжается въ вѣчность, ту истинную жизнь, которая начинается въ насъ принятіемъ вѣрою Христа, Который есть жизнь по преимуществу. Эта духовная жатва, которую совершатъ апостолы, будетъ радовать и Сѣятеля Іисуса, и жателей – учениковъ Его; поэтому: «да и сѣяй вкупѣ радуется, и жняй» (ст. 35). Представляя основаніе прежде сказанному: «да и сѣяй вкупѣ радуется, и жняй», Іисусъ Христосъ присовокупляетъ: «о семъ бо (вь этомъ пунктѣ сѣянія и жатвы) слово (изреченіе) есть истинное (справедливо), т. е. изреченіе имѣетъ свою полную истинность: инъ есть сѣяй и инъ есть жняй». Обыкновенный смыслъ этого изреченія слѣдующій: «часто человѣкъ можетъ только приготовлять послѣдствія своей дѣятельности, но не самъ достигать ихъ». Затѣмъ примѣненіе изреченія: «Азъ послахъ вы жати, идѣже вы не трудистеся; иніи трудишаса и вы въ трудъ ихъ внидосте». Подъ словомъ: «иніи» Іисусъ Христосъ разумѣетъ сначала Себя самаго, а потомъ Моисея и пророковъ; этимъ Онъ указывалъ, что Ветхій Завѣтъ былъ приготовительною школою къ христіанству. Ветхій Завѣтъ приготовлялъ только какъ бы почву; Христосъ былъ сѣятелемъ, а нѣсколько лѣтъ спустя Филиппъ, Петръ и Іоаннъ собрали здѣсь въ Самаріи первую богатую жатву (см. Дѣян. 8, 5 и д.).
Послѣ этого Евангелистъ снова продолжаетъ прерванную (ст. 30) нить повѣствованія: «отъ града же того мнози вѣроваша въ онь отъ Самарянъ, за слово жены свидѣтельствующія, яко рече ми вся, елика сотворихъ. Егда убо пріидоша къ нему Самаряне, моляху Его, дабы пребылъ у нихъ, и пребысть ту два дни» (ст. 39 и 40). Вѣра сихемлянъ, о которой здѣсь рѣчь, была еще несовершенная. Разсказъ женщины склонилъ ихъ къ признанію, что Іисусъ есть Мессія. Высшей же степени вѣры они достигли только вслѣдствіе проповѣди самаго Господа впродолженіи двухдневнаго у нихъ Его пребыванія: «и много паче вѣроваша за слово Его. Женѣ же глаголаху, яко не ктому за твою бесѣду вѣруемъ, сами бо слышахомъ, и вѣмы, яко сей есть воистину Спасъ міру, Христосъ» (ст. 41 и 42). Сихемляне называютъ Іисуса «Спасителемъ міра», слѣдовательно они понимаютъ Его гораздо лучше, чѣмъ большая часть іудеевъ, которые признавали Его только Спасителемъ избраннаго народа.
«Руководство для сельскихъ пастырей». 1868. № 34. С. 557-574.
[1] Перея (др.-греч. Περαία, лат. Peræa от др.-греч. περαρ «по ту сторону») – историческая область Древнего Израиля на восточном берегу реки Иордан. Ныне находится на территории Иордании. В ветхозаветные времена Галаадом называлась большая область к востоку от реки Иордан и к северу от Мертвого моря. В христианской традиции Перея (Галаад) — место деятельности Иоанна Крестителя и Иисуса (Мк. 10:1). Ныне находится на территории Иордании. – ред.
[2] Здѣсь подлежащее «Богъ», а сказуемое «Духъ», которое поставлено впереди подлежаго, такъ какъ въ немъ главная сила мысли; см. также: «Богъ бѣ слово» (Іоан. 1, 1).
