Протопресвитеръ Михаилъ Помазанскій – ПОЧЕМУ МЫ, ПРАВОСЛАВНЫЕ, ВЫДВИГАЕМЪ ТЕПЕРЬ НА ПЕРВЫЙ ПЛАНЪ ДОГМАТЪ О ЦЕРКВИ?
Жизнь въ наши дни вынуждаетъ насъ говорить о догматѣ Церкви, о его православномъ пониманіи, присущемъ церковному сознанію отъ первыхъ дней христіанства. Когда приходится напоминать, во имя истины, во имя Православія, во имя самой Церкви, что истинная Церковь одна: что это именно святая, соборная, апостольская православная Церковь; что расширеніе понятія Христовой Церкви на всѣ секты, на все свободное христіанство есть искаженіе догмата; что объединеніе массы различныхъ христіанскихъ вѣроисповѣданій, задуманное и проводимое теперь, не создаетъ единства Церкви, а наоборотъ — замутило идею единства Церкви, — тогда намъ или о насъ съ недовольствомъ заявляютъ: что за фанатизмъ и нетерпимость по отношенію къ многочисленнымъ развѣтвленіямъ христіанства! Развѣ они не молятся, не проповѣдуютъ Евангеліе?
Какъ вы, сами маленькая вѣточка — Русская Церковь въ Зарубежьѣ, полуизолированная, идете противъ общаго движенія?
Неужели, — говорятъ намъ, — вы враги проповѣди по всему міру Евангелія въ его самостоятельной цѣнности, цѣнности независимо отъ всѣхъ церковныхъ раздѣленій?
Не тормозите ли вы своими узкими взглядами движеніе христіанства въ мірѣ?
Не видите ли опасность тамъ, гдѣ ея нѣтъ?
Не дѣйствуетъ ли въ васъ простая косность, слѣпая привязанность къ традиціи, узкій консерватизмъ?
Вы, — говорятъ намъ, — потеряли чувство любви: думаете, что только вы одни спасаетесь, а до остального человѣчества вамъ и дѣла нѣтъ!
Приведенныя и подобныя имъ укоризны не слѣдуетъ оставить безъ вниманія. Они побуждаютъ насъ ближе подойти къ вопросу о Церкви, о ея сущности, о ея составѣ, чтобы ясенъ сталъ отвѣтъ самой Церкви на недоумѣнія. Твердую общую основу для выясненія нашего православнаго церковнаго самосознанія даютъ намъ двѣ краткихъ Господнихъ притчи.
«Подобно есть Царствіе небесное сокровищу, сокровену на селѣ (въ полѣ), еже обрѣтъ человѣкъ скры, и отъ радости его идетъ, и вся елика имать продаетъ, и купуетъ село то».
«Паки подобно есть Царствіе небесное человѣку купцу, ищущу добрыхъ бисерей, иже обрѣтъ единъ многоцѣненъ бисеръ, шедъ продаде вся, елика имяше, и купи его» (Матѳ. 13, 44-46).
Міръ въ поискахъ истины.
Міръ находится въ поискахъ, не только соціальныхъ, но и религіозныхъ, въ состояніи исключительно большого броженія и исканія новыхъ путей. Правда, наступательный характеръ принадлежитъ матеріализму и воинствующему атеизму; но другая сторона человѣчества тѣмъ болѣе чувствуетъ образующуюся духовную пустоту и переживаетъ періодъ жажды вѣры, стремленіе вернуться къ вѣрѣ, видитъ въ будущемъ опасность задохнуться въ углеродѣ матеріализма. Отсюда это движеніе съ цѣлью религіознаго обновленія, желаніе вернуться къ христіанскому единству и объединительныя попытки, которыхъ вовсе не намѣрены мы осуждать по существу, въ принципѣ, зная, что большинствомъ христіанъ въ нихъ руководятъ добрыя побужденія, и лишь видимъ огромную опасность ложнаго направленія, грозящаго нынѣшнему щироко задуманному объединительному движенію, которое стремится вовлечь въ себя по возможности всѣ христіанскія вѣроисповѣданія
Наше сокровище — Православіе.
Въ этой обстановкѣ нашъ взоръ обращается къ своему родному, къ своей Церкви, къ Православію.
Всѣ ли сознаемъ мы, какимъ исключительнымъ, огромнымъ богатствомъ мы обладаемъ? Приснопамятный о. Іоаннъ Кронштадтскій опредѣлилъ его краткими словами: «Гдѣ я ? Я на небеси!» Но мы не умѣемъ возвышаться такъ и такъ углубляться, чтобы оцѣнить это богатство; и потому часто бываетъ, что люди, постоявъ у источника живой цѣлебной воды, отходятъ жаждущими, не зачерпнувъ изъ него. А между тѣмъ, пребывая всей душой въ Церкви, находясь въ храмѣ при богослуженіи, особенно во время божественной Литургіи, мы имѣемъ все, что нужно для полноты духовной жизни. Мы вступаемъ въ тѣснѣйшее общеніе съ Богомъ — Небеснымъ Отцемъ, Его Божественнымъ Сыномъ и Святымъ Духомъ и вкушаемъ отъ небесной Трапезы въ таинствѣ Причащенія. Въ храмѣ мы въ постоянномъ молитвенномъ общеніи съ Пречистою Матерію Божіей, общеніи, переходящемъ и въ нашу домашнюю молитву, — и Она являетъ намъ Себя въ отвѣтъ на наши обращенія къ Ней. Сколько знаменій явлено вѣрующимъ православнымъ людямъ, отчасти обнародованныхъ, а частью остающихся въ памяти и въ сердцахъ людей, сколько пережито въ послѣднія десятилѣтія случаевъ чудеснаго спасенія, сколько обновленій Ея иконъ! Едва ли не каждый изъ насъ имѣлъ возможность видѣть своими глазами слезы, источаемыя греческой Ея иконой, находящейся въ этомъ краѣ. Въ Церкви мы въ живой связи со святыми и праведниками всѣхъ вѣковъ; въ Церкви такъ отчетливо выражена истина словъ Апостола: «Вы приступили не къ горѣ осязаемой и пылающей огнемъ, не ко тьмѣ и мраку и бурѣ (какъ было при восхожденіи Моисея на Синай):... но вы приступили къ горѣ Сіону и ко граду Бога живаго, къ небесному Іерусалиму, и тьмамъ ангеловъ, къ торжествующему собору и церкви первенцевъ, написанныхъ на небесахъ и къ Судіи всѣхъ Богу, и къ духамъ праведниковъ, достигшихъ совершенства, и къ Ходатаю Новаго Завѣта Іисусу, и къ крови кропленія, говорящей лучше нежели Авелева» (Евр. 12, ст. 18, 22-24). Вотъ Церковь! Вотъ общеніе неба и земли! Вотъ то, чего ищутъ, но чего внѣ Церкви подлинной не можетъ быть найдено.
Кромѣ этого богатства, въ полномъ, абсолютномъ смыслѣ слова богатства не гибнущаго, имѣемъ мы въ Церкви сокровища уже въ извѣстной степени временныя, пріобрѣтенныя съ помощью благодати Божіей, нужныя для нашего земного поприща, а не для совершенной вѣчности: и тѣмъ не менѣе драгоцѣнныя и незамѣнимыя. Нашей Православной Церкви принадлежатъ — именно ей, а не кокой угодно — творенія святыхъ отцевъ Церкви, великихъ богослововъ и учителей; также принадлежатъ писанія подвижниковъ, изслѣдовавшихъ мельчайшія движенія души и на опытѣ познавшихъ пути восхожденія души къ Богу. Церковь обладаетъ высочайшимъ твореніемъ — построениемъ Божественной Литургіи въ текстахъ, записанныхъ великими святителями первыхъ вѣковъ, и всѣмъ богатствомъ общественнаго богослуженія и частныхъ молитвъ, а также удивительно мудро сложеннымъ богослужебнымъ уставомъ. Мы имѣемъ богатѣйшіе сборники Житій Святыхъ, образцовъ для подражанія и слѣдованія по стопамъ святыхъ: читая ихъ, мы также вступаемъ въ живую связь со святыми, какъ учителями жизни, нашими совѣтниками и помощниками. Церковь намъ предлагаетъ разумнѣйшій укладъ воздержанія, тѣлеснаго и душевнаго, ради очищенія и обновленія нашихъ душъ (посты, моленія, колѣнопреклоненія, періоды покаянія). У насъ полные сѵмволики храмы, гдѣ незримо обитаетъ благодать Божія. И въ Церкви нашей Православной находятъ себѣ для прославленія Бога мѣсто всѣ способности души и всѣ благородныя искусства, а въ частности — изобразительное искусство живописи въ иконахъ и вокальное искусство въ церковномъ пѣніи: лишь недавно открылась широкому свѣту духовная цѣнность какъ церковной восточной живописи, такъ и древнихъ церковныхъ мелодій, богатый источникъ для церковнаго вокальнаго творчества лучшихъ композиторовъ. Но — говоря словами Апостола — «сокровище сіе мы носимъ въ глиняныхъ сосудахъ, чтобы преизбыточная сила была приписываема Богу, а не намъ» (2 Кор. 4, 7), и прибавимъ отъ себя: какъ часто небрежемъ мы о чистотѣ этихъ сосудовъ...
Страждущее Православіе.
Углубляясь въ сущность нашей вѣры и въ жизнь нашей Церкви, мы радуемся обладанію этимъ величайшимъ богатствомъ — безцѣннымъ сокровищемъ, сокрытымъ въ полѣ, по притчѣ Господней. Но, одновременно, когда нашъ взоръ обращается къ историческимъ судьбамъ Православной Церкви, вырываются изъ устъ слова, еще почти на зарѣ христіанства произнесенныя святителемъ Григоріемъ Богословомъ: «СТРАЖДУЩЕЕ ПРАВОСЛАВІЕ». Почти въ теченіе всей своей исторіи Православная Церковь переживаетъ тяжелыя испытанія и страданія, такія, что они въ нѣкоторые моменты отражаютъ крестный путь Спасителя и не одинъ разъ воспроизводятъ страданія отъ гоненій первыхъ трехъ вѣковъ.
То же испытала Церковь и въ наши дни. Надъ Русской Церковію, а отчасти и надъ другими помѣстными православными церквами, не только прошли страшнѣйшіе разрушительные ураганы, но и въ этихъ земляхъ утвердилась власть антихристова. Все наше святое разрушено, поругано, обезчещено; вѣрующіе, а особенно служители Церкви, преданы осмѣянію, лишеніямъ, заключенію въ темницы, прямому или постепенному уничтоженію. И свободный міръ — христіане не православные и нехристіане — смотрятъ на насъ, почти какъ на обреченныхъ, еле доживающихъ свой короткій вѣкъ. И уже стали разсматривать все то, что принадлежитъ Православной Церкви, какъ имущество, потерявшее своихъ владѣльцевъ, имущество, которое теперь — «ничье». Вещественныя цѣнности Церкви безбожная власть сдѣлала предметомъ торговли, и наши сосѣди бросились на нихъ, какъ на любопытный товаръ, какъ на экзотику, выбирая что кому по вкусу; православныя иконы, церковныя книги и церковная утварь оказались матеріаломъ публичныхъ выставокъ и домашнихъ коллекцій; церковные напѣвы используются для нецерковныхъ цѣлей, а иногда даже кощунственно примѣняются въ самой низкой обстановкѣ; безъ спросу разбирается и изслѣдуется наше духовное богатство — богослужебные чины, писанія подвижниковъ и письменные памятники вообще. И можемъ думать, что имѣющій явиться въ концѣ временъ пророкъ Илія уже теперь невидимо вновь восклицаетъ, какъ во времена царя Ахава: «Господи, люди Твои оставили завѣтъ Твой, разрушили жертвенники Твои, и пророковъ Твоихъ убили мечемъ; остался я одинъ, но и моей души ищутъ» (3 Цар. 19, 10).
Но есть Всевидящее Око надъ нами, есть Промыслительная Десница. Не умираетъ Православіе, не будетъ одолѣна зломъ Православная Церковь. «Насъ почитаютъ умершими, но вотъ, мы живы» (2 Кор. 6, 9). Испытанія очищаютъ и укрѣпляютъ. Такъ тяжкій млатъ, дробя стекло, куетъ булатъ — ломая хрупкое, выковываетъ сталь. И нужно- замѣтить, что къ гордому міру легче подойти въ нищетѣ и смиреніи: онъ ревниво отворачивается отъ чужой славы, чужого величія. Мы имѣемъ возможность наблюдать, наряду съ пренебреженіемъ у однихъ, сочувствіе, симпатію и уваженіе со стороны другихъ къ намъ, православнымъ, въ дни нашей сксрби; а иногда эти чувства переходятъ къ желанію познать православіе въ его сущности и даже въ увлеченіе и въ любовь къ Православію. И вотъ любопытный показатель: мы познакомились съ недавно вышедшимъ на нѣмецкомъ языкѣ изслѣдованіемъ о Православной Церкви, по внѣшности — научной работой, цѣлью котораго богословъ поставилъ, въ нѣсколько замаскированномъ видѣ, предостеречь своихъ соотечественниковъ-нѣмцевъ отъ «увлеченія» Православіемъ и своей книгой хочетъ внушить, что Православная Церковь не имѣетъ ни апостольскаго происхожденія, ни единства, ни истиннаго благочестія, ни особой цѣнности богослуженія. Такова опасливая реакція на положительное вліяніе Православія и на интересъ къ нему въ западномъ мірѣ. Но мы знаемъ наши цѣнности, и мы вѣримъ, что и наше разсѣяніе по міру также лежитъ въ промыслительныхъ Божественныхъ начертаніяхъ, чтобы сдѣлать вѣдомой міру Православную Христіанскую Вѣру. Вѣримъ, что если суждено продолжительное время существовать міру, православная проповѣдь Евангелія Царствія Божія пройдетъ по всей вселенной, несмотря на нынѣшнія скорби Церкви: «Аминь, аминь, глаголю вамъ: аще зерно пшенично, падъ на землю, не умретъ, то едино пребываетъ аще же умретъ, многъ плодъ сотворитъ» (Іоан. 12, 24).
Но если бы будущее повернулось и въ другую сторону, то что другое намъ остается, какъ не прижать тѣсно къ сердцу наше сокровище, какъ не зажать крѣпко въ рукахъ святое Знамя, врученное намъ? Ибо за сохранность ихъ мы должны дать отвѣтъ. «Будь вѣренъ до смерти, и дамъ тебѣ вѣнецъ жизни» (Откр. 2, 10).
Къ чему насъ зовутъ.
И вотъ нынѣ намъ говорятъ: прошло время; ни одно изъ христіанскихъ вѣроисповѣданій сокровищемъ истины въ цѣлости не обладаетъ; всѣ они болѣе или менѣе равны по достоинству и всѣ дефективны. А потому: разметаемъ границы, снесемъ чрезполосицу нашихъ церковныхъ полей, пересѣчемъ ихъ межи тракторами-плугами и создадимъ одно огромное поле, единую Церковь, какъ этапъ, можетъ быть, къ сліянію всѣхъ въ одной міровой религіи, ликвидирующей всѣ раздѣленія, споры, борьбу на почвѣ религіозныхъ міровоззрѣній. До времени храните себѣ свой уклад, свои традиціи, свои предразсудки: но примите въ основѣ принципъ, что Божія Церковь — всѣ, кто называютъ себя христіанами и признаютъ положительное значеніе Евангелія.
Первыя ступени послѣдствій этого новаго движенія еще пока не такъ бросаются въ глаза. Это пока встрѣчи, братскія объятія, минуты умиленія, въ которыхъ видятъ вѣяніе духа новой Пятидесятницы. Сначала — соединеніе подъ одной крышей часовенъ разныхъ христіанскихъ вѣръ; потомъ — одинъ храмъ для всѣхъ и богослуженія въ немъ разныхъ исповѣданій въ порядкѣ очереди; д затѣмъ — общія совмѣстныя моленія и общая Литургія для всѣхъ съ «интеркоммуніонъ», т. е. съ общимъ причащеніемъ, какъ знакомъ соединенія всѣхъ въ одномъ тѣлѣ Христовомъ. Теоретическое условіе — признаніе равноправія и равноцѣнности всѣхъ христіанскихъ вѣроученій: его вы уже приняли самымъ фактомъ вашего вхожденія въ Союзъ церквей. Если внутри своей Церкви, по своей привязанности къ традиціи или по узости вашихъ взглядовъ, вы имѣете право культивировать особенности вашего вѣроисповѣданія, то это только уступка вашей консервативности, вашему законничеству и, можетъ быть, вашей отсталости. А, между тѣмъ, что происходитъ? Если вы православные, то вы своимъ принятіемъ принципа равноцѣнности вѣръ уже отвергли основной догматъ Церкви — единство вѣры; значитъ, отвергли всѣ усилія въ исторіи Церкви къ сохраненію единства вѣры, вы отвергли вселенскіе соборы и ихъ догматы. На дѣлѣ же предъ вами опасность еще больше. Уже часть протестантизма не исповѣдуетъ подлиннаго, существеннаго, онтологическаго Богосыновства Господа Іисуса Христа, какъ Единороднаго Сына Божія и Бога, признавая во Христѣ только нравственное единеніе съ Богомъ Отцемъ, — хотя и сохраняетъ крещеніе во имя Отца и Сына и Святаго Духа (такова, напр., «Чехословацкая національная церковь», соединяющая себя съ именемъ Ивана Гуса). Такое же невѣріе открыто заявляютъ нѣкоторые представители духовенства протестантскихъ церквей и профессора теологическихъ факультетовъ, продолжающіе при этомъ считаться представителями и авторитетами христіанской историко-богословской науки. Такъ какъ обычно, при оформленіи разныхъ общественныхъ соглашеній, равненіе производится на такихъ элементарныхъ принципахъ, какіе признаются ВСѢМИ членами данной организаціи, — то и въ Объединительномъ Движеніи окажется такимъ принципомъ признаніе исторической Личности Господа Іисуса Христа, какъ великаго моральнаго и религіознаго Учителя, причемъ за отдѣльными исповѣданіями будетъ признано право имѣть свои болѣе сложныя надстройки вѣры. Въ идеѣ — такой принципъ кажется способнымъ объединить все христіанство. Но вѣдь и магометанская религія признаетъ Іисуса однимъ изъ великихъ пророковъ, ставя Его въ рядъ съ Моисеемъ, Магометомъ и другими. Въ концѣ концовъ, и Іудейство можетъ примириться на признаніи Іисуса, какъ геніальнаго Учителя жизни. Такимъ образомъ, получается союзъ религій, ведущій въ конечномъ счетѣ къ единой религіи будущаго, покровительствуемой, привиллегированной и культивируемой въ томъ же направленіи, какъ и идея мірового государства.
Не ложный ли страхъ — подобные выводы? Едва ли. При все ускоряющемся темпѣ развитія событій и небывалыхъ техническихъ достиженій, какъ, напр., овладѣніе частью міровыхъ пространствъ, — долго ли ждать до осуществленія чисто идейныхъ замысловъ или плановъ?
Такъ ли или иначе, но совершенно ясно, что объединительныя перспективы въ области христіанства грозятъ оставить безъ всякой защиты сущность нашей вѣры, вѣру во Христа какъ Бога, а съ нею всѣ христіанскіе догматы: воплощенія Сына Божія, безсѣменнаго рожденія Его, евангельскія чудеса, воскресеніе и вознесеніе Христово и догматъ нашего спасенія.
Что же это? Измѣнилось ли христіанство? Что, — теперь уже нельзя вѣровать такъ, какъ вѣровалъ почти весь христіанскій міръ на протяженіи двухъ тысячъ лѣтъ? Нѣтъ. «Христосъ вчера и днесь, Той же и во вѣки» (Евр. 13, 8). И ложныя ученія нынѣ тѣ же, что были во всей силѣ и въ древней Церкви и однако были побѣждены Церковію. Изъ аріанства логически слѣдовали тѣ же выводы, что и въ наши дни при потерѣ вѣры въ Богочеловѣчество Христово: потому также напряженную борьбу повела Церковь съ аріанствомъ, потому столько жертвъ потребовала эта вѣковая борьба.
Конечно, представленныя нами угрозы и опасности еще не опредѣлились въ полной степени въ текущей дѣйствительности, не стали совершившимся фактомъ. И здѣсь, вѣроятно, лежитъ причина вхожденія большинства представителей православнаго міра въ данное Движеніе, какъ это ни горестно. Здѣсь дѣйствуетъ, очевидно, надежда на то — надежда обманчивая — что они служатъ такимъ путемъ идеѣ Православія, миссіи Православія. Съ другой стороны, здѣсь могъ вліять отчасти духъ унынія при видѣ страданій Церкви, ея униженія и внутренней въ ней въ данный моментъ разобщенности; это побуждало искать поддержки и опоры въ широкомъ христіанскомъ мірѣ, защиты противъ враговъ всякой вѣры, всякой религіи.
Нашъ долгъ.
Нужно признать, что и въ протестантскомъ мірѣ не всѣ религіозныя общества вошли въ нынѣшнее объединительное Движеніе. Мало того: оно тамъ вызвало сильную акцію сопротивленія, которая растетъ и принимаетъ со своей стороны организаціонныя формы: съѣзды, изданіе соотвѣтствующихъ книгъ, выступленія въ прессѣ, въ журналахъ.
Тѣмъ болѣе мы, члены Православной Церкви, имѣемъ исключительное основаніе и долгъ отстаивать истинный догматъ о Церкви, его православное пониманіе, не позволяющее расширять понятіе Церкви до неопредѣленныхъ, почти всеобъемлющихъ границъ. Не слѣдуетъ доводить шатанія и скользкіе шаги до того пункта, когда наличіе неправославнаго уклона отдѣльныхъ лицъ дойдетъ до сознанія массъ вѣрующаго народа, такъ какъ тогда сопротивленіе неправомыслію можетъ всколыхнуть весь православный міръ.
Какія же безусловныя и нерушимыя основанія имѣются для отстаиванія истиннаго понятія о Церкви? Намѣ достаточно руководиться пока двумя основаніями: а) что Церковь всегда едина и единственна и б) что существеннѣйшій признакъ Церкви — ея преемственность отъ Апостоловъ.
Церковь едина и единственна.
Что Церковь Христова всегда понималась, какъ внутреннее, а вмѣстѣ и внѣшнее единство, при одновременномъ условіи независимости отдѣльныхъ помѣстныхъ православныхъ церквей, нѣтъ необходимости доказывать. Православная Церковь такъ всегда вѣрила, и такой ея строй существовалъ въ дѣйствительности отъ временъ Апостоловъ. Существовали церкви: Іерусалимская, Римская, Александрійская, Антіохійская, составляли свои помѣстные соборы, — жили почти независимой жизнью каждая — и въ то же время у нихъ было единство вѣры и единство духа.
И Апостолы представляютъ Церковь, какъ единое тѣло при единой главѣ — Христѣ, единомъ духѣ, единой вѣрѣ, единой надеждѣ, единомъ крещеніи; на этомъ принципѣ совершаются отъ апостольскихъ временъ принятіе людей въ Церковь и отлученія отъ нея. Церковь есть духовный ДОМЪ Божій, или, по Апостолу, ЗДАНІЕ, которое, «слагаясь стройно, возрастаетъ въ святый храмъ въ Господѣ» (Еф. 2, 21), значитъ, имѣетъ оцредѣленную структуру и цѣлостность. Объ отлученныхъ отъ Церкви читаемъ: «отъ насъ изыдоша но не быша отъ насъ; аще бо отъ насъ были, пребыли убо быша съ нами; но да явятся, яко не суть вси отъ насъ» (1 Іоан. 2, 19). «Изъ прочихъ же никто не смѣяше прилѣплятися имъ», т. е. къ Церкви (Дѣян. 5, 13).
Этотъ принципъ былъ не только догматомъ Православной Церкви. И еретики, когда отдѣлялись отъ Церкви, то отдѣлялись потому, что считали свои общества только Истинной Церковью, отдѣлялись ради сохраненія идеи Церкви. Да и потомъ, въ эпоху реформаціи, протестантизмъ отмежевался отъ Римской церкви потому, что счелъ ее впавшей въ заблужденіе и потерявшей право быть Христовой Церковью. И въ исторіи новѣйшаго времени каждая секта, выдѣляясь изъ прежняго своего вѣроисповѣданія, отряхала прахъ отъ ногъ своихъ, увѣренная, что она, только она, возстанавливаетъ истинную Церковь Христову. Когда протестанты стали учить о невидимой духовной Церкви, то это не значило, что они представляютъ себѣ ее объединяющею всѣ исповѣданія: они только имѣли въ виду невидимую границу, отдѣляющую вѣрующихъ, какъ членовъ Церкви, отъ грѣшниковъ и невѣрующихъ, недостойныхъ принадлежать къ Христовой Церкви. .Въ Православной Церкви догматъ о Церкви не вызывалъ сомнѣній. И это, очевидно, было причиной того, что богословіе на христіанскомъ Востокѣ даже не поднимало вопроса о догматѣ Церкви: въ первой полной системѣ православной догматики, въ «Точномъ изложеніи христіанской вѣры» преп. Іоанна Дамаскина (VIII в.) нѣтъ даже главы о Церкви. Достаточно было словъ сѵмвола вѣры: «Вѣрую во едину святую соборную и апостольскую Церковь». И только послѣднее время принесло совсѣмъ новое ученіе, что для Христа «тѣсны границы одной Церкви», но что всѣ христіане всѣхъ исповѣданій составляютъ общую Церковь, несмотря на всѣ раздѣленія и разномыслія.
Преемственность отъ Апостоловъ —
другой существеннѣйшій признакъ Церкви.
Апостолы заложили храмъ Церкви Христовой, и они остаются на всѣ времена основаніями строенія, на краеугольномъ камнѣ Христѣ. Поэтому Церковь должна имѣть и имѣетъ историческое и органическое единство, какъ одно тѣло, какъ одно растеніе-дерево, питающееся одними соками и неразрывное отъ корней до вѣтвей. Внутренней связію этого единаго цѣлаго является преемственность іерархіи, преемственность благодати священнодѣйствія, передаваемой черезъ рукоположеніе безъ перерыва отъ рукоположеній апостольскихъ. Эта преемственность создаетъ ортаническую тождественность Церкви во всѣ вѣка, наслѣдственность въ одной великой Христовой семьѣ, подобную «наслѣдственности крови», составляющей единство родовъ и семействъ.
Не одна наша Церковь, восточная, Православная, имѣетъ эту преемственность. Сохранилось апостольское происхожденіе и у нѣкоторыхъ другихъ историческихъ церковныхъ вѣтвей, отколовшихся отъ Православія, между которыми первое мѣсто занимаетъ церковь Римо-католическая. Мы уважаемъ ихъ апостольскую преемственность, несмотря на ихъ неправославность. Римо-католическая церковь отклонилась отъ древняго Преданія, отошла отъ общаго потока жизни Церкви, снизила высоту евангельскихъ требованій отъ христіанина, и путь ея отклонился въ сторону отъ прямого, «праваго» пути. Первымъ бросающимся въ глаза отклоненіемъ явилась догматизація города Рима, какъ единственнаго города на землѣ, епіскопъ коего обладаетъ даромъ безошибочности-непогрѣшимости въ ученіи вѣры и нравственности, тогда какъ, по Писанію, вообще мы «не имамы здѣ пребывающаго града» (Евр. 13, 14). Отсюда пошли другія крупныя догматическія, а равно и каноническія отклоненія. Что же касается лютеранства, кальвинизма и вышедшихъ изъ нихъ сектъ, то они преемственной іерархіи не имѣютъ, да ея и не признаютъ.
Значитъ ли защита догмата о Церкви, что мы считаемъ только себя спасенными? Значитъ ли защита догмата Церкви, что мы совершенно отрицаемъ все внѣ-церковное христіанство и какое либо его положительное значеніе? Нѣтъ, мы не вторгаемся въ суды Божіи, мы не беремъ на себя смѣлости .производить отъ Божія имени приговоры ни надъ собой ни надъ другими. Мы знаемъ: «Не всякъ глаголяй Ми: Господи, Господи, внидетъ въ Царствіе небесное, но творяй волю Отца Моего». Знаемъ слова Господни : «Не мните о себѣ, говоря, отецъ нашъ Авраамъ. Ибо, говорю вамъ, Отецъ Небесный можетъ изъ камней сихъ сотворить дѣтей Аврааму». Богъ не лицепріятенъ, «во всякомъ народѣ боящійся Бога пріятенъ Ему», и всѣ мы будемъ судимы по дѣламъ нашимъ. Вѣримъ и въ то, что Господь слышитъ сердечныя воздыханія и искреннія молитвы, обращенныя къ Нему, и славословія, откуда бы они ни исходили. Но знаемъ также и то, что вѣрность Церкви есть вѣрность Господу Іисусу Христу и Его Евангелію, а измѣна Церкви есть измѣна Христу и Евангелію.
Значитъ ли защита догмата о Церкви, что ею отрицается всякая связь, всякій контактъ съ иными вѣроисповѣдными и над-исповѣдными, меж-конфессіональными организаціями? Врагами ли намъ быть всякаго сближенія людей? Нѣтъ! Будемъ искать добрыхъ связей, будемъ искать и поддерживать сотрудничество межконфессіональное, такъ какъ это диктуется общественной пользой. Мы знаемъ, что такого контакта часто требуетъ необходимость защиты чадъ нашей Церкви, защиты ихъ жизненныхъ нуждъ, а иногда даже необходимость защиты самой Церкви отъ ея враговъ. И мы признаемъ благотворные результаты такой связи, мы помнимъ ихъ и цѣнимъ полученную въ нужный моментъ поддержку. Только пусть такая связь и поддержка не нарушатъ ни въ какой степени нашихъ догматовъ, пусть польза отъ нихъ достигается НЕ ЦѢНОЙ измѣны тому, что намъ ввѣрено, и отказа отъ того, что намъ дорого, во что вѣруемъ, что хранимъ, какъ Священное Преданіе. Такимъ Священнымъ Преданіемъ является ученіе о Церкви, ибо Церковь всегда была и должна оставаться впредь въ мірѣ бастіономъ вѣры.
Церковь — крѣпость вѣры.
Принадлежать къ Церкви необходимо, прежде всего потому, что въ ней дано намъ «все потребное для жизни и благочестія» (2 Петр. 1, 6), а значитъ, для совершенствованія и спасенія.
Но кромѣ того, должно помнить, что Церковь есть «столпъ и утвержденіе истины», она — бастіонъ вѣры, она — крѣпость христіанства, назначеніе которой выдержатъ напоры всѣхъ силъ ада. Она кремль, вокругъ котораго раскинулись широко свободныя поселенія, одни по своему духу — христіанскія, другія нехристіанскія.
Мы, члены и служители Церкви, обязаны беречь и стеречь ея стѣны, ея входы и выходы. Мы были бы преступниками своего званія, если раскроемъ настежь входы въ нее и снесемъ ея укрѣпленія, и особенно въ періодъ, когда съ разныхъ сторонъ враги и ложные друзья готовы вторгнуться въ нее. Церкви принадлежать тѣ драгоцѣнныя жемчужины, ради обладанія которыми слѣдуетъ пренебречь цѣнностями міра.
Какія цѣности намъ нужно теперь особенно оберегать?
Церковь сохраняетъ разнообразное богатство Преданія: истины вѣры, нравственности, каноны, обычаи, все то, что идетъ отъ Апостоловъ и завѣщано вообще древностью и строителями Церкви всѣхъ вѣковъ.
Но есть особыя цѣнности, которыя выступаютъ на первый планъ въ наше время. Двѣ такихъ цѣнности въ особенности должны стоять передъ нашимъ взоромъ: а) вѣра въ божество Господа Іисуса Христа и б) вѣра въ вѣчную жизнь.
Приходится признать, что во внѣ-церковномъ христіанствѣ меркнетъ и забывается самый принципъ христіанской «ВѢРЫ». Въ то время, какъ вся евангельская и апостольская проповѣдь полна словами о вѣрѣ, призывами къ вѣрѣ, похвалами вѣрѣ, утвержденіями въ вѣрѣ и сами христіане называются «вѣрующими», — теперь христіанство переводится въ простое историческое знаніе и въ ученіе о нравственности; вѣра сохраняется еще на низахъ, но уже почти исчезаетъ какъ терминъ въ богословской наукѣ протестантскаго Запада. Въ частности, это касается вѣры въ божественность Христа и въ вѣчную жизнь.
Между тѣмъ, божественность Христова — ПЕРВАЯ ИСТИНА христіанства, основной предметъ вѣры для христіанина и камень Церкви. Само ученіе Христово о созданіи Церкви началось отъ исповѣданія апостоломъ Петромъ вѣры въ Іисуса Христа, какъ истиннаго СЫНА БОЖІЯ Проповѣдь о Христѣ есть проповѣдь о Единородномъ Сынѣ Отца, истинномъ Богѣ, сшедшемъ съ небесъ, Имже и вѣки сотворены. «Сія же писана быша, — читаемъ въ Евангеліи отъ Іоанна, — да вѣруете, яко Іисусъ есть Сынъ Божій, и да вѣрующе животъ имате во имя Его». — «По семъ познавайте Духа Божія и духа лестча: всякъ духъ, иже исповѣдуетъ Іисуса Христа, во плоти пришедша, отъ Бога есть; и всякъ духъ, иже не исповѣдуетъ Іисуса Христа, во плоти пришедша, отъ Бога нѣсть: и сей есть, антихристовъ, егоже слышасте, яко грядетъ, и нынѣ въ мірѣ есть уже» (1 Іоан. 4, 2-3). Мы уже упоминали о нѣмецкомъ теологѣ, пишущемъ критически о Православіи: этотъ богословъ въ книгѣ прямо заявляетъ, что онъ, какъ и его коллега — историкъ Церкви, признаетъ только нравственное единство съ Богомъ въ Іисусѣ Христѣ. Такъ внѣправославная внѣцерковная теологія сама становится разрушительницей вѣры. Насколько эта истина вѣры важна въ христіанствѣ, видно изъ того, что ея утвержденію были посвящены всѣ Вселенскіе соборы: изъ нихъ — пять непосредственно, а два (второй и седьмой) косвенно. Какъ же четко должна проводиться граница между вѣрующими въ этотъ догматъ и невѣрующими! Какое можетъ быть общеніе вѣры съ такими вѣроисповѣданіями, которыя прикровенно или открыто не признаютъ Спасителя Единороднымъ Сыномъ Божіимъ и возвращаютъ своихъ членовъ въ аріанство или іудейство? — и съ тѣми учеными теологами, которые, считаясь представителями научнаго богословія, перевели богословіе на методы научнаго позитивизма, отрицающаго все чудесное?
ВТОРАЯ ИСТИНА — вѣра ВЪ ВѢЧНУЮ ЖИЗНЬ.Снова скажемъ: Проповѣдь Христова и Апостоловъ есть проповѣдь вѣчной жизни. Ею полонъ весь Новый Завѣтъ. Но кратко эта истина заключена въ словахъ Спасителя: «Богъ не есть Богъ мертвыхъ, но Богъ живыхъ, ибо у НЕГО ВСѢ ЖИВЫ». На этой истинѣ основана вѣра въ Небесную Церковь и въ нашу тѣсную связь съ нею. На ней зиждется православное ученіе о церкви, какъ о таинственной связи двухъ міровъ. Православное ученіе о Церкви въ этомъ пунктѣ также не совпадаетъ съ ученіями другихъ вѣроисповѣданій, — и это снова препяствуетъ общенію вѣры съ ними.
Для насъ, православныхъ, Церковь подобна евангельскому событію преображенія на Ѳаворѣ, когда земное соединилось, какъ бы слилось съ небомъ, когда пребывавшіе на земной горѣ Апостолы были въ обществѣ небожителей Моисея и Иліи, когда Господь Іисусъ Христосъ видимо соединялъ тѣхъ и другихъ, и слышенъ былъ гласъ съ небеси, и свѣтъ небесный осіялъ всѣхъ, и облако, какъ благодать Церкви, осѣняло Ѳаворъ. Въ православномъ представленіи — полномъ, богослужебномъ — земная Церковь не мыслится иначе, какъ увѣнчивающейся Небесной Церковію, тогда какъ для другихъ исповѣданій обычно Церковь есть земное общество вѣрующихъ во Христа.
Вѣра въ вѣчную жизнь стала во внѣ-церковномъ христіанствѣ холодной, бездѣйственной, какъ бы потухла или померкла. Показатель этого — хотя бы равнодушное отношеніе тамъ къ памяти объ усопшихъ, выражающееся внѣшне почти только въ уходѣ за могилами. Но, главное, отъ слабости вѣры въ вѣчную жизнь идетъ новое ученіе о задачѣ или назначеніи Церкви. Слышенъ призывъ: перестать ставить главной цѣлью спасеніе своей души! Нужно повернуться на 180 градусовъ, пришло время Церкви обратиться къ земному строительству, называемому «строеніемъ на землѣ Царствія Божія» — къ соціальной, гуманитарной, культурно-просвѣтительной дѣятельности, а не готовить себя къ вѣчной жизни за гробомъ.
Не отрицаетъ и не отворачивается и Православная Церковь отъ жизни земной. Она ее благословляетъ, какъ благословляетъ семью, бракъ, государственную жизнь. Только она не смѣшиваетъ своихъ задачъ съ задачами общественныхъ земныхъ учрежденій, помня слова Спасителя: «воздадите кесарево кесареви, а Божіе Богови». Иначе получилось бы то, какъ если бы сказали солнцу: перестань посылать лучи на землю и сушить землю! Растенія нуждаются во влагѣ, нуждаются въ питаніи и требуютъ удобренія, имъ нуженъ кислородъ и азотъ: вотъ что позаботься доставлять имъ. Должно ли бы солнце отказаться отъ своего прямого служенія и взяться за чужія обязанности?
То же нужно сказать и о Церкви. И что было бы, если бы Церковь смѣнила свои заботы о вѣчномъ на заботы о временномъ? Она потеряла бы и то и другое. Будущее государство сказало бы ей, какъ говоритъ уже и теперь: мы обойдемся безъ вашей помощи; у насъ есть свои государственныя больницы и организація медицинской помощи — мы не нуждаемся въ васъ; мы желаемъ, чтобы школьное дѣло все было въ однихъ нашихъ рукахъ; мы имѣемъ систему благотворительныхъ учрежденій, пріютовъ, старческихъ домовъ и всего соціальнаго обезпеченія, и обойдемся безъ васъ.
Да, скажемъ мы, было бы тяжелымъ ударомъ по религіи отнятіе права практическаго выраженія христіанской любви къ ближнему отъ Церкви. Однако любовь къ ближнему во Христѣ найдетъ для себя другіе пути, другія формы выраженія, не менѣе благотворныя, не менѣе цѣнныя; лишь бы только сознаніе христіанъ было озарено свѣтомъ ВѢЧНОЙ ЖИЗНИ. И никакія ограниченія въ дѣятельности не приведутъ къ упадку Церкви, ясно различающей свои основныя цѣли отъ прикладныхъ задачъ и помнящей всегда, что «видимое временно, а невидимое вѣчно» (2 Кор. 4, 16). Таковое именно сознаніе Православной Церкви.
Заключеніе.
Въ заключеніе, кратко отвѣтимъ на тѣ укоризны или недоумѣнія, какія нерѣдко намъ ставятся, какъ было уже указано, въ связи съ защитой догмата о Церкви.
Не изъ узости и консерватизма, не изъ фанатизма или нетерпимости къ чужимъ мнѣніямъ и убѣжденіямъ не принимаемъ мы новаго, расширеннаго понятія о Церкви, а потому, что первый нашъ долгъ: твердо держаться апостольскаго Преданія, а съ нимъ извѣчнаго догмата, касающагося Церкви. Не изъ потери, далѣе, чувства любви наша Церковь обособляется отъ Союза церквей, претендующаго стать новой «вселенской церковію», — а потому, что она видитъ ложность новаго пути и имѣетъ прямую обязанность предостеречь всѣхъ насъ, православныхъ, отъ него. Жаждетъ Церковь возможности просвѣщенія всего міра свѣтомъ Евангелія: но для этого нужно сохраненіе въ независимости, силѣ и внутреннемъ единствѣ самой Церкви. Не точку зрѣнія, наконецъ, только небольшой вѣтви Церкви Православной выражаемъ мы: но дерзаемъ въ этомъ случаѣ выразить ученіе всей Вселенской Церкви, съ которою находятся въ единеніи сонмы апостоловъ, мучениковъ, святителей, подвижниковъ и наставниковъ благочестія всѣхъ вѣковъ, согласно словамъ Апостола: «возвѣщаемъ вамъ» о Словѣ жизни «дабы вы имѣли общеніе съ нами; а наше общеніе съ Отцемъ и Сыномъ Его, Іисусомъ Христомъ» (1 Іоан. 1, 3). Въ общеніи съ ними - сила Церкви, и полнота Церкви, и истинная вселенскость — каѳоличность Церкви.
Прот. М. Помазанскій, О жизни, о вѣрѣ, о Церкви. Сборникъ статей (1946-1976). Выпускъ 1. Жизнь въ Церкви. Jordanville 1976. С. 37-53.
