Проф. Александръ Павловичъ Лопухинъ – Достовѣрность воскресенія Христoва, подтверждаемая сомнѣніемъ Апостола Ѳомы.

ХРИСТОСЪ ВОСКРЕСЪ! – эта радостная вѣсть быстро разнеслась среди апостоловъ, которые, нѣсколько оправившись отъ только что пережитыхъ ужасовъ, вновь мало-по-малу начали собираться, чтобы обсудить свое положеніе. Съ трепещущимъ отъ радости сердцемъ, но и не безъ опасливыхъ недоумѣній передавали они другъ другу необычайныя событія, которыя могли служитъ подтвержденіемъ обрадовавшей ихъ вѣсти. Въ самомъ дѣлѣ, жены мироносицы прямо отъ Ангела слышали, что онѣ напрасно пришли искать Христа среди мертвыхъ, потому что Онъ воскресъ. Апостолы Петръ и Іоаннъ собственными глазами убѣдились, что гробница пуста, а Марія Магдалина даже разговаривала съ своимъ возлюбленнымъ Христомъ, котораго сначала приняла было за садовника, но потомъ, убѣдившись въ своей ошибкѣ, съ восторгомъ воскликнула: «Равви»! – и хотѣла обнять Его ноги. Косвеннымъ подтвержденіемъ радостной вѣсти могла служить и распространяемая врагами молва, будто ученики ночью украли тѣло своего мертваго Учителя, чтобы повсюду разгласить, что Онъ воскресъ изъ мертвыхъ.

Какая нелѣпость предполагать, чтобы они, пораженные ужасомъ и разсѣявшіеяся какъ овцы безъ пастыря, возымѣли смѣлость на такое опасное дѣло, какъ похищеніе тѣла изъ гробницы, не только запечатанной и заваленной огромнымъ камнемъ, но и охраняемой грозной вооруженной стражей! Да вотъ они всѣ на лицо, и надо только удивляться, какъ могла распространиться такая нелѣпая молва. Если дѣйствительно гробъ опустѣлъ, а это несомнѣнно, то это значитъ что-либо гораздо поважнѣе, – тѣмъ болѣе, что воины въ испугѣ бѣжали отъ гроба, и отъ ихъ вѣсти переполошились первосвященники, въ самую эту ночь собиравшіеся въ синедріонъ, чтобы обсудить, какъ имъ быть и что дѣлать. – Въ такомъ душевномъ состояніи находились апостолы въ первые часы и дни по воскресеніи ихъ возлюбленнаго Учителя, и съ каждымъ днемъ являлись новыя доказательства, что Онъ воскресъ. Наконецъ-въ довершеніе всего Онъ внезапно явился имъ всѣмъ вмѣстѣ и, чтобы окончательно разсѣять ихъ сомнѣнія въ дѣйствительности воскресенія, говорилъ имъ: «осяжите Меня и разсмотрите; ибо духъ плоти и костей не имѣетъ, какъ видите у Меня. И, сказавъ это, показалъ имъ руки и ноги» (съ знаками отъ ранъ). Послѣ этого уже не могло быть никакихъ сомнѣній, что Христосъ дѣйствительно воскресъ и – ученики славили Бога.

Но при этомъ явленіи Іисусъ Христа сонму апостоловъ не было одного ученика – Ѳомы, который особенно нуждался въ удостовѣреніи въ воскресеніи, потому что онъ доселѣ не вѣрилъ никакимъ разсказамъ и слухамъ о томъ, что Господь воскресъ. До глубины души потрясенный всѣми ужасами страданій и крестной смерти своего возлюбленнаго Учителя, онъ въ глубокомъ уныніи не зналъ, что теперь дѣлать, и – даже повидимому избѣгалъ общества другихъ учениковъ, чтобы въ одиночествѣ выплакать свое горе и пораздумать о томъ, какъ же теперь быть. Вотъ почему, когда апостолы сообщили ему радостную вѣсть, что «они видѣли Господа», онъ, какъ бы махнувъ рукой въ знакъ недовѣрія, отвѣтилъ, что не повѣритъ этому, пока самъ осязательно не удостовѣрится въ этомъ, самъ не вложитъ собственнаго пальца въ раны отъ гвоздей и собственной руки въ ребра Его. И во всѣ вѣка христіанской исторіи было много сомнѣвающихся въ истинѣ воскресенія Христова, но такъ какъ въ наше время подъ вліяніемъ общаго духа невѣрія особенно широко распространилось и невѣріе въ истину воскресенія Христа, проповѣдуемое даже столпами научнаго знанія въ передовыхъ христіанскихъ странахъ, то въ высшей степени важно установить, изъ какихъ побужденій выходило сомнѣніе ап. Ѳомы и почему оно привело совсѣмъ къ обратному заключенію, чѣмъ къ какому приводитъ новѣйшій скептицизмъ.

Чтобы уяснить себѣ характеръ «сомнѣнія» ап. Ѳомы, нужно предварительно выяснить себѣ самую личность апостола, какъ она выступаетъ въ евангельскомъ повѣствованіи вообще и въ моментъ явленій Христа въ особенности.

Изъ жизни ап. Ѳомы въ евангельскомъ повѣствованіи приводится только три случая и притомъ такихъ, которые всѣ исключительно относятся къ событіямъ послѣднихъ дней земной жизни Спасителя. Въ первый разъ онъ выступаетъ предъ нами въ тотъ важный моментъ, когда Спаситель, находясь въ Переѣ, по ту сторону Іордана, получилъ извѣщеніе о тяжкой болѣзни своего друга Лазаря. Подождавъ два дня (причины этого замедленія еще не выяснены), Христосъ говоритъ своимъ ученикамъ: «Пойдемъ опять въ Іудею». Удивленные и встревоженные этимъ, ученики въ одинъ голосъ сказали: «Равви! давно ли іудеи искали побить Тебя, и Ты опять идешь туда»? (Іоан. XI, 7 и 8). На это Учитель отвѣтилъ имъ, что нечего опасаться тому, «кто ходитъ днемъ» (во свѣтѣ); «тотъ не спотыкается, потому что видитъ свѣтъ міра сего. А кто ходитъ ночью, спотыкается, потому что нѣтъ свѣта съ нимъ». Затѣмъ сообщивъ, что Лазарь умеръ и именно для того, «дабы вы увѣровали», Христосъ опять настойчиво сказалъ: «Пойдемъ къ нему». Видя безповоротность рѣшенія Спасителя отправиться въ опасное путешествіе, гдѣ Ему угрожала смерть, ап. Ѳома угрюмо замѣтилъ: «Пойдемъ и мы умремъ съ нимъ» (Іоан. XI, 16). Подъ «нимъ» разумѣется Лазарь, который, какъ уже умершій, выставляется въ примѣръ того, что и всѣмъ придется умирать, и поэтому все равно заодно съ нимъ умирать теперь же. Въ этомъ замѣчаніи съ одной стороны нельзя не видѣть самоотверженной преданности, готовой слѣдовать за Учителемъ даже съ опасностью для жизни; но вмѣстѣ съ тѣмъ есть и оттѣнокъ своего рода горечи, и недовольства на дѣйствія Учителя, который, подъ вліяніемъ своей возвышенной ревности, не достаточно трезво взвѣшиваетъ обстоятельства и подвергаетъ свою жизнь и жизнь своихъ учениковъ серьезной опасности. Въ этомъ сказалась терпкая, сильная къ резонерству натура ап. Ѳомы.

Опасенія Ѳомы вскорѣ оправдались: Христосъ отправился въ Іудею дѣйствительно на смерть. Насталъ часъ Его. Собравши учениковъ на послѣднюю «Тайную вечерю» и раскрывъ предъ ними всю тайну своего искупительнаго дѣла, Онъ тутъ же уличилъ Іуду въ его гнусномъ намѣреніи, предсказалъ Петру о его отреченіи и, заканчивая свою божественную бесѣду о путяхъ царства Божія, восторженно говорилъ ученикмъ: «Да не смущается сердце ваше; вѣруйте въ Бога, и въ Меня вѣруйте. Въ домѣ Отца Моего обителей много. – И когда пойду, и приготовлю вамъ мѣсто, прійду опять, и возьму васъ къ Себѣ, чтобы и вы были, гдѣ Я. А куда Я иду, вы знаете, и путь знаете» (Іоан. XIV, 1-4). Съ трепетнымъ благоговѣніемъ слушали ученики эту бесѣду, и – недоумѣвали: куда же собственно Онъ идетъ? Выразителемъ этого недоумѣнія выступилъ ап. Ѳома, который сказалъ: «Господи! не знаемъ, куда идешь; и какъ можемъ знать путь»? Его душа опять, какъ и при первомъ случаѣ, наполнилась мрачными опасеніями: не хочетъ ли Учитель пойти прямо къ своимъ смертельнымъ врагамъ, и не только Самъ, но хочетъ и ихъ взять съ собою? Но Христосъ немедленно разсѣялъ его недоумѣніе, сказавъ: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходитъ къ Отцу, какъ только чрезъ Меня».

Третій случай, при которомъ активно выступаетъ ап. Ѳома въ евангельной исторіи, есть тотъ, о которомъ уже сказано выше и который привелъ къ окончательному торжеству въ его душѣ духа вѣры надъ всѣми недоумѣніями и сомнѣніями.

Въ этихъ трехъ случаяхъ, разсказанныхъ св. Іоанномъ съ простотою и яркостью очевидца, вполнѣ обрисовывается характеръ ап. Ѳомы. Это былъ человѣкъ любящій точность, склонный къ резонерству, съ трудомъ поддающійся доводамъ, не охотно довѣряющій свидѣтельствамъ другихъ, предпочитающій во всемъ стоять на почвѣ фактовъ и собственнаго опыта, съ сомнѣніемъ относящійся ко всему необычайному, которое онъ не прочь былъ считать невозможнымъ. Это душевное свойство, имѣющее и свою законную сторону, очевидно заходило у него слишкомъ далеко, побуждая его то критиковать образъ дѣйствій Учителя, то перечить Его словамъ, то даже – недовѣрять единогласному свидѣтельству всѣхъ его собратьевъ-апостоловъ. Но это свойство однако нисколько не исключало ни пламенной любви къ Учителю, ни горячей вѣры, – разъ только оказывались твердыя данныя для разсѣянія недоумѣній и сомнѣній. Въ высшей степени замѣчательно, что Христосъ не нашелъ въ этомъ человѣкѣ ничего такого, чтобы могло препятствовать избранію его въ сонмъ двѣнадцати апостоловъ. Отсюда видно, что Онъ вовсе не разсчитывалъ на слѣпой энтузіазмъ послѣдователей, какъ это было съ основателями ложныхъ религій, – а желалъ въ самомъ разнообразіи характеровъ и настроенія учениковъ найти всестороннюю оцѣнку своей Божественной дѣятельности, какъ не боящейся самой строгой критики и «сомнѣнія». Съ этой стороны и «сомнѣніе» признается однимъ изъ факторовъ выясненія истины, слѣдовательно имѣетъ свою долю оправданія даже и въ средѣ послѣдователей Христа. Но съ другой стороны примѣръ ап. Ѳомы даетъ намъ возможность установить различіе между сомнѣніемъ христіанина и сомнѣніемъ какого-нибудь невѣра, между сомнѣніемъ, которое терпитъ Спаситель, просвѣщаетъ или благостно укоряетъ, и сомнѣніемъ, которое Онъ подвергаетъ осужденію, – между сомнѣніемъ, которое рано или поздно приводитъ къ свѣту и вѣрѣ, и сомнѣніемъ, которое ведетъ къ отрицанію и повергаетъ во тьму.

Въ чемъ же заключались причины сомнѣнія ап. Ѳомы? Отвѣтить на это удобнѣе съ противоположной стороны, именно съ разъясненія того, въ чемъ не заключались эти причины. Это само собою приведетъ насъ къ характеристикѣ собственно сомнѣнія незаконнаго и анти-христіанскаго.

Нѣкоторые сомнѣваются въ истинахъ христіанства просто подъ вліяніемъ матеріализма, который настолько огрубляетъ и оплотеняетъ умъ, что они становятся неспособными воспринимать что-либо духовное, а тѣмъ менѣе вѣрить ему. Для такихъ людей все, чего нельзя видѣть глазами, или осязать руками, есть иллюзія или по крайней мѣрѣ – вещь недостовѣрная. Извѣстно, что одинъ знаменитый врачъ – матеріалистъ, когда ему сказали, что совѣсть въ человѣкѣ все видитъ, просилъ, чтобы ему показали глаза совѣсти. Стать на такую почву, значить слѣпо отрицать все, что возвышаетъ достоинство человѣка, что отличаетъ его отъ животнаго. Но это прямо противорѣчитъ даже элементарнымъ понятіямъ о свойствѣ бытія. Вѣдь даже въ области дѣйствительнаго опыта, всякая истинная и возвышенная реальность невидима. Только грубыя натуры способны держаться такого матеріализма, и ап. Ѳома несомнѣнно не принадлежалъ къ нимъ. Правда, онъ много, даже пожалуй слишкомъ много полагался на свидѣтельства внѣшнихъ чувствъ; но разъ ему дано это свидѣтельство, онъ немедленно идетъ дальше и въ священномъ восторгѣ достигаетъ самой вершины христіанскаго ученія – вѣры въ божество Іисуса Христа.

Другой причиной сомнѣнія бываетъ гордость. Гордые люди не хотятъ вѣровать, потому что чувствуютъ, что вѣрить въ области религіи значитъ – преклоняться предъ высшимъ авторитетомъ истины, а это претитъ ихъ гордости, не желающей признавать ничего такого, что бы стояло выше ихъ и господствовало надъ ними. Къ числу ихъ безъ сомнѣнія не принадлежалъ ап. Ѳома, что онъ съ очевидностью доказалъ, когда съ радостью преклонился предъ воскресшимъ Христомъ, лишь только убѣдился въ истинѣ Его воскресенія.

Наконецъ, многіе сомнѣваются потому, что страшатся нравственныхъ послѣдствій вѣры. Они вполнѣ понимаютъ, что вѣровать въ Іисуса Христа значитъ принимать на себя обязанность повиноваться Его слову, слѣдовать по Его стопамъ, нести Его крестъ, – а этого-то они и не желаютъ! Имъ удобнѣе оставаться въ смутности мысли, потому что такое состояніе повидимому даетъ имъ право и на распущенное, ничѣмъ не стѣсняемое поведеніе. Богу одному извѣстно, что находится въ глубинѣ человѣка, и Онъ будетъ праведно судить каждаго по его мыслямъ и дѣламъ; но нельзя не признать, что вообще эта нравственная или, вѣрнѣе, безнравственная причина невѣрія есть самая обычная и притомъ самая роковая для заурядныхъ людей, хотя часто они и не сознаютъ этого и даже готовы настойчиво отрицать это, какъ клевету. Только уже при свѣтѣ послѣдующей жизни и имъ самимъ можетъ стать очевиднымъ, что именно было главнымъ мотивомъ и ихъ невѣрія и ихъ пренебреженія нравственнымъ закономъ. Съ такими людьми ап. Ѳома не имѣлъ ничего общаго. Его сомнѣніе отнюдь не было плодомъ тайнаго потворства грѣховнымъ наклонностямъ. Это была натура, готовая на всякое самоотверженіе, и онъ не только не боялся потерпѣть за истину, но даже готовъ былъ смѣло идти на смерть. «Пойдемъ и мы умремъ съ нимъ», самоотверженно сказалъ онъ своимъ собратьямъ апостоламъ, когда они всѣ молчали и были въ нерѣшительности.

Но если сомнѣніе ап. Ѳомы коренилось не въ указанныхъ причинахъ, то въ чемъ же собственно состояли дѣйствительныя его причины?

Первой причиной можно считать его природный характеръ, который конечно всегда является наиболѣе сильнымъ мотивомъ во всѣхъ проявленіяхъ жизни. Это былъ человѣкъ по природѣ недовѣрчивый, во всемъ искавшій неопровержимыхъ доказательствъ, желавшій все видѣть собственными глазами и удостовѣриться собственнымъ осязаніемъ. Въ этомъ характерѣ есть и дурныя и хорошія стороны, смотря потому, какое направленіе получаетъ перевѣсъ. Худо, если человѣкъ настолько отдается духу недовѣрія и критики, что уже всякую вѣру считаетъ иллюзіей, всякій неосязаемный предметъ призракомъ. Тогда сомнѣніе переходитъ въ упрямое невѣріе и заграждаетъ доступъ вѣрѣ, которая именно по существу есть увѣренность въ невидимомъ какъ бы въ видимомъ и осязаемомъ. Такою крайностью отчасти страдалъ и ап. Ѳома: онъ повидимому подвергалъ сомнѣнію даже правдивость своихъ собратьевъ или ихъ здравомысліе. Такая подозрительность несправедлива и обидна была по отношенію къ единогласному свидѣтельству апостоловъ, и доселѣ составляющему одно изъ важныхъ основаній вѣровать въ воскресеніе Христа. Но въ этой недовѣрчивости ап. Ѳомы была и добрая сторона, которая съ избыткомъ уравновѣшивала первую. Она вытекала изъ глубочайшей любви къ истинѣ. Вѣдь чѣмъ больше мы любимъ истину, тѣмъ больше желаемъ удостовѣриться въ ней; чѣмъ больше цѣнимъ ее, тѣмъ болѣе стремимся лично убѣдиться въ ея неподдѣльности, чтобы обладать дѣйствительной истиной, а не поддѣлкой подъ нее. Такіе натуры неоцѣнимы для дѣла истины и безъ нихъ подъ видомъ ея ходило бы много фальшиваго и призрачнаго. Поэтому какъ Ѳома въ сонмѣ апостоловъ, такъ и подобныя ему натуры въ человѣческомъ обществѣ составляютъ драгоцѣнный даръ Божій, которымъ нужно дорожить. Это тѣ, которые жаждутъ вложить пальца свои въ ребра Христовы; для нихъ недостаточно слуха, что Христосъ воскресъ, а они сами хотятъ удостовѣриться въ этомъ чрезъ самоличное соприкосновеніе и общеніе съ Нимъ. И можно быть увѣреннымъ, что такое настойчивое стремленіе души, ищущей свѣта, къ полному обладанію истиной, гораздо благоугоднѣе Богу, чѣмъ недозрѣлое и поверхностное самоудовлетвореніе многихъ такихъ, которые вѣруютъ безъ всякаго стремленія удостовѣриться въ истинности своей вѣры.

Другой причиной сомнѣнія ап. Ѳомы была глубина охватившаго его унынія. И всѣ вообще ученики были сильно поражены страшнымъ уныніемъ, въ которомъ они находились послѣ ужасовъ Голгоѳы; но Ѳома повидимому больше всѣхъ. Отъ природы человѣкъ меланхоличный, угрюмый, склонный все видѣть въ мрачномъ свѣтѣ, онъ упрямо не хотѣлъ вѣрить воскресенію своего Учителя просто потому, что это извѣстіе казалось ему слишкомъ радостнымъ, чтобы быть истиннымъ. Съ этой стороны ап. Ѳома является типичнымъ представителемъ весьма многихъ людей нашего времени. Проникнутые неизлечимымъ пессимизмомъ, они думаютъ, что истина всегда печальна, а то, что повидимому противорѣчитъ этому, есть призракъ и самообманъ. Если взглянуть глубже въ тайникъ такой души, то у людей болѣе мелкой натуры мы тамъ найдемъ безбожіе, отсутствіе вѣры въ мудрость домостроительства Божія и въ самое существованіе Бога какъ мудраго и благого Промыслителя. У ап. Ѳомы этотъ душевный процессъ однако не останавливался на этомъ, онъ такъ сказать переходилъ чрезъ бездну полнаго отчаянія, и если онъ удрученъ былъ тяжкимъ уныніемъ, то не вслѣдствіе безвѣрія, неизбѣжно ведущаго къ отчаянію, а вслѣдствіе безконечной любви къ своему Спасителю, безграничнаго горя по случаю Его лишенія. Любовь же не убиваетъ, а животворитъ, и потому въ глубинѣ даже безнадежнаго отчаянія теплилась искра надежды, которая могла вспыхнуть при первомъ несомнѣнно благопріятномъ обстоятельствѣ. Да и вообще пессимизмъ, не смотря на свою мрачность, не лишенъ значенія въ смыслѣ поддержанія религіознаго чувства и даже стоитъ въ этомъ отношеніи выше оптимизма. Человѣкъ, живущій въ свѣтѣ оптимистическаго самодовольства, всегда способенъ скорѣе забыть Бога, чѣмъ тотъ, кто удрученъ скорбными мыслями, потому что у послѣдняго естественно является потребность искать въ своей скорби высшей помощи у Бога. «Ко Господу воззвалъ я въ скорби моей», взывалъ въ такомъ настроеніи царь и пророкъ Давидъ (Пс. CXIX, 1). А кто ищетъ помощи у Бога, тотъ близокъ къ царству Божію.

Наконецъ, у ап. Ѳомы и еще была одна причина сомнѣнія, именно его одиночество, какъ слѣдствіе его унынія. Мрачный и безутѣшный, онъ видимо сторонился отъ другихъ, чтобы въ уединеніи обдумать всю тяжесть наступившаго положенія. Вотъ почему онъ не былъ вмѣстѣ съ остальными апостолами въ тотъ счастливый день, когда имъ явился воскресшій Христосъ, вслѣдствіе чего лишенъ былъ возможности раздѣлить ихъ радость и долженъ былъ еще въ теченіе цѣлой недѣли переживать такія сомнѣнія и колебанія. Но это именно значительно повліяло на перемѣну его настроенія. Хотя онъ и выразилъ сомнѣніе въ переданной ему радостной вѣсти, но въ глубинѣ этого со мнѣнія уже затеплилась искра надежды, и ап. Ѳома съ этого времени опять сталъ держаться всего сонма апостоловъ, точно опасаясь, какъ бы и во второй разъ ему не лишиться возможности личнаго удостовѣренія въ томъ, что же такое собственно являлось имъ – призракъ, или дѣйствительно воскресшій Христосъ. И когда онъ пересталъ чуждаться сонма апостоловъ, когда опять вошелъ въ ихъ церковь, онъ и сподобился того, чего въ тайникѣ души жаждала и на что надѣялась его совнѣ сомнѣвавшаяся душа. Онъ увидѣлъ воскресшаго Христа и – сомнѣнія какъ не бывало!

Это приводитъ насъ къ послѣднему акту душевной драмы ап. Ѳомы, къ торжеству въ немъ вѣры надъ сомнѣніемъ. Когда апостолы сказали ему и конечно всячески увѣряли, что видѣли воскресшаго Господа, то Ѳома, хотя и выразилъ въ этомъ сомнѣніе, однако несомнѣнно въ теченіе послѣдующей недѣли много и глубоко размышлялъ самъ съ собою. Конечно, сообщенная апостолами вѣсть слишкомъ необычайна, чтобы можно было сразу вѣрить ей; но въ тоже время какъ могли увѣрять его въ этомъ всѣ десять апостоловъ, если бы не было для этого хоть какого-нибудь основанія? Всѣ они люди здравомыслящіе и честные, и если утверждали что, то не безъ основанія. Размышляя самъ съ собою, ап. Ѳома психологически не могъ успокоиться на этомъ: онъ несомнѣнно жадно прислушивался къ тому, что говорилось среди апостоловъ и другихъ послѣдователей Христа, быть можетъ даже лично распрашивалъ апп. Петра и Іоанна, женъ мироносицъ – о томъ, какъ и что они видѣли, чутко прислушивался и къ молвѣ, которая ходила по городу о томъ, что будто ученики ночью украли тѣло Христа и воины въ ужасѣ бѣжали сообщить первосвященникамъ и старѣйшинамъ о случившемся. Во всемъ этомъ было такъ много данныхъ въ пользу достовѣрности воскресенія, что сомнѣніе ап. Ѳомы не могло не поколебаться. Но совнѣ онъ продолжалъ стоять на своемъ, потому что по самой своей натурѣ ничего не принималъ на вѣру, а во всемъ хотѣлъ убѣдиться самолично, самымъ осязательнымъ образомъ. Однако уже не долго оставалось ему томиться въ сомнѣніи. Чрезъ восемь дней Христосъ вновь явился апостоламъ, и, выразивъ имъ привѣтствіе, прямо обратился къ сомнѣвающемуся апостолу съ любящими словами: «Подай перстъ свой сюда, и посмотри руки Мои: подай руку твою, и вложи въ ребра Мои; и не будь не вѣрующимъ, но вѣрующимъ» (Іоан. XX, 27). Этого было довольно для окончательнаго торжества вѣры надъ сомнѣніемъ! Ап. Ѳома, какъ можно судить по евангельскому тексту, не имѣлъ уже даже и мужества дѣйствительно осязать члены и раны Спасителя. Увидѣвъ Его самолично и услышавъ этотъ хорошо знакомый голосъ, проникавшій въ глубочайшій тайникъ его сердца, онъ съ восторгомъ воскликнулъ: «Господь мой и Богъ мой»! и – какъ естественно предположить – тутъ же поклонился Ему. И Спаситель, милостиво принявъ его свидѣтельство, только съ любящимъ укоромъ сказалъ ему: «Ты повѣрилъ, потому что увидѣлъ Меня; блаженны не видѣвшіе и увѣровавшіе»! Въ этомъ изреченіи звучитъ не осужденіе сомнѣнія ап. Ѳомы, а только указаніе на превосходство вѣры надъ сомнѣніемъ.

Вообще ап. Ѳома съ своимъ душевнымъ состояніемъ при вѣсти о воскресеніи Христа Спасителя представляетъ поразительную картину состоянія духа человѣческаго, когда ему предстоитъ рѣшать величайшіе вопросы бытія. Связанныя съ этими вопросами истины иногда бываютъ такъ велики и радостны, что, при всемъ желаніи вѣрить имъ, духъ все-таки останавливается предъ ними въ сомнѣніи и хочетъ предварительно удостовѣриться, есть ли достаточныя основанія для этой вѣры, чтобы потомъ не подвергнуться самому жестокому и горькому разочарованію. До этой степени сомнѣніе есть вполнѣ законный факторъ въ дѣлѣ познанія истины и оно именно можетъ послужить надежнымъ средствомъ къ достиженію окончательнаго убѣжденія въ непреложности извѣстной истины. Отсюда же само собой становится очевидной огромная важность сомнѣнія ап. Ѳомы въ дѣлѣ удостовѣренія дѣйствительности воскресенія Христова. Если бы истина воскресенія Христова покоилась только на вѣрѣ учениковъ, то здѣсь представлялся бы широкій просторъ для всякаго рода недоумѣній и сомнѣній, для предположеній, что вѣра эта могла быть плодомъ напряженной дѣятельности нервной системы. Но вотъ всѣмъ этимъ предположеніямъ наносится рѣшительный ударъ – однимъ фактомъ сомнѣнія ап. Ѳомы. Въ его лицѣ евангельская исторія имѣетъ идеальнаго изслѣдователя истины по самому строгому критическому методу, и если этотъ строгій, недовѣрчивый свидѣтель, не повѣрившій даже единогласному свидѣтельству своихъ друзей и соапостоловъ, не вѣрить которымъ онъ въ сущности не имѣлъ никакого основанія, – если онъ въ концѣ концовъ убѣдился въ воскресеніи Христа и въ полной убѣжденности произнесъ возвышенное исповѣданіе Его «Господомъ и Богомъ», то этимъ самымъ исторія навсегда кладетъ неизгладимую печать на фактъ воскресенія Христова, какъ на достовѣрнѣйшее событіе, способное выдержать самое строгое и тщательное испытаніе. Таково оно и есть. И такимъ будетъ оставаться всегда въ глазахъ тѣхъ, кто пользуются сомнѣніемъ не какъ орудіемъ упрямаго и слѣпого отрицанія, а какъ однимъ изъ средствъ удостовѣренія въ истинѣ.

 

А. Митякинъ. {подъ этимъ псевдонимомъ публиковалъ проф. Александръ Павловичъ Лопухинъ}

 

«Странникъ». 1901. Т. 1. Ч. 2. № 4 (Апрѣль). С. 564-574.




«Благотворительность содержит жизнь».
Святитель Григорий Нисский (Слово 1)

Рубрики:

Популярное: