Епископъ Августинъ (Гуляницкій) – И мы должны и можемъ быть святыми.
Такую истину внушаетъ намъ совершаемая Церковію память всѣхъ святыхъ Божіихъ человѣковъ. И мы должны быть такими же, какъ они – святыми и непорочными предъ Богомъ и людьми. И это – не излишество, это не гордая претензія и дерзость съ нашей стороны; нѣтъ, это прямой нашъ долгъ и обязанность, прямое наше назначеніе и призваніе, ясно выраженное въ словѣ Божіемъ. – Всѣмъ намъ, конечно, извѣстно, что Господь Богъ воззвалъ человѣка къ бытію для того, чтобъ имѣть въ немъ достойное Себѣ чадо, достойнаго сообщника и сожителя Себѣ въ своемъ вѣчномъ, славномъ царствѣ. Безъ сомнѣнія, Онъ могъ и не создать человѣка, могъ сотворить, какъ и дѣйствительно сотворилъ, цѣлые миріады существъ несравненно лучшихъ человѣка для общенія съ Собою; но Его любовь восхотѣла удостоить этого счастія и человѣка. Понятное дѣло, что со Святѣйшимъ святыхъ человѣкъ могъ имѣть такое живое общеніе только до тѣхъ поръ, пока самъ былъ святъ и непороченъ. Къ сожалѣнію человѣкъ былъ такимъ очень недолго; впадши во грѣхъ, онъ потерялъ свою святость и самовольно разрушилъ свой союзъ, свое общеніе съ Господомъ. Господу Богу предстояло теперь одно изъ двухъ: или совершенно оставить безъ вниманія и такимъ образомъ окончательно погубить эту неблагодарную тварь свою; или же указать ей какія-либо средства для возвращенія ею потерянной святости и для возстановленія съ Нимъ снова прежняго общенія и единенія. Человѣколюбивый и милосердый, Онъ избралъ послѣднее. Много давалъ Онъ грѣшному человѣку различныхъ обѣтованіи, заповѣдей и предписаній, много дѣлалъ уставовъ и учрежденій, увѣщаній и угрозъ, направленныхъ къ этой цѣли; душою и сердцемъ всего этого было требованіе: святи будите, яко Азъ святъ есмь – Господъ Богъ вашъ (Лев. 19, 2). Наконецъ, когда все это оказалось недостаточнымъ для своей цѣли, когда человѣчество, вмѣсто того, чтобъ постоянно улучшаться и приближаться къ своему первобытному союзу съ Богомъ, только постоннпо удалялось отъ Него и дѣлалось все хуже, все грѣшнѣе и безнадежнѣе, – Господь избралъ уже послѣднее, самое рѣшительное средство, – средство такое чудное и дивное, какое только могла измыслить безпредѣльная любовь Божія. Единородный Сынъ Божій пріемлетъ на Себя человѣческое естество, и въ Своемъ богочеловѣческомъ лицѣ, въ Своемъ ученіи и жизни, особенно же въ Своихъ страданіяхъ и крестной смерти за насъ, снова возсоединяетъ, примиряетъ, сродняетъ небо съ землею, человѣчество съ Божествомъ. А чтобы мы съ своей стороны могли поддерживать этотъ возстановленный союзъ съ Богомъ, чтобы мы до конца пребыли вѣрными этому союзу здѣсь, на землѣ, и достаточно воспитали и приготовили себя для поддержанія его въ жизни будущей, чрезъ всю необятную вѣчность, Господь Іисусъ учредили Церковь Свою на землѣ и въ ней положилъ самыя дѣйствительнѣйшія и вѣрнѣйшія средства для нашего духовнаго возрожденія, очищенія, просвѣщенія, освященія и спасенія. Главнѣйшія изъ этихъ средствъ – это Его божественное слово и Его спасительныя таинства, а главнѣйшими, хотя и незримыми, дѣятелями и распорядителями этихъ средствъ – Духъ-Святый, дарованный Имъ Церкви – Духъ-Утѣшитель, Наставникъ и Освятитель нашъ и Онъ Самъ, обѣщавшій пребывать съ Своею Церковію во вся дни до скончанія вѣка (Матѳ. 28, 20). Вотъ почему апост. Павелъ могъ, послѣ этого, необинуяся, сказать о христіанахъ, что Богъ избралъ ихъ во Христѣ прежде сложенія міра – быть святыми и непорочными предъ Нимъ въ любви (Еф. 1, 4), – что Христосъ возлюбилъ Свою Церковь, т. е. общество христіанъ, и себе предаде за ню, да освятитъ ю, да представитъ ю себѣ славну Церковь, не имущу скверны или порока, но да будетъ свята и непорочна (Еф. 5, 20-27). Вотъ почему, съ другой стороны, христіане называются въ писаніи присными Богу, т. е., своими, чадами Божими и наслѣдниками, друзьями, братьями и сонаслѣдниками Христовыми, родомъ избраннымъ, народомъ святымъ. Вотъ почему, наконецъ, тотъ же Павелъ писалъ солуняномъ, а въ лицѣ ихъ и всѣмъ христіанамъ: сія есть воля Божія – святость ваша (1 Сол. 4, 3), т. е. Богъ того только и хочетъ и требуетъ отъ васъ, чтобъ вы были святыми.
Если же такова воля Божія о насъ и для выполненія ея намъ даны такія чрезвычайныя средства: то, несомнѣнно, мы и можемъ быть святыми. Живѣйшимъ и нагляднѣйшимъ доказательствомъ этой возможности служатъ безчисленные сонмы св. Божіихъ человѣковъ, прославленныхъ своею святостію. Они были во всемъ подобными намъ людьми: такъ же, какъ и мы, въ беззаконіихъ зачинались и во грѣсѣхъ рождались (Псал. 50, 7); такъ же, какъ и мы, обложены были немощами плоти и крови, растлѣнныхъ грѣхомъ еще въ Адамѣ; такъ же, какъ и мы, отовсюду окружены были искушеніями, соблазнами и приманками ко грѣху и пороку. И средство для борьбы съ грѣхомъ и порокомъ и для своего освященія у нихъ было тоже самое, что и у насъ: это таже самая Церковь Христова съ своими спасительными совѣтами и наставленіями, вразумленіями и учрежденіями, съ тѣмъ же самымъ словомъ Божіимъ, съ тѣми же таинствами, съ тою же самою благодатною помощью. Отчего же они содѣлались святыми, а мы при тѣхъ же самыхъ средствахъ, условіяхъ и обстоятельствахъ не могли сдѣлаться такими?!
Положимъ, мы не можемъ быть теперь пророками, апостолами, мучениками; но это не значитъ, что мы не можемъ быть святыми. И сами апостолы, пророки и мученики не потому святы, что были апостолами, пророками и мучеииками: Іуда искаріотскій былъ апостоломъ, однакожъ онъ не стяжалъ святости, а погибъ; было много и пророковъ, которымъ Самъ Господь угрожалъ погибелью; было, наконецъ, какъ есть и теперь, много ложныхъ мучениковъ, которыхъ святость и спасеніе болѣе чѣмъ сомнительны. Итакъ, пророки, апостолы и мученики стяжали святость не за то, что были, и не потому, что были такими; они были святы и безъ этихъ своихъ служеній въ Церкви: значитъ, и мы, не будучи апостолами, ни пророками, ни мучениками, все же можемъ быть святыми.
Напрасно мы думали бы также, что для того, чтобъ стяжать святость, непремѣнно нужно отказаться отъ всѣхъ связей и условій жизни семейной и общественной, уйти куда-нибудь въ пустыню или пещеру, или поселиться на столпѣ, и тамъ не знать никого и ничего, кромѣ молитвъ и псалмонѣпій, бдѣній и пощеній и другихъ подобныхъ подвижническихъ занятій. Если многіе и избрали къ святости, по преимуществу, этотъ путь, то на это была ихъ добрая воля; слово же Божіе и Церковь ничего такого не требуетъ отъ насъ, какъ непремѣннаго и необходимаго условія нашей святости. И въ ликѣ святыхъ Божіихъ мы видимъ не однихъ людей подобной жизни: здѣсь есть и цари и князи, упрявлявшіе государствами и народами, есть воины, ведшіе брани, есть отцы и матери семействъ, благочестивые мужья и благовѣрныя жены. Наконецъ, и не всѣ удалявшіеся въ пещеры и пустыни содѣлались святыми: значитъ, имъ удаленіе отъ міра не помогло, а тѣмъ семейная и общественная жизнь не воспрепятствовала сдѣлаться святыми. Такимъ же образомъ и мы, и не удаляясь отъ общества и не бросая міра, тѣмъ не менѣе можемъ быть святыми.
Какъ же мы можемъ быть святыми? Что требуется для этого съ нашей стороны? Безъ сомнѣнія, мы можемъ быть святыми не нашею собственною силою, которая въ добрыхъ дѣлахъ равна почти совершенному безсилію, но только силою того, Кто избралъ насъ быть святыми и непорочными предъ Нимъ, Кто восхотѣлъ имѣть въ насъ Своихъ сообщниковъ и сожителей и даетъ намъ во Христѣ и Его Церкви всѣ нужныя мѣры и средства для достойнаго приготовленія нашего къ этой почести вышняго званія. И посмотрите въ самомъ дѣлѣ на нашу святость: ее совершаетъ въ насъ, по крайней мѣрѣ, на половину, сама сила Божія. Возьмемъ хоть таинства церковныя: въ таинствѣ крещенія Церковь, дарованною ей силою и властію, очищаетъ человѣка отъ скверны прирожденнаго грѣха, въ мѵропомазаніи подаетъ ему благодатныя силы, нужныя для прохожденія жизни новой, святой; въ причащеніи питаетъ его таинственнымъ брашномъ плоти и крови Христовой, очищающихъ, освящающихъ, обожающихъ тѣхъ, которые достойно вкушаютъ эту чудную, непостижимую пищу; въ покаяніи опять смываетъ съ него скверны грѣховныя, какими онъ имѣетъ несчастіе пятнать свою душу и послѣ того, какъ она уже нѣсколько разъ очищена и освящена; въ священствѣ она особеннымъ образомъ освящаетъ нѣкоторыхъ избранныхъ въ достойные себѣ служители, давая имъ при этомъ право – совершать дѣло ея освященія и въ другихъ и для другихъ. Какъ видите, братья, все она и вездѣ она, т. е. Церковь, или вѣрнѣе – дарованная ей и дѣйствующая въ ней сила Божія. Что же мы? что съ нашей стороны? – Отъ насъ требуется только вѣра и любовь, т. е. дѣтское, безусловное и безраздѣльное повиновеніе и послушаніе всему тому, чему учитъ, чего хочетъ, чего требуетъ, что заповѣдуетъ и предписываетъ намъ отъ лица Божія св. Церковь. Вѣруй отъ души всему тому, чему учитъ св. Церковь и живи такъ, какъ она требуетъ, – и ты будешь святымъ; иначе: будь истиннымъ христіаниномъ, и ты будешь святымъ.
Такова-то святость, требуемая отъ насъ словомъ Божіимъ и возможная для всѣхъ насъ! Это святость не безусловная и самородная, свойственная только единому Святому и святыхъ Святѣйшему; нѣтъ, это святость производная, условная, относительная, – святость, истекающая отъ своего первоисточника и совершающая въ насъ свои спасительныя дѣйствія, по крайней мѣрѣ, наполовину, незримо, незамѣтно и какъ-бы помимо насъ самнхъ... И однакожъ, и эту святость человѣколюбецъ Господь вмѣняетъ намъ въ похвалу, честь и славу, какъ-бы она была нашею собственною святостію. Такова ужъ, братіе мои, сила безконечной любви Божіей къ роду человѣческому, – любви, способной видѣть заслугу и въ такихъ пожертвованіяхъ со стороны любимаго, какъ простое повиновеніе, покорность, послушаніе. Въ этомъ случаѣ очень мѣтко сравниваютъ иногда Господа Бога съ тѣмъ отцомъ семейства, который хвалитъ и цѣлуетъ своего малютку за исполненіе какого-нибудь своего порученія, сдѣланное однакожъ при пособіи его же самого, когда напр. малютка принесетъ и поставитъ на столъ чашку, будучи поддерживаемъ рукою самого же отца, или еще что-нибудь подобное сдѣлаетъ при его же непосредственной помощи и содѣйствіи. Заслугамъ этого малютки подобны и всѣ наши заслуги предъ Богомъ, такого же точно характера и самая святость наша. Тутъ, какъ и во всѣхъ вообще нашихъ отношеніяхъ къ Господу, важны и пріятны для Него, цѣнятся, хвалятся и награждаются Имъ собственно не наши внѣшнія дѣла, не наши подвиги и труды, хоть-бы они были самые изумительные, но наша добрая воля, наше внутреннее расположеніе, наше послушаніе и повиновеніе Его благимъ хотѣніямъ о насъ.
Но заслуживаетъ-ли такая святость своего высокаго имени, – святость, не отличающаяся ни особыми подвигами, ни особыми знаменіями и чудесами, – святость, живущая въ мірѣ и среди міра и состоящая только въ томъ, что человѣкъ живетъ истинно по-христіански? – Напрасно, братіе, мы вообще привыкли представлять себѣ святыхъ не иначе, какъ окруженными разными знаменіями и чудесами небесными, ничего не ядущими, никогда не спящими, ходящими по водамъ, и проч. и проч. Даръ чудотвореній, даръ предвѣдѣнія будущаго, даръ исцѣленій, нетлѣніе тѣла и др. дары, если и даются святымъ при ихъ жизни и по ихъ смерти: то во-первыхъ, не всѣмъ, а только нѣкоторымъ, и во-вторыхъ, не какъ необходимая и непремѣнная принадлежность ихъ святости, а по особымъ мудрымъ планамъ и намѣреніямъ Божіимъ; и измѣрять и опредѣлять святость только по однимъ этимъ знаменіямъ и чудесамъ было-бы наивностью съ нашей стороны. Не всѣ святые были чудотворцами, равно какъ и не всѣ, прославившіеся въ жизни своими чудотвореніями, были святыми... Сомнѣваться же въ дѣйствительности такой святости, не отличающейся знаменіями и чудесами, но отличающейся истинною христіанскою жизнію и только въ этомъ и состоящей, можетъ только тотъ, кто не знаетъ, что значитъ жить истинно по-христіански, что значитъ быть истиннымъ христіаниномъ. Быть истиннымъ христіаниномъ, т. е. въ отношеніи къ Господу до конца жизни сохранить непоколебимо вѣру, надежду и любовь; въ отношеніи къ Церкви сохранить безраздѣльное повиновеніе и послушаніе; въ отношеніи къ семейной и общественной дѣятельности сохранить строгую честность и непоколебимую вѣрность и преданность своему долгу и своимъ обязанностямъ; въ отношеніи къ ближнимъ сохранить ко всѣмъ миръ, любовь и правду; въ отношеніи къ самому себѣ сохранить свою душу, свой умъ и сердце такими же чистыми и непорочными, какими они вышли изъ купели св. крещенія; и сохранить все это среди міра, его безчисленныхъ суетъ, хлопотъ и заботъ, соблазновъ, напастей и искушеній, среди тѣхъ разнообразнѣйшихъ случаевъ, условій и обстоятельствъ жизни, которые иногда почти насильно сбиваютъ съ пути честности и добра на путь зла, беззаконія и порока: судите сами, не есть-ли это высокій подвигъ? не выше-ли онъ даже подвига тѣхъ, которые, бросая все, бѣгутъ въ пустыни или заключаются въ пещеры? И ужели христіанинъ, до конца жизни своей доблестно выдержавшій этотъ подвигъ, не можетъ быть почтенъ именемъ святаго, хотя-бы онъ и не сотворилъ во всю жизнь свою ни одного чуда?!
(«Воскресное Чтеніе» 1869 г. № 9).
Сборникъ словъ, поученій, бесѣдъ, рѣчей и краткихъ благочестивыхъ размышленій Преосвященнаго Августина, єпископа Екатеринославскаго и Таганрогскаго († 30 ноября 1892 г.). Вильна 1893. С. 271-277.
