Митрофорный протоіерей Петр Миртовъ – Сводъ и раскрытіе терминмогіи въ ученіи св. Апостола Павла о христіанскомъ возрожденіи.
Ученіе о христіанскомъ возрожденіи, раскрытое съ общихъ, основныхъ сторонъ своихъ въ бесѣдѣ Іисуса Христа съ Никодимомъ (Іоан. 3, 1-21), съ большею полнотою – подробностію изложено и объяснено въ посланіяхъ святаго «Апостола языковъ». Поставленное въ связь съ исторіей нашего спасенія, оно становится здѣсь болѣе нагляднымъ и, можно сказать, болѣе детальнымъ въ изображеніи тѣхъ перемѣнъ, которыя совершаются въ вѣрующемъ силою Духа Святаго, и обогащается привнесеніемъ новыхъ терминовъ, выражающихъ то или другое состояніе возрождаемаго.
Понимая возрожденіе, какъ едипый, нераздѣльный актъ, св. Апостолъ Павелъ однако находитъ возможнымъ для ясности представленія раздѣлять его въ мысли на два момента. Первый моментъ, характеризующійся отъятіемъ силы первороднаго грѣха, онъ называетъ «обрѣзаніемъ нерукотвореннымъ въ совлеченіи тѣла грѣховнаго плоти» (Кол. 2, 11-15; Рим. 2, 29). Образъ, очевидно, заимствованъ св. Апостоломъ изъ ветхозавѣтной исторіи, – взятъ отъ физическаго обрѣзанія, служившаго у евреевъ печатью избранія на служеніе Іеговѣ. Это даетъ полное право въ раскрытій даннаго термина рукоководствоваться смысломъ и значеніемъ обрѣзанія ветхозавѣтнаго. Послѣднее было для еврейскаго народа символомъ завѣта съ Богомъ. Оно выдѣляло его изъ среды языческаго міра, ставило въ особое положеніе богоизбраннаго народа и дѣлало носителемъ великихъ обѣтованій. Обрѣзанный и необрѣзанный являлись представителями двухъ, совершенно противоположныхъ началъ: первый былъ служителемъ Іеговы, второй – служителемъ «области діавола». Поэтому они должны были находиться внѣ взаимнаго, религіозно-нравственнаго общенія. Только чрезъ обрѣзаніе язычникъ пріобщался къ богоизбранному народу, переходя изъ мрака язычества къ свѣту истиннаго Богопочитанія. Обрѣзаніе считалось поэтому знакомъ не только физическаго, но главнымъ образомъ религіознаго очищенія Израиля. Такимъ образомъ, въ понятіи «обрѣзанный» ветхозавѣтный законъ соединилъ идею очищенія съ идеей освобожденія еврейскаго народа отъ служенія темнымъ силамъ язычества.
Примѣняя это понятіе къ христіанамъ, Апостолъ Павелъ, очевидно, хочетъ выразить мысль о коренномъ преобразованіи человѣческой природы. Ветхозавѣтное обрѣзаніе давало ему только готовый, конкретный образъ для выраженія христіанской идеи возрожденія. Но, конечно, пользуясь имъ Апостолъ должецъ былъ привнести сюда новыя черты. Христіанское обрѣзаніе называется у него «нерукотвореннымъ», и, какъ такое, отличается сверхъестественнымъ характеромъ. Сфера его дѣйствій – область нашего духа. Ветхозавѣтное обрѣзаніе, производимое физическимъ способомъ, должно было сопровождаться и результатами болѣе видимыми: внѣшнимъ отсѣченіемъ, отъ міра языческаго и вступленіемъ въ общество Израиля. Здѣсь-же все это изъ области видимыхъ явленій переносится въ высшую сферу духа и, такъ сказать, одухотворяется. Надъ христіаниномъ совершается уже не тѣлесное, а высшее, духовное очищеніе, такъ какъ, по замѣчанію святаго Іоанна Златоуста, «Іисусъ Христосъ обрѣзалъ насъ отъ грѣха». Такимъ образомъ, въ христіанскомъ возрожденіи грѣхъ представляется какъ-бы отрѣзаннымъ, какъ отрѣзалась въ Ветхомъ Завѣтѣ крайняя плоть. При этомъ, какъ въ физическомъ обрѣзаніи отдѣлялся самый носитель нечистоты, такъ здѣсь уничтожается не какой-нибудь частный грѣхъ или преступленіе, а общій производитель ихъ т. е. грѣхъ первородный. Раскрывая эту мысль, Апостолъ поясняетъ, что нерукотворенное обрѣзаніе состоитъ «въ совлеченіи тѣла грѣховнаго плоти». Такимъ образомъ, совлекается самая плоть грѣховнаго тѣла т. е. то «плотское мудрованіе», которое всегда отличало ветхозавѣтнаго человѣка, «ходящаго по плоти, а не по духу», и было въ немъ господствующимъ началомъ. Прежде, до возрожденія плоть и духъ не только находились въ рѣшительномъ антагонизмѣ между собою, но первая совершенно порабощала второй. Въ борьбѣ съ духомъ плоть находила себѣ опору въ грѣхѣ человѣка. Духъ-же въ своихъ порываніяхъ возобладать надъ плотью былъ началомъ несформировавшимся, силой неорганизованной, а, главное, онъ не имѣлъ той благопріятной почвы, какой была для плотского мудрованія наша невозрожденная природа. Грѣхъ потому и царствовалъ, что въ нашей плоти было похотѣніе грѣха. Благодать-же даетъ человѣку ощутить горечь грѣховную и все блаженство жизни по Богу, а вслѣдствіе этого грѣхъ теряетъ свою прежнюю неотразимую прелесть для человѣка: онъ, по выраженію Аностола, «не обладаетъ имъ», такъ какъ христіанинъ живетъ «не подъ закономъ, а подъ благодатію» (Рим. 6, 14). Дѣйствіемъ ея, какъ сверхъестественнаго фактора, и совершается духовное обрѣзаніе возрожденнаго т. е. уничтожается основа, на которой развивалось господство грѣха.
Та-же самая мысль объ уничтоженіи грѣховнаго рабства въ возрождаемомъ человѣкѣ выражается у Апостола Павла и другимъ терминомъ, по которому христіанинъ «погребается Христу крещеніемъ въ смерть» (Рим. 6, 4; Кол. 2, 12). Здѣсь крещеніе по своему значенію для вѣрующаго представляется соотвѣтствующимъ погребенію Христа. Смиренно исполнивъ подвигъ послушанія Своему Отцу Небесному «даже до смерти крестныя» (Филип. 2, 8), Господь нашъ Іисусъ Христосъ въ одномъ актѣ смерти соединилъ два процесса: процессъ умиранія и процессъ обновленія жизни и, такимъ образомъ, дѣйствительно «попра смертію смерть» (Евр. 2, 15). Сногребаясь въ крещеніи Господу, и христіанинъ умираетъ для грѣха.
Эта смерть, по выраженію нашего отечественнаго богослова, есть «водруженіе въ сердцѣ вѣрующаго ненависти и отвращенія ко грѣху» (Еп. Ѳеофанъ). Слѣдовательно, здѣсь въ самой смерти заключено сѣмя новой жизни, по скольку умерщвленіе грѣха является началомъ «совостанія во Христѣ» (Кол. 2, 12; Еф. 2, 5; Рим. 6, 4-6). Поэтому и Апостолъ внушаетъ христіанамъ: «помышляйте себе мертвыхъ убо грѣху, живыхь-же Богови о Христѣ Іисусѣ Господѣ нашемъ» (Рим. 6, 11. 12). Поясняя это, святитель Ѳеофанъ такъ изображаетъ отношеніе нашего возрожденія къ искупительнымъ моментамъ служенія Христова: «погружаясь въ купель, христіанинъ какъ-бы погружается въ смерть Христову, умираетъ съ Нимъ грѣху; выходя-же назадъ, онъ какъ-бы совоскресаетъ Христу для жизни духовной». Такимъ образомъ, какъ Христу надлежало претерпѣть смерть, чтобы быть не только «начаткомъ умершихъ» (I Кор. 15, 20), но и начаткомъ воскресенія; такъ и намъ нельзя получить духовнаго возрожденія безъ собственной смерти для грѣха. А такъ какъ смерть есть преимущественное достояніе подзаконнаго человѣка, есть какъ-бы наслѣдіе его природы, то, «умирая грѣху», вѣрующій «совлекается и ветхаго человѣка, тлѣющаго въ похотѣхъ прелестныхъ» (Ефес. 4, 22), «совлекается также дѣяній его» (Кол. 3, 9). Нормой-же этихъ дѣяній или нравственной дѣятельности въ Ветхомъ Завѣтѣ былъ законъ Моисеевъ, старавшійся внѣшними предписаніями урегулировать жизнь еврея. Какъ начало объективное, налагаемое совнѣ, законъ этотъ теряетъ свое исключительное значеніе для возрожденнаго благодатіею Божіею: ибо «идѣже Духъ Господень, ту свобода» (2 Кор. 3, 17). Посему естественно, совлекаясь ветхаго человѣка, христіанинъ «умираетъ и для закона» (Гал. 2, 19). Прежнія нормы дѣятельности теперь оказываются ненужными. Внѣшній законъ смѣняется внутреннимъ, «написаннымъ въ сердцѣ человѣка» (Евр. 8, 10; 10, 16). Конечно, уничтоженіе грѣховной жизни не можетъ совершиться безъ активной борьбы человѣка со своими страстями и похотями, а, слѣдовательно, не можетъ обойтись и безъ страданій. Отсюда мысль – что умерщвленіе грѣха отражается страданіями въ сознаніи вѣрующаго – Апостолъ Павелъ выражаетъ терминомъ «сораспятіе Христу» (Гал. 2, 19; Рим. 6, 6). Тамъ, на Голгоѳѣ тяжелымъ нравственнымъ гнетомъ ложился на Богочеловѣка позоръ чужихъ грѣховъ, возносимыхъ на крестъ безвиновнымъ Страдальцемъ, – здѣсь-же, въ возраждаемомъ источникомъ страданія является его собственная, но уже сознанная грѣховность. Чувство личной виновности въ Крестѣ Христовомъ, соединенное съ глубокимъ раскаяніемъ во грѣхахъ, постепенно подготовляетъ въ немъ то состояніе, которое характеризуется, по Апостолу, «омертвѣніемъ грѣха» (Еф. 2, 1; Рим. 6; 2, 11). Въ Ветхомъ Завѣтѣ, грѣхъ, какъ-бы сросшійся съ существомъ подзаконнаго человѣка, былъ силой живой и настолько могущественной, что противостоять ему могли только великіе избранники Божіи. Теперь-же онъ является для возрожденнаго побѣжденнымъ врагомъ, утратившимъ надъ нимъ прежнюю деспотическую власть. При этомъ христіанинъ можетъ даже совершенно умертвить въ себѣ недѣятельное начало грѣха, – хотя, конечно, для него не закрыта и другая возможность – опять собственною волею отдаться въ рабство грѣху. Но въ послѣднемъ случаѣ на немъ исполняются во всей силѣ слова св. Апостола Петра: «если избѣгше сквернъ міра чрезъ познаніе Господа и Спасителя нашего Іисуса Христа, опятъ запутываются въ нихъ и побѣждаются ими, то послѣднее бываетъ для такового хуже перваго. Лучше бо имъ не познать пути правды, нежели познавши возвратиться назадъ отъ преданной имъ святой заповѣди. Но съ ними случается по вѣрной пословицѣ: песъ возвращается на свою блевотину и вымытая свинья идетъ валяться въ грязи» (2 Пет. 2, 20-22). Теперь у возрожденнаго – всѣ средства къ полной побѣдѣ надъ грѣхомъ, къ совершенному его умерщвленію; «между тѣмъ какъ прежде, замѣчаетъ блаженный Ѳеодоритъ, посредствомъ грѣха и тѣлесныхъ страстей имѣли владычество надъ нами силы діавола». «Раньше, добавляетъ св. Іоаннъ Златоустъ, природа наша была какъ-бы одѣта силами сатаны». А посему отсѣченіемъ грѣха, живущаго въ насъ, отнята и у діавола власть надъ нами. Этотъ исконный врагъ человѣка не находитъ теперь въ душѣ возрожденнаго той воспріимчивой почвы для всѣянія плевелъ своихъ, какую находилъ раньше. Вѣрующій силою Христовою «избавился отъ его власти темныя» (1 Кол. 1, 13). Плоть, какъ физическое начало человѣка, заняла теперь въ возрожденной природѣ подобающее ей мѣсто: она подчинилась господству духа, нашедши предварительно полное, гармоническое примиреніе съ нимъ «въ тѣлѣ плоти Христовой» (Кол. 1, 22). Посему о возрожденныхъ св. Апостолъ Павелъ и говоритъ, что они «очищеніемъ сердца отъ порочной совѣсти, омытіемъ тѣла водою чистою» (1 Кор. 6, 11; Евр. 10, 22-23); или «банею водною» (Еф. 5, 25. 26; Тим. 3, 5) избавились отъ рабства грѣху (Евр. 2, 15-18) и «умерли для стихій міра» (Кол. 2, 20). Примѣняя здѣсь образъ тѣлеснаго очищенія водой, Апостолъ опять выдвигаетъ болѣе отрицательную или, пожалуй, подготовительную ступень возрожденія, когда у вѣрующаго очищается сердце, какъ исходище всякихъ пожеланій, и плоть, какъ источное начало страстей. Совѣсть, являющаяся теперь въ возрожденной душѣ стражемъ нравственности (Евр. 9, 1; 2 Кор. 1, 12), въ неискупленной природѣ была искажена и нечувствительна: голось ея часто не расходился съ преступными желаніями плоти. Она сама далее дѣлалась преступною. Вотъ почему необлагодатствованный человѣкъ и нуждается «въ очищеніи сердца отъ порочной совѣсти» и замѣнѣ ея совѣстію благою.
По очищеніи отъ грѣховъ, вѣрующій преобразуется по духу Новаго Завѣта, дѣлается «новой тварью» (2 Кор. 5, 17; Гал. 6, 15), и «облекается во Христа» (Рим. 13, 14), «обогащаясь въ Немъ всѣмъ» (1 Кор. 1, 5-7); «праведностью, освященіемъ и искупленіемъ (30). Это – какъ-бы второй моментъ въ исторіи индивидуальнаго возрожденія христіанина.
Факторами христіанскаго возрожденія являются здѣсь – какъ благодать Божія, такъ и личное участіе человѣка, его воля или точнѣе – «произволеніе». Кратко жизненный процессъ христіанскаго обновленія природы возрожденнаго можно представить въ такомъ очеркѣ...
Слово благовѣстія коснулось души человѣка – пало, по евангельскому подобію, на добрую почву. Рождается вѣра во Христа и въ Его великое дѣло спасенія. Ради такой вѣры въ Искупителя вѣрующему подаются духовныя блага и надъ нимъ во всей силѣ сбываются слова Спасителя: «по вѣрѣ ваю буди вама» (Мѳ. 9, 29). Вина грѣховная снята съ него. Вѣрующій дѣлается доступнымъ дѣйствію благодати Божіей, которая совершенно перерождаетъ его. Со стороны человѣка требуется только желаніе, исканіе Божественной помощи. Послѣдняя не замедлить явиться (Апок. 3, 30); такъ какъ преимущественная сфера ея дѣятельности – человѣческія немощи: ибо «идѣ-же преизбыточествуетъ грѣхъ, тамъ преизобилуетъ и благодать» и «сила Духа Христова въ немощи совершается» (2 Кор. 12, 9; Рим. 8, 26). Такимъ образомъ, тогда какъ первый моментъ возрожденія отличается болѣе отрицательнымъ характеромъ и состоитъ въ умерщвленіи страстей (2 Кор. 4, 11; Кол. 3, 5; Рим. 8, 13), – второй вноситъ въ жизнь человѣка положительное содержаніе. Уже въ самомъ человѣкѣ начинаетъ опредѣляться новый принципъ. Стремленіе къ самооправданію уступаетъ въ его душѣ мѣсто смиренному сознанію собственнаго безсилія самостоятельно осуществить абсолютную правду и выйти изъ грѣховнаго состоянія. Исканіе помощи разрѣшается упованіемъ, на помощь сверхъестественную, Божественную. Отсюда, вѣра во Христа, какъ единственный Источникъ спасенія, является необходимымъ субъективнымъ элементомъ въ дѣлѣ нашего возрожденія. Она служитъ основой, на которой совершается духовное преобразованіе человѣка силою Христовою. Безъ вѣры и объективное возрожденіе не могло быть воспринято душей христіанина, а слѣдовательно, было-бы насколько безплоднымъ, настолько и безцѣльнымъ.
Съ уничтоженіемъ первороднаго грѣха измѣняется и самое отношеніе человѣка къ его слѣдствіямъ, а въ частности – къ той немощной плоти, которая не исключается совсѣмъ изъ наличной природы возрожденнаго. Господствующимъ началомъ теперь становится духъ. Плоть занимаетъ положеніе подчиненное, и самосознающая личность въ человѣкѣ переходитъ изъ области ея вь сферу духа (Кол. 2, 11). Такимъ образомъ, объективное возрожденіе человѣка, являясь единичнымъ моментомъ въ нашей духовной жизни, не есть только метафизическій актъ. Оно получаетъ нравственный характеръ, во-первыхъ, отъ того, что вызывается вѣрой человѣка, во-вторыхъ, отъ того, что служитъ источнымъ началомъ дальнѣйшаго процесса – освященія. Въ немъ, какъ въ своемъ корнѣ, послѣднее беретъ для себя растительные соки. Характеризуясь постепеннымъ ростомъ или подъемомъ нравственныхъ силъ человѣка, освященіе совершается въ силу того, что въ возрождаемомъ чрезъ дѣйствіе благодати вызвано къ жизни новое животворное начало, новое жизненное сѣмя. Это божественное сѣмя, развиваясь въ субъективномъ усвоеніи его вѣрующимъ, дѣлается наконецъ закономъ человѣческой личности, высшимъ благомъ ея, и тогда возрожденный дѣйствительно становится «храмомъ Бога жива» (2 Кор. 6, 16), «очищеннымъ отъ всякія плоти, скверны и духа» (7, 1) и «ходя во плоти, не по плоти воинствуетъ» (2 Кор. 10, 3). Конечнымъ результатомъ обновленія «новаго человѣка, созданнаго по Богу въ правдѣ и преподобіи истины» (Еф. 4, 22-24) является то «воображеніе въ новой твари Христа», къ которому Ап. Павелъ призывалъ Галатскихъ христіанъ (Гал. 4, 19). Идеалъ Христа, при всемъ его божественномъ величіи, теперь не подавляетъ христіанина своей безмѣрной святостью. Напротивъ, онъ одушевляетъ христіанина въ его стремленіяхъ «къ почести высшаго званія» (Фил. 3, 14), ибо въ вѣрующемъ съ момента возрожденія вселяется «сила Христова».
Въ основаніе различенія указанныхъ моментовъ возрожденія, конечно, нельзя полагать хронологическую послѣдовательность ихъ. Такое дѣленіе слишкомъ схоластично и не оправдывается дѣйствительностью. Совлеченіе ветхаго человѣка и облеченіе въ новаго, снятіе грѣховъ и дарованіе новой жизни – эти дѣйствія благодати совершаются нераздѣльно, въ одномъ актѣ нашего возрожденія. При этомъ, «новой тварью» человѣкъ дѣлается еще въ крещеніи. «Тутъ благодать, по словамъ св. Іоанна Златоуста, возрождаетъ крещаемаго къ новой жизни, живописуя, запечатлѣвая въ его сердцѣ новые законы». Въ душѣ вѣрующаго возжигается свѣтъ божественной истины. Его духовному смыслу открываются тайны благодатной жизни, и онъ со всей чувствительностью новой, возрожденной природы ощущаеть блаженство союза со Христомъ. Такое богатство открывшейся благодати по силамъ только духовно-очищенной, обновленной твари: служителя ветхозавѣтной тѣни оно могло лишь ослѣпить. Но «новый человѣкъ, замѣчаетъ блаж. Ѳеофилактъ, есть только еще одно произволеніе, еже по Богу» т. е. произволеніе, рѣшившееся жить по волѣ Божіей. Облеченіе въ новаго человѣка потому не есть дѣло законченное. Съ него лишь начинается обновленіе и идетъ непрерывно. Новый человѣкъ долженъ «обновляться еще по вся дни».
Подъ благодатнымъ осѣненіемъ въ новосозданной природѣ дѣйствительно открывается новый жизненный процессъ развитія дарованныхъ Богомъ силъ, начинается то субъективное усвоеніе человѣкомъ благодатнаго возрожденія, которое завершается освященіемъ. «Новый человѣкъ, говоритъ блаж. Ѳеофилактъ, не старѣется, но все больше и больше расцвѣтаетъ и разрастается познаніемъ Бога и вещей божественныхъ, всегда являясь юнѣющимъ и тѣмъ болѣе крѣпнущимъ, чѣмъ полнѣйшее стяжеваетъ вѣдѣніе». Правда, ап. Павелъ называетъ святыми всѣхъ христіанъ (Рим. 1, 7; 6, 22; 1 Кор. 1, 2; 2 Кор. 13, 12; Еф. 1, 4-6; 4, 12; 1 Сол. 4, 3; Евр. 10, 10) и, противополагая ихъ язычникамъ, замѣчаетъ: «и сими убо нѣцыи бѣсте, но омыстеся, но освятистеся, но оправдастеся именемъ Господа нашего Іисуса Христа и Духомъ Бога нашего» (1 Кор. 6, 11). Но ко всѣмъ христіанамъ прилагается эпитетъ «святой» въ силу предназначенія ихъ къ святости и во вниманіе къ благодатнымъ дарамъ, сообщеннымъ въ крещеніи. Слѣдователъно, и подъ освященіемъ разумѣется здѣсь не достигнутая святость человѣка, а лишь стремленіе къ ней, возрожденное въ душѣ христіанина благодатію, попалившею грѣхъ. Оправданіе, въ смыслѣ праведности и невиновности предъ закономъ, освященіе, въ смыслѣ согласія воли человѣка съ волей Божіей, наконецъ, обновленіе, въ смыслѣ пересозданія нашей природы благодатію, – все это дѣйствительно подается намъ въ крещеніи. Но, въ тο-же время, однихъ лишь дѣйствій благодати для нашего спасенія недостаточно. Оправданіе, освященіе и обновленіе св. апостолъ Павелъ признаетъ продолжающимися процессами, въ которыхъ участвуютъ собственныя силы человѣка. При этомъ, оправданіе – низшая форма духовной жизни – необходимо должно перейти въ освященіе, какъ свою высшую форму. Оправданіе предполагаетъ еще объективное отношеніе человѣка къ волѣ Божіей, а отсюда и возможность уклониться отъ согласія съ ней. Освященіе же дѣлаетъ такое уклоненіе нравственно невозмолшымъ, такъ какъ вѣрующій въ это время какъ-бы срастается духовно со Христомъ, и воля Божія снисходить внутрь его сердца, дѣлается закономъ его личности. Такимъ образомъ, освященіе, какъ процессъ органическій, должно состоять во внутреннемъ, активномъ претвореніи вѣрующимъ божественныхъ началъ жизни въ начала собственнаго духа. Отсюда у апостола новый терминъ «привитіе Христу», изъясняющій посредствомъ образа привитія дикой маслины наше возрожденіе (Рим. 11, 23-24) и освященіе.
Какъ въ физической природѣ дикое растеніе чрезъ актъ привитія только еще начинаетъ свою новую жизнь, – преобразованіе же его въ плодовитое дерево совершается не иначе, какъ чрезъ полное, совершенное усвоеніе имъ элементовъ добраго прививка; такъ и въ духовной жизни человѣка освященіе совершается только чрезъ усвоеніе правды Божіей, черезъ переселеніе ея въ собственную душу, чрезъ привитіе себя ко Христу. Въ благодатномъ прививкѣ дано начало новой жизни и оно должно быть возрощено христіаниномъ. Духовный ростъ его долженъ совершаться непрерывно, потому что жизнетворный процессъ является противодѣйствіемъ смерти какъ въ области физическаго міра, такъ и въ высшей сферѣ духа.
Обобщая смыслъ отрицательныхъ и положительныхъ терминовъ, апостолъ Павелъ называетъ наше возрожденіе «банею пакибытія» (Тит. 3, 5). Баня, подъ которою разумѣется крещеніе, служитъ символомъ очищенія, а «крещеніе, замѣчаетъ св. Климентъ Александрійскій, называется банею потому, что чрезъ него мы омываемся отъ грѣховъ». Но баня здѣсь не только очистительная сила, а и сила возрождающая. Она – баня пакибытія. Потому въ ней христіанинъ не только измывается отъ своихъ грѣховъ, а и радикально измѣняетъ свою природу. Для возрожденнаго ею начинается новое бытіе, наступаетъ новый порядокъ жизни. Грѣхъ, какъ активное начало, теперь отсутствуетъ; умиравшія было въ человѣкѣ силы духа возрождены, – и вѣрующій получаетъ ту праведность, какую онъ имѣлъ въ состояніи невинности и безгрѣшности. Посему св. апостолъ Павелъ имѣлъ полное основаніе благодатное дѣйствіе, возрождающее насъ, назвать «банею пакибытія».
П. Миртовъ.
«Екатеринославскія Епархіальныя Вѣдомости». 1900. № 27. Отд. Неофф. С. 723-733.