О ДРУЖБѢ (Письмо отца къ сыну).

«Письмо отца къ сыну о дружбѣ» написано было однимъ изъ достопочтенныхъ священниковъ, и показываетъ въ авторѣ прекрасную душу, жаждавшую истинной дружбы и истиннаго товарищества. Въ этомъ письмѣ изображенъ идеалъ истиннаго друга и товарища, предносившійся предъ мысленными очами почтеннаго автора, – и изображенъ теоретически, т. е. каковъ долженъ быть истинный другъ и товарищъ. – ред.

 

Любезный сынъ! Ты пишешь, что съ тѣхъ поръ, какъ разлучился со мною, ты испытываешь иногда какую-то непонятную грусть и уныніе; что не смотря на всѣ удовольствія, доставляемыя тебѣ науками, нерѣдко чувствуешь какую-то пустоту въ сердцѣ, – тебѣ какъ-будто чего-то недостаетъ. Вполнѣ сочувствую тебѣ, и – по долгу родительскому спѣшу помочь твоему горю.

Причиной тягостнаго состоянія твоего духа служитъ, конечно, совершенное одиночество твое въ чужой странѣ, среди незнакомыхъ людей. Неудивительно, если и хорошіе успѣхи твои въ наукахъ не доставляютъ полнаго и сладостнаго успокоенія твоему сердцу: ибо, скажу словами знаменитаго римскаго витіи, какой будетъ плодъ самыхъ счастливыхъ успѣхювъ, если нѣтъ у тебя человѣка, который-бы столько-же утѣшался ими, какъ и ты самъ[1]. – Тѣмъ болѣе потребно участіе посторонняго сердца, когда постигаютъ насъ несчастія. Итакъ тебѣ нуженъ человѣкъ, предъ коимъ-бы ты могъ во всякое время, при всѣхъ обстоятельствахъ, раскрывать свое сердце, который-бы принималъ въ тебѣ живое участіе, сорадовался съ тобою въ радости, сокрушался въ печали; однимъ словомъ, тебѣ нуженъ другъ.

Древніе язычники такъ высоко цѣнили дружество, что потребность имѣть друга поставляли выше потребности огня и воды, и того почитали несчастнымъ, кто не имѣлъ у себя друга. Высокое значеніе усвояется дружеству и въ христіанскомъ мірѣ. – «Другъ вѣрный, говоритъ одинъ изъ вселенскихъ учителей церкви[2], сокровище одушевленное; другъ вѣрный пристанище для успокоенія: другъ вѣренъ врачеваніе житію» (Сирах. 6, 16).

Но чѣмъ спасительнѣе это врачество, тѣмъ труднѣе найти его; чѣмъ безопаснѣе это пристанище, тѣмъ больше потребно усилій достигнуть его; чѣмъ драгоцѣннѣе, наконецъ, это сокровище, тѣмъ больше потребно усилій достигнуть его; чѣмъ драгоцѣннѣе, наконецъ, это сокровище, тѣмъ бдительнѣе надобно охранять его. Поелику же твоя юность и неопытность въ жизни подаютъ мнѣ поводъ во всякомъ случаѣ опасаться за тебя: потому я считаю нужнымъ предложить тебѣ нѣсколько совѣтовъ касательно дружества; и во-первыхъ, скажу тебѣ, чѣмъ надобно руководствоваться при избраніи друга; во-вторыхъ, объясню, какъ можно пріобрѣсть любовь избраннаго тобою друга; въ-третьихъ, наконецъ, покажу, что нужно, чтобы навсегда сохранить взаимное дружество.

Что такое дружба? Дружба есть свободный, на сходствѣ нравовъ основанный и взаимною искреннею любовію одушевляемый, твердый и непоколебимый союзъ двухъ лицъ, по которому они стремясь къ одной цѣли и жертвуя другъ для друга личными выгодами и преимуществами, восполняютъ недостатки одинъ другого, и въ этомъ находятъ взаимное утѣшеніе и отраду.

Если дружба есть свободный союзъ, то, значитъ, здѣсь имѣетъ мѣсто выборъ. Въ союзѣ родственномъ не отъ насъ зависитъ имѣть такихъ или иныхъ родственниковъ; здѣсь рожденіе опредѣляетъ наши отношенія къ тѣмъ или другимъ лицамъ: въ дружествѣ должно быть иначе. «Невсегда надобно входить въ дружбу съ тѣми, говоритъ Плутархъ, которые ищутъ нашего дружества; напротивъ, мы сами должны избирать друзей, и притомъ такихъ, которые достойны быть нашими друзьями»[3]. Опрашивается: чѣмъ же надобно опредѣлять это достоинство, чѣмъ должны мы руководствоваться при выборѣ друзей?

«Никакое пріобрѣтеніе не лучше друга, говоритъ Григорій Назіанзинъ, – но никогда не пріобрѣтай себѣ въ друзья худого человѣка»[4]. Вотъ первое правило, которымъ долженъ руководствоваться всякій при избраніи друга. Худымъ называютъ обыкновенно такого человѣка, который преданъ какой-бы то ни было порочной страсти. Почему же такого человѣка не надобно избирать въ друзья? Потому, что онъ не только не въ состояніи удовлетворить требованіямъ истиннаго дружества, но, напротивъ, еще можетъ причинить неизбѣжное зло своему другу. – Истинное дружество необходимо требуетъ, чтобы лица, соединенныя узами священной дружбы, питали другъ къ другу чистую, безкорыстную любовь; иначе ихъ союзъ не будетъ достоинъ наименованія дружества. Но возможна-ли такая любовь въ человѣкѣ, преданномъ какой-либо порочной страсти? – Всѣ страсти имѣютъ то общее свойство, что, получивъ свободный доступъ къ человѣческому сердцу, онѣ болѣе и болѣе стремятся къ исключительному преобладанію надъ нимъ, такъ что наконецъ человѣкъ, порабощенный какой-бы то ни было страсти, всѣ мысли ума и желанія сердца невольно направляетъ единственно къ тому, что питаетъ преобладающую въ немъ страсть. Ясно, что отъ такого человѣка нельзя ожидать чистой, безкорыстной любви къ другу. Притомъ человѣкъ, преданный какой-бы то ни было порочной страсти, есть явный нарушитель святой воли Творца, явный презритель Его святыхъ заповѣдей; слѣдовательно, онъ чуждъ любви къ Богу, онъ даже врагъ Божій; а врагъ Божій можетъ-ли быть другомъ людей? Сверхъ сего, порочный человѣкъ, при всей мнимой любви къ самому себѣ, есть врагъ самого себя: поелику всякій порокъ, всякая нечистая страсть, послѣ краткаго, или даже мгновеннаго удовлетворенія какимъ-бы то ни было стремленіямъ, вноситъ гибельное разрушеніе въ природу человѣческую. Какой-же любви къ ближнему ожидать отъ того, кто не имѣетъ должной любви къ самому себѣ!

Но этого мало: худой, порочный человѣкъ, пользуясь правами друга, неминуемо дѣлается опаснѣе врага. Опытъ свидѣтельствуетъ, что близкое, постоянное обращеніе друзей, сколько непримѣтно, столько же необходимо, сообщаетъ имъ одинаковый характеръ; душевныя свойства и личныя черты характера одного, въ большей или меньшей мѣрѣ, усвояются другому. Счастливъ, кто имѣетъ друга добраго; стократъ несчастенъ тотъ, кому случится быть въ тѣсной связи съ человѣкомъ порочнымъ! Худыя свойства послѣдняго, при тѣсномъ общеніи, подобно губительной заразѣ неминуемо проникнутъ въ душу перваго; и это тѣмъ легче, чѣмъ поврежденная природа человѣческая воспріимчивѣе ко злу.

Итакъ опасайся, сынъ мой, вступать въ дружескую связь съ такимъ человѣкомъ, который преданъ какой-бы то ни было порочной страсти! Не увлекайся при семъ никакими внѣшними блестящими его качествами: ни знатность происхожденія, ни богатство, ни громкая слава – ничто не въ состояніи замѣнить недостатка внутреннихъ совершенствъ души.

Внутреннія совершенства, добрыя качества души – вотъ на что прежде всего должно обращать вниманіе при выборѣ друга. Одна только добродѣтель достойна любви, и она одна можетъ истинно любить; а потому истинное дружество можетъ быть только между добрыми.

Впрочемъ не всѣ, заслуживающіе нашу любовь, могутъ быть нашими друзьями. Ибо что такое другъ? Не что иное, какъ другой – я. Слѣдовательно только тотъ можетъ быть нашимъ другомъ, въ комъ видимъ мы какъ-бы отраженіе, или повтореніе самихъ себя. Итакъ при избраніи друга, сверхъ добрыхъ качествъ души, преимущественно надобно имѣть въ виду сходство нравовъ; это главное основаніе дружества, ибо мы естественно стремимся къ тому, въ чемъ видимъ самихъ себя. «Между различными характерами, говоритъ бл. Августинъ, не можетъ быть твердаго дружества»[5]. Посему отъ вступающихъ въ союзъ дружества необходимо требуется, чтобы одинъ изъ нихъ не любилъ того, чего отвращается другой, или не пренебрегалъ тѣмъ, къ чему сей расположенъ. «Дружественная связь, говоритъ Плутархъ[6], исключаетъ всякое несходство или неравенство; здѣсь все должно быть сходно: слова, чувства, намѣренія и наклонности сердечныя». – Образецъ такого дружества представляютъ намъ два великія свѣтила христіанской церкви – Василій Великій и Григорій Назіанзинъ. У нихъ было одно стремленіе – къ высшему любомудрію духовному, одна цѣль образованія все принести въ жертву евангелію.

Вотъ правила, коими надлежитъ тебѣ, сынъ мой, руководствоваться при избраніи друга! Слѣдуя имъ, надѣюсь, ты не ошибешься въ своемъ выборѣ.

Но – найти человѣка, достойнаго быть нашимъ другомъ, сколько-бы это было ни трудно, значитъ сдѣлать только еще половину дѣла. Такъ какъ дружество, по самому существу своему, условливается взаимностію, то значитъ, не довольно того, чтобъ избраннаго нами друга имѣть только, такъ сказать, предъ глазами, питать къ нему тайное расположеніе; надобно взойти съ нимъ въ тѣсную связь, въ живое соотношеніе; а для этого нужно обратить на себя его вниманіе, умѣть расположить его въ свою пользу. Какимъ же образомъ сего достигнуть? Прежде всего явнымъ къ нему благорасположеніемъ, особеннымъ вниманіемъ и какими-либо услугами. Искра любви, превратившись въ пламень, обнаружившись во внѣшнихъ дѣйствіяхъ, естественно возбудитъ соотвѣтственную любовь въ томъ, чье сердце, можетъ быть, давно уже предрасположено въ нашу пользу, подобно тому, какъ сотрясеніе одной струны немедленно возбуждаетъ звукъ въ другой, построенной съ нею на одинъ тонъ. Услуга, безкорыстно оказанная будущему нашему другу, не пропадетъ даромъ; она необходимо возбудитъ въ сердцѣ его чувство признательности. А такимъ образомъ оказанная услуга съ одной стороны и чувство признательности съ другой послужатъ начальными звеньями къ образованію златой цѣпи дружества. Не такъ-ли началось дружество помянутыхъ мною великихъ христіанскихъ мужей? Оно началось именно съ того, что, когда Василій прибылъ въ Аѳины, Григорій избавилъ его отъ унизительныхъ обрядовъ, съ какими буйныя юноши принимали новопоступающихъ въ ихъ товарищество; и потомъ въ другой разъ защитилъ его отъ нападеній зависти, когда, оскорбленные отличнымъ мнѣніемъ о Василіи, пришельцы Арменіи нарочно ввели его въ такой споръ, въ которомъ надѣялись одержать надъ нимъ верхъ[7].

Далѣе, если мы усвояемъ себѣ право избирать того или другого въ друзья, смотря потому, достоинъ-ли онъ или не достоинъ быть нашимъ другомъ, то но принадлежитъ-ли то право и другимъ по отношенію къ намъ? И если мы отвергаемъ дружество, даже избѣгаемъ всякой связи съ человѣкомъ, преданнымъ какой-либо порочной страсти, кто же согласится входить въ дружественныя отношенія и съ нами, когда увидятъ въ насъ какіе-нибудь нравственные недостатки? Итакъ, если ты желаешь пріобрѣсть достойнаго тебѣ друга, долженъ напередъ самъ истребить въ себѣ все, что противно истинному дружеству, и украсить себя тѣми духовными качествами, кои необходимы для того, чтобы сдѣлаться самому достойнымъ избраннаго тобою друга. Только боящійся Господа, говоритъ мудрый сынъ Сираховъ, обрящутъ вѣрнаго друга (Сирах. 6, 16).

Свободное избраніе, сходство нравовъ и взаимная любовь друзей достаточно уже ручаются за прочное и непоколебимое существованіе ихъ дружескаго союза. Когда случайныя какія-нибудь обстоятельства, вовсе не зависящія отъ нашего произвола, вводятъ насъ въ близкія отношенія съ извѣстнымъ лицомъ, о которомъ доселѣ мы не имѣли даже и понятія, и которое само по себѣ не имѣетъ для насъ особеннаго интереса; и когда эти отношенія бываютъ болѣе или менѣе продолжительны: обыкновеннымъ слѣдствіемъ сего бываетъ то, что мы привыкаемъ одинъ къ другому, и эта привычка видѣть другъ друга нерѣдко получаетъ надъ нами такую силу, что намъ бываетъ даже тяжело разставаться, и, въ случаѣ разлуки, память одного о другомъ долго, долго хранится въ сердцѣ. Не гораздо-ли крѣпче должно быть привязано наше сердце къ тому лицу, котораго мы долгое время искали, на которое палъ нашъ свободный выборъ, и въ которомъ мы видимъ ясное отраженіе самихъ себя? Такъ союзъ друзей естественно долженъ быть союзъ крѣпкій и постоянный.

Но – до тѣхъ поръ нельзя быть совершенно увѣреннымъ въ прочности и постоянствѣ дружбы, пока опытъ не засвидѣтельствуетъ о взаимной искренней любви друзей. Истинный другъ, по словамъ древняго римскаго поэта[8], узнается въ несчастій. Слѣдовательно того нельзя еще назвать истиннымъ другомъ, кто оказываетъ намъ свое усердіе, когда мы находимся въ счастливыхъ обстоятельствахъ; но тотъ вѣрный и надежный другъ, кто не оставляетъ насъ и тогда, какъ постигаютъ насъ несчастія. Не соучастникамъ въ роскошныхъ пиршествахъ Тиверіевъ, и Клавдіевъ и Нероновъ исторія усвояетъ знатное и высокое титло друзей, но благороднымъ Орестамъ и Пиладамъ, великодушнымъ Пиѳіямъ и Дамонамъ.

Итакъ чтоже требуется для прочности и непоколебимости дружества? Твердая рѣшимость жертвовать для друга всѣмъ, самою даже жизнію. «Больше сія любви никтоже иматъ, да кто душу свою положитъ за други своя»: вотъ общая мѣра, которою должно опредѣляться всякое истинное дружество!

Сынъ мой! Если ты, снискавши друга, желаешь всегда наслаждаться его пріязнью, удали отъ себя напередъ всякое грубое свое корыстіе; удержи всякое стремленіе къ превосходству въ чемъ-либо надъ другомъ своимъ; будь, напротивъ, готовъ жертвовать для него всѣми личными выгодами и преимуществами; не устрашись, если потребуютъ обстоятельства, принести ему въ жертву самую жизнь свою.

Вотъ все, что на первый разъ я могъ внушить тебѣ касательно дружбы. Остается тебѣ приложить мои совѣты къ самому дѣлу. Да благословитъ же Господь счастливымъ успѣхомъ твое доброе предпріятіе!

 

Священникъ I... Т...

 

«Тверскія Епархіальныя Вѣдомости». 1894. № 4. Ч. Неофф. С. 75-83. Отд. Тверь: Тип. Губ. правл., 1894. 14 с.

 

[1] Цицеронъ De amicifia, cap. VI.

[2] Григорій Назіанзинъ. См. творенія св. отцевъ въ русск. пер. 1843 г. ч. I, стр. 299.

[3] De multitudine amicorum.

[4] См. творенія св. отцевъ въ рус. пep. 1844 г. ч. IV, стр. 367.

[5] De amicitia cap. ХV.

[6] De multitudinе amicorum.

[7] См. жизнь св. Василія Великаго въ прибавленіяхъ къ изданію твореній св. отцевъ въ русск. пер. 1845 г. стр. 8-9.

[8] Еннія.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: