Павелъ Петровичъ Забѣлинъ – Праздникъ входа Господня въ Іерусалимъ и его иконографія (+Подборка икон).

Иконографическія изображенія входа Господня въ Іерусалимъ обнаруживаютъ замѣчательную устойчивость въ своихъ формахъ сравнительно съ изображеніями другихъ праздниковъ и событій. Іисусъ Христосъ на ослѣ въ сопровожденіи апостоловъ и народа съ пальмами въ рукахъ и видъ города – вотъ тѣ общія черты, которыя повторяются во всѣхъ почти византійско-русскихъ православныхъ памятникахъ. Такая устойчивость формъ зависитъ, конечно, прежде всего отъ того, что событіе, въ воспоминаніе котораго установленъ праздникъ, очень подробно описано евангелистами (Мтѳ. 21, 1-9; Марк. 11, 1-10; Лук. 19, 29-38; Іоан. 12, 12-15), такъ что художникамъ оставалось только пользоваться готовымъ матеріаломъ или согласовать его съ тѣмъ матеріаломъ, который въ избыткѣ давало церковное Преданіе.

Настоящій праздникъ иначе называется недѣлею Баій, цвѣтоносною, цвѣтною, а еще чаще – вербнымъ воскресеніемъ. Послѣднее названіе взято отъ вѣтвей, въ которыхъ св. Церковь воспоминаетъ царскій входъ Іисуса Христа въ Іерусалимъ, встрѣченнаго еврейскимъ народомъ съ ваіями и вѣтвами. Послѣ воскрешенія Лазаря торжественный входъ Христа въ Іерусалимъ былъ истинно царскимъ. Предъ входомъ и особенно при самомъ входѣ въ Іерусалимъ Іисусу Христу оказывается всеобщее почти поклоненіе и преданность, какъ Царю и Господу, согласно съ пророчествомъ Захаріи и Евангеліемъ, гдѣ грядущій въ Іерусалимъ Іисусъ Христосъ называется Царемъ: се Царь твой грядетъ къ тебѣ кротокъ (Захар. 9, 9; Мтѳ. 21, 4-5; Іоан. 12, 14-15). Приблизившись къ горѣ Елеонской, Іисусъ Христосъ повелѣваетъ двумъ ученикамъ Своимъ идти въ селеніе Виѳсфагію, лежащее при горѣ Елеонской, на скатѣ, въ виду самаго Іерусалима{1}, и привести оттуда осля и жребя, на неже никто отъ человѣкъ всѣде. Приведя осленка, апостолы накинули на него свои одежды и посадили Учителя своего и Господа{2}. Народъ, услышавъ о приближеніи Іисуса Христа, вышелъ къ Нему на встрѣчу съ пальмовыми вѣтвями{3} и громко провозглашалъ славу воскрешенія Лазарева{4}. Въ восторгѣ иные скидали свои одежды и постилали ихъ на пути, гдѣ надлежало ѣхать Христу, другіе рѣзали вѣтви отъ деревъ и бросали ихъ на дорогу{5}. Когда Іисусъ Христосъ началъ спускаться съ горы Елеонской, ученики и сопровождавшій Его народъ начали восклицать въ радости: осанна Сыну Давидову! Благословенъ грядый во имя Господне{6}. Какъ велико было воодушевленіе народа, можно видѣть изъ того, что, когда бывшіе при этомъ фарисеи просили Іисуса Христа унять Своихъ учениковъ, Онъ отвѣчалъ имъ: аще сіи умолчатъ, каменіе возопіютъ{7}, и ослѣпленные безсильною злобою фарисеи должны были признаться, что міръ по Немъ идетъ{8}. Приблизившись къ городу, Іисусъ Христосъ, смотря на него, заплакалъ и сказалъ: «о, если бы и ты, хотя въ сей твой день узналъ, что служитъ къ миру твоему!»{9}. Въ Іерусалимѣ Онъ торжественно входитъ въ храмъ и здѣсь Его царская власть является въ безропотной покорности Ему продающихъ и купующихъ, которые по волѣ Его тотчасъ удаляются изъ храма. Царскій входъ Іисуса Христа запечатлѣвается, наконецъ, всемогущею Его властью надъ законами природы: приступиша къ Нему хроміи и слѣпіи въ церкви, и исцѣли ихъ (Мтѳ. 21, 14). Такъ все повиновалось и служило Іисусу Христу при послѣднемъ Его входѣ въ Іерусалимъ, какъ своему Творцу, Царю и Господу.

Такой именно глубоко торжественный и величественный характеръ шествія Господа въ Іерусалимъ и долженъ имѣть въ виду художникъ. Поэтому то и для иконографическихъ изображеній, по большей части, берется то время, когда народъ, встрѣтивъ Іисуса Христа съ пальмовыми вѣтвями, оказывалъ Ему служеніе и преданность, какъ Царю, когда апостолы и народъ постилали одежды и вѣтви, и, въ радости хваля Бога, взывали: осанна! Это было при спускѣ съ горы Елеонской{10}, въ виду Іерусалима. Но такъ какъ царскій входъ Іисуса Христа былъ вмѣстѣ и отображеніемъ кротости, то можно изображать на иконахъ и то время, когда Отъ плакалъ при взглядѣ на Іерусалимъ, предвидя его разрушеніе{11}. Это было при самомъ въѣздѣ въ городъ, предъ закладенными нынѣ золотыми воротами, которыми Іисусъ Христосъ вошелъ въ храмъ{12}. Наконецъ, такъ какъ въ событіи входа св. Церковь видитъ исполненіе пророчества Софоніи: радуйся дщи Сіонова зѣло.... воцарится Господь посредѣ тебе, и не узриши зла ктому (3, 14-15){13}, то можно представлять и то время, когда Господь вступилъ уже въ Іерусалимъ, изгналъ торгующихъ изъ храма, исцѣлилъ недужныхъ и когда весь городъ пришелъ въ волненіе, спрашивая: «кто это такой?» и одни только книжники, среди общаго торжества Сына Давидова, видя Его Божественныя чудеса, негодоваша (Мтѳ. 21, 15), яко міръ по немъ идетъ (Іоан. 12, 19).

Благоговѣя къ царскому входу въ Іерусалимъ, св. Церковь въ глубокой древности установила праздникъ Ваій. Древнѣйшее указаніе на этотъ праздникъ находимъ въ поученіи Меѳодія Патарскаго (3 в.); въ 4 в. св. Епифаній Кипрскій, Іоаннъ Златоустъ и Амвросій Медіоланскій свидѣтельствуютъ о торжественномъ его совершеніи{14}. Начиная съ 7 в. многіе пѣснописцы, какъ то: Андрей Критскій (7 в.), Іоаннъ Дамаскинъ (8 в.), Ѳеодоръ Студитъ (5 в.) и др., написали священныя пѣснопѣнія, которыя и нынѣ Православная Церковь поетъ въ этотъ праздникъ{15}. Древность установленія и торжественное празднованіе входа Господня несомнѣнно очень рано должны были вызвать и художественное воспроизведеніе событія; тѣмъ не менѣе въ скульптурѣ это событіе появляется не ранѣе 4 вѣка. Различіе между первоначальными изображеніями событія состоитъ въ томъ, что одни изъ нихъ передаютъ общія черты евангельскаго разсказа, повторяемыя всѣми евангелистами, другіе придерживаются ев. Матѳея. Особенность послѣднимъ даетъ присутствіе молодого осла вмѣстѣ съ ослицею, о которомъ упоминаетъ одинъ только ев. Матѳей. Самая простая форма древнихъ изображеній представляетъ Спасителя ѣдущимъ верхомъ на ослѣ; человѣкъ въ туникѣ постилаетъ одежду предъ Нимъ; другой влѣзъ на дерево; или же: Іисусъ Христосъ ѣдетъ верхомъ на ослицѣ, возлѣ которой идетъ жеребенокъ; Его сопровождаютъ два апостола; впереди небольшой человѣкъ разстилаетъ на пути одежду; другой, взобравшись на дерево, срѣзываетъ и бросаетъ на дорогу пальмовыя вѣтви. Нѣкоторые памятники представляютъ апостоловъ съ воздѣтыми руками, для выраженія восклицанія: «Осанна», или Спасителя сидящимъ не верхомъ, а сбоку. Но лучшимъ выразителемъ полной византійской композиціи входа Іисуса Христа въ Іерусалимъ можетъ служить изображеніе россанскаго кодекса, относимаго къ 6 вѣку{16}. Іисусъ Христосъ со свиткомъ и благословляющею десницею, въ крестчатомъ нимбѣ, ѣдетъ на ослѣ; за нимъ слѣдуютъ два апостола и разсуждаютъ между собою; возлѣ нихъ пальма, на которой двое срываютъ вѣтви; впереди Іисуса Христа большая толпа народа; одни разстилаютъ на пути одежды, другіе, съ пальмовыми вѣтвями въ рукахъ, выходятъ на встрѣчу Ему изъ городскихъ воротъ; тутъ же группа дѣтей въ короткихъ туникахъ, съ вѣтвями въ рукахъ. На заднемъ планѣ городъ Іерусалимъ, окруженный стѣною; изъ оконъ городскихъ домовъ выглядываютъ фигуры людей съ пальмами въ рукахъ. Торжество встрѣчи выражено ясно и полно. Нѣсколько иной оттѣнокъ сообщаютъ событію тѣ памятники, которые представляютъ Іисуса Христа съ благословляющею десницею ѣдущемъ на убогомъ ослѣ; на лицѣ Его, обращенномъ къ Іерусалиму, печать грусти, что, какъ мы знаемъ, вполнѣ согласно съ разсказомъ евангелія о скорби и плачѣ Іисуса Христа въ это время (Лук. 19, 41); возлѣ Него апостолы; впереди большая толпа народа, вышедшая на встрѣчу Ему изъ городскихъ воротъ: мужчины, женщины и дѣти, съ пальмами въ рукахъ; позади городъ Іерусалимъ съ боевыми башнями, съ высокими зданіями. Собственно русскіе иконографическіе памятники придерживаются строго также византійской схемы и развѣ только, по понятной причинѣ, замѣняютъ часто ослицу конемъ{17}. Западное искусство также не дало особенно важныхъ измѣненій въ развитіи общей схемы и даже въ подробностяхъ сходится съ византійскими образцами.

Общія черты, повторяемыя во всѣхъ почти византійско-русскихъ изображеніяхъ входа Господня въ Іерусалимъ, явились по прямому требованію евангельскаго текста. Іисусъ Христосъ, въ сопровожденіи апостоловъ и народа, городъ, ослица (конь на русскихъ памятникахъ), а также ваіи и постиланіе одеждъ – взяты прямо изъ евангелій. Встрѣча съ ваіями или пальмами – обычай, имѣющій очень древнее происхожденіе. Пальма у евреевъ служила знакомъ веселія и торжества (Лев. 23, 40) и употреблялась въ торжественные праздники{18}; съ пальмами, въ рукахъ Евреи встрѣчали знатныхъ лицъ. Пальма, образъ мужества, давалась въ награду побѣдителямъ{19}. Встрѣча Іисуса Христа съ ваіями послужила источникомъ и для христіанскаго употребленія ваій въ праздникъ входа Іисуса Христа въ Іерусалимъ. Обычай этотъ по своему началу въ Церкви христіанской, вѣроятно, современенъ началу самаго праздника. Въ 5 в. св. Проклъ, архіепископъ Константинопольскій, въ словѣ на недѣлю Ваій говоритъ: «взявъ пальмовыя вѣтви, изыдемъ и мы во срѣтеніе Господа нашего». Вѣтви, употребляемыя нами нынѣ въ этотъ праздникъ, по изъясненію св. Церкви, служатъ знаменіями побѣды надъ смертію и воскресенія{20} не только Іисуса Христа, но вмѣстѣ съ Нимъ и вѣрующихъ въ Него. И св. Церковь возглашаетъ въ недѣлю ваій: «днесь благодать Св. Духа насъ собра, и вси, вземше крестъ Твой, глаголемъ: благословенъ грядый во имя Господне, осанна въ вышнихъ»{21}. Такимъ образомъ, верба, которую мы держимъ на утреннемъ богослуженіи въ день входа Господня въ Іерусалимъ и которая на русскихъ памятникахъ иконографіи замѣняетъ иной разъ восточную пальму, означаетъ и крестъ, которымъ Господь попралъ смерть и даровалъ вѣрующимъ жизнь. Ослица означаетъ, по изъясненію свв. отцевъ, народъ израильскій, а жребя – язычниковъ{22}. «Оселъ, говоритъ св. Іоаннъ Златоустъ, идетъ позади осленка. И дѣйствительно, послѣ того какъ Іисусъ Христосъ усвоитъ себѣ язычниковъ, тогда и Іудеи, по своей ревности, пріидутъ къ Нему, – что ясно показываетъ ап. Павелъ, говоря: яко ослѣпленіе отъ части Израилевы быстъ, дондеже исполненіе языковъ внидетъ: и тако весь Израилъ спасется» (Рим. 11, 25-26){23}. На обычай постиланія одежды въ торжественныхъ случаяхъ указываютъ книги Ветхаго Завѣта (4 Цар. 9, 13) и Евангеліе. Во всемъ этомъ иконографическія изображенія не отступаютъ отъ текста Евангелій. Нельзя того же сказать о присутствіи въ византійско-русскихъ изображеніяхъ дѣтей. Ев. Матѳей хотя и упоминаетъ о восклицаніяхъ дѣтей, но, какъ видно по ходу его рѣчи, оно происходило въ храмѣ, а не за городомъ (Мтѳ. 21, 15); у другихъ евангелистовъ о дѣтяхъ не упоминается. Между тѣмъ древнѣйшіе памятники иконографіи, а также византійское лицевое Евангеліе 6 в. (россанское) не оставляютъ сомнѣнія въ томъ, что по мнѣнію древнихъ христіанъ дѣти принимали участіе въ встрѣчѣ Іисуса Христа. Такое несогласіе иконографіи съ Евангеліемъ само по себѣ не имѣло бы особенной важности, если бы не совпадало съ разсказомъ одного апокрифа – ев. Никодима. Совпаденіе же съ апокрифомъ даетъ нѣкоторымъ основаніе полагать, что подъ вліяніемъ этого апокрифическаго источника появились дѣти и въ иконографіи входа Господня въ Іерусалимъ. Но мы уже замѣчали, что въ такихъ заимствованіяхъ древніе православные художники не имѣли нужды, такъ какъ нужныя имъ свѣдѣнія для пополненія евангельскихъ повѣствованій они могли заимствовать изъ церковнаго Преданія, откуда часто попадали эти свѣдѣнія и въ апокрифы. Въ церковно-богослужебной письменности проводится несомнѣнно тоже самое представленіе о картинѣ входа въ Іерусалимъ, какое мы встрѣчаемъ и въ памятникахъ иконографіи, вызывающихъ у нѣкоторыхъ недоразумѣніе. «Всесвятой Духъ, научивый глаголати иными языки, говоритъ св. Церковь, Той и дѣтямъ еврейскимъ неискусозлобнымъ повелѣваетъ звати: осанна въ вышнихъ, благословенъ грядый, Царь Израилевъ. Ризы же постилаху Ему, вѣдуще, яко Той есть Вогъ нашъ»{24}. «Хваленіе приноситъ возлюбленный Израиль изъ устъ ссущихъ и младенецъ незлобивыхъ, зрящихъ Тя, Христе, входяща во св. градъ.... Отъ незлобивыхъ младенецъ Христе на жребяти сѣдя, пріялъ еси побѣдную пѣснь»{25}. Въ синаксарѣ читаемъ: «имѣяй престолъ небо, всѣдъ на жребя, входитъ въ Іерусалимъ, дѣти же еврейскія и сами подстилаху Ему ризы своя и вѣтви финиковъ, овыя убо рѣжуще, другія же въ рукахъ носяще, вопіяху Ему предсылающе: осанна» и др.{26}. Такимъ образомъ нѣтъ никакихъ побужденій ставить нашу православную иконографическую форму изображенія входа Господня въ Іерусалимъ въ причинную связь съ апокрифическимъ евангеліемъ Никодима. Форма эта предначертана въ Евангеліи Матѳея и только дополнена преданіемъ св. Церкви, которое вполнѣ согласуется съ памятниками православной иконографіи и не противорѣчитъ тексту подлинныхъ Евангелій.

Торжественное вступленіе Іисуса Христа въ Іерусалимъ сопровождалось очищеніемъ храма. Изъ храма Іисусъ Христосъ изгналъ всѣхъ продающихъ и покупающихъ въ храмѣ, опрокинулъ столы мѣновщиковъ и скамьи продающихъ голубей и говорилъ имъ: домъ Мой есть домъ молитвы, а вы сдѣлали его вертепомъ разбойниковъ (Ис. 56, 7; Іер. 7, 11){27}. Ев. Іоаннъ, говоря объ очищеніи храма, замѣчаетъ, что Іисусъ Христосъ нашелъ въ храмѣ также воловъ и овецъ и, сдѣлавъ бичъ изъ веревокъ, выгналъ изъ храма всѣхъ, превращавшихъ домъ Отца Его въ домъ торговли (Іоан. 2, 14-16). Древнѣйшее изображеніе этого событія мы находимъ въ россанскомъ кодексѣ (6 в.). Дѣйствіе происходитъ въ портикѣ іерусалимскаго храма. Спаситель бесѣдуетъ съ іудеями по поводу предложеннаго Ему вопроса: какою властію Онъ творитъ это? Очевидно, здѣсь взятъ моментъ, слѣдовавшій за изгнаніемъ торговцевъ; самое же изгнаніе представлено на правой сторонѣ возлѣ портика; оно уже совершилось; Іисуса Христа здѣсь нѣтъ; но подробности евангельскаго разсказа всѣ на лицо: мѣновщикъ спѣшитъ унести свой столъ, возлѣ котораго на землѣ разсыпанныя деньги; продавецъ козловъ увлекаетъ свой товаръ за рога; погонщикъ угоняетъ двухъ воловъ и овецъ, продавецъ масла удаляется съ сосудомъ въ рукахъ, продавецъ голубей уноситъ свою клѣтку, въ которой уцѣлѣлъ одинъ голубь, другой же улетѣлъ. Сцена очень оживленная и представляетъ намъ полное изображеніе событія по разсказу евангелиста Іоанна. Іисусъ Христосъ, по разсказу этого евангелиста, нашелъ въ храмѣ продавцевъ воловъ, овецъ, голубей и мѣновщиковъ денегъ и, сдѣлавъ бичъ изъ веревокъ, выгналъ ихъ. Тоже и въ описываемомъ памятникѣ; опущено только изображеніе Іисуса Христа съ бичемъ въ рукахъ, но почему же? Потому ли, что сильно выраженными формами художникъ опасался нарушить необходимую мѣру спокойствія сцены, или же потому, что личность Іисуса Христа у него уже представлена тутъ же рядомъ въ бесѣдѣ съ іудеями, и онъ счелъ излишнимъ повтореніе? Такъ или иначе, по, во всякомъ случаѣ, едва ли и удобно изображать Іисуса Христа принимающимъ непосредственное участіе въ изгнаніи съ бичемъ въ рукахъ и апостоловъ выталкивающими торговцевъ изъ храма. У неумѣлаго мастера такая картина можетъ выйти слишкомъ грубою, а потому гораздо лучше дѣлать только намекъ на все это и для иконографическихъ изображеній избирать другой моментъ, непосредственно слѣдовавшій за изгнаніемъ торгующихъ. На сценѣ все еще могутъ быть видны слѣды убѣгающихъ, повинующихся всесильному слову Господа, Самъ же Іисусъ Христосъ, снѣдаемый ревностью по домѣ Отца Своего (Іоан. 2, 17; Пс. 68, 10), снова окруженъ апостолами, народомъ, сейчасъ только получившими отъ Него исцѣленіе, дѣтьми, восклицающими въ храмѣ: Осанна Сыну Давидову, и негодующими книжниками, спрашивавшими Его: что они говорятъ? и услышавшими отвѣтъ: нѣсте ли чли николиже, яко изъ устъ младенецъ и ссущихъ совершилъ еси хвалу (Пс. 8, 3; Мтѳ. 21, 16).

Итакъ, глубоко величественнымъ и поистинѣ царскимъ было шествіе Іисуса Христа въ Іерусалимъ, не менѣе торжественнымъ и царственнымъ было и пребываніе Его въ храмѣ, гдѣ Ему безропотно покоряются всѣ, обратившіе домъ Отца Его въ вертепъ разбойниковъ, гдѣ исцѣленіе недужныхъ снова, какъ и воскрешеніе Лазаря, прославляетъ Его, какъ истиннаго Бога. Одни книжники среди общаго торжества Сына Давидова, видя Его Божественныя чудеса, негодоваша (Мтѳ. 21, 15), яко міръ по Немъ идетъ (Іоан. 12, 19).

 

«Руководство для сельскихъ пастырей». 1899. Т. 1. № 14. С. 317-325; № 15. С. 347-347.

 

{1} Путешествіе Норова, ч. 2, стр. 21.

{2} Мтѳ. 21, 7; Марк. 11, 7; Лук. 19, 35.

{3} Іоан. 12, 13.

{4} Іоан. 12, 17-18.

{5} Мтѳ. 21, 8; Марк. 11, 8; Лук. 19, 36.

{6} Мтѳ. 21, 9; Марк. 11, 9-10; Лук. 19, 38; Іоан. 12, 13.

{7} Лук. 19, 39-40.

{8} Іоан. 12, 19.

{9} Лук. 12, 41-42.

{10} Лук. 19, 37-38.

{11} Мтѳ. 21, 4-5; Іоан. 12, 14-15.

{12} Путешествіе Норова, ч. 1, стр. 261.

{13} Пареміи на сей день.

{14} «Дни Богосл. Прав. Церк.» Дебольскаго, ч. 2, стр. 126-128.

{15} Тамъ же, стр. 128.

{16} Рисунокъ воспроизведенъ у Н. Покровскаго «Евангеліе въ памятникахъ иконографіи», стр. 259.

{17} Сидѣніе на ослѣ въ Грузіи и Персіи считается самымъ тяжкимъ позоромъ, униженіемъ и посмѣяніемъ для знатныхъ и богатыхъ лицъ обоихъ царствъ. Ред.

{18} 1 Макк. 13, 51; 2 Макк. 10, 6-8.

{19} «Дни Богосл. Прав. Церк.» Дебольскаго ч. 2, стр. 129.

{20} См. молитву на благословеніе ваій и тропарь празднику.

{21} См. сѣдаленъ въ недѣлю Ваій.

{22} Такъ изъясняютъ Меѳодій Патарскій, Епифаній Кипрскій и св. Іоаннъ Златоустъ.

{23} См. у Дебольскаго «Дни Богосл. Прав. Церк.», ч. 2, стр. 127.

{24} Слуасба церковная въ субботу Ваій.

{25} Стихиры веч. въ суб. Ваій (тріодь постная).

{26} Напр., сѣдаленъ въ недѣлю Ваій, на литіи въ субботу стих. 3, сѣдаленъ на утр. въ нед. Ваій, стих. на хвал. въ нед. Ваій, въ нед. Ваій веч. стих. на Господи воззвахъ и др.

{27} Мтѳ. 21, 12-13; Мрк. 11, 15-17; Лук. 19, 45-46.

 

Фрагмент барельефа саркофага Юния Басса. 359 г. IV в. Ватикан.

Деталь диптиха, собор в Милане, Италия. V в.

Миниатюра сирийского Евангелия VI в. Музей Дуомо в Россано, Италия.

Резная плакетка слоновой кости. Константинополь. X в. Музей византийского искусства, Берлин.

Мозаика кафоликона мон-ря Дафни (близ Афин), Греция. XI в.

Эпистилий темплона монастыря cв. Екатерины на Синае, 2-я пол. XII в.

Мозаика Палатинской капеллы. Палермо, Сицилия. 1143-1150 гг.

Мозаика собора Сан-Марко. Венеция, Италия. XIII в.

Миниатюра из Евангелия. Византия, Посл. треть XIII в. Мон-рь Ивер, Афон.

Икона из праздничного ряда иконостаса Благовещенского собора Московского Кремля. Нач. XV в.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: