Нравственный идеалъ ветхозавѣтнаго праведника по кн. Іова, Псалтири и Притчей Соломона.

Учительныя ветхозавѣтныя книги вообще и въ частности, книги Іова, Псалтирь и Притчи Соломона имѣютъ своею цѣлію начертать тотъ нравственный типъ, нравственный идеалъ, къ которому долженъ стремиться ветхозавѣтный праведникъ, И такъ какъ нравственный законъ имѣетъ въ виду, съ одной стороны, самого человѣка, какъ существо нравственное, а съ другой – человѣка, какъ члена извѣстнаго организованнаго общества, то поэтому въ различныхъ мѣстахъ этихъ книгъ даются многочисленныя и разнообразныя предписанія, характеризующія какъ общую настроенность праведника, такъ и частные мотивы и правила, какими овъ долженъ руководиться по отношенію къ ближнимъ. Такъ какъ, далѣе, каждое организованное общество людей должно имѣть подраздѣленіе своихъ членовъ на извѣстные классы, – глава общества, судьи, владѣльцы, рабы и т. д. – то поэтому кн. Іова, Псалтирь и Притчи Соломона, какъ книги учительныя, имѣютъ въ виду опредѣлить и установить правила нравственныхъ отношеній между различными классами людей, составляющихъ общество.

Что касается самого человѣка, какимъ онъ долженъ быть по идеѣ и какими правилами долженъ руководствоваться при достиженіи идеала ветхозавѣтнаго праведника, – то, по изображенію кн. Іова, Псалтири и Притчей Соломона, онъ долженъ прежде всего хранить въ себѣ чистоту сердца (Псал. 50, 12. Притч. IV, 23; 22, 11; Іов. 31, 7).

Это потому, конечно, что въ сердцѣ, какъ своемъ центрѣ, получаютъ первое начало и дальнѣйшее развитіе всѣ наши чувствованія и желанія, которыя опредѣляютъ характеръ нашихъ поступковъ какъ добрыхъ, такъ и злыхъ. Въ высшей степени важно поэтому хранить и развивать въ себѣ чистоту сердечныхъ чувствованій: только при этомъ условіи они будутъ, служить для насъ главнымъ средствомъ для дальнѣйшей нравственной дѣятельности и подвиговъ добродѣтели, будутъ служить украшеніемъ нашей жизни и источникомъ нравственнаго удовлетворенія (Притч. 22, 11). Вотъ почему Премудрый съ особенною настойчивостію убѣждаетъ «больше всего хранимаго хранить сердце, потому что изъ него источники жизни» (Притч. 4, 23). Вотъ почему и Давидъ въ молитвенномъ обращеніи проситъ Господа узнать сердце и помышленія его, не на онасномъ-ли они пути (Псал. 138, 23-24; 23, 1. 4).

Всѣ наши поступки, нравственные или безнравственные, прежде чѣмъ обнаружиться во внѣ, возникаютъ въ сердцѣ, какъ извѣстное чувство или желаніе: умъ дѣлаетъ критическій анализъ сердечныхъ мотивовъ, и уже воля окончательно склоняется въ пользу того или иного выбора. Такимъ образомъ, въ совершеніи того или иного поступка учавствуютъ – умъ, сердце и воля. Поэтому необходимо заботиться о гармоническомъ развитіи всѣхъ силъ нашей духовной природы. Заботясь о чистотѣ сердца, человѣкъ долженъ въ то же время заботиться о правильномъ развитія и другихъ своихъ способностей – умѣ и волѣ.

Умственное развитіе должно носить характеръ главнымъ образомъ религіозный, такъ какъ познаніе Бога и Его заповѣдей всего важнѣе и необходимѣе для человѣка. А такъ какъ ученіе о Богѣ и волѣ Божіей изложено въ Священномъ Писаніи, то это послѣднее и должно служить для всякаго настольною книгою. «Блаженъ мужъ, взываетъ царь и пророкъ Давидъ, котораго воля въ законѣ Господни и который въ законѣ Господни поучается день и ночь» (Псал. 1, 1-2; 18, 8-12; 118, 72; Притч. 11, 2-11 и др.).

Что касается развитія доброй воли, то въ этомъ случаѣ въ своихъ поступкахъ человѣкъ долженъ всегда сообразоваться съ всесовершенной волей Божественной (Псал. 1, 1-2; 18, 8-12; Притч, 2, 2-11). При гармоническомъ развитіи всѣхъ силъ духа человѣкъ вырабатываетъ правильную и прочную нравственную точку зрѣнія, которой руководится во всѣхъ своихъ дѣйствіяхъ и жизненныхъ обстоятельствахъ. Премудрый эту точку зрѣнія характеризуетъ, какъ знаніе правды, правосудія, прямоты, доброй стези и разсудительности (Притч. 2, 9-11).

Касаясь частныхъ жизненныхъ обстоятельствъ, нравственная точка зрѣнія опредѣляетъ собою правильное отношеніе къ бѣдствіямъ и несчастьямъ жизни. – Во время бѣдствій и несчастій мы не должны предаваться унынію, терять присутствіе духа, ослабѣвать въ ревностномъ прохожденіи своихъ должностей, роптать на Провидѣніе и прибѣгать къ какимъ либо недостойнымъ средствамъ для облегченія судьбы своей (Іов. 2, 9-10). Это потому, что бѣдствія и несчастья есть, съ одной стороны, слѣдствіе нашихъ собственныхъ грѣховъ, а съ другой – они являются средствомъ нашего нравственнаго образованія и достойнаго приготовленія къ будущей жизни (Іов. 19, 25-26). Царь и пророкъ Давидъ, отягченный бѣдствіями, взывалъ: «Праведенъ еси, Господи, и прави суди Твои... и во истину смирилъ мя еси, яко да научуся оправданіемъ Твоимъ; ибо прежде не смиритимися, азъ прегрѣшихъ, нынѣ-же слово Твое храню» (Псал. 118, 137. 75. 71. 67).

Если въ тяжелыхъ жизненныхъ обстоятельствахъ человѣкъ не долженъ предаваться унынію и роптать на Провидѣвіе, то, обратно, – счастіе, полное матеріальное довольство и внѣшнее преимущество не должны служить для него предметомъ исключительныхъ заботъ и главной опорой жизни потому, что внѣшнія блага не составляютъ конечной цѣли человѣческаго существованія, а являются лишь средствомъ, и при томъ непостояннымъ, для достиженія этой цѣли. Прекраснымъ примѣромъ благоразумнаго пользованія матеріальными благами служитъ благочестивая жизнь праведнаго Іова, который, по его собственному свидѣтельству «не полагалъ въ золотѣ опору свою и не говорилъ сокровищу; ты надежда моя, не радовался, что богатство его было очень велико и что рука его пріобрѣла много» (Іов. 31, 24-25); «но никогда не отказывалъ нуждающемуся въ его просьбѣ; вдовы, сироты, бѣдняки всегда находили въ дому его пищу, одежду и радушный пріемъ» (31, 17-23), Премудрый говоритъ, что «лучше немногое при страхѣ Господнемъ, нежели большое сокровище, и при немъ тревога. Лучше блюдо зелени, и при немъ любовь, нежели откормленный быкъ, и при немъ ненависть. Не поможетъ богатство въ день гнѣва.... Надѣющійся на богатство свое падетъ» (Притч. 15, 16-17; 11, 4. 28; Сн. 19, 1; 17, 1; 28, 11).

Такимъ образомъ, богатство, не составляя существеннаго блага въ жизни человѣка и не имѣя существеннаго значенія въ цѣляхъ достиженія нравственнаго идеала, очевидно, не можетъ и не должно служить предметомъ особенныхъ заботъ человѣка (Притч. 28, 22). Тѣмъ болѣе, что богатство вещь непостоянная и скоропреходящая; оно «какъ орелъ, сдѣлаетъ себѣ крылья и улетитъ къ небу» (Притч. 23, 4-5).

Но съ другой стороны, иногда предосудительна и совершенная бѣдность, – тогда именно, когда она является слѣдствіемъ бездѣятельности и лѣни. Въ этомъ случаѣ полная бездѣятельность способна привести къ нищетѣ, тунеядству, воровству, обману и другимъ безчестнымъ средствамъ пропитанія (Притч. 6, 30, 10, 4, 11, 16; 19, 15; 21, 25; 26, 13-15; 28, 19; 30, 9 и др.).

Несравненно выше богатства – доброе имя. Созданный по образу Божію, надѣленный исключительными передъ другими тварями духовными силами (Псал. 8, 5-7), человѣкъ долженъ имѣть истинное уваженіе къ себѣ и заботиться о чести и добромъ имени о себѣ въ обществѣ. «Доброе имя, пишетъ Премудрый, лучше большого богатства, и добрая слава лучше серебра и золота» (Притч. 22, 1) Нужно только, чтобы законное чувство уваженія къ себѣ и забота о чести и добромъ мнѣніи о себѣ не переходили въ эгоизмъ, гордость и ложное самомнѣніе. Не смотря на свое высокое назначеніе и положеніе въ мірѣ, человѣкъ долженъ все-таки помнить о своемъ несовершенствѣ, ограниченности и полнѣйшей зависимости отъ Бога; онъ долженъ постоянно воспитывать въ себѣ истинное смиреніе, оставаясь въ той полной увѣренности, что «Богъ гордымъ противится, смиреннымъ-же даетъ благодать» (Притч. 3, 34), – что «жертва Богу духъ сокрушенъ; сердце сокрушенно и смиренно Богъ не уничижитъ» (Псал. 50, 19). «Лучше смиряться духомъ съ кроткими, нежели раздѣлять добычу съ гордыми» – пишетъ Премудрый. (Притч. 16, 19; 18, 13; 21, 4. Псалт. 137, 9).

Чувство смиренія имѣетъ огромное вліяніе на нашу нравственную жизнь и поведеніе. Оно служитъ прежде всего твердымъ основаніемъ для исполненія обязанностей къ самимъ себѣ. Когда мы смиренны и сознаемъ свою слабость и недостоинство, тогда сознаемъ и то, какъ далеко отстоимъ мы отъ того нравственнаго идеала и совершенства, къ которому должны стремиться. (Притч. 22, 4). При такомъ сознаніи въ насъ все болѣе и болѣе возбуждается желаніе приблизиться къ этому нравственному идеалу, усиливается ревность къ преодолѣнію порочныхъ склонностей. При такомъ сознаніи счастливыя обстоятельства жизни не порождаютъ въ насъ чувства гордости и самомнѣнія, такъ какъ мы видимъ въ нихъ дары Божіей милости; несчастія – не повергаютъ въ уныніе и отчаяніе, потому что мы видимъ въ нихъ тотъ же отеческій промыслъ Божій (Исторія страданій Іова). Наконецъ, смиреніе имѣетъ большое вліяніе и на вѣрное исполненіе обязанностей нашихъ къ ближнимъ. Смиренный человѣкъ иъ каждомъ ближнемъ уважаетъ достоинство природы человѣческой, охотно служитъ благу другихъ; снисходителенъ и скроменъ при видѣ ихъ недостатковъ и слабостей (Притч. 19, 11). Вообще смиреніе входитъ во всѣ наши отношенія къ ближнимъ, и вездѣ становится благотворнымъ для насъ (Притч. 29, 23).

Таковы въ общемъ обязанности человѣка къ самому себѣ, которыми онъ долженъ руководиться при достиженіи идеала ветхозавѣтнаго праведника.

Каждый человѣкъ, какъ членъ извѣстнаго организованнаго общества, необходимо долженъ стать въ тѣ или иныя отношенія къ остальнымъ членамъ этого общества. Отсюда, съ обязанностями къ самимъ себѣ неразрывно связываются обязанности къ ближнимъ. Въ основѣ нашихъ отношеній къ ближнимъ должно лежать чувство любви и уваженія личности другого, и не только къ нашимъ родственникамъ и друзьямъ, но даже и ко врагамъ нашимъ. Въ этомъ отношеніи ветхозавѣтное ученіе о любви очень близко примыкаетъ къ новозавѣтному. Любовь ко врагамъ состоитъ не въ томъ, чтобы не сознавать и нечувствовать причиняемыхъ намъ оскорбленій, обидъ и несправедливостей, такъ какъ такая безчувственность противна нашей природѣ, – не въ томъ, чтобы одобрять ихъ безнравственный образъ мыслей и поступковъ (Притч. 24, 1); а въ томъ, чтобы удерживать себя отъ всякихъ движеній гнѣва, мщенія, вражды и ненависти къ нимъ. Признавая и уважая въ нихъ всѣ добрыя ихъ качества, мы должны имѣть къ нимъ доброе расположеніе, любить и уважать ихъ, какъ нашихъ братьевъ, созданныхъ по образу Божію и предназначенныхъ къ одному съ нами блаженству. Любовь наша ко врагамъ только тогда имѣетъ нравственное значеніе и будетъ любовію истинною и безкорыстною, когда мы не платимъ имъ за зло зломъ, не радуемся ихъ погибели или несчастію. «Не рцы: имже образомъ сотвори ми, сотворю ему, и отмщу ему, ими же мя преобидѣ» (Притч. 24, 29). «Не радуйся, пишетъ Премудрый, когда упадетъ врагъ твой; и да не веселится сердце твое, когда онъ споткнется... Не негодуй на злодѣевъ, и не завидуй нечестивымъ» (Притч. 24, 17). Примѣромъ такого отношенія ко врагамъ можетъ служить благочестивая жизнь Іова, который, по его собственному свидѣтельству, «не радовался погибели врага своего, и не торжествовалъ, когда несчастіе постигало его» (Іов. 31, 29). Тогда какъ ненависть и вражда только ожесточаютъ враговъ, любовь и благотворительность къ нимъ всего лучше могутъ исправить ихъ, перемѣнить ихъ враждебныя расположенія и обратить на путь добродѣтели. «Аще алчетъ врагъ твой, пишетъ Премудрый, ухлѣби его, аще жаждетъ, напой его; сіе бо творя, угліе огненное собираеши на главу его» (Притч. 25, 20-23).

Итакъ, мы должны любить всѣхъ нашихъ ближнихъ и уважать личность каждаго изъ нихъ. Уваженіе личности ближняго, чтобы имѣть нравственное значеніе, необходимо должно быть нравственно-религіозное; оно должно основываться на правильномъ понятіи о достоинствѣ нравственно-разумной природы человѣка, украшенной образомъ Божіимъ, а не на преходящихъ какихъ-либо земныхъ преимуществахъ (Псал. 8, 5-9). Вотъ почему мы должны уважать рѣшительно всѣхъ нашихъ ближнихъ, безъ различія возраста и общественнаго положенія. По словамъ Премудраго, пренебрежительное отношеніе къ нашимъ ближнимъ вообще и въ частности къ нищимъ является хулою на самого Творца его (Притч. 14, 21; 17, 5).

Вотъ два нравственныхъ принципа, на которыхъ должны основываться и изъ которыхъ вытекаютъ наши чистѣйшія обязанности по отношенію къ ближннмъ, это – любовь и уваженіе личности ближняго. Руководясь этими принципами, мы обязываемся быть справедливыми и снисходительными къ нашимъ ближнимъ. Мы не должны судить ближнихъ нашихъ опрометчиво, не слушать ложныхъ сужденій и преднамѣренной клеветы, узнавать источники, изъ которыхъ происходятъ такія сужденія, – этого требуетъ законъ справедливости. Пророкъ Давидъ возвѣщаетъ особенное благоволеніе Божіе тому, кто не клевещетъ языкомъ своимъ, не дѣлаетъ другому зла и не принимаетъ поношенія на ближняго своего (Псал. 14, 1-5; Іов. 27, 4: Псал. 5, 5-7; 10, 7; 49, 16-21). Въ другомъ мѣстѣ, изображая благотворныя дѣйствія царя правды, тотъ пророкъ говоритъ: «Боже! дай царю судъ Твой, и правду Твою сыну цареву: онъ будетъ судить народъ Твой праведно, и угнетенныхъ Твоихъ правосудно. Миръ народу принесутъ горы и холмы правду...» (Псал. 71). Но при всей справедливости къ другимъ, мы все-таки должны поступать съ ними не по закону строгаго правосудія, а по закону любви, умѣряя и самыя справедливыя свои требованія духомъ кротости, милости и снисходительности. «Слава для человѣка – быть снисходительнымъ къ проступкамъ», пишетъ Премудрый (Притч. 19, 11). Эти же обязанности внушаетъ намъ Самъ Богъ, совершенствамъ Котораго мы должны подражать: Онъ Самъ «щедръ и милостивъ, долготерпѣливъ и многомилостивъ. Не до конца гнѣвается, и не вовѣкъ, негодуетъ... Какъ отецъ милуетъ сыновъ, такъ милуетъ Господь боящихся Его. Ибо Онъ знаетъ составъ нашъ, помнитъ, что мы – персть» (Псал. 102, 8. 9. 13. 14; 84, 11).

Любовь къ нашимъ ближнимъ сама собою предполагаетъ взаимный миръ и согласіе. Тамъ, гдѣ раздоръ и несогласіе, тамъ нѣтъ и не можетъ быть искренней любви, – тамъ каждый заботится только о самомъ себѣ, защищая личные эгоистическіе интересы и не заботясь о ближнихъ; гдѣ нѣтъ согласія и мира, тамъ не можетъ быть взаимной радости и утѣшенія, никакого взаимнаго участія ни въ счастіи, ни въ несчастіи (Притч. 18, 25; 17, 17); тамъ нѣтъ и взаимнаго общенія и въ дѣлахъ благочестія, тамъ нѣтъ и благословенія Божія (Псал. 132, 1-3). «Уклоняйся отъ зла и дѣлай добро, пишетъ Давидъ, ищи мира и слѣдуй за нимъ» (Псал. 33, 15).

Съ миролюбіемъ неразрывно соединяется кротость и терпѣніе. Эти нравственныя качества праведника не есть слѣдствіе спокойнаго и холоднаго темперамента, нечувствительности и привычки смотрѣть на все равнодушно. Достоинство кротости и терпѣнія, какъ добродѣтелей, опредѣляется тою степенью любви, какой они проникаются. Въ этомъ случаѣ они показываютъ величіе души (Притч. 16, 32), предохраняютъ отъ безнравственныхъ движеній сердца, производимыхъ гнѣвомъ и злобою, даютъ возможность надѣяться на тихую и безмятежную жизнь (Притч. 14, 30). Прекраснымъ средствомъ для укрѣпленія въ себѣ кротости и терпѣнія служитъ умѣніе господствовать надъ своимъ сердцемъ въ минуты оскорбленія, подавлять въ себѣ движенія гнѣва и неудовольствія въ самомъ началѣ, постановить себѣ закономъ при оскорбленіи со стороны другихъ не тотчасъ говорить и дѣйствовать, а дать умолкнуть движеніямъ самолюбія (Притч. 19, 11; 17, 14).

Любовь къ ближнимъ требуетъ отъ насъ, далѣе, искренности, правдивости и вѣрности (Псал. 5, 5-7; 10, 7; 14; 49, 16-21). Того же требуетъ и благосостояніе жизни общественной. Добродѣтели эти распространяютъ и поддерживаютъ взаимную любовь и общительность, питаютъ взаимное уваженіе и довѣріе и составляютъ важное условіе общественнаго спокойствія. Гдѣ нѣтъ искренности, правдивости и вѣрности, тамъ не можетъ быть ни точнаго исполненія взаимныхъ условій и договоровъ, ни взаимнаго довѣрія и расположенія, ни общественнаго спокойствія (Притч. 11, 5-11). Наконецъ, пренебрежительное отношеніе въ этимъ обязанностямъ влечетъ за собою самыя вредныя послѣдствія для самого нарушителя ихъ. Притворство, скрытность и обманъ, разъединяя умъ и сердце человѣка, вносятъ раздоръ и противорѣчіе въ его душу, и въ самую жизнь. Вмѣстѣ съ этимъ, всегда предполагая въ человѣкѣ нечистыя намѣренія, они лишаютъ его довѣрія, расположенія, любви и помощи къ себѣ ближнихъ, и, со дня на день, удаляя все болѣе и болѣе отъ прямого пути, наконецъ приводятъ его къ тяжкимъ преступленіямъ. Всегда обольщая себя надеждою скрыть свои преступныя намѣренія и дѣйствія, онъ мало по малу уклоняется наконецъ въ превратномъ направленіи – говорить и дѣйствовать противъ своихъ внутреннихъ расположеній и чувствованій, дѣлается готовнымъ и способнымъ ко всякимъ порокамъ, и, такимъ образомъ, ввергаетъ себя въ бездну зла и погибели (Псалт. 49, 16-22; Притч. 12, 22; 6, 7).

Тамъ, гдѣ взаимная любовь, гдѣ искренность, правдивость и вѣрностъ, – тамъ необходимо завязывается дружелюбіе между двумя или нѣсколькими лицами. Это послѣднее имѣетъ огромное значеніе въ нашей жизни. «Другъ любитъ во всякое время, и, какъ братъ, явится во время несчастія» (Притч. 27, 10). Но истинное дружелюбіе возможно въ томъ только случаѣ, когда мы сами стараемся поддерживать извѣстныя правила взаимнаго дружелюбія. Когда же у одного изъ друзей возникаетъ чувство злобы, вражды, гнѣва, несогласія или раздора, то, очевидное дѣло и самое дружелюбіе падаетъ (Притч. 15, 18). Вотъ почему всѣми мѣрами мы должны стараться заглушать въ себѣ эти чувства, и тѣмъ болѣе, что они производятъ самыя разрушительныя дѣйствія и во внѣшнемъ и во внутреннемъ благосостояніи человѣка, причиняютъ множество обидъ и несправедливостей ближнимъ, а виновнаго подвергаютъ гибели и смерти (Іов. 5, 2).

Истинная любовь къ ближнимъ, любовь живая, а не мертвая не можетъ оставаться какимъ-то внутреннимъ чувствомъ, одною внутреннею настроенностію, безъ внѣшнихъ обнаруженій. Таково свойство любви, и въ силу этого свойства истинная любовь къ ближнимъ необходимо должна выразиться во внѣ, въ дѣлахъ благотворительности, милосердія, состраданія и т. п. Виды благотворительности и милосердія очень разнообразны, какъ разнообразны могутъ быть нужды нашихъ ближнихъ. Въ частности, мы должны помогать, насколько можемъ, въ матеріальныхъ нуждахъ нищимъ, сиротамъ и вдовицамъ, давать пріютъ и оказывать имъ защиту. Примѣръ услужливости и благотворительности представляетъ намъ праведный Іовъ, который говоритъ о себѣ: «я спасалъ страдальца вопіющаго, и сироту безпомощнаго... сердцу вдовы доставлялъ я радость... я былъ глазами слѣпому и ногами хромому; отцомъ былъ я для нищихъ, и тяжбу, которой я не зналъ, разбиралъ внимательно» (Іов. 29, 12-16; 31, 16-32). Царь и пророкъ Давидъ называетъ счастливыми тѣхъ, кто заботится о бѣдномъ инищемъ, кто помогаетъ имъ въ ихъ матеріальныхъ нуждахъ. Такихъ въ день бѣдствія избавитъ Господь, сбережетъ ихъ жизнь; счастливы они будутъ на землѣ; Онъ не отдастъ ихъ въ руки враговъ; Господь укрѣпитъ ихъ на одрѣ болѣзни; рогъ ихъ вознесется въ славѣ (Псал. 40, 2-4; 111, 9). Премудрый обличаетъ тѣхъ, кто презираетъ ближняго своего, радуется его погибели и несчастію, не оказываетъ милости нуждающемуся, ругается надъ нищимъ; и напротивъ восхваляетъ и называетъ блаженными тѣхъ, кто милосердъ къ ближнимъ, помогаетъ нуждающимся (Притч. 14, 21-22, 31; 17, 5; 19, 17, 22; 28, 27 и мн. др.). Помогать нуждающимся мы должны по первой же ихъ просьбѣ, не отказываясь подъ какимъ-либо благовиднымъ предлогомъ. «Не отказывай нуждающемуся въ благодѣяніи когда рука твоя въ силѣ сдѣлать это. Не говори другу твоему: "пойди и прійди опять, и завтра я дамъ", когда ты имѣешь при себѣ. (Ибо ты не знаешь, что родитъ грядущій день)» (Притч. 3, 27-28).

Вотъ въ общихъ чертахъ главныя обязанности по отношенію къ самому себѣ и ближнимъ, какими долженъ руководиться ветхозавѣтный праведникъ при достиженіи нравственнаго идеала по кн. Іова, Псалтири и Притчей Соломона. Но мы всегда имѣемъ въ виду человѣка не только какъ нравственную личность, но и какъ члена извѣстнаго гражданскаго общества, какъ члена семьи. Отсюда вытекаетъ для него новыя обязанности и правила, новые, частные идеалы. Это – идеалъ гражданской и семейной жизни.

Подъ именемъ гражданскаго общества разумѣется соединеніе многихъ членовъ или семействъ въ одно цѣлое подъ управленіемъ верховной власти. Главная цѣль гражданскаго общества – безопасность, благоустроенный порядокъ и благосостояніе временной жизни членовъ его. Но чтобы, при разнообразіи членовъ и состояній, цѣль гражданскаго общества всегда вѣрно достигалась и соблюдался въ обществѣ порядокъ и благоустройство, – для этого необходимо, чтобы общество имѣло своего верховнаго главу, который-бы слѣдилъ за безопасностью общества, давалъ вѣрное направленіе общественной дѣятельности, сосредоточивая ее въ единой цѣли. Гдѣ нѣтъ прочной верховной власти и основанной на разумныхъ началахъ организаціи общества, – тамъ нѣтъ никакого благоустройства, тамъ каждый поступаетъ по своей волѣ, тамъ граждане уподобляются стаду безъ пастыря, въ которомъ господствуютъ одни безпорядки и необузданное своеволіе, сопровождающіеся общею гибелью: «Имже нѣсть управленія, говоритъ Премудрый, падаютъ аки листвіи, спасеніе же въ совѣтѣ многихъ» (Притч. 11, 14). Въ виду такой важности верховной власти, подданные этой власти должны питать къ ней глубокое уваженіе: «Не прикасайся помазанныхъ Моихъ», говоритъ Самъ Богъ (Псал. 104, 15; Притч. 25, 6-7). Это тѣмъ болѣе, что верховная власть установлена Самимъ Богомъ: «Мною царіе царствуютъ и сильніи пишутъ правду, – Мною вельможи величаются, и властители Мною держатъ землю» (Притч, 8, 15-16; 21, 1). Съ другой стороны и начальствующія лица должны подчиняться извѣстнымъ требованіямъ, чтобы стоять на высотѣ своего призванія и быть достойными носителями возложенной на нихъ власти, Царь, равно какъ и судьи, должны свято и ненарушимо хранить установленные законы, быть справедливыми, милостивыми, внимательными и безпристрастными на судѣ (Іов. 29, 14-17; Псал. 57, 71; Притч. 16, 10-15; 20, 8. 28; 26, 2; 29, 4. 14 и др.

Идеалъ семейной жизни особенно живо и опредѣленно изображенъ въ Притчахъ Соломона. Счастіе и благосостояніе семейной жизни, по книгѣ Притчей, зависитъ главнымъ образомъ отъ хорошей жены. Цѣна хорошей женѣ выше коралловъ. Мужу своему она остается вѣрной во всѣ дни своей жизни, платитъ ему добромъ, а не зломъ. Она заботится о матеріальномъ довольствѣ, достаетъ волну и ленъ; встаетъ еще ночью. Хорошая жена отличается не только своими заботами о матеріальномъ довольствѣ, а вмѣстѣ и нравственными качествами. Она открываетъ длань свою нищему, и подаетъ изъ рукъ своихъ бѣдному (Притч. 31, 10-31; Псал. 127, 3). Добродѣтельная жена – вѣнецъ для мужа своего (12, 4). – Таковы нравственныя качества хорошей жены, которымъ она должна слѣдовать. Худая жена, напротивъ, уподобляется сточной трубѣ и гнили въ костяхъ мужа (Притч. 19, 13; 12, 4). Непрестанная капель въ дождливый день и сварливая жена – равны» (Притч. 27, 15). Поэтому, при выборѣ жены не нужно обращать вниманія на тѣлесную красоту, такъ какъ «что золотое кольцо въ носу у свиньи, то женщина красивая и безразсудная» (Притч. 11, 22). «Лучше жить въ углу на кровлѣ, нежели съ сварливою женою въ просторномъ домѣ» (Притч. 21, 9). Непремѣнный долгъ и главная нравственная обязанность родителей по отношенію къ своимъ дѣтямъ – это воспитаніе дѣтей. Воспитаніе дѣтей должно начинаться съ самыхъ раннихъ лѣтъ. Въ чистой душѣ дитяти нравственныя начала прививаются скоро и укореняютея въ немъ на всю жизнь. «Наставь юношу, говоритъ Премудрый, при началѣ пути его: онъ не уклонится отъ него, когда и состарѣетъ» (Притч. 32, 6). Средствами воспитанія служатъ мудрые совѣты и примѣръ родителей, но въ случаѣ необходимости и тѣлесное наказаніе. «Язвы и обличенія даютъ мудрость» (Притч. 29, 15-17) и «иже щадитъ жезлъ, ненавидитъ сына своего» (Притч. 13, 25; 22, 15; 23, 13-14; 29, 17). Должно помнить только, что тѣлесное наказаніе умѣстно въ случаѣ крайней необходимости, когда добрые совѣты и наставленія остаются безрезультатными, – въ случаѣ своенравія и непокорности. Но и эдѣсь не должно выходить изъ предѣловъ благоразумія: нужно наказывать всегда справедливо, соразмѣрно съ простушками, безъ гнѣва, спокойно (Притч. 19, 18).

Отъ дѣтей требуется прежде всего любовь къ своимъ родителямъ. Они должны заботиться о ихъ спокойствіи, доставлять необходимыя средства пропитанія; сынъ, не исполняющій этихъ требованій – сынъ cрамный и безчестный (Притч. 10, 26). Своимъ родителямъ дѣти должны оказывать покорность и послушаніе. Надо быть внимательными къ ихъ наставленіямъ, послушными и покорными ихъ совѣтамъ и приказаніямъ. «Слушай, сынъ мой, наставленіе отца твоего, и не отвергай совѣта матери твоей, пишетъ Премудрый? потому что – это прекрасный вѣнокъ для головы твоей и украшеніе для шеи твоей» (Притч. 1, 8-9; 4, 1-16; 6, 20-23; 23, 22). Дѣти по возможности должны защищать своихъ родителей передъ другими со всѣмъ сыновнимъ уваженіемъ и нѣжностію, никогда не забывая, что честь родителей есть ихъ честь и безславіе родителей есть вмѣстѣ и ихъ безславіе (Притч. 17, 6). Грѣшатъ и подвергаются страшному осужденію тѣ, кто злословитъ отца или матерь свою. «Глазъ, насмѣхающійся надъ отцомъ и пренебрегающій покорностію къ матери, выклюютъ вороны дольные, и сожрутъ птицы орлиные!» (Притч. 30; 17; 20, 20). Наконецъ, благовоспитанный сынъ долженъ быть цѣломудреннымъ во всѣхъ отношеніяхъ. Онъ долженъ особенно остерегаться прелюбодѣянія и пьянства, которыя подрываютъ физическое здоровье, совершенно разоряютъ домашнее благосостояніе, а душу приводятъ къ вѣчной погибели (Притч. 6, 24-32; 23, 20-21. 21-35)

Вотъ главныя черты нравственнаго идеала, выраженнаго въ кн. Іова, Псалтири и Притчей Соломона, къ которому долженъ былъ стремиться ветхозавѣтный праведникъ. Здѣсь мы находимъ ученіе о любви, милосердіи, состраданіи, заповѣди о необходимости нравственной чистоты сердца, кротости, терпѣнія и вообще всѣхъ тѣхъ добродѣтелей, какія предписываются и новозавѣтнымъ евангельскимъ ученіемъ. Но вмѣстѣ съ этимъ мы видимъ и то, что богословское изслѣдованіе нравственныхъ истинъ въ учительныхъ книгахъ Іова, Псалтири и Притчей Соломона не проникается во всю глубину ихъ основоположеній и не раскрываетъ всесторонняго ихъ проявленія въ мірѣ такъ, какъ это мы видимъ въ учительныхъ книгахъ Новаго Завѣта. Это потому, что въ Новомъ Завѣтѣ основнымъ пачаломъ вѣдѣнія Бога и истиннаго знанія вообще полагается любовь (1 Іоан. IV, 7-8) всесовершенная, вонъ изгоняющая всякій страхъ; между тѣмъ какъ въ учительныхъ книгахъ Іова, Псалтири и Притчей Соломона такимъ началомъ служитъ страхъ Господень (Притч. 1, 7; Псал. 110, 10), какъ внутреннее психическое чувство, какъ начало сдерживающее и регулирующее не только порывы несовершенной, злой воли человѣка, но и стремленія богословствующаго ума въ его изслѣдованіи тайнъ Божіихъ. Чувство и требованіе благоговѣйнаго страха, конечно, растворяемаго любовію, является господствующимъ въ богословствованіи ветхозавѣтныхъ мудрецовъ естественно потому, что ветхозавѣтный человѣкъ вообще находился подъ рабствомъ закона и тяготѣющаго проклятія Божія, снятаго только черезъ страданія Іисуса Христа.

 

Н. Тодорскій.

 

«Астраханскія Епархіальныя Вѣдомости». 1905. Отд. Неофф. № 5. С. 230-235; № 8. С. 353-357; № 10. С. 454-459.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: