ОБЪ ИСКУШЕНІИ.

Подлинный терминъ Новаго Завѣта, выражающій фактъ искушенія (пирасмосъ), происходитъ отъ слова, которое означаетъ испытывать, подвергать испытанію, искушать (пиразо). Предметы и сердца подвергаются испытанію, когда рѣчь идетъ о томъ, чтобы увѣриться или въ прочности однихъ, или въ постоянствѣ другихъ. Такимъ образомъ Іисусъ Христосъ однажды испытывалъ Апостола Филиппа, чтобы обнаружить до какой степени простирается вѣра этаго учениника въ чудодѣйственную силу Господа (Іоан. VI, 5-7).

И Богъ судилъ полезнымъ испытывать человѣка въ продолженіе всей его жизни. Этотъ, будучи призванъ чрезъ это испытаніе сдѣдать выборъ между Богомъ и грѣхомъ можетъ увлечься этимъ послѣднимъ и склониться на сторону грѣха: испытаніе сдѣлается тогда «искушеніемъ». Въ этомъ смыслѣ слово это чаще всего употребляется въ библейскомъ языкѣ.

Фактъ искушенія можетъ быть разсматриваемъ съ двухъ сторонъ: или съ объективной точки зрѣнія, какъ совокупность возбужденій, которыя суть въ мірѣ (Лук. VIII, 13; 1 Іоан. II, 16) и которыхъ можно было бы избѣжать, выйдя только изъ этого міра (Іоан. XVII, 15); или съ точки зрѣнія субъективной, какъ внутреннее услажденіе, какое, временно заставляетъ насъ испытывать грѣхъ, какъ сколонностъ уступать внѣшнимъ обольщеніямъ, какъ любовь міра (1 Іоан. II, 15). Въ первомъ изъ этихъ двухъ смысловъ, искушеніе опредѣлено самимъ Богомъ (1 Кор. X, 13); во второмъ оно не есть таково (Іак. I, 13-14)

Чтобы понять возможность и пользу искушеній подъ водительствомъ Праведнаго и Милосердаго Бога, необходимо дать отчетъ о средѣ, въ которой оно совершается, и о природѣ человѣка, который подвергается искушенію. Что касается человѣка, то если онъ, съ одной стороны, своимъ паденіемъ уклонился отъ своего истиннаго назначенія, то съ другой онъ не потерялъ всякаго стремленія къ божественнымъ предметамъ; онъ ни ангелъ, ни демонъ; онъ человѣкъ, т. е. существо нравственное и свободное, слабое и подверженное весьма сильнымъ вреднымъ вліяніямъ, сѣдалищемъ и органомъ которыхъ есть плоть, хотя она не можетъ быть названа причиною и первымъ источникомъ ихъ (Мѳ. XXVI, 41; Рим. VII, 14; Гал. V, 17). Эти мірскія и плотскія вліянія оказываютъ свои дѣйствія даже на возрожденнаго человѣка; потому что, хотя онъ является новымъ твореніемъ во Христѣ (2 Кор. V, 17), ветхій человѣкъ, который въ немъ теряетъ свою власть постепенно, тѣмъ не менѣе не исчезаетъ совершенно; грѣхъ опутываетъ его легко (Евр. XII, 1; Іак. III, 2). Изъ этой-то нравственной слабости человѣка, изъ этой возможности паденія вытекаетъ польза искушенія. Оно происходитъ изъ тысячи источниковъ, такъ какъ пользуется, чтобы оказать дѣйствіе на человѣка, всѣми элементами находящимися въ мірѣ, добрыми и дурными, – лучшіе предметы: слава, красота, знаніе, силы, богатство и проч., которые назначены для прославленія Бога, могутъ сдѣлаться поводомъ къ искушеніямъ, если пользуются этими благами способомъ, противнымъ волѣ Того, Кто даровалъ ихъ, т. е. привязываясь къ нимъ болѣе, чѣмъ къ самому Богу. (Мѳ. X, 37; 1 Іоан. V, 21). Жизнь, такимъ образомъ усѣяна искушеніями (Еф. VІ, 12): каждый возрастъ, каждый характеръ, темпераментъ, каждое состояніе имѣетъ свои; радость можетъ перейти въ легкомысліе, печаль – въ отчаяніе; есть, кромѣ этого, безчисленныя искушенія, чисто духовныя: наша брань, говоритъ Апостолъ, не противъ крови и плоти, но противъ начальствъ, противъ властей, противъ міроправителей тьмы вѣка сего, противъ духовъ злобы поднебесныхъ (Еф. VІ, 12; срав. 2 Кор. VII, 1). Опасность постоянная: она видоизмѣняется со всѣми моментами человѣческаго существованія, со всѣми сторонами міра, въ которомъ мы живемъ. Апостолъ Іоаннъ сводитъ столь разнообразныя формы искушенія въ мірѣ къ тремъ общимъ типамъ, которые выражаютъ всѣ ихъ обнаруженія, именно: похоть очей, или искушеніе суетностію, похоть плоти или искушеніе чувственностію, и гордость житейская, или искушеніе гордостію, честолюбіемъ, ложною мудростію (I Іоан. ІІ, 16) Такимъ образомъ, міръ не будучи дурнымъ, злымъ самъ по себѣ (Выт І, 31; Тим. ІV, 4), дѣлается для человѣка постояннымъ случаемъ ко грѣху, очагомъ искушеній и умножаетъ грѣхи.

Указавъ условія, въ какихъ развивается искушеніе или со стороны человѣка, или со стороны міра, мы должны спросить, какая побудительная причина ихъ откуда происходятъ искушенія? – Отъ Бога ли (Выт. XXII, 1; Исx. ХV, 25; Іак. I, 3-12)? Отъ собственнаго нашего ли сердца (Іак. І, 1, 14)? Отъ сатаны ли (Мѳ. ІV, 1)? Побужденіе ко грѣху абсолютно несовмѣстимо съ понятіемъ о Богѣ Святомъ; ни въ какомъ случаѣ, ни въ какой мѣрѣ грѣшникъ не можетъ слагать отвѣтственность за свои грѣхи на Бога: въ искушеніи никто не говори: Богъ меня искушаетъ, потому что Богъ не искушается зломъ и самъ не искушаетъ никого (Іак. I, 13). Это сознавали и ветхозавѣтные священные писатели: такъ Іисусъ сынъ Сираховъ объ этомъ предметѣ замѣчаетъ: не говори: «ради Господа я отступилъ»; ибо что Онъ ненавидитъ, того ты не долженъ дѣлать. Не говори: «Онъ ввелъ меня въ заблужденіе», ибо Онъ не имѣетъ надобности въ мужѣ грѣшномъ. Взякую мерзость Господь ненавидитъ (Сирах. ХV, 11-18)... Если Богъ искушаетъ человѣка, то Онъ дѣлаетъ это съ благими цѣлями, чтобы человѣкъ, свободно избравъ добро, укоренился въ немъ и болѣе энергически овладѣлъ предметомъ своего выбора. Богъ создавши человѣка свободнымъ, уважаетъ въ немъ свое созданіе, уважая его свободу: Онъ непринуждаетъ его къ добру. Онъ побуждаетъ только его къ нему, подвергая его испытаніямъ, изъ котораго онъ можетъ выйти побѣдителемъ, т. е. еще болѣе утвердиться въ добрѣ, какимъ онъ обладалъ, отвергнувъ дѣйствіемъ своей воли зло, грѣхъ. «Кто осмѣлится вѣрить или думать, говоритъ блаженный Августинъ, что во власти Божіей не состояло, чтобы ни ангелъ, ни человѣкъ не пали? Но Онъ не хотѣлъ лишить ихъ свободы, и показалъ, сколько зла можетъ причинить гордость ихъ и сколько лобра – благодать Его» (De civitate Dei, 14, 27). То, что Богъ не только допустилъ, но и хотѣлъ, это-чтобы человѣкъ находился въ борьбѣ съ вліяніями міра; но вмѣсто того, чтобы искушать насъ зломъ, предоставляя намъ эту нравственную борьбу, Онъ подаетъ намъ утѣшеніе въ скорбяхъ, подкрѣпляетъ въ изнеможеніи и доставляетъ средства выйти побѣдоносно изъ искушенія. Богъ не попуститъ намъ, говоритъ Апостолъ, быть искушаемыми сверхъ силъ, но при искушеніи даетъ облегченіе, такъ чтобы мы могли перенести (1 Кор. X. 13; срав. 2 Петр. ІІ, 9; Апок. III, 10). Испытаніе, которое входитъ въ планы Воспитателя Бога, не сообщаетъ тому, кто подвергается этому, испытанію, никакой новой благодати, но оно показываетъ то, что есть въ человѣкѣ; его истинныя чувства, его истинный характеръ обнаруживаются, основа его нравственнаго существа открывается. Обращаясь съ наставленіями и вразумленіями къ народу израильскому, Моѵсей говоритъ: помни весь путь, которымъ велъ тебя Господь, Богъ твой, по пустыни вотъ уже сорокъ лѣтъ, чтобы испытать тебя и узнать, что въ сердцѣ твоемъ, будешь ли ты хранить заповѣди Его, или нѣтъ (Втор. VІІІ, 2).

Подобнымъ образомъ два родоначальника человѣческаго рода, первый и второй Адамъ, были подвержены искушенію. Первый изнемогъ въ немъ; его паденіе было паденіемъ и всего происшедшаго отъ него рода человѣческаго; второй восторжествовалъ надъ нимъ и Его торжество было побѣдою всего искупленнаго Имъ человѣчества: какъ въ Адамѣ всѣ умираютъ, такъ во Христѣ всѣ оживутъ (I Кор. ХV, 22). Въ искушеніи Адама и Евы, какъ въ искушеніи Іисуса Христа открывается три главныхъ возбужденій ко грѣху: похоть плоти (Быт. III. 6; Мѳ. ІV, 2-3, похоть очей (Быт. IІІ, 6; Мѳ. ІV, 6) и гордость житейская (Быт. III, 5; Мѳ. ІV, 8-9). Священное Писаніе упоминаетъ о многочисленныхъ примѣрахъ рабовъ Божіихъ, которые были искушаемы Богомъ; именно объ Авраамѣ (Быт. XXII, 1; Евр. XI, 17), Іовѣ (Іов. 1 и II гл.), Езекіи (4 Цар. XIX, 3) и, наконецъ, Израильскомъ народѣ (Исх. ХV, 25; Втор. VIII, 3).

Нужно замѣтить, что искушеніе оказываетъ весьма важное вліяніе на религіозную жизнь человѣка: это не есть только благочестивое созерцаніе или простое умиленіе сердца, это истинная борьба противъ враждебныхъ вліяній (Лук. XXII, 28; Дѣян. XX. 19). Богь подвергаетъ испытанію своихъ избранныхъ рабовъ для того, чтобы дать имъ случай высказать свою вѣрность Богу, показать скрывающееся въ ихъ сердцѣ сокровище добра, смиреніе, терпѣніе кротость, покорность судьбѣ, преданность волѣ Божіей, любовь и проч., чтобы ясно открылось, что ни смерть, ни жизнь, ни ангелы, ни начала, ни силы, ни другая какая тварь, ни настоящее, ни будущее не могутъ отлучить ихъ отъ любви Божіей (Рим. VIII, 38-39). Блаженъ человѣкъ, который переноситъ искушеніе; потому что, прошедши испытаніе, онъ получитъ вѣнецъ жизни, который обѣщалъ Господь любящимъ Его (Іак. I, 12). Такимъ образомъ только въ томъ случаѣ вѣра человѣка можетъ быть признана добраго качества, и онъ признанъ будетъ достойнымъ награды отъ Бога, если онъ до конца пребудетъ твердымъ въ испытаніи.

Каковы бы ни были опасности, которыми намъ угрожаетъ искушеніе, Іисусъ Христосъ учитъ насъ обращаться съ этою молитвою къ Богу: и не введи насъ въ искушеніе.. (Лук. XI, 4). Это прошеніе непротиворѣчитъ нисколько словамъ Апостола Іакова, что Богъ не искушаетъ никого (Іак. I, 13). Они просто предполагаютъ, что вѣрующій, испросивши прощеніе своихъ прошедшихъ грѣховъ (Мѳ. VI, 12), обращается къ будущему, гдѣ его ожидаютъ всякаго рода искушенія (1 Іоан. V, 19) и, въ сознаніи своей слабости, боясь совершить новые грѣхи, – вѣрующій выражаетъ желаніе и просьбу чтобы Богъ не поставилъ его въ такія обстоятельства, которыя могли бы послужить для него поводомъ ко грѣху (Мѳ. VI, 13).

Если искушеніе, какъ испытаніе, происходитъ отъ Бога, то искушеніе ко злу происходитъ отъ сердца человѣка (Мѳ. V, 19; Мр. VII, 23). Каждый, говоритъ Ап. Іаковъ, искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотію. Похоть же, зачавши, рождаетъ грѣхъ; а сдѣланный грѣхъ рождаетъ смерть (Іак. I, 15). Это внутреннее искушеніе тѣмъ болѣе опасно, что оно действуеть незамѣтно; человѣкъ завлекается въ его сѣти и прельщается имъ (Іак. I, 14). Наконецъ какъ на послѣдняго виновника искушенія Свящ. Писаніе указываетъ на существо злое, называемое различными именами, которыя изображаютъ его, какъ обольстителя и врага людей. Это существо называется сатаною (противникъ, Іов. I, 6, 12; 1 Кор. VII, 3), діаволомъ (клеветникъ, Мѳ. ІV, 1; 2 Тим. II, 26), искусителемъ (Мѳ. ІV, 3; I Сол. III, 5), зміемъ древнимъ (Апок. XII, 13), обольстителемъ первыхъ людей (Быт. III, 13; 2 Кор. ХI, 3), княземъ этаго міра (Іоан. XII, 31; ХІV, 30; ХVІ, 11), княземъ власти воздушныя (Еф. II, 2), начальникомъ смерти (Евр. II, 14), обольстителемъ всей земли (Апок. XII, 9), богомъ этаго вѣка (2 Кор. IV, 4). Дѣйствіе злаго духа въ нравственномъ мірѣ Божіемъ началось съ первымъ грѣхомъ, посѣяннымъ имъ въ мірѣ, съ того времени, какъ объявлена Богомъ вражда между сѣменемъ жены и сѣменемъ змія (Быт. III, 15) Откровеніе Божіе, возвѣстивши на первыхъ страницахъ своихъ о первомъ гибельномъ дѣйствіи сатаны въ нашемъ мірѣ, нерѣдко потомъ касается его частныхъ дѣйствій въ отношеніи къ людамъ (1 Цар. ХVІ, 14; 2 Цар. ХХIV, 1; 3 Цар. XXII, 21-22; Зах. III, 1, 2, 8). Особенно ясно образъ исконнаго врага человѣковъ показывается въ новозавѣтномъ Откровеніи. По словамъ Спасителя, діаволъ обладаетъ двумя характеристическими качествами: въ 1-хъ онъ есть человѣкоубійца отъ начала исторіи человѣчества, ибо онъ вдохновлялъ Каина, убійцу своего брата (срав. 1 Іоан. III, 12); во 2-хъ, онъ не имѣетъ ничего общаго съ истиною, ни субъективно, что касается его стремленій, ни объективно, что касается сферы его дѣйствій и дѣлъ, какія онъ совершаетъ въ мірѣ (Іоан. VIII, 44). Только съ послѣднимъ днемъ міра окончится царство діавола и онъ вмѣстѣ съ увлеченными послѣдователями своими будетъ преданъ вѣчному мученію (2 Петр. II, 4; Іуд. 1,6; Мѳ. XXV, 41) Это-то страшное лице съ его силою и дѣйствіями, допущенными въ божественномъ направленіи, является врагомъ и обольстителемъ людей. Средства, какія онъ употребляетъ для искушенія людей непрямыя: это – внѣшній міръ, котораго онъ князь (Іоан. XVI, 11), наша чувственная природа – «плоть» (Мѳ. XXVI, 41; Гал. V, 17) и особенно внутренняя похоть (Еф. IV, 22), такъ что можно сказать, что сатана искушаетъ насъ и что мы искушаемся нашимъ сердцемъ, которому онъ внушаетъ сатанинскія мысли (Дѣян. V, 3).

Но каковы бы ни были сила и хитрость его, есть всегда возможность отразить его нападенія оружіемъ Божіимъ (Еф. VI, 10), такъ какъ его сила побѣждена Іисусомъ Христомъ (Лук. X, 18; Іоан. XVI, 33; 1 Іоан. III, 8). Богъ, по замѣчанію одного опытнаго въ духовной жизни подвижника, даровалъ нашему свободному произволенію такую силу, что хотя бы всѣ свойственныя человѣку чувства, весь міръ и всѣ демоны вооружились противъ него и вступили съ нимъ въ схватку, они насиловать его не могутъ; на его сторонѣ всегда остается свобода возжелать предлагаемаго или требуемаго, если захочетъ, и не возжелать, если не захочетъ. За то оно и отвѣчаетъ за все и подлежитъ суду. Запомни это добрѣ, что какъ бы ни казался ты себѣ разслабѣвшимъ, ты отнюдь не можешь, извинять себя, если склонишься на страстное влеченіе. Это и совѣсть твоя скажетъ тебѣ: Изготовься тѣмъ ретивѣе противостоять, чѣмъ сильнѣе нападеніе, и никогда не отступай отъ такого рѣшенія, при всякомъ такомъ случаѣ возглашая въ себѣ командорскія слова къ намъ одного изъ нашихъ главнокомандующихъ: стойте, мужайтеся, утверждайтеся (1 Кор. ХVІ, 13).

Противъ искушенія Іисусъ Христосъ указалъ своимъ ученикамъ двоякое средство: бодрствованіе и молитву (Мѳ. ХХVІ, 41; Лук. XXII, 40). Находясь не задолго до своихъ крестныхъ страданій въ саду Геѳсиманскомъ и подкрѣпляя себя молитвеннымъ подвигомъ, Іисусъ Христосъ нѣсколько разъ увѣщевалъ своихъ учениковъ бодрствовать и молиться, чтобы испытаніе не сдѣлалось для нихъ искушеніемъ, случаемъ паденія. Ибо, говорилъ Онъ, духъ бодръ, плоть же немощна: убѣжденія, рѣшенія могутъ быть прекрасны, и однако въ рѣшительную минуту, когда нужно осуществить ихъ въ жизни, воля окажется безсильною, потому что другіе мотивы, которыхъ не принимали въ разсчетъ и силу которыхъ не умѣли взвѣсить, поставляютъ препятствія, парализуютъ духовныя силы человѣка и даютъ преимущество низшимъ стремленіямъ. Бодрствуя надъ собою и своими внутренними движеніями помысловъ и пожеланій и обращаясь съ молитвою къ Богу, вѣрующій никогда не будетъ внезапно застигнутъ никакими искушеніями, но всегда будетъ готовъ сдѣлать имъ отпоръ[1].

Побѣда надъ искушеніями предполагаетъ, такимъ образомъ, слѣдующія условія: твердую рѣшимость не мѣряться съ ними безумно, но избѣгать ихъ безъ всякаго колебанія тотчасъ, какъ только мы видимъ опасность для себя (примѣры: чтеніе дурныхъ книгъ, вольныя обращенія и бесѣды особенно съ лицами другаго пола, иныя удовольствія, словомъ – все, что можетъ въ насъ питать какую-либо скверну плоти или духа (2 Кор. VII, 1; Ѳес. V, 22); непосредственный и необходимый разрывъ съ тѣми привычками, какъ онѣ ни были вкоренены въ насъ, которыя могутъ повредить нашей духовной жизни (Мѳ. V, 29-30); настойчивое исканіе среды, которая благопріятствуетъ успѣхамъ нашего духовнаго развитія (трудъ, семейство, дружба и проч.); христіанская дѣятельность, которая, возбуждая всѣ наши силы на служеніе Богу (Рим. XII, 2), не оставляетъ мѣста для искушенія; наконецъ, полное посвященіе нашего сердца Богу, которое дѣлается внутреннею привычкою и какъ бы второю природою: возлюби Господа Бога твоего всѣмъ сердцемъ твоимъ, и всею душею твоею, и всѣмъ разумѣніемъ твоимъ (Мѳ. XXIII, 37; срав. 1 Кор. VII, 29-30).

 

Василій Залуцкій.

 

«Курскія Епархіальныя Вѣдомости». 1886. № 1. Отд. Оффиц. С. 16-25.

 

[1] «Невидимая брань» блаж. памяти старца Никодима Агіорита. // «Душеполезно Чтение». 1885 г. ноября, cтp. 813.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: