Проф. Михаилъ Николаевичъ Скабаллановичъ – Праздникъ Срѣтенія Господня (Литургическій очеркъ).

Можетъ показаться непонятнымъ, почему изъ множества великихъ и чудесныхъ событіи, ознаменовавшихъ земную жизнь Спасителя, св. Церковь отмѣтила столь торжественнымъ празднествомъ именно событіе встрѣчи Господа въ храмѣ прав. Симеономъ и Анной.

Кромѣ Срѣтенія во храмѣ, не много послѣдующихъ событіи изъ жизни Спасителя Церковь чествуетъ такъ называемыми «дванадесятыми», т. е. самыми торжественными, праздниками; это – Крещеніе, Преображеніе. Торжественный входъ въ Іерусалимъ. Если можетъ быть рѣчь о сравнительной важности того и другаго событія въ жизни самой по себѣ и всецѣло столь великой, какъ жизнь Христова, то едва-ли кто-нибудь усомнится признать за послѣдними событіями большее значеніе и большую знаменательность, чѣмъ за первымъ. То, что послужило основою праздника Срѣтенія Господня, было ничто иное, какъ требовавшееся закономъ первое представленіе во храмъ новорожденнаго и его матери на 40 день по рожденіи, при чемъ за новорожденнаго первенца вносился какъ бы выкупъ Іеговѣ (которому считалось принадлежащимъ все первородное). Съ точки зрѣнія ветхозавѣтнаго закона, обрѣзаніе было актомъ гораздо большей важности, чѣмъ это представленіе. И тѣмъ не менѣе обрѣзаніе Господне не отличено въ Православной Церкви, какъ Срѣтеніе, дванадесятымъ праздникомъ. Очевидно, что послѣднее событіе Православная Церковь считаетъ однимъ изъ самыхъ важныхъ въ жизни Спасителя.

Если мы обратимъ вниманіе на частныя обстоятельства, сопровождавшія это событіе, то для насъ станетъ понятнымъ такой взглядъ на него Церкви. Уже самое наименованіе этого событія и праздника въ честь его («Срѣтеніе») показываетъ, что въ немъ Церковь считаетъ главнымъ и особенно знаменательнымъ, – это фактъ встрѣчи во храмѣ Спасителя праведнымъ Симеономъ и пророчицей Анной. Встрѣча эта, подготовленная самимъ Св. Духомъ, имѣла для Спасителя и всего дѣла Его на землѣ, а слѣдовательно – для всего міра и спасенія его, не менѣе важное значеніе, чѣмъ какое-бы то ни было другое событіе въ жизни Спасителя. Она впервые открыла міру его Спасителя, открыла прежде, чѣмъ то произошло при крещеніи Господнемъ. А крещеніе Спасителя потому именно торжествуется Церковью столь торжественно, что оно было явленіемъ Его міру, откровеніемъ Его міру, т. е. Богоявленіемъ, просвѣщеніемъ міра, какъ то показываютъ эти названія, усвояемыя издревле празднику Крещенія. И есть нѣкоторыя основанія думать, что въ глубокой древности Срѣтеніе праздновалось въ одинъ день съ Крещеніемъ.

Такимъ тѣснымъ и близкимъ отношеніемъ событія Срѣтенія къ событію Крещенія объясняется многое въ характерѣ и образѣ празднованія Церковью этого событія. И прежде всего объясняется то, почему это событіе почтено именно дванадесятымъ праздникомъ, т, е. праздникомъ такой торжественности, какая усвоена лишь строго ограниченному числу священныхъ воспоминаній. Если сравнить между собою всѣ событія изъ земной жизни Спасителя, въ честь коихъ установлены такіе праздники, то окажется, что во всѣхъ нихъ неизмѣнно присутствуетъ одинъ общій моментъ, одна общая черта, ради которой они и выбраны для столь торжественнаго празднованія, – это то, что всѣ эти событія были откровеніемъ или явленіемъ Спасителя міру, – то, что на древнемъ церковномъ языкѣ называется epiphania. И въ первоначальной Церкви былъ только одинъ праздникъ epiphania (или Богоявленіе, Просвѣщеніе), съ которымъ соединялось воспоминаніе о всѣхъ событіяхъ изъ жизни Спасителя съ такимъ характеромъ, т. о. о всѣхъ тѣхъ событіяхъ, которыя послужили къ откровенію или явленію Его міру. Посему съ Богоявленіемъ соединялось воспоминаніе не только Крещенія, но и Рождества, поклоненія волхвовъ, а въ нѣкоторыхъ мѣсяцесловахъ – чуда въ Канѣ Галилейской, праздновавшагося 8-го или 10 янв. (Арх. Сергій. Вост. агіол. II, 8, по изд. 1901 г.).

Этотъ общій праздникъ, да еще Пасха, суть древнѣйшіе церковные праздники, упоминаніе о которыхъ встрѣчается уже во II в. (у Климента Алекс.: Strom. I; ibid. II, 14). Изъ этого древняго праздника впослѣдствіи (въ IV в.) выдѣлилось въ особый праздникъ Рождество Христово, ко дню котораго въ восточныхъ Церквахъ пріурочено было и воспоминаніе волхвовъ (оставшееся на Западѣ соединеннымъ съ днемъ Крещенія, откуда польское названіе послѣдняго «trzy króli»). Вслѣдъ за этими двумя событіями стали появляться праздники въ честь другихъ событій изъ земной жизни Спасителя такого же характера, т. е. событій, въ которыхъ Онъ особенно поразительно открылся міру, какъ Богъ и воплотившійся Сынъ Божій. Такими событіями были, наипр., Преображеніе Его, Входъ во Іерусалимъ, Вознесеніе, но особенно Сошествіе Св. Духа на Апостоловъ, которое какъ въ древности, такъ и теперь празднуется почти одинаково торжественно съ Крещеніемъ и даже Рождествомъ.

Когда образовывался этотъ кругъ Владычнихъ праздниковъ, къ нимъ естественно и само собою должно было присоединиться и священное воспоминаніе столь близкаго по времени и по торжеству къ Рождеству Христову событія, какъ первое представленіе въ храмъ великаго Новорожденнаго, и это тѣмъ болѣе, что, благодаря обстоятельствамъ, сопровождавшимъ это событіе, оно получило такой же характеръ явленія міру Спасителя, какимъ было, хотя и въ болѣе значительной степени, крещеніе Господне. Младенца Христа въ храмѣ Іерусалимскомъ, при первомъ представленіи Его туда Пречистою Матерію, встрѣтилъ уже предувѣдомленный о немъ Св. Духомъ праведный Симеонъ, который впервые указалъ всему міру (не только Израилю, но и «языкамъ») на Него, какъ на давно ожидаемаго Избавителя. Вмѣстѣ съ Симеономъ и Анна пророчица стала говорить о Божественномъ Младенцѣ «всѣмъ чающимъ избавленія въ Іерусалимѣ» (Лк. 2, 38). Такъ пронеслась по Іудеѣ первая проповѣдь о Христѣ. Великое событіе, которому свидѣтелемъ былъ тѣсный вертепъ да нѣсколько окрестныхъ пастуховъ и далекихъ пришельцевъ, стало теперь выходить изъ этихъ узкихъ предѣловъ и дѣлаться общимъ достояніемъ; о немъ начали говорить въ Іерусалимѣ.

Итакъ, Срѣтеніе Господне было однимъ изъ наиболѣе рѣшительныхъ моментовъ и стадій откровенія Спасителя міру, достойнымъ не менѣе другихъ такихъ моментовъ самаго торжественнаго и благоговѣйнаго воспоминанія со стороны вѣрующихъ, – событіемъ, восполнившимъ собою событіе «тайнаго» рожденія Спасителя («тайно родился еси въ вертепѣ») и предварившимъ торжественное и всенароднее откровеніе Спасителя при Іорданѣ. Поэтому, намъ представляется вѣроятнымъ (отрицаемое высокопреосвященнымъ Сергіемъ) мнѣніе одного ученаго изслѣдователя древнихъ мѣсяцеслововъ, что въ древнѣйшія времена праздникъ Срѣтенія соединялся съ праздникомъ Богоявленія. Въ мартирологѣ Іеронимовомъ 5 января значится: «въ Іерусалимѣ Симеона пророка, когда принесли ему Господа Іисуса Христа Марія и Іосифъ, и успеніе пророка Симеона», а 2 февраля: «очищеніе св. Маріи» (ibid. замѣч. 52). Этою прежнею совмѣстностью праздника Срѣтенія съ Богоявленіемъ объясняется одна древняя особенность перваго, – особенность, впрочемъ, общая и въ древности только западнымъ Церквамъ и теперь удержанная западною Церковью, – именно обычай освященія восковыхъ свѣчей въ этотъ праздникъ. Извѣстно, что праздникъ Крещенія въ древности назывался праздникомъ «свѣтовъ», вѣроятно, потому, что новокрещенные оглашенные (крещеніе которыхъ естественно пріурочивалось ко дню Крещенія Господня) стояли на службѣ этого праздника съ возженными свѣчами. Изъ этого обычая могъ возникнуть и обычай благословенія свѣчей въ праздникъ «Епифаніи» (Богоявленія), который, по отдѣленіи отъ этого праздника Срѣтенія, остался принадлежностью и послѣдняго. Въ древнихъ литургическихъ памятникахъ въ службѣ этого дня непремѣнно находится молитва на благословеніе воска или свѣчей – oratio in benedicendos cereos (нѣсколько молитвъ такого рода приведены у Мартена въ «De antiquis ecclesiae ritibus», t. III, 45, Bassani 1788).

Если въ Православной Церкви не сохранилось этого обычая за праздникомъ Срѣтенія, то исключительно потому, что по уставу Православной Церкви возженіе свѣчей молящимися («и вжигаютъ свѣчи братія») положено за каждой торжественной службой не только на бдѣніяхъ дванадесятыхъ праздниковъ, но и на такъ называемыхъ поліелейныхъ утреняхъ, положенныхъ довольно часто{1}.

Какъ ни важно само по себѣ было въ жизни Спасителя событіе встрѣчи Его въ храмѣ Іерусалимскомъ прав. Симеономъ, но не въ важности лишь этого событія или не въ одной важности его кроется причина, почему оно выбрано Церковью для торжественнаго празднованія. Есть праздники, которые сіяютъ не столько своимъ свѣтомъ, сколько отраженнымъ. Къ числу такихъ праздниковъ принадлежитъ, напр., Входъ Господень въ Іерусалимъ, значительную долю торжественности заимствующій отъ Пасхи, радость которой онъ предвосхищаетъ и которой является своего рода предпразднествомъ. Точно также и Введеніе много выигрываетъ въ торжественности своей отъ того, что имъ предначннается предпразднественное приготовленіе къ Рождеству Христову. Срѣтеніе къ празднику Рождества Христова стоитъ тоже въ близкомъ отношеніи не только по времени празднованія, но и по существу соединеннаго съ нимъ священнаго воспоминанія. Неудивительно, что оно не можетъ не заимствовать у праздника Рождества духовной радости послѣдняго.

Съ точки зрѣнія церковнаго устава, весь періодъ времени отъ Рождества Христова до Срѣтенія есть одинъ сорокадневный праздничный періодъ. Въ періодъ этотъ одинъ праздникъ непрерывно смѣняется другимъ. Вслѣдъ за отданіемъ Рождества Христова непосредственно начинается предпразднество Крещенія; а съ отданія Крещенія (съ 14 янв.) начинается пѣніе катавасіи Срѣтенія на праздничныхъ утреняхъ. Эта праздничная четыредесятннца, такимъ образомъ, продолжается до самой Четыредесятннцы поста. Такой взглядъ на этотъ періодъ времени проникъ глубоко и въ народное сознаніе: этотъ періодъ времени, извѣстный подъ именемъ рождественскаго мясоѣда или мясоѣда по преимуществу, считается наиболѣе подходящимъ временемъ для всякихъ увеселеній. Какъ ни прискорбно такое провожденіе этого періода наиболѣе священныхъ христіанскихъ воспоминаній, тѣмъ не менѣе оно является слабымъ отзвукомъ взглядовъ на этотъ періодъ церковнаго устава. Масляничное веселье, на дни котораго очень часто падаетъ отданіе Срѣтенія, служитъ какъ бы завершеніемъ этого продолжительнаго праздника.

Сама по себѣ близость праздниковъ и непосредственное слѣдованіе ихъ другъ за другомъ, конечно, не можетъ служить доказательствомъ того, что они мыслятся церковнымъ уставомъ какъ одинъ сплошной праздникъ. Объ этомъ должны говорить нѣкоторыя существенныя черты въ службахъ этихъ праздниковъ. Суточныя службы великихъ праздниковъ, какъ извѣстно, группируются около праздничнаго бдѣнія и сосредоточиваются въ немъ. Самою же значительною и центральною частью бдѣнія является канонъ, который, при точномъ уставномъ исполненіи его, занимаетъ едва не половину бдѣнія. Поэтому въ уставѣ придается необыкновенно большое значеніе напѣву, которымъ исполняется канонъ. Отъ такого или иного напѣва канона все бдѣніе получаетъ такой или иной характеръ, болѣе или менѣе радостный или торжественный.

Что касается каноновъ на бдѣніяхъ этихъ трехъ сосѣднихъ праздниковъ, то напѣвы ихъ представляютъ такое правильное и послѣдовательное чередованіе, въ которомъ нельзя не замѣтить особой мысли и преднамѣренности. Канонъ Рождества (или, точнѣе, два канона этого праздника) исполняется 1-мъ гласомъ, канонъ Крещенія – вторымъ, а Срѣтенія – третьимъ. Если гласовые напѣвы каноновъ оцѣнивать съ точки зрѣнія ихъ радостности, то въ канонахъ этихъ праздниковъ радость будетъ постепенно уменьшаться. Напѣвъ 1-го гласа для каноновъ – это самый радостный изъ всѣхъ, усвоенный посему и пасхальному канону. Въ напѣвѣ 2-го гласа звучитъ ужо такъ много грустныхъ нотъ, что его часто можно услышать на службахъ великопостныхъ и даже Страстной седмицы. Зато этотъ напѣвъ отличается необыкновенною глубиною чувства, теплотою и сердечностью, и для праздника втораго послѣ Рождества въ отношеніи торжественности трудно было выбрать болѣе достойный его напѣвъ. Въ напѣвѣ же 3-го гласа, усвоенномъ канону Срѣтенія, нѣтъ ни сильныхъ порывовъ радости, ни потрясающихъ звуковъ глубокаго чувства. Это – ровный, спокойный, речитативный напѣвъ. Въ немъ такъ мало звуковъ радости и восторга, что, кромѣ Срѣтенія, онъ не употребляется въ качествѣ напѣва для канона ни въ одинъ изъ дванадесятыхъ праздниковъ. Это именно напѣвъ легкой, затихающей радости, приличной заключительному празднику ряда великихъ праздниковъ. Въ этомъ напѣвѣ есть даже по мало унылыхъ звуковъ, въ которыхъ ощутительно вѣетъ тихою скорбію приближающагося поста и покаянія.

По существу воспоминаемаго событія праздникъ Срѣтенія такъ близокъ и родственъ празднику Рождества Христова, что въ пѣснопѣніяхъ его еще замѣтно звучатъ рождественскіе мотивы. Мысль пѣснописцецъ и въ этотъ праздникъ витаетъ около Божественнаго Младенца, но только уже покинувшаго вертепъ и Виѳлеемъ, чтобы «руками старчими» быть показаннымъ міру.

Пѣснопѣнія этого праздника полны трогательными картинами этого событія, которое они разсматриваютъ съ самыхъ разнообразныхъ сторонъ. Самую любимую и частую тему ихъ составляетъ своего рода психологическій анализъ душевнаго состоянія старца Симеона, когда онъ увидѣлъ въ храмѣ давно жданнаго Младенца. Можно сказать, что этому анализу посвящены наиболѣе вдохновенныя и поэтическія строки Срѣтенскихъ пѣсенъ. Если давать сравнительную оцѣнку этимъ пѣснямъ, то едва-ли кто-нибудь не согласится первое мѣсто между пѣснопѣніями этого праздника отвести 1-ой стихирѣ «на Господи воззпахъ», принадлежащей перу св. Германа патріарха (VIIΙ в.): «Глаголи, Симеоне, Кого нося на руку въ церкви радуешися? Кому зовешн и вопіеши: нынѣ свободихся, видѣхъ бо Спаса моего?» – вопрошаетъ пѣснописецъ праведнаго старца и отвѣчаетъ за него: «сей есть отъ Дѣвы рождейся, сей есть отъ Бога Богъ Слово воплотивыйся насъ ради». Замѣчательно, что въ прежнихъ уставахъ эта стихира занимала не столь важное мѣсто, а болѣе незамѣтное и скромное: она не стояла 1-ою стихирою «на Господи воззвахъ», какъ теперь, благодаря чему она является и первою стихирою праздничнаго бдѣнія и всей службы праздника. Она, какъ и другія теперешнія стихиры «на Господи воззвахъ», пѣлась на «хвалитехъ». Такое мѣсто занимаетъ она, напр., въ уставѣ Константинопольскаго Евергетидскаго монастыря ХII вѣка (Дмитріевскій А.: Описаніе литург. рукоп. I, 497, Кіевъ, 1895 г.). Видимо высокое поэтическое достоинство этой стихиры побудило впослѣдствіи предоставить ей болѣе видное положеніе въ службѣ праздника. То же самое имѣло, вѣроятно, мѣсто и по отношенію къ другой группѣ стихиръ, которая теперь является группою стиховныхъ стихиръ, – слѣдовательно, занимаетъ второе мѣсто въ бдѣніи. Прежде эти стихиры были стихирами «на Господи воззвахъ». Онѣ тоже выдаются изъ ряда другихъ высотою вдохновенія и искренностью. Первая изъ нихъ начинается такимъ поэтическимъ обращеніемъ: «Украси твой чертогъ, Сіоне, и подъими Царя Христа, цѣлуй Марію, небесную дверь».

О высокомъ поэтическомъ и музыкальномъ достоинствѣ службы Срѣтенія свидѣтельствуетъ также обиліе въ ней не только самогласныхъ стихиръ, – т. е. стихиръ, исполняемыхъ особымъ напѣвомъ, не обычнымъ гласовымъ и не по образцу другаго праздничнаго напѣва, а совершенно самостоятельнымъ напѣвомъ, – но и такъ называемыхъ самоподобныхъ стихиръ, т. е. такихъ, напѣвъ которыхъ служитъ самъ образцомъ для пѣснопѣній другихъ праздниковъ. Таковъ, напр., 1-й сѣдаленъ праздника, начинающійся словами: «Ликъ ангельскій»; затѣмъ свѣтиленъ: «Духомъ во святилище». Можно не преувеличивая сказать, что минеи и тріоди испещрены этими словами, такъ какъ указанные Срѣтенскіе сѣдаленъ и свѣтиленъ сплошь и рядомъ служатъ «подобными» для этого рода пѣснопѣніи. Относительно первой пѣсни: «Ликъ ангельскій» нужно, кромѣ того, замѣтить, что въ прежнихъ уставахъ она служила лишь тропаремъ предпразднества (см. тотъ же уставъ) и только позднѣе, ради высокихъ достоинствъ ея, перенесена въ службу самого праздника.

Подобно пѣснопѣніямъ другихъ дванадесятыхъ праздниковъ, Срѣтенскія пѣсни очень часто обращаются къ ветхозавѣтной исторіи, чтобы въ ней найти предсказаніе празднуемаго событія, прообразъ его. Пѣснопѣнія Срѣтенія въ этомъ отношеніи останавливаютъ вниманіе наше особенно на томъ обстоятельствѣ, что Божественный Младенецъ, по закону принесенный во храмъ, былъ никто иной, какъ нѣкогда давшій этотъ законъ въ бурѣ и огнѣ Моисею. Настоящее представленіе Спасителя во храмъ Іерусалимскій напоминаетъ пѣснописцамъ прежнее, бывшее за много вѣковъ, посѣщеніе Сыномъ Божіимъ храма. Душу слушателя не можетъ не потрясти до глубины, когда онъ узнаетъ, что подъ этимъ первымъ посѣщеніемъ Господомъ Своего земнаго храма пѣснописецъ разумѣетъ не иное что, какъ блистательное явленіе Бога пророку Исаіи во храмѣ сидящимъ на престолѣ высокомъ и превознесенномъ. Какъ извѣстно, объ этомъ видѣніи Исаіи Евангелистъ Іоаннъ высказался, что въ данномъ случаѣ Исаія видѣлъ славу именно Сына Божія и говорилъ о Немъ (Ев. Іоан. 12, 41). Итакъ, когда Младенецъ Спаситель принесенъ былъ Матерію на рукахъ во храмъ, Онъ какъ бы второй разъ уже являлся въ Свой храмъ. Какъ ни велика разница между полнымъ славы явленіемъ Его во храмѣ при Исаіи и теперь, тѣмъ не менѣе по существу то и другое есть явленіе одного и того же Сына Божія, что сразу понялъ и праведный Симеонъ.

Кромѣ прославленія празднуемаго событія, въ службѣ Срѣтенія нельзя не замѣтить еще одной темы, которая, правда, лишь изрѣдка и мимоходомъ проглядываетъ въ пѣсняхъ этого праздника, но тѣмъ но менѣе не можетъ но остановить на себѣ вниманія слушателя. Тема эта особенно замѣтна въ кондакѣ. Послѣ обычнаго воспоминанія о празднуемомъ событіи, въ кондакѣ мы неожиданно встрѣчаемъ такое замѣчаніе: «и нынѣ насъ спаслъ еси, Христе Боже; но умири во бранехъ жительство и укрѣпи Императора, егоже возлюбилъ еси, едине Человѣколюбче». Эта не имѣющая никакого отношенія къ празднуемому событію молитва, заключающаяся не гдѣ-либо, какъ въ кондакѣ, – въ пѣсни, выражающей самую суть праздника, – эта молитва будетъ вполнѣ понятна для насъ только тогда, если мы примемъ во вниманіе нѣкоторыя обстоятельства, касающіяся учрежденія этого праздника. Хотя начало этого праздника кроется въ первыхъ трехъ вѣкахъ христіанства, судя по тому, что у многихъ св. отцевъ IV в. есть поученія на Срѣтеніе, но въ Константинополѣ Срѣтеніе стало особенно торжественно праздноваться послѣ моровой язвы, постигшей имперію при императорѣ Юстиніанѣ I. Для избавленія имперіи отъ этой язвы, императоръ, по откровенію одному угоднику Божію, совершилъ съ особеннымъ торжествомъ праздникъ Срѣтенія и, по прекращеніи, было положено совершать въ этотъ праздникъ крестный ходъ по городу. Крестный ходъ на Срѣтеніе требуется и нынѣшнимъ уставомъ: «о часѣ второмъ дне (около 7 ч. у.) исходятъ съ литіею внѣ обители, поюще стихиры праздника и канонъ по обычаю; и возвращшеся поемъ часы и литургію». Кромѣ Срѣтенія, такая «литія внѣ обители» требуется уставомъ еще только на Благовѣщеніе и на Пасху (каждый день Свѣтлой седмицы).

Кромѣ кондака, и въ другихъ частяхъ Срѣтенской службы сохранились отзвуки воспоминанія о великомъ бѣдствіи, совпавшемъ въ Константинополѣ съ этимъ праздникомъ, и моленія объ устраненіи его. Такъ, среди припѣвовъ 9-й пѣсни, которые, обычно, говорятъ только о празднуемомъ событіи и притомъ въ самомъ восторженномъ и радостномъ духѣ («величай, душе моя» – обычное начало ихъ), на Срѣтеніе встрѣчаются припѣвы, полные не радости праздничной, а молитвеннаго вопля. Таковы два первые изъ нихъ и нѣсколько послѣднихъ: «Богородице Дѣво, упованіе Христіаномъ, покрый, соблюди и спаси на Тя уповающія», «Богородице Дѣво, міру благая Помощнице, покрый и соблюди отъ всякія нужды и печали», «О Христе, всѣхъ Царю! Подаждь ми слезы теплы, да плачу мою душу, южо злѣ погубихъ», «О Дѣвице Маріе! Просвѣти мою душу, помраченную лютѣ житейскими сластьми».

О припѣвахъ на 9-й пѣсни въ праздникъ Срѣтенія вообще нужно замѣтить, что они отличаются необыкновеннымъ разнообразіемъ содержанія и особенною теплотою чувства. По обилію содержанія и поэтичности, съ этими припѣвами могутъ сравниться только пасхальные.

Указанное печальное воспоминаніе, стройно соединившееся на праздникъ Срѣтенія съ воспоминаніемъ празднуемаго событія, сообщило и всей службѣ этого праздника нѣсколько грустный колоритъ. Преобладающее мѣсто въ службѣ праздника занимаютъ напѣвы полурадостные. Такъ, прежде всего напѣвъ канона, вліяющій существенно на характеръ всего бдѣнія вслѣдствіе обширности его, но изъ радостныхъ вообще: 3-й гласъ часто избирается для трипѣснцевъ постной тріоди. Для стихиръ Срѣтенія преобладающій гласъ 1-й (обычный для стихиръ Страстной седмицы), для сѣдальновъ – тоже 1-й (см. сѣдальны Великой субботы). Первымъ же гласомъ поются и главныя пѣснопѣнія праздника – тропарь и кондакъ его, что имѣетъ мѣсто въ праздники полугрустнаго характера (Успеніе, Воздвиженіе).

Такой скорбный колоритъ этого праздника идетъ къ нему и еще по одной причинѣ.

Праздникъ этотъ очень близокъ къ Великому посту и часто падаетъ на дни, предуготовительные къ послѣднему. Изъ-за близости къ Великому посту часто сокращается и попразднство Срѣтенія съ положенныхъ 7 дней (по 9-е февраля) до одного дня. Срѣтеніе и совсѣмъ можетъ не имѣть попразднства, если приходится въ недѣлю мясопустную. Возможно и такое явленіе, что праздникъ Срѣтенія изъ-за Великаго поста празднуется не 2-го февраля, а 1-го, если онъ приходится въ понедѣльникъ первой недѣли поста (см. Марковы главы о Срѣтеніи).

※    ※    ※

Господскій или Богородичный праздникъ Срѣтеніе? Литургисты относятъ его къ Богородичнымъ (Никольскій, 6 изд. 558) на основаніи нѣкоторыхъ особенностей въ уставѣ его, общихъ съ праздниками Богородичными. Таковы: 1) при совпаденіи съ воскреснымъ днемъ, воскресная служба соединяется съ службой этого праздника и предваряетъ ее, а для Господскихъ праздниковъ, по общему правилу, воскресная служба отмѣняется; 2) въ «главахъ о храмѣхъ» (2-я часть Типикона) онъ отнесенъ къ Богородичнымъ; 3) на великой вечернѣ Срѣтенія непремѣнно поется «Блаженъ мужъ», а въ Господскіе праздники – только въ воскресенье и понедѣльникъ; 4) прокимны этого праздника и причастенъ – Богородичные; 5) на литургіи поются изобразительные, а не антифоны.

По существу воспоминаемаго событія этотъ праздникъ, конечно, болѣе касается Спасителя, чѣмъ Его Матери. И въ уставѣ, не смотря на столь явные признаки Богородичнаго строя службы, нельзя не замѣтить нѣкотораго колебанія въ отнесеніи этого праздника къ тому или другому разряду. Такъ, хотя на литургіи положены изобразительные, а не антифоны, но «блаженны» поются не вполнѣ такъ, какъ въ Богородичные праздники, – именно, не поется стихъ: «пріидите поклонимся и припадемъ ко Христу», а вмѣсто него прямо тропарь и кондакъ праздника. Затѣмъ попразднество Срѣтенія такой продолжительности, какъ для Господскаго праздника. Въ прежнихъ уставахъ это колебаніе было еще сильнѣе. Такъ въ Евергетидскомъ уставѣ на этотъ праздникъ, при совпаденіи его съ воскреснымъ днемъ, не полагалось пѣть ничего воскреснаго. Съ другой стороны, въ Константинополѣ въ этотъ день служеніе совершалось непремѣнно въ Богородичныхъ храмахъ (Влахернскомъ, Халкократійскомъ).

 

М. Ск.

 

«Подольскія Епархіальныя Вѣдомости». 1902. Ч. Неофф. № 5. С. 73-77; № 6. С. 101-108.

 

{1} Впрочемъ, въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ (напр, въ Бѣлоруссіи) и въ православныхъ церквахъ происходитъ освященіе восковыхъ свѣчей на Срѣтеніе. За свѣчами этими признается защитительная отъ ударовъ молніи сила, и онѣ возжигаются въ домахъ во время грозы.

 

См. также:

Св. прав. о. Іоаннъ Кронштадскій – Пророчество св. Богопріимца Сѵмеона о Христѣ Спасителѣ и Его Пречистой Матери и исполненіе его даже до сего дня (Слово на день Срѣтенія Господня).

Священникъ Александръ Рутковскій – Воцерковленіе (Къ празднику Срѣтенія Господня).

Иванъ Василевичъ Баженовъ – Срѣтеніе Господне (По изображенію въ пѣснопѣніяхъ православной Церкви).

Иванъ Василевичъ Баженовъ – Знаменательныя пророчества св. Симеона Богопріимца.

Иванъ Василевичъ Баженовъ – Пѣснь св. Симеона Богопріимца.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: