Архимандритъ Діонисій – Лазарь приточный и Лазарь четверодневный въ пѣснопѣніяхъ шестой седмицы Великаго Поста.
Въ Евангеліи упоминаются два Лазаря: одинъ – нищій – въ притчѣ о Богатомъ и Лазарѣ, приводимой Евангелистомъ Лукою (16, 19-31); другой – житель Виѳаніи, другъ Христовъ, братъ Марѳы и Маріи, котораго Христосъ воскресилъ изъ мертвыхъ, какъ повѣствуетъ Апостолъ и Евангелистъ Іоаннъ Богословъ (11, 1-46). Между повѣствованіями о томъ и другомъ Лазарѣ есть тѣсная внутренняя связь: сказаніе о Лазарѣ четверодневномъ существенно поясняетъ притчу о Богатомъ и Лазарѣ, ибо фактически доказываетъ истину заключительныхъ словъ притчи: «Рече же ему (Богатому) Авраамъ: аще Моисея и пророковъ не послушаютъ, аще кто отъ мертвыхъ воскреснетъ, не имущъ вѣры». Эти слова Авраама, вѣроятно, показались для многихъ слушателей Спасителя, кажутся и теперь нѣкоторымъ читателямъ Евангелія, преувеличеніемъ. Но чудо воскрешенія другого Лазаря, четыре дня пробывшаго во гробѣ и уже смердѣвшаго, разительно подтвердило слова Авраамовы. Тогда какъ «многіе изъ іудеевъ, пришедшихъ къ Маріи и видѣвшихъ, что сотворилъ Іисусъ, увѣровали въ Него; нѣкоторые изъ нихъ (не увѣровавшіе) пошли къ фарисеямъ и сказали имъ, что сдѣлалъ Іисусъ». Не увѣровали во Христа и фарисеи съ первосвященниками; напротивъ, обличаемые очевидностію чуда, они еще болѣе утвердились въ своемъ упорствѣ и противленіи истинѣ и предприняли всѣ мѣры къ тому, чтобы убить Христа, и убили. Такимъ образомъ, невѣріе Писанію, догматамъ, открытымъ въ Словѣ Божіемъ, не ослабляется въ человѣкѣ и чудесами исполненія Божественныхъ реченій, ибо это невѣріе обусловливается нравственнымъ очерствѣніемь и огрубѣніемъ сердца человѣческаго, стремящагося къ своей славѣ, а не Божіей, и есть та хула на Духа Святаго, которая не простится ни въ сей жизни, ни въ будущей (Матѳ. 12, 31-32; Лук. 12, 10), естъ тотъ смертный грѣхъ, о которомъ не заповѣдуется и молиться (1 Іоан, 5, 16).
По причинѣ указаннаго взаимоотношенія, какъ догадываются нѣкоторые богомудрые изыскатели Слова Божія (См. Собран. сочин. Антонія, Архіепископа Волынскаго, т. IV. стр. 230-236), приточный нищій названъ по имени Лазаремъ, когда Богатый въ той же притчѣ не поименованъ, да и во всѣхъ другихъ притчахъ Христовыхъ нѣтъ собственныхъ именъ; по той же причинѣ Святая Церковь одновременно прославляетъ обоихъ Лазарей въ пѣснопѣніяхъ шестой седмицы Великаго Поста.
Въ этихъ пѣснопѣніяхъ, съ одной стороны, приводятся евангельскія сказанія о Богатомъ и Лазарѣ и о воскрешеніи другого Лазаря, и оба Лазаря прославляются лично, въ собственномъ смыслѣ; а съ другой стороны, – имъ обоимъ придается значеніе нравственныхъ символовъ, и подъ образомъ ихъ живописуется какъ обнищаніе и смерть человѣческой души, т. е. ума и совѣсти, вслѣдствіе грѣхопаденій, такъ и ея оживленіе и возрожденіе силою Христа, а равно и борьба между духовными и грѣховными помышленіями въ человѣкѣ.
Бѣдственная судьба нищаго Лазаря на землѣ и славная въ раю съ особенной наглядностью предносится взорамъ вѣрующихъ чрезъ многократное повтореніе о ней въ такихъ и подобныхъ выраженіяхъ: «Наслаждашеся богатый брашномъ, и одѣянми веселяся: Лазарь же насытитися желаше сего трапезы крупицъ». «Пси убо облизоваху языкомъ нищаго Лазаря струпы, сострадательнѣйше бывающе богатаго разума ко убогому». «Предъ враты валяшеся древле богатаго, Спасе, Лазарь мучимъ язвами убожества, отонгоду же нынѣ прославляется». «Богатый себе пламеню огненному осуди сластнымъ житіемъ: убогій же Лазарь нищету избравъ въ семъ житіи, сподобися нескончаемыя радости». «Во одежду багрянную и виссонъ, и порфиру богатый древле облачашеся свѣтло окаянный: убогій же Лазарь во вратѣхъ сего люте лежаще, крупицъ подающихъ трапезы хотя насытитися, и никто-же подаяше ему: тѣмъ же въ славѣ Христу сцарствуетъ». «Во вратѣхъ лежаше богатаго Лазарь, согнивъ тѣломъ ранами, и хотяше насыщатися снѣди, и никтоже даяніе ему, но и пси сострадательно языкомъ облизоваху гной и струпы его: тѣмъ же въ раи сладости сподобися». Судьба нищаго Лазаря утѣшаетъ бѣдныхъ въ ихъ скорбяхъ, богатыхъ же отвращаетъ отъ корыстолюбія и научаетъ милосердію къ бѣднымъ; а тѣмъ и другимъ напоминаетъ о смерти, Божіемъ судѣ и мздовоздаяніи: «Чуденъ Спасовъ насъ ради человѣколюбивый нравъ, хотящихъ убо быти разумъ, яко настоящихъ стяжавъ, Лазарево и богатаго житіе обличи, обою конецъ смотряюще: оваго убо бѣжимъ немилосердія и безчеловѣчія, оваго же поревнуимъ терпѣнію и веледушію, во еже съ нимъ во Авраамлихъ нѣдрахъ грѣемымъ вопити: Правосуде Господи, слава Тебѣ». «Богатаго немилостиваго подобія, и неподатнаго нрава, избави мя, Христе Боже, крестомъ Твоимъ очищеніе грѣховъ нашихъ сотворивый: Лазаря же нищаго благодарственному терпѣнію, ревнителя покажи, нѣдръ патріарха Авраама не отчужди мене, великія ради Твоея милости».
Евангельское повѣствованіе о пребываніи Лазаря, друга Христова и брата Марѳы и Маріи, во гробѣ пополняется сказаніемъ о томъ, что созерцала душа умершаго по разлученіи съ тѣломъ: «Двоеденствуетъ Лазарь во гробѣ, сущія отъ вѣка, видитъ умершія, тамо зритъ страхи странныя, множество неисчетное адовыми держимое узами: тѣмъ же сродницы рыдаютъ горько, предвидяще гробъ его, Христосъ же идетъ оживити друга Своего». О слезахъ Марѳиныхъ и Маріиныхъ и о дружескомъ расположеніи Спасителя къ Лазарю неоднократно говорится въ пѣснопѣніяхъ, дабы укрѣпить и въ насъ любовь къ своимъ ближнимъ: «Двоеденствуетъ днесь Лазарь умерый, и о семъ проливаютъ печали слезы сродницы, Марія съ Марѳою». «Погребается Лазарь, и на гробѣ яже о Марѳѣ нынѣ рыдаютъ и плачутъ». «Марія же и Марѳа нынѣ рыдаютъ, во гробѣ лежаща видяще Лазаря, и болѣзненно вопіютъ: аще бы былъ Христосъ здѣ, сродникъ нашъ не бы умерлъ». «Господи, на четверодневаго приишелъ еси Лазаря, и надъ гробомъ слезы проліявъ, мертвеца четверодневна возставилъ еси, класе живота». «Господи, поемъ ученики Твоя, въ Виѳанію пришелъ еси, да возставиши Лазаря: и прослезився надъ нимъ закономъ естества человѣча, яко Богъ того четверодневна воздвиглъ еси». «Надъ мертвецемъ прослезился еси, Спасе Человѣколюбче: да покажеши всѣмъ людемъ, яко Богъ сый, насъ ради человѣкъ явился еси и волею прослезился еси, образы намъ предлагая сердечныя любве». Порицается еврейское безуміе и невѣріе: «Ужасошася, Владыко, еврейстіи народи, яко видѣша воставша мертва изъ гроба Лазаря со гласомъ Твоимъ, и пребыша непокорливи чудесемъ Твоимъ». «О іудейское безуміе! О омраченіе враговъ Кто видѣ мертвеца изъ гроба востающа? Илія древле воскреси, но не отъ гроба, но ниже четверодневна». «Іудейстіи людіе, яко видѣша умершаго, Твоимъ гласомъ воставша, Христе, распыхахуся». «Омраченніи о свѣтѣ іудеи, что не вѣруете Лазареву востанію, Христову начинанію»? Адъ говоритъ, плачетъ, негодуетъ подобно человѣку, у котораго похищаютъ изъ рукъ неправедную добычу и который боится за свою дальнѣйшую судьбу. «Молю тя, Лазаре, адъ рече, востани, изыди отъ заклеповъ моихъ скоро, отъиди убо: добро бо мнѣ единаго рыдати горцѣ отъемлема, нежели всѣхъ, ижже прежде алча поглотихъ». «О что косниши, Лазаре, глаголетъ, гряди вонъ, зоветъ стоя другъ твой: изыди убо, да и азъ ослабу пріиму, отнелѣже бо тя снѣдохъ, на блеваніе пища устройся ми». «Что не востанеши, Лазаре, скоро, воззва изъ долу адъ рыдая? Что не абіе воскресъ теченіи отсюду? Да не и другихъ ми плѣнитъ Христосъ воскресивъ тя». «Потрясошася врата, сокрушишася вереи, разрѣшишася узы мертваго гласомъ силы Христовы, и адъ горько воздыхаше рыдая, и своимъ вопіяше: увы мнѣ, кій и откуду гласъ, оживляяй мертвыя»? «Увы мнѣ воистиниу, нынѣ погибохъ, вопіяше адъ, еще возглашаше смерти глаголя: се Назарянинъ дольняя подвиза, и утробу мою посѣкая, бездыханна мертва возгласивъ воздвиже». Въ событіи воскрешенія Лазаря, Христосъ явно показалъ два естества въ Себѣ, что Онъ есть совершенный Богъ и совершенный человѣкъ: человѣкъ, ибо ходилъ, плакалъ о Лазарѣ и вопрошалъ («яко Богь не невѣдый») о мѣстѣ его погребенія, а Богъ – ибо, «объ ону страну Іорда́на плотію ходя», сказалъ Своимъ ученикамъ: «Другъ Лазарь уже умре и погребенію предадеся», пришедъ же въ Виѳанію, воскресилъ его отъ гроба. «Прослезился еси, Господи, надъ Лазаремъ, показавъ яко человѣкъ еси и воздвиглъ еси, Владыко, умершаго, и показалъ еси людемъ, яко Сынъ еси Божій». «Прослезився яко человѣкъ надъ Лазаремъ, воздвиглъ еси его яко Богъ: вопросилъ еси, гдѣ погребеся четверодневный, увѣряя, Блаже, вочеловѣченіе Твое». «Богъ еси и человѣкъ, истинствуясь вещьми и имены, предсталъ еси гробу плотію, Слове, и воздвиглъ еси яко Богъ четверодневнаго». «Человѣка естествомъ осуществовавыйся, Христе отъ Дѣвы, Лазарево Ты погребеніе навыкнути вопрошалъ еси яко человѣкъ, не вѣдый яко Богъ, идѣже лежаше». «Ходиши, и слезиши, вѣщаеши же, Спасе мой, человѣческое показуя Твое дѣйство: Божественное же являя, воздвизаеши Лазаря».
Въ нравственно-иносказательномъ смыслѣ подъ тѣмъ и другимъ Лазаремъ разумѣется высшая сторона духовной природы человѣка, т. е. его умъ и совѣсть. Грѣшникъ – богатъ «страстьми, сластьми и грѣхами», которыми онъ «на всякъ день» «веселитъ» и «услаждаетъ» себя, «одѣваясь» въ нихъ какъ въ «виссонъ и злато». Въ тоже время грѣшникъ – «Лазарь убогій лишеніемъ добродѣтелей», хотя лучше бы быть ему «Лазаремъ нищимъ грѣховъ». Богатѣя страстями и похотями, удовлетворяя однимъ плотскимъ вожделѣніямъ, грѣшникъ «немисердъ» къ душѣ своей: онъ «презираетъ» свой «умъ», какъ въ притчѣ Богатый Лазаря. «Умъ» нашъ «лежитъ всегда предъ дверьми покаянія», «предъ враты божественныхъ дѣяній», но грѣшникъ «нечувственно проходитъ» мимо него, какъ Богатый мимо Лазаря. «Стенящъ, алчущъ, божественныхъ брашенъ», «умъ нашъ болѣетъ отъ голода» и «острупляется страстьми». «Богатый въ страстехъ сый, прелестною лицемѣрія обложенъ есмь одеждою, веселяся въ злыхъ невоздержанія, и безмѣрное немилосердіе показую, презирая мой умъ предъ дверьми поверженный покаянія, алчущій всякаго блага, и болящій невниманіемъ моимъ». Мало по малу человѣкъ «многими прегрѣшенми небреженія» «умерщвляетъ» свои «духъ», свой умъ,свою совѣсть. Его совѣсть мертва лежитъ «во гробѣ унынія», «небреженія», «лѣности», «преступленія», какъ Лазарь четверодневный; а ко гробу приваленъ тяжелый «камень отчаянія», «нечувствія». Духовно мертвый грѣшникъ «смердитъ гнойми злобы». «Всѣми прилоги лукаваго, многострастное мое сердце изнемогшее, гробу сносится унынія лютѣ, и яко каменіемъ покрывается нечувствіемъ, Спасе». «Яко каменемъ отягченъ многими грѣхами, во гробѣ лежу небреженія, Щедре». «Умерщена грѣхами душа моя и затворена во гробѣ преступленія». «Смердя гнойми злобы, во гробѣ живу лѣности, Христе». Нужно «оживленіе», воскрешеніе, отваленіе камня отъ сердца нашего. Кто можетъ это сдѣлать? – Только Христосъ силенъ «тяжкій каменъ лютаго унынія отвалить» отъ нашей души и «воздвигнуть насъ отъ гроба нечувствія во славу Свою». Прообразомъ возрожденія и оживленія грѣшной души человѣческой силою Христовою является Лазарь, «воздвигнутый изъ мертвыхъ». «Господи, гласъ Твой разруши адово царствіе, и слово власти Твоея возстави изъ гроба четверодневнаго, и бысть Лазарь пакибытія проображеніе спасительное; вся возможна Тебѣ, Владыко всѣхъ Царю: даруй рабомъ Твоимъ очищеніе и велію милость». «Лазаря воздвиглъ еси божественнымъ, Христе, глаголомъ: и мене многими прегрѣшенми умерша возстави, молюся». «Мертва смердяща Лазаря воздвигнувый, Христе, четверодневна, возстави мя умерша нынѣ грѣхи моими, и положена въ ровѣ и темнѣй сѣни смертнѣй, и яко Благоутробенъ избави и спаси мя». Подражая Марѳѣ и Маріи, просившихъ Христа о воскрешеніи ихъ брата Лазаря, и мы должны молить Господа о нашемъ оживленіи и спасеніи. «Марѳу и Марію вѣрніи подражающе, ко Господу послемъ божественная дѣянія яко молитвы, яко да пришедъ нашъ умъ воскреситъ, мертвъ лежащій лютѣ во гробѣ лѣности нечувственный, страха божественнаго никакоже ощущающій, и дѣйствъ животныхъ нынѣ не имущій, зовуще: виждь, Господи, и якоже друга Твоего Лазаря древле, Щедре, предстаніемъ воздвиглъ еси страшнымъ, сице всѣхъ оживи, подаяй велію милость». «Видѣніе и дѣяніе, яко сопрягшеся, на Христову мольбу послатп потщимся, умершій нашъ умъ якоже инаго Лазаря, яко да оживитъ Своимъ предстаніемъ страшнымъ, вѣтви правды Тому принести, и звати: благословенъ Грядый во имя Господне». «Любовь съ милосердіемъ спрягше и на умоленіе Христу вѣрніи послати потщимся, яко да и насъ воскреситъ отъ гроба тайныхъ страстей нашихъ». «Любве плотскія не пощадимъ, умерщвлени душею, и любовію прилѣпимся Избавителю, яко да отъ адова насъ избавитъ страшнаго осужденія».
Въ иномъ смыслѣ подъ приточнымъ Богатымъ разумѣются евреи, не увѣровавшіе во Христа и распявшіе Его, а чрезъ то самое лишившіе себя обѣтованныхъ благъ, коими наслаждаются теперь язычники, подобно Лазарю, «въ нѣдрѣхъ вѣры Авраама». «Израиль въ порфиру и червленицу облачашеся, одеждами священными и царскими сіяя, закономъ же и пророки богатѣя, законными службами веселяшеся: но Тебе обнищавшаго распенъ внѣ вратъ, Благодѣтелю, и жива по распятіи отметался въ нѣдрахъ Бога Отца Присносущнаго, жаждетъ капли благодати, якоже богатый немилостивый отъ Лазаря убогаго: иже въ порфирѣ и червленицѣ въ негасимый огнь вшедъ, и видя болѣзнуетъ, первѣе крупецъ истины скудныя люди языческія, нынѣ въ нѣдрѣхъ вѣры Авраама грѣющіяся. Твоея крове баграницу, съ червленицею крещенія носящія, и Твоими обилующія и наслаждающіяся дарованіи, и глаголющія: Христе Боже нашъ, слава Тебѣ».
Таково взаимоотношеніе между Лазаремъ приточнымъ и Лазаремъ четверодневнымъ и ихъ нравственно-символическое значеніе по содержанію церковныхъ службъ шестой Седмицы Великаго Поста. Тамъ же, именно въ субботнемъ Синаксарѣ шестой седмицы, объясняется, почему о воскрешеніи Лазаря повѣствуетъ одинъ только Апостолъ и Евангелистъ Іоаннъ Богословъ, а прочіе Евангелисты умолчнваютъ, не исключая и того, который приводитъ притчу Господню о нищемъ Лазарѣ? – Это потому, что Лазарь четверодневный былъ еще живъ, когда писались первыя три Евангелія, и могъ весьма разстроиться и смутиться, если бы чудо его воскрешенія при жизни его огласилось между всѣми Церквами. Евангеліе же Іоанново написано послѣ смерти Лазаря, почему въ немъ и повѣствуется о воскрешеніи его. Изъ сего обстоятельства видно и то, что Апостолъ и Евангелистъ Іоаннъ Богословъ писалъ свое Евангеліе въ дополненіе къ первымъ тремъ Евангеліямъ. Такъ, первые три Евангелиста ничего не упомянули о предвѣчномъ рожденіи Іисуса Христа, Сына Божія; почему св. Іоаннъ Богословъ нарочито говоритъ, что Христосъ былъ Сынъ Божій и Богъ, что Онъ воскресъ, и что будетъ всеобщее воскресеніе мертвыхъ, каковое Лазаревымъ воскрешеніемъ наипаче увѣряется.
Архимандритъ Діонисій
«Холмская Церковная Жизнь». 1909. № 8. Ч. Неофф. С. 298-304.